Звезда надежды

Старшую монахиню эта весть, казалось, ничуть не взволновала. - Раз с тобой всё в порядке, жду тебя в гостевом зале, Чан Ду. Мы должны хорошо принять Её Величество. Сестра Хванг и ты, сестра Мун, тоже идите со мной. - Как хорошо, Ваше Величество, что Вы решили помолиться у нас, - говорила бхикшуни двадцать минут спустя, сидя напротив императрицы за небольшим чайным столиком. – Мы очень рады видеть Вас здесь. - Благодарю Вас, - ответила Танашири с приветливой улыбкой, от которой Чан Ду, стоящей рядом, стало нехорошо: она вдруг поняла, что это добродушие – показное, маска, скрывающая человека колючего и холодного. «Она, должно быть, натворила много зла», - подумала монахиня и поёжилась. - Надеюсь, Вы обретёте покой и утешение в молитве,- продолжила старшая монахиня. – Вы ведь скоро станете матерью, сейчас для Вас и малыша это особенно важно. Никто не будет мешать Вам. Молитесь не торопясь, с чистым сердцем, просите у Будды благополучия для ребёнка, и будете услышаны. Танашири не успела ответить: вдруг откуда-то послышался громкий детский плач. Сердце Чан Ду упало: что же сейчас будет? Эта неприятная женщина начнёт задавать вопросы и тогда… - Что это за звук? – мигом отреагировала императрица. У вас тут есть младенец? Старшая монахиня бросила на Чан Ду утешающий взгляд, а затем ответила с горечью в голосе: - Что Вы, Ваше Величество, откуда ему тут взяться? Вокруг на много километров нет и тени человеческого жилья, только горное эхо. Это наша бедная сестра Ян… Она пришла сюда, когда потеряла в эпидемию чумы всех своих восьмерых детей, младшему был всего месяц от роду. Вместе с детьми она потеряла и смысл жизни. Даже молитвы не смогли её спасти. Бедняжка сошла с ума и теперь то плачет и кричит, как младенец, то сделает куклу, запеленает её и носит на руках, представляя, что это её дитя, то ходит ночью, выкрикивая имена своих чад… Мы заботимся о ней, как можем, но толку, увы, мало. Пойди, Чан Ду, попытайся успокоить её. Чан Ду тут же исчезла. - Печальная история, - ответила Танашири. – Восемь детей… Судьба была с ней слишком жестока. - Не думайте об этом, Ваше Величество. Подобные мысли могут притянуть беду. Пойдёмте, я покажу Вам, где нужно возносить молитвы. Танашири выдавила из себя улыбку и пошла за монахиней. Оставшись одна, Танашири тут же подозвала к себе своих служанок и злобно прошипела: - Эти монахини нагло водят меня за нос! Как они смеют мне врать? Неужели они думают, что я плач ребёнка не отличу?! Дама Со, дама Ён, немедленно разузнайте всё! Я выведу этих жалких рабынь на чистую воду и отплачу им за ложь! Чан Ду, подслушивающая этот разговор у дверей, едва не упала в обморок от ужаса и бросилась в сторону жилых келий. - Мы узнали, Ваше Величество, - докладывала дама Со час спустя. - Нигде нет ни единого признака присутствия ребёнка. - Только одна келья закрыта, туда никого не пускают. Говорят, там и живёт та самая сумасшедшая... Танашири ухмыльнулась и отправилась к тому месту. - Вы что-то хотели, Ваше Величество? - спросила Чан Ду, загораживая дверь. - Меня очень тронула история сестры Ян, - ответила императрица с фальшивой улыбкой. - Я хотела бы навестить её. - Но, Ваше Величество, это может быть опасно! - ответила сестра Хванг, стоящая тут же. - Мы не можем... - Вы смеете мне перечить? - вскричала Танашири, вмиг растеряв всё своё дружелюбие. - Откройте немедленно! Монахини повиновались. Танашири вошла в комнату, и её взору предстала женщина со свёртком на руках. Заметив, что кто-то вошёл, она подняла глаза, и посетительница вздрогнула: это был пустой, ничего не выражающий взгляд, от которого кровь стыла в жилах. - Сестра Ян, я пришла навестить тебя, - сказала Танашири, преодолев страх. - У тебя, я вижу, ребёнок... Дай мне подержать его. Императрица приблизилась вплотную и протянула руки. Глаза сумасшедшей заполнились суеверным ужасом. Не желая отдавать свёрток, она потянула его к себе, а Танашири - к себе. Пелёнка развернулась, из неё выпала тряпичная кукла и упала на пол. Глаза сестры Ян заполнились слезами, а затем в них загорелся страшный гнев. - Ребёнок! Ты убила моего ребёнка! - истошно завопила она и, бросившись на Танашири, принялась её душить. Поднялся крик, послышались шаги. "Так значит, они не лгали", - успела подумать Танашири и потеряла сознание. **** Императрица открыла глаза и долго не могла понять, где находится. Она хотела встать, но резкая боль в шее не дала ей даже поднять голову. Танашири застонала и снова легла. - Ваше Величество, Вы очнулись, - послышался совсем рядом голос бхикшуни. Зачем же Вы пошли к бедняжке Ян? Разве сёстры не предупредили Вас, что это очень опасно? Неужели Вы подумали, что я стану Вас обманывать? - Нет, конечно нет... Я просто... Просто мне стало жаль её и я... - залепетала Танашири, которую одолел липкий страх при упоминании произошедшего. - Я понимаю. Не стоит много говорить, поберегите силы, отдохните. Я велела монахине Чу приготовить для Вас целебную мазь. В Вашем положении многие лекарства вредны, но этот состав абсолютно безопасен. Нужно трижды в день смазывать этим шею, и следы от рук несчастной Ян быстро заживут. А теперь постарайтесь уснуть. - Спасибо, - почти беззвучно произнесла Танашири и закрыла глаза. Выйдя из кельи, старшая монахиня взяла за руку стоящую у входа Чан Ду, отвела её в сторону и вполголоса произнесла: - Всё в порядке. Передай сестре Чу, чтобы не выходила из кельи, пока Её Величество не отбудет обратно в столицу. Сестра отлично сыграла сумасшедшую, её труды не должны пропасть зря. От ребёнка не отходи ни на шаг. Чан Ду кивнула и побежала исполнять повеление. Вечером императрица уехала обратно в Дайду.