Ты рядом

      Незаметно пролетали дни, наполненные встречами с друзьями, разговорами с родными, наполненные моей девушкой. Я подписала контракт с довольно известным издательством на первое время, но работать могла дома, поэтому потихоньку все мои художественные принадлежности перекочевали к Лексе. Что самое смешное, её вещи наполняли мою квартиру. Мы не могли договориться, у кого будем жить, потому что оба дома хранили слишком много драгоценных воспоминаний: Лекса трепетно полюбила моё кресло на балконе и часто с утра уходила от меня, чтобы пить там кофе, и с дразнящей улыбкой наблюдала, как я пытаюсь устроиться на неудобном стуле на кухне.       — Ничего не могу поделать, — разводила руками она, стараясь не расплескать дымящийся напиток. — Таковы условия.       Моим условием было спрятать чёртов длинный халат куда-нибудь подальше. Лекса, поворчав для вида, выбила себе абонемент на мой балкон, зато я смогла запаковать в два пакета халат и убрать его на дно шкафа. Самое возмутительное было то, что она с видом королевы выхаживала по утрам в одной футболке с принтом Эсмеральды, а с вечера велела мне заводить будильник:       — Давай, звонарь, не куксись, это же твоя обязанность! — и фамильярно похлопывала меня по спине. — И не горбись, в конце-то концов!       У неё в квартире я уже давно чувствовала себя, как дома, пополняя коллекцию дисков с фильмами, готовя различные сюрпризы, когда она возвращалась с работы. Не всегда это были приятные сюрпризы. Не всегда их преподносила я. Один раз Лекса пришла с подозрительно блестящими глазами, была невероятно ласковой, пока я не заподозрила неладное.       — Ты пила? — возмутилась я.       — Кларк, мы сегодня подписали какой-то важный контракт, все выпили по бокалу шампанского, — мирно подняла руки вверх Лекса.       — Именно поэтому ты важный контракт называешь каким-то? — продолжала допытываться я.       — Эй, ты же знаешь, — удобно разлеглась на кровати Лекса, придвигая поближе ноубтук. — Бизнес — это не моё, Аня прыгала от счастья (хотя была на двадцатисантиметровых шпильках), я разделила с ней радость…       — Больше похоже, что ты разделила с ней пару-тройку бутылок со спиртным! — прищурила я глаз, потому что Лекса в какой раз не могла правильно ввести пароль, чтобы войти в систему.       — Будь это так, я бы пришла к себе домой, чтобы не слушать твои занудные вопли.       — Ты и так пришла к себе! Допилась! Квартиру свою не узнаёшь?       — Нет, — пояснила Лекса, зевая. — Я имела в виду, я бы ушла в твою квартиру. Всё равно я там, как дома.       Я умилительно повела плечами и с утра даже принесла ей стакан воды.       Через дня два Лекса позвонила мне перед своим приходом:       — Кларк.       — А?       — Ты в хорошем настроении?       — Уже нет, — насторожилась я.       — Я серьёзно!       — Если ты скажешь, что сбила на магистрали оленя, то моё хорошее настроение тебя не спасёт!       — Не на магистрали, — повинилась Лекса. — Знаешь, он так нагло выхаживал на территории заповедника, я не выдержала, надавила на педаль газа и!..       — Ладно, балда, говори, что там случилось? — закатила я глаза, покачав головой: моя девушка в своём репертуаре.       — Ты не поверишь.       — Разумеется, нет.       — Но наша фирма процветает, — грустно начала она.       — И?       — Мы подписали ещё один контракт.       — Я очень рада…       — Ты же понимаешь, что…       — ЛЕКС, Я НЕ ПУЩУ ТЕБЯ НА ПОРОГ!       — Ты даже не дослушала, — оскорбилась девушка.       — Я не дослушала, чтобы потом не выслушивать твои пьяные бредни.       — Мне казалось, тебе пришлась по душе сказка об одинокой расчёске.       — Лекса, — я закрыла глаза, набираясь терпения (она и правда полчаса втирала мне, что расчёска, которую я не положила на место, чувствовала себя брошенной и мечтала перебраться жить к лысому соседу; я слушала это только потому, что Лекса, слегка заплетаясь, путала слова и предлоги местами, а слушать, как Александрия Вудс неправильно говорит, а с утра рассказывать ей, морщащейся от головной боли, об этом — верх блаженства!).       — Ладно, оставим её в покое, тем более, она уже не одинока. Так вот, я хотела сказать, что уже купила нам билеты.       — Куда? — торопела я, слегка потеряв нить рассказа.       — И вы, мадам, смеете называться человеком с хорошей памятью? — возмутилась Лекса. — Во Флориду!       — Ты шутишь?       — Знаешь, даже если бы я шутила, было бы неприятно услышать этот уточняющий вопрос! Можно подумать, получив положительный ответ, ты бы начала смеяться!       — ТЫ КУПИЛА БИЛЕТЫ ВО ФЛОРИДУ? — у меня остановилось на мгновение сердце от бешеной радости.       — Кларк, ты в курсе, что телефонная связь создана для того, чтобы человек мог спокойно разговаривать с другим на большом расстоянии, а не пытаться докричаться до него, даже не зная, где он находится?       — Заткнись, зануда, и живо приезжай домой! — запрыгала от радости по комнате я.       — Эй-эй! — насторожилась Лекса. — Где это ты там скачешь? Уж не по кровати ли?       — По ней! — я моментально вспорхнула на кровать, ничуть не думая о том, что Лекса меня прибьёт, и принялась скакать на ней, не заботясь о том, что она жалобно заскрипела и резко осела под моим весом. Клянусь, я чувствовала себя шариком, наполненным радостью, а такие шарики не могут ничего сломать.       — Гриффин! Слезла быстро!!! — завопила она, стремясь уничтожить мои барабанные перепонки. Да что там, мои, — думаю, окружающие тоже получили ударную дозу децибелов, намного превышающую ту, что можно вынести.       — Мы! Едем! Во! Флориду! — на каждое слово приходился прыжок, а моя улыбка растягивалась всё шире и шире.       — Я их сейчас сдам обратно! — угрожающе прошипела девушка, но мой пыл не угас.       — Лекса! Ты! Самая! Лучшая! Ой! — кровать так угрожающе хрустнула, что я прервала свои прыжки и мигом слетела на пол, со страхом вглядываясь: что могло издать такой неприятный звук.       — Что? — насторожилась Лекса и запаниковала. — Что там? Ты сломала кровать?       — Вудс, ты нормальная? А если бы я сломала ногу? Ты в первую очередь интересуешься кроватью?       — Судя по твоим вопросам, ты и правда сломала мне всю мебель, — начала закипать Лекса.       — Ничего я не ломала, — заюлила я, лихорадочно опускаясь на коврик, оглядывая, не проломила ли низ кровати.       — Я еду домой, — коротко бросила она и отключилась. Чёрт, если этот педант увидит, что я что-то порушила, она и правда сдаст билеты обратно. Да она их съест от злости! Я отбросила телефон и рывком сбросила плед, прикрывающий края кровати. Так. Я, конечно, не столяр, Буратино не сострогаю, но, вроде, всё нормально. Ого! Я вытащила грязный носок из-под кровати. Так-так, значит, чистота у неё? Я чихнула, так как от удовольствия задышала полной грудью, предвкушая, как утру Лексе нос: говорила, что в её квартире царит идеальный порядок, а у самой что? А? Фу, как неаккуратно! Как неловко и стыдно! Я стала репетировать обвинительную речь:       — Итак, Александрия Вудс, вы проходите как обвиняемая в слушании дела «Горничные против грязных носков Александрии Вудс». Обвинение просит предоставить суду необходимые доказательства того, что подсудимая неоднократно лгала, говоря о том, что у неё чистота в квартире; также стоит вспомнить и показания её несчастной девушки, Кларк Гриффин. Пожалуйста, мисс Гриффин, что вы можете сказать? — я потупила взор и, изменив голос, скромно залепетала. — Знаете, я живу с Александрией не так давно, но она постоянно морально унижает меня, бросаясь громкими заявлениями о том, что я грязнуля. Я долго это терпела, потому что люблю её, но последний инцидент… Это выше моих сил. Носок — под кроватью — это же место, где мы спим! Не думаю, что смогу это вынести… Есть же какие-то рамки. В конце концов, понятие о гигиене! Прошу Вас, Ваша честь, примите во внимание то, что носок не то что не первой свежести, он явно лежит под кроватью очень давно! — я брезгливо развернула его, и моё сердце упало.       Чёрт, если об этом кто-нибудь когда-нибудь узнает… Носок был мой. Лекса ещё неделю назад устроила мне очередной разнос по поводу того, что я разбрасываю свои вещи, а я суетливо всё попрятала, видимо, запихнув носок под кровать.       «Ваша честь, защита просит признать Лексу невиновной, а свидетельницу Гриффин — дебилкой!» — ехидно съязвил голос внутри.       

