Оттенки Серого

ГЛАВА 11.НАЧАЛО ПУТИ.       Это была, наверное, самая большая группа порождений тьмы, какую они видели за пределами Остагара до сих пор. И, как будто этого было недостаточно, возглавлял группу гарлок-маг. Хотя легкого боя и без него ждать не приходилось. А в качестве вишенки на торте под названием "вечер не задался" выступили отчаянные человеческие крики откуда-то из кучи порождений тьмы. Эрр... гномьи, не человеческие, но не суть.       Трисс, услышавшая крики, взмахом руки свернула разбушевавшийся было вокруг тварей ураган и перешла на точечные атаки. Морриган же вообще как будто "выключала" порождений тьмы одного за другим - стоило ей оказаться рядом и дотронуться, как тварь начинала биться в конвульсиях и падала замертво, а то и вовсе взрывалась. Он определенно не хотел знать, как она это делает. Лелиана как будто растворилась на поле боя, только то тут, то там мелькала красная вспышка ее волос. Стен же... ну, кунари являл собой впечатляющее зрелище в бою. Казалось, он может переломить хребет гарлоку голыми руками, но при этом двигался настолько тихо, что это было просто противоестественно для такого великана.       Видя, что остальные справляются, Алистер остался прикрывать отход, чтобы не пропустить порождений тьмы к деревне. И вовремя - от основной группы отделились сразу четверо.       Внезапно ему показалось, что он оглох. Звуки доносились как сквозь вату. И, что хуже всего, он мог слышать голос... нет, не так, ГОЛОС, то ли говорящий, то ли шипящий на неясном языке. Глаза заволокла мутная пелена, рассеявшаяся так быстро, что у него закружилась голова. Твари, до того направлявшиеся в сторону деревни, внезапно сменили курс. Прямо на Алистера. И ему совсем не понравился осознанно-решительный взгляд в их мертвых глазах. Ими явно управляли.       Быстрый взгляд на остальную группу подтвердил подозрения - те, что были ближе, двинулись к нему, остальные сделали свой целью Трисс, более или менее игнорируя остальных. Хуже всего, что сама Трисс выронила посох и теперь с силой зажимала уши. Не раздумывая, Алистер рванулся к ней.       - Трисс, не слушай его, и не сопротивляйся! Это пройдет! - он подбежал к ней и схватил ее за руки. - Посмотри на меня!       Она не отняла ладони от ушей, но открыла глаза и посмотрела на него.       - Он даже не с нами разговаривает, мы просто слышим его, потому что... ну, не можем не слышать. Сейчас нам нужно сосредоточиться на том чтобы покончить с этими, - Алистер отмахнулся щитом от проскочившего мимо ведьмы генлока.       Оглядевшись и поняв, что их компаньоны из последних сил отгоняют от них тварей, Трисс подхватила свой самодельный посох и встала с ним спиной к спине. Они так часто тренировались таким образом, что сейчас могли удерживать атаку даже без помощи товарищей.       ***       Бой получился... долгим и выматывающим. Хотя никто из них и не получил серьезных травм, и им даже удалось спасти двух гномов-торговцев и большую часть их товаров, все равно все, кроме, пожалуй, Стена, попадали где стояли, едва разбив лагерь.       Гномы же, узнав, что в группе, спасшей их, есть Серые Стражи, прибились к ним, в обмен позволив пользоваться повозкой и объединив съестные припасы.       Алистер, уже во второй раз едва не клюнувший носом в костер, решил, что в данный момент пункт "поспать" имеет больший приоритет, чем "поесть", и развернул собственную лежанку. Как и у Трисс, распаковывать и устанавливать палатку у него не было ни сил, ни желания.       Но не успел он рухнуть, как был, не раздеваясь, поверх лежанки, как его внимание снова привлекла Трисс. Она по-прежнему спала, но сон явно перестал быть спокойным. Она металась, задыхалась, и, кажется, пыталась от кого-то убежать. Или от чего-то... Алистер вздохнул - началось. Немного рано, но он просто предполагал, что это влияние Мора. Ощущать скверну Трисс тоже начала раньше, чем положено.       