Эпизод третий. Взаперти
25 декабря 2017 г. в 19:06
Тот день, уже целую жизнь назад, начинался как ясный и солнечный, а закончился проливным дождем. Это был самый первый наш совместный опен эйр. Осень была уже в разгаре, теплая, солнечная. Именно тогда Анзи и Аямэ были представлены публике — нашим фанатам.
До начала выступления все настраивали аппаратуру, а я, улучив момент, улизнул. Сначала гулял перед ареной среди скамеек, потом сидел в парке на лавочке и грелся в мягких солнечных лучах. Тогда мне еще не надо было слишком уж беспокоиться, что меня узнают, не нужна была конспирация — темные очки и медицинские маски.
За час до начала, когда солнце уже начало опускаться к горизонту, окутанному дождевыми облаками, перед входом к зрительным рядам растянулась длинная очередь. Это казалось мне тогда немыслимым. Я тогда корил себя за то, что долго не соглашаться на уговоры Ю, присоединиться к группе, ведь раньше о чем-то подобном я мог только мечтать. А ведь это было только начало нашего творческого пути. Начало во всех смыслах.
Вскоре солнце село и начался концерт. Он прошел на едином дыхании. Соно был в таком восторге, что сорвал голос. Он чуть не плакал от счастья, слишком долго он к этому шел. Очень долго, если принимать во внимание все детали.
Потом было афтепати. К сожалению, без этого в нашем деле никуда. Впрочем, тогда мне это очень даже нравилось. Начали мы за кулисами, в своей гримерке, потом перебрались в караоке бар неподалеку, а закончилось все на экскурсионном теплоходе. Все закончилось там. Тогда дождь уже давно щедро поливал землю.
Тогда я не обратил на это внимания, но поведение Соно под конец вечеринки было странным. Он как вкопанный остановился, едва его ноги коснулись заливаемого водой трапа теплохода. Улыбка исчезла с его вдруг побледневшего лица. Он заозирался, присматриваясь к чему-то неведомому, глянув на шедшего рядом Ю нахмурился и что-то пробормотал себе под нос и даже будто бы развернулся, чтобы сойти на пристань, но потом взял себя в руки и зашагал следом за всеми.
Я тогда подумал, что быть может у Соно морская болезнь. А что? А вдруг? Мы тогда еще слишком мало знали друг о друге. Хотя это было бы странно, ведь именно ему захотелось прогуляться по ночному океану. Как бы там ни было, уже через несколько минут я даже не вспоминал о своих наблюдениях, ведь афтепати продолжилось таким разгульным весельем, что мы едва не закатили пенную вечеринку. Не получилось отнюдь не из-за того, что для пены было холодновато, а из-за того, что попросту не было нужного оборудования.
По всей видимости, теплоход время от времени причаливал, так как постепенно народу становилось меньше, только вот я этого не замечал. Народу становилось меньше и это меня огорчало, ведь это означало, что вечеринка заканчивается, но сейчас я думаю, что это было к лучшему… в каком-то смысле. Ведь тогда жизнь, пусть и такую ненормальную, Соно предложил только нам.
На самом деле кроме нас тогда на всем теплоходе кроме членов экипажа не осталось никого. Но даже эти несколько жизней — слишком большая цена для нашего посвящения.
Мы располагались в тесной каморке караоке, продымленной сигаретами настолько, что и друг друга-то было видно с трудом. Мы выпивали, громогласно распевая все самые популярные песни последнего десятилетия, хохотали над плоскими шутками как умалишенные, и без стеснения сочиняли себе наши будущие творческие успехи, а также похождения с молоденькими фанатками.
Мне казалось, что мы только-только уединились в музыкальной каюте, а до этого совсем недолго веселились на крытой палубе, но на самом деле солнце, скрываемое плотными дождевыми тучами, успело взойти и вновь скрыться за горизонтом. Наступил мой черед выбирать песню. Я поднялся на ноги, пошатнулся, и потому не сразу понял, что судно хорошенько тряхнуло. Улетев едва ли не под стол, я, неистово хохоча, выбрался обратно. Анзи, Аямэ и Ю принялись, подтрунивая над моей неуклюжестью, поднимать меня на ноги. Никто, кроме Соно не понял, что я упал отнюдь не из-за того, что был пьян и едва стоял на ногах.