***

      Вы любите жить? Нет, я сейчас обращаюсь не к суицидникам и не к тем пессимистичным личностям, которые твердят, что жизнь — беспросветный мрак и тлен. Я обращаюсь к обычным людям, к коим причисляю и себя. Я ценила жизнь, поэтому металась по квартире Лексы, то машинально стирая несуществующую пыль, то поправляя зачем-то коврик в прихожей. На кухне всё блестело, я решила сварить кофе, чтобы задобрить Лексу. Нет, кровать была не сломана, в противном случае я могла с ног до головы украсить себя кофейными зёрнами — она бы меня не пощадила. Но как-то нужно было успокоить её. Раздался длинный звонок в дверь, я вздрогнула и услужливо понеслась открывать дверь: она злая до такой степени, что даже не нашла времени вытащить ключи. Ого.       — Лекс! — с порога я набросилась ей на шею, но она, словно танк, забыв скинуть обувь, пронеслась в комнату. Кстати, пронеслась вместе со мной, правда, не заметила этого.       — Гриффин, что с кроватью? — снимая мои руки со своей шеи, вопрошала она.       — Если бы ты спросила меня, что со стулом, мне было бы неловко, — вспомнив, что я дочь врача, нервно хихикнула я.       — Если ты сломала кровать, я тебе обеспечу отсутствие стула вообще! — рявкнула Лекса, поняв все мои медицинские шуточки.       — Какая ты мелочная, — надула губы я. — Ничего я не сломала, вот, смотри!       Я плюхнулась на кровать, молясь про себя, чтобы она не заскрипела так страшно. Кровать молчала, как партизан, поэтому я тайком погладила её по пледу: моя ты хорошая. Лекса понемногу остывала.       — Что тогда за концерт ты мне устроила по телефону? — недовольно покосилась она, глядя на то, как я вальяжно нежусь на пледике.       — А твой сбитый олень, думаешь, вписался в мои серые будни? — парировала я и протянула ей руки навстречу. — Иди уже ко мне!       В Лексе боролись чистоплотность и желание меня обнять.       — Я не помыла руки, — буркнула она, всё же делая шажок ближе.       — Подумаешь, я вообще… — тут я осеклась, решив, что рассказывать о своей находке под кроватью не стоит. — Короче, иди сюда!       — Гриффин, ты как чума!       — Ага, на оба ваших дома, — вспомнила я известного английского драматурга.       — Надеюсь, мы не закончим, как Ромео и Джульетта, — подхватила ассоциации Лекса, садясь на краешек, отпихивая моё тело к середине. — Ты даже не спрашиваешь про билеты, — обиженно заметила она.       — Когда? — подлетела я в воздухе, приземляясь сразу около Лексы, обхватывая её руками и ногами, как падающий медвежонок сук дерева. Она заурчала и сразу смягчила свой деловой тон.       — 27 июля. Прости, мне пришлось взять твой паспорт. Впрочем, судя по тому, что он валялся на балконе под креслом, ты не была бы против. Если ты меня отпустишь, то даже продемонстрирую тебе наши билеты.       — Ни за что, — я ещё крепче вцепилась в неё, уткнувшись носом в шею. Она проигнорировала тут же побежавшие по коже мурашки и без особых усилий поднялась.       — Лекс, ты что, качалась?       — Нет, — прошла она вперёд, чуть пошатываясь. — Качаюсь сейчас, потому что кто-то слишком много ест!       — А кто-то слишком много пьёт, — поддела я её, еле удерживаясь у неё на спине.       — Было-то один раз! — возмутилась Лекса, вовсе не нечаянно не вписавшись в дверной проём, оставив на моём плече наливаться синяк.       — Ай! — взвизгнула я и, зашипев, резко свела вместе ноги, сдавив Лексе все внутренности. Она закашлялась.       — Кларк! По-моему, кто-то отправится во Флориду один!       — И не мечтай, я тебя одну туда не пущу!       — Я не про себя! Потому что я погибну мученической смертью прежде, чем дойду до билетов!       — Ладно, — сделала я попытку спрыгнуть, но Лекса крепко обхватила меня.       — Сиди уж, — небрежно придержала меня Лекса, делая безразличный вид, но я чувствовала, что она наслаждается теплом и близостью наших тел.       

***

      Я тараторила Октавии в трубку, что мы с Лексой скоро уезжаем, чуть сдерживая поскуливания: Лекса сидела рядом, закопавшись в какие-то бумаги, озабоченно сведя брови к переносице, периодически отвлекаясь на то, чтобы поцеловать меня и разлохматить волосы.       — Да, я-то могу работать удалённо, а Лекса специально взяла небольшой отпуск.       — А так можно было? — страдальчески спросила Октавия, которая уже работала первые две недели, периодически названивая мне и Рейвен и жалуясь на адские нагрузки.       — Она же дочь босса, — пафосно задрала нос я, Лекса отвесила мне лёгкий подзатыльник.       — Надо бы выяснить степень родства с моим начальником, — задумалась Октавия.       — Смотри, не создай его нарочно! — предупредила я, подруга возмущённо зафырчала.       — Ладно, Октавия, не страдай, мы до отъезда ещё обязательно должны увидеться!       — Увидишься тут, — проворчала она. — Линкольна-то не вижу с этой работой. Кларк, ты не представляешь! Там даже нельзя ни с кем поговорить!       — Ооо, уверена: уж лучше бы тебе не платили зарплату! — рассмеялась я.       Октавия только завздыхала.       — Не переживай, скоро встретимся — наговоримся, — утешила её я и покосилась на Лексу: девушка покусывала нижнюю губу, взгляд беспокойно перебегал с одного ряда цифр на другой. — Ладно, мне пора бежать. Спасать одного очень беспокойного счетовода.       — Привет счетоводу. Надеюсь, она в моей футболке!       — Она в своей футболке, — поправила я Октавию. — Пойми, Октавия, когда ты что-то даришь, это тебе уже не принадлежит. Пока.       — Зануда, — буркнула подруга. — Пока.       — Ну вот, — отбросила я телефон в сторону и развела руки в стороны. — Меня уже называют занудой.       — Не уже, а всегда, — рассеянно бросила Лекса, поведя плечами. — Дурацкий отчёт.       — Почему ты его должна делать, — заглянула я в бумаги. — Ты же не отвечаешь за всякие… Что это, кстати?       — Это, Кларк, циферка один. Это четыре.       — Догадываюсь, кто заразил меня занудством, — отодвинула я бумаги в стороны и положила голову Лексе на колени. — Лекс.       — А? — она с радостью отвлеклась от бумаг, проводив их недовольным взглядом.       — Тебе обязательно это делать сегодня?       — Ты же знаешь, что я выбила себе три дня перед поездкой, чтобы собраться. Мне и так пошли навстречу. Я же дочка босса, — нервно усмехнулась она, поправив воображаемую корону на голове. — Поэтому да, обязательно.       — Ненавижу, когда ты приходишь ко мне…       Лекса вопросительно подняла бровь.       — … с бумагами.       — Спасибо, что пояснила, — запустила она мне пальцы в волосы и провела ногтями по коже головы. — Знаешь, на кого ты сейчас похожа?       — Ммм? — я блаженно прикрыла глаза и зажмурилась от приятных ощущений. Лекса собралась ответить, но её перебил звонок моего телефона. — Подай, пожалуйста, — протянула руку я, не открывая глаз. — Только не останавливайся.       Лекса чуть отклонилась, я требовательно совершала хватательные действия рукой, ожидая, когда Лекса протянет телефон, но этого не происходило.       — Ну чего ты возишься? — недовольно приоткрыла я один глаз.       Лекса каменно смотрела на дисплей телефона, забыв, что её рука покоилась в моих волосах.       — Почему тебе звонит Костия?       С меня слетела вся нега, я резко села.       — Что?       — Костия, — Лекса переводила взгляд с экрана на меня, внимательно следя за моей реакцией.       — С чего ты взяла? — беспечно спросила я, потянувшись к телефону (её номер не был у меня забит в контакты, так что…). Лекса отвела руку с мобильником в сторону.       — Брось, Кларк, неужели ты думаешь, что я не помню её номер наизусть? — если бы у голоса можно было измерить температуру, уверяю, у голоса Лексы был бы запредельный минус.       Телефон умолк. «Очень вовремя», — пронеслась мысль в моей голове. Воцарилась звенящая тишина.       — Ты мне что-нибудь скажешь?       — А что мне надо сказать? — пыталась оттянуть время я, соображая, как поступить лучше.       — Ну, тебе звонит моя бывшая. И, видимо, не первый раз. Мне кажется, можно что-нибудь сказать, — она пригвоздила меня взглядом к кровати.       Мне стало очень неуютно. Я судорожно вздохнула: ладно. Делать вид, что разговора с Костией не было, больше не имело смысла. Лекса постоянно окружала меня такой заботой, что я давила в себе все воспоминания: её враньё, наркотики, её измена Костии. Но это было. И я со страхом ждала, когда же Лекса мне всё расскажет. Я не вызывала её на диалог только потому, что чувствовала: ей нужно время, чтобы раскрыться полностью и довериться. Она несколько раз по ночам, когда мы говорили о нас, неловко замолкала, нервничая, так знакомо прикусывая нижнюю губу, словно боясь в чём-то признаться. Я не давила на неё, делала вид, что не замечаю, или быстренько переводила разговор в другое русло. К тому же, если честно, я сама боялась. Чего? Боялась, что Лекса может соврать ещё раз. Что может что-то утаить, а я-то знаю всю картинку по рассказу Костии (и она, к сожалению, вызывала больше доверия). Боялась исхода нашего разговора, потому что чувства к Лексе были так сильны, что для себя я решила: всё, что было до — меня не касается. Может, это глупо, но когда влюблённый человек трезво рассуждал?       — Лекс, — аккуратно начала я, покосившись на её напряжённую позу: руки сложены на груди, спина неестественно выпрямлена, резко обозначенные скулы и слившиеся в одну черту губы. — Лекса… — повторила я, нервно облизав губы и заправив прядь волос за ухо.       Она выжидательно смотрела на меня, не двигаясь.       — Чёрт, — выдохнула я. — А что я могу сказать? Ну, да, мне позвонила Костия…       — Зачем? — процедила Лекса.       Просто охренеть можно, как она из мягкого котёнка, который только что играл своими лапками с моими волосами, превращалась в разъярённого тигра, в глазах которого горел такой страшный огонь, что мне стало жутко.       — Не знаю, я же не взяла трубку, — глупо попыталась оправдаться я.       Звенящая тишина, последовавшая за моей идиотской репликой, во-первых, доказала, что я действительно оправдалась глупо, а во-вторых, поставила под сомнение моё желание жить.       — Лекс, не смотри на меня так, мне страшно, — попросила её я. Она хрустнула пальцами.       — Я не могу на тебя смотреть как-то по-другому, если ты молчишь.       — Да кто бы говорил! — вырвалось у меня. «Ч-ч-чёрт, — человечек внутри меня сполз по стеночке, перекрестился (ага, очень логично: сначала сквернословит, потом крестится!) и провыл. — Гриффин, какая же ты дура!»       — Ты о чём? — тут же насторожилась Лекса.       — Ни о чём, — слишком быстро ответила я. Девушка молча смотрела на меня. Я честно пыталась смотреть ей в глаза, потом не выдержала и отвела взгляд, заскользив по стенам, потолку, не останавливаясь конкретно ни на чём, часто сглатывая, пытаясь убрать сухость в горле, которая возникла совершенно некстати. Лекса склонила голову набок и прищурила глаза. Потом, словно не веря в то, что сейчас произнесёт, всё же спросила:       — Она тебе всё рассказала?       