С задушенным криком, больше похожим на громкий вздох, чародейка резко села на своей лежанке. В широко раскрытых глазищах плескалась паника. Алистер с сочувствием наблюдал, как она метнулась к кустам, оставив там весь тот скромный ужин, который она успела проглотить перед тем как уснуть. Обмакнув одно из полотенец, в которые были завернуты их сухари, в котелок со все еще теплой водой и отжав мокрую ткань, он осторожно приблизился к Трисс. Та оглянулась на него, удивленно моргнула, но потом с благодарной почти-улыбкой приняла у него влажное полотенце и привела себя в порядок.       - Кажется, я съела что-то не то... - она даже пыталась улыбнуться и пошутить над собой, но весь эффект был испорчен тревогой, все еще не ушедшей из ее глаз.       - Скорее уж выпила, - невесело фыркнул он, усаживаясь рядом с ней. - Зараженную скверной кровь, помнишь? Это изменило тебя, и будет менять дальше. Ты будешь... слышать все больше и больше.       - Слышать? Это то, что сегодня со мной случилось?       - Не только с тобой, со мной тоже. Только я уже знал, что это. Но да. Архидемон, он... "разговаривает" с тварями, и мы это чувствуем, как и они. Во сне, как ты сейчас, или когда находимся совсем близко, как сегодня днем. Именно так Стражи могут отличить Мор от обычного нашествия порождений тьмы. За Мором всегда стоит Архидемон. Дункан сказал, что к этому постепенно привыкаешь, и это перестает так сводить с ума, как в первое время. Он сам слышал Архидемона с тех пор, как мы оказались в Остагаре. А ты сегодня пыталась сопротивляться, да? Вытолкнуть его из своей головы?       Трисс настороженно кивнула и Алистер покачал головой.       - Не пытайся больше. Это бесполезно. Только головную боль заработаешь и кошмары ухудшишь. Он все равно даже не почувствует твоих усилий. Ведь фактически это не в твоей голове и даже не нацелено на тебя, ты просто слышишь то, что слышит вся орда. Это что-то вроде массового гипноза и порабощения - только, в отличии от порождений тьмы, мы не восприимчивы к Зову Архидемона и не подчиняемся его приказам. По крайней мере, некоторое время.       - Некоторое время? - настороженно спросила Трисс.       Алистер вздрогнул от вопроса и тяжко вздохнул, осознав, что у них осталась еще одна крайне неприятная тема для разговора.       - Это еще одно... последствие Посвящения. Мы все не находили походящей возможности сказать тебе, а потом...       - Алистер. Говори уже.       В его сторону раздраженно сверкнули синие глаза. Иногда он мог поклясться, что они у нее колдовские. Ну не бывает у обычных людей таких глаз. Вот у Морриган глаза самой настоящей ведьмы - как заглянешь, так жутко становится. А у Трисс... он долго не мог подобрать подходящего сравнения, а потом вспомнил - лириум! Они напоминали ему живой, необработанный лириум, мягко переливающийся в горной породе.       Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от лишних мыслей, потому как прищур упомянутых глаз стал совсем уж нехорошим.       - Посвящение вырабатывает в нас иммунитет к скверне и Зову, но человеческое тело не может долго справляться с такой нагрузкой.       Он видел точный момент, когда в ее глазах вспыхнуло осознание. Вспыхнуло и сразу погасло - ни злости, ни обиды, никакой ожидаемой при таких новостях реакции вообще, кроме простого и короткого вопроса:       - Сколько?       - Заражение в конце концов одолевает каждого из нас. Кого-то позже, кого-то раньше, но в основном у каждого Стража после Посвящения есть около тридцати лет.       Трисс просто кивнула. Она молчала сидела некоторое время, глядя в огонь, а потом покосилась на него и фыркнула.       - Не надо на меня так смотреть. Никакая сила не дается даром, все имеет свою цену. Любой маг тебе это скажет. А я с самого Посвящения предполагала что-то подобное. Серые Стражи не имунны к скверне, они просто ее носители. Некоторые виды вирусных болезней в малых дозах позволяют приобрести иммунитет к дальнейшему заражению. Но Моровая скверