Молодые и влюблённые.

— Спасибо, — под внимательным взглядом Барановской, произнёс Юра, а когда женщина отвернулась, вновь занятая разговором с Яковом, вполголоса добавил. — Нахуя оно мне? Пхичит хлопнул своими длиннющими ресницами с таким видом, будто вопрос Плисецкого поставил его в тупик. Сейчас таиландец уже расстался с олимпийкой в цветах своей страны и сделал пару селфи на фоне раскидистой пальмы, росшей в холле отеля, однако поздравления и подарки по случаю его победы продолжали прибывать. Юра сам не знал куда деваться от бесконечного потока букетов и плюшевых игрушек, которыми его заваливали. Нет, ну чем думают люди, даря ему стотысячного по счёту кота с глазами-пуговицами? Он в них спать должен? Есть на завтрак? Впрочем, от одной игрушки польза была: это оказалась копилка с огромной щёлью на спине. Плисецкий еле впихнул туда злосчастную бронзовую медаль и закинул лопоухого кота себе за подушку: видеть свой приз он не мог, но и плюнуть на месяцы изнурительных тренировок тоже. Пришлось искать компромисс. Однако как ему использовать цветочные заросли, Юра так и не придумал. Мила, чьи соревнования ещё не прошли, посоветовала раздарить эти запасы всему персоналу отеля, наградить существенной охапкой орхидей Барановскую и вручить Якову красные розы в немереных количествах. Комнаты тренеров и без этого ломились от букетов, так что совет Бабичевой — это переливать из пустого в порожнее. Тем не менее Пхичит плюнул на такие причинно-следственные связи и принялся раздаривать свои букеты друзьям-фигуристам. Плисецкий и раньше не сомневался, что у сахарного мальчика такая же сахарная вата в башке, но надеялся всё-таки на лучшее. Зря. Потому что сейчас он держал в руках пышный букет с белыми каллами.  — Почему ты ругаешься? — недоуменно нахмурился Пхичит, чуть склонив голову набок, отчего его чёлка съехала со лба. Сделай Юра такой манёвр и вместо образа неуверенного щенка получил бы кучу волос на лице. Тяготы жизни. — Мне казалось, эти цветы тебе подойдут.  — С чего бы вдруг? — кисло поинтересовался Плисецкий, разглядывая букет в своих руках. Сколько такое стоит в долларах — ещё терпимо, а уж в рублях — представить страшно. Тем более что все цветы были один к одному, с белыми рюмочками-соцветиями и желтоватыми серединками. Пхичит, как и он сам, уставился на каллы.  — Они не пахнут, так что не должны тебя раздражать, — задумчиво произнёс Чуланонт. Ну хоть здесь мозгами пошевелил, Юра действительно не знал, куда деваться, когда ему дарили грёбаные розы с их ароматом. — Они белые. И места мало занимают.  — Ну, ладно, — смилостивился Юра, понимая, что отвертеться всё равно не получится. Это от Кацуки можно сбежать, оставив дураком стоять посреди коридора, а Пхичит мальца из другого теста. Да и Барановская уже видела, что тот ему букет подарил — лишней выволочки не хочется. — Я очень рад и всё такое. Пхичит беззаботно рассмеялся.  — Не забудь про фуршет. В этот раз мы точно побьём Юри в танцевальном соревновании.  — Да чтобы я… ещё раз… — угрожающе начал Юра, поёжившись от одного упоминания того вечера, но таиландец уже убежал к Селестино, ловко скользнув между снующими в коридоре людьми. Плисецкий и сам так мог, но всё равно втайне восхищался гибкостью Чуланота. В конце концов, тот, кто не признаёт сильных сторон соперника, рано или поздно первым же пострадает. Оставшись в одиночестве, он невозмутимо привалил букет себе на плечо — хорошо, что не херовы лилии, те такие разлапистые, что хуй ты их куда пристроишь! — и принялся дожидаться, пока Яков и Лилия договорят. Кроме них и команды таиландцев в коридоре обретались разве что сотрудники отеля. Скукота. Плисецкий полез в карман за телефоном, когда его ненавязчиво придержали за плечо.  — Ты не видел моего тренера? — Отабек выглядел самую малость обеспокоенным, очевидно уже успел обежать парочку этажей. — Найти никак не могу. Юра знал, — точнее гуглил, спасибо святому интернету, — что многие журналисты списывают его манеру говорить рублеными предложениями на неумение выражать свои мысли, но Плисецкому нравилось, что Алтын мог выразить кучу эмоций в паре слов, не заваливая его тонной витиеватых расшаркиваий. Хотите королевских «здравствуйте, до свидания» — валите к Леруа или Чуланонту.  — Здесь не пробегал, — откликнулся Юра, перекладывая букет на другое плечо, чтобы не мешал говорить с другом. Отабек проследил за цветами спокойным взглядом.  — Тебя снова поймали фанаты?  — Нет, Пхичит, — поморщился Плисецкий. — Понятия не имею, куда мне пристраивать все эти веники. — Это не такой уж и веник, — незамедлительно откликнулся Отабек, оценивающе оглядывая Юру с ног до головы. Вопреки ожиданиям, это не бесило. Не было ощущения, что к тебе прицениваются, как к куску мяса на прилавке. Плисецкий опёрся лопатками о стену, упираясь ногами в пол, и сдвинул на макушку капюшон, пока Алтын устраивался рядом, практически копируя его позу, разве что возвышаясь на полторы головы.  — Тебе вот дарили маргаритки? — Отабек быстро пролистнул фотографии, находя нужные и показывая их Юре. — Или хризантемы? Вот их правда не знаешь, куда девать. На фотке был Алтын в официальной рубашке богатого, тёмно-шоколадного цвета. В его руках был букет почти в половину его роста: из раструба упаковочной бумаги выглядывали круглые головы белоснежных хризантем. Плисецкий невольно стрельнул взглядом с изображения на лицо настоящего Отабека — на экране чёрные глаза были безэмоциональны, как два камня, а на него живые смотрели очень мягко. То ли дело было в прищуре, то ли ещё что, но Юра так и не мог понять, почему все вокруг считают Алтына ожившей статуей, а он сам видит и улыбку, и волнение, и ещё кучу других эмоций. Просто магия какая-то!  — Мне в основном дарят лилии, розы или эти… — Юра защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить название. — Орхидеи в корзинках. Я ж типа феечка, — он передразнил голос одного российского комментатора, которого терпеть не мог. Будь его воля — язык бы отрезал!  — Не знаю как розы, — задумчиво проговорил Отабек, механическим движением зачёсывая назад чёлку только для того, чтобы через пару мгновений та снова упала ему на лоб гибкими прядями, — но лилии и орхидеи даже у меня ассоциируются с тобой.  — Потому что белые и хрупкие, ага, — хмыкнул Юра, даже не обижаясь. Уже успел наслушаться за свою жизнь, как он похож на диковинное растение из теплицы, готовое сломаться в любой момент.  — Потому что ядовитые, — не сбившись с тона, продолжил Отабек, невозмутимо блокируя телефон и убирая обратно в куртку. Юра вопросительно скосил на него глаза, ожидая продолжения: он уже научился слышать «подвешенную» интонацию, когда Алтын не заканчивал продолжение, а просто в своей манере брал паузу. Зато с ним можно было говорить часами, не боясь, что у тебя мозг лопнет. Того же Виктора или Гошу хер так вынесешь, но Отабек словно давал своему собеседнику постоянные передышки. Плисецкий так не мог, зато мог этим восхищаться.  — Я про них мало читал, — честно признался Отабек, — но уяснил, что лилии и орхидеи лучше держать подальше от домашних животных, — снова пауза. — Да и от людей тоже.  — Можно прям отравиться? — заинтересованно спросил Юра, забыв про свои недавние мысли о скуке. Алтын кивнул.  — Можно.  — Ну, тогда это круто! — Плисецкий довольно улыбнулся, ловя тень ответной улыбки в лице внимательно глядящего на него Отабека. — Они как тигры в засаде! Вроде красивые, а потом — хуяк! — башки нету.  — Каллы тоже ядовиты, — Алтын протянул руку, осторожно расправляя загнувшуюся внутрь обёрточную бумагу. Юра невольно вжался затылком в стену, когда мимо его носа скользнули чужие пальцы. Проверни такой фокус Виктор — получил бы по рёбрам, но то этот старпёр, про которого уже всем понятно, как неровно он дышит к своему полу, а совсем другое дело — Отабек. Отабеку можно. Он надёжный. Не будет шутить не в тему, придумывать тупые прозвища, и даже кличка «Юрио» ему не нравится, что, по мнению Плисецкого, уже двести баллов из ста.  — Их предки росли на болотах, — продолжил Алтын, отходя от стены и становясь напротив Юры. Цветы его чем-то привлекли, и он теперь не выпускал их из пальцев, выпрямляя согнутые листья. Плисецкий даже букет с плеча снял, чтобы тому было удобно. Ему-то что? Ему не жалко.  — Болота — это ещё круче, — убеждённо заметил он. — Я когда нашего «Шерлока Холмса» смотрел, представлял какой пиздец настал Степлтону, когда он провалился. Отабек философски пожал плечами, а потом добавил с совершенно невинным видом:  — А ещё на болотах живут феи.  — Завались! — неправдоподобно изобразил негодование Юра, но не выдержал и засмеялся, придерживая букет на уровне своей груди. Отабек сунул руки в карманы и поддержал его тихим хмыканьем, расплывшись в сдержанной улыбке. Их позвали — кроме Лилии и Якова в коридоре появился тренер Алтына. Плисецкий удивлённо приподнял брови: он и не заметил, как быстро пролетело время, а ведь боялся, что придётся скучать, листая ленты соц.сетей, пока «взрослые» решают свои проблемы. Возле Якова стояла Мила, заговорщицки поглядывая на Юру и копаясь в телефоне.  — По лицу вижу — чо-то сделала, — мрачно поделился опасениями Плисецкий, снова закидывая букет на плечо и вразвалочку направляясь к тренерам. Разблокировав свой айфон, он быстро зашёл в Инстаграмм Бабичевой и медленно выдохнул. Отабек, не жалующий любые соц.сети, склонился над подрагивающим от напряжения плечом. Его вниманию открылась только запощенная фотография: он сам с непривычной для всех тёплой улыбкой стоял напротив Юры, касаясь пальцами белых калл, а Плисецкий открыто смеялся, заглядывая ему в глаза. Огоньку добавляла подпись «Казахские мальчики ловят русских фей на живца».  — Я её убью, — могильным голосом заверил Юра, стискивая в побелевших пальцах несчастный телефон, пока фотография набирала лайки и репосты с бешеной скоростью.  — По-моему, неплохо получилось, — дипломатично отозвался Отабек.  — И тебя я убью тоже, — пустился во все тяжкие Плисецкий, положительно не понимающий, за что ему это всё. Уж точно не за тяжёлый характер и красивые глаза!