Напряжение, повисшее в комнате, можно было осязать, можно было расфасовывать в пакеты и продавать по оптовой цене; можно было устроить выставку: напряжение, возникшее от вопроса Лексы, напряжение, возникшее после долгого молчания Кларк Гриффин. Я попыталась подавить дрожь внутри и игнорировала холодок, закравшийся через кончики пальцев на руках и постепенно распространившийся по всему телу, закусила губу. Наверное, теперь я понимаю, что чувствует раненый зверь, видя подходящего охотника с ружьём, направленным прямо на него. Только вместо дула я видела зелёные глаза, пытливые, требовательные, на дне которых плескались сотни вопросов, боль и недоверие.       — Кларк, это невыносимо, ты можешь ответить? — не выдержала и взорвалась Лекса.       — Да, — еле слышно прохрипела я. — Тогда ответь! Мать твою, — еле подавила она ругательство, прошептав последние слова самой себе.       — Я уже ответила: да.       Она слегка осела, будто её ударили по голове.       — Рассказала? — одними губами переспросила она.       Я попыталась что-то из себя выдавить, но не получилось, поэтому я кивнула головой, не отрывая взгляда от её расширившихся от ужаса зрачков.       — Про наркотики? — требовательно спросила она после минутной тишины.       — Да.       — Про?.. — она боялась дальше продолжать.       — Про Уэллса, — выдохнула я. — Про вашу истинную причину расставания. Про… — я замялась, но Лекса поняла и медленно прикрыла глаза.       — И про измену, — утвердительно сказала она, не спрашивая.       Я шмыгнула носом, изучая её лицо и глубоко сожалея о том, что вообще умею говорить: какого, ну какого хрена, Кларк? К чему было это «да кто бы говорил»? Лекса словно о чём-то размышляла.       — И как давно ты в курсе?       — Н-не знаю, — у меня запульсировало в висках, отдаваясь болью по всей черепной коробке. — После того, как ты упала в обморок… — Я отклонилась, облокотившись спиной на спинку кровати.       Лекса молча смотрела перед собой. Это молчание пугало. Ужасно пугало. Вот она сидит — протяни руку — дотронешься. Правда, не знаю, что почувствую: тепло? Ледяной холод? Что услышу в ответ: резкие слова? Рыдания? Оправдания? Ничего? Последнее было самым страшным. И последнее было реальностью: Лекса просто сидела и молчала, будто выключившись, безжизненно опустив плечи, побледнев.       Чёрт, побледнев? Я вспомнила, чем это закончилось в прошлый раз, и тут же ожила:       — Лекса! — громче, чем нужно, позвала её я. Она подняла на меня свои глаза. В них было столько боли… Она слепо смотрела на меня: скопившиеся слёзы еле удерживались от того, чтобы скользнуть вниз по щеке и неслышно разбиться обо что-нибудь: выпирающие ключицы, рубашка… — Лекс, я всё знаю, но…       Она медленно поднялась.       — Я не могу. Прости. Прости меня. Я не смогу так, — пробормотала она, направляясь к выходу. Я вскочила и побежала за ней, резко развернув к себе лицом, она безвольно, словно тряпичная кукла, повиновалась.       — Что не сможешь? Прекрати, Лекс! — я потрясла её, чтобы привести в чувства.       — Ты не понимаешь? — она смотрела куда-то мимо меня. — Ты же лучше меня, а я?..       Я неверяще уставилась на неё: мне хотелось выть, кричать от боли; избить эту идиотку, потому что я внутри себя уже всё давно ей простила.       — Лекса, мне без разницы, что было!       Она перевела взгляд на меня, но взгляд оставался всё таким же мутным:       — Но мне не без разницы, Кларк.       Опять зазвонил телефон. Я в бессильной ярости зарычала:       — Да грёбаный же ты день! — помчалась вихрем в комнату и швырнула телефон в стену, даже не посмотрев, кто звонит. По-моему, он разбился, не знаю. По крайней мере, звонить перестал. Выбежав обратно, я увидела, что Лекс уже кое-как сунула ноги в кеды и дрожащими руками пытается заправить незавязанные шнурки внутрь.       — Лекса, прекрати! Я не хочу, чтобы ты уходила! — истерично рванула я её на себя, пытаясь достучаться до неё. Она нашла в себе силы слабо улыбнуться.       — Я же тебя обманула. И не смогла ничего рассказать...       — Боже, да мне наплевать, пойми ты!!! Ты меня не слышишь?       — Это ты себя не слышишь, Кларк, — покачала она головой. — Прости.       Она качнулась вперёд, словно хотела обнять меня на прощание, потом отстранилась и открыла дверь. Я, как загипнотизированная, наблюдала, как она неловко, споткнувшись об порог (кеды еле держались на ногах), вышла… Закрыла дверь. Её негромкий стук разбил звенящую тишину, наполнившую опустевшую квартиру.       — Идиотка, господи, какая же ты идиотка, — шептала я, мотая головой из стороны в сторону; слезинки, срываясь, улетали и пропадали на полу, оставляя чуть заметные мокрые пятна. — «Прости». Да пошла ты!! Грёбаная идиотка!       У меня, по-моему, кончился словарный запас, потому что я повторила это ещё раз двадцать, а потом, решившись, злобно побежала в комнату, собирая вещи. Сминая, яростно упихивая их на дно спортивной сумки, я опустошала полки, засовывая её футболки (любимая с пятнами-рыбками, боже, она что, оставила её у меня? Когда успела?), рубашки, шорты.       Пробежав растерянным взглядом по комнате, я пыталась вспомнить, где лежат билеты. «К чёрту всё! Если она не понимает!»       — Алло, можно такси до аэропорта?       

***

      Подъезжая к дому Лексы, я нервничала так, что у меня тряслись руки. Таксист помог вытащить мне огромные сумки, с сомнением посмотрев на меня:       — Помочь, может быть?       — Нет, — я сунула ему деньги, не посмотрев, сколько там было. — Спасибо.       Судорожно переведя дыхание, я вызвала лифт. «Я не смогу так». «Не сможет она! — накручивала я себя. — Посмотрите на неё!» Лифт ехал ужасно медленно, я успела несколько раз надавить на кнопку нужного этажа, тихонько от нетерпения пнув сумку. Лексину.       Её дверь. «Кларк, ты понимаешь, что если ты сейчас это сделаешь, то … То это навсегда? Ничего уже не вернуть?» — «Заткнись, я давно уже всё решила», — отрезала я. Голос внутри испуганно замолчал. Я резко надавила кнопку звонка. Могла открыть дверь сама: ключи были. Обойдётся, пусть поднимет свою пятую точку и откроет сама.       Открыла.       Бездонные глаза. Покрасневшие. Но всё такие же прекрасные.       — Кларк?.. — она растерянно оглядывала сумки и мою запыхавшуюся персону.       — Заткнись и слушай меня. Я не знаю, за что мне такое наказание, но… — я перевела дыхание и полезла в карман. — Мне наплевать, какие у тебя бумаги и отчёты. Наш самолёт до Флориды вылетает через три часа. Твои вещи, — в очередной раз пнула её сумку, — я собрала. Я слышать ничего не хочу. Я тебя люблю и буду рядом. Господи, но какая же ты всё-таки идиотка!!!