Но когда мы все уселись, стало очевидно, что что-то не так. Наш смех тотчас стих и мы переглянулись. Все, кроме Соно. Аямэ с третьего раза удалось выключить проигрыватель и в наступившей тишине проступили звуки, которых никто не ожидал: крики, скрип, плеск. А еще топот за дверью, когда кто-то пробежал мимо.
Кричали сверху. Снаружи. А над нами было еще две палубы. Это я тогда очень отчетливо вспомнил.
Ю, чертыхнувшись, растолкал нас локтями и, протиснувшись к двери, дернул ее, и она не поддалась. В тот момент Соно отчего-то тяжело вздохнул и отвернулся. Ю поднасел на дверь сильнее, уже не заботясь о том, в какую сторону она открывается. Может мне тогда показалось, но я четко видел, насколько дверной проём перекосился.
Вдруг наша темница еще раз сотряслась, да так, что всех нас, еще сидящих на диванах, скинуло в кучу на пол, поверх упавшего первым Ю. И дверь, ухнув, открылась, повиснув на одной петле. Мы торопливо поднялись и выбрались в коридор. Крики к тому моменту уже стихли, и только далекий пока плеск навязчиво звенел в ушах. И еще был дым. Он уже больше чем на треть заполнял все помещения, и даже ту каюту, откуда мы только что выбрались.
— Ай, — пискнул Аямэ, дернувшись и отступив в сторону.
Его заставила вздрогнуть холодная вода, коснувшаяся его отчего-то босых ног. Тоненький ручеек отчетливо показывал, в какую сторону накренился теплоход. Струйка буквально на глазах становилась шире.
Кинувшись в каюту, Аямэ забрал свои кроссовки, стоявшие на столе рядом с пепельницей и вернувшись в коридор, принялся натягивать их, не расшнуровывая и не заботясь о носках.
— Чего стоим? — раздраженно проворчал Соно, ни на кого не глядя, когда Аямэ справился со своей обувью. — За мной.
Шлепая по воде, он уверенно повел нас по коридору, в ту же сторону, в которую текла вода.
— Ты уверен, что нам туда? — спросил Анзи.
— Да, — бросил Соно. — Ближайшая лестница там.
Никто больше стал с ним спорить и все мы, уже заметно протрезвевшие, отправились за ним следом. Плеска воды уже почти не было слышно за безжалостным скрежетом переборок. Дыма становилось все больше и вскоре уже нам пришлось идти пригибаясь.
Каким же жутким был тот дым. Он плотными клубами стелился по потолку. Перетекал следом за нами, будто живой. И в этом момент отчего-то в моем восприятии исчез звук, и я стал будто всего лишь наблюдателем всей этой трагедии. Я остановился, тряся головой, пытаясь вернуть слух. Тут Соно, достигнувший поворота, вернулся и, что-то беззвучно говоря и размахивая руками, прошел мимо товарищей и, схватив меня под локоть, затолкал в ближайшую каюту, один в один такую же, как и та, в которой совсем недавно мы беззаботно веселились. Едва все мы набились внутрь, он захлопнул дверь и, подперев бока руками, оглядел каюту.
— Нам лучше остаться тут, — заявил он, тяжело опираясь о стену. — Если закрыть щель над дверью мокрой тканью, мы хотя бы не угорим.
— Зато утонем, — хмыкнул Аямэ.
— Выхода все равно нет, — вздохнул Соно. — От лестницы ничего не осталось.
— Как ничего? — прошептал я, обретя вдруг голос.
— Вот так, — буркнул он в ответ. — Весь тот коридор будто тисками сжало. Даже не представляю, что могло случиться.
— Тут есть еще одна лестница, — уверенно заявил Аямэ. — Думаю, нам стоит добраться до нее.
— Не думаю, что получится, — вздохнул Соно, выпрямляясь. — Воздух не движется, а значит, для него нет выхода, и для нас тоже.
— Но не сидеть же здесь! — воскликнул Ю, — Аякс прав.
Мы с Анзи согласно закивали и Соно, недовольно покосившись на нас, отошел от двери, пропуская вперед. За нею была почти беспросветная пелена дыма. Закашлявшись и дыша через рукава и воротники, мы один за другим гуськом вышли в коридор.
Пара поворотов, еще один толчок и мы оказались заперты в каком-то служебном коридоре, отличавшемся от предыдущего лишь чуть меньшей задымленностью. Вода между тем поднималась выше, правда заметно медленнее. Может и правда воздух не выходил наружу, и потому сдерживал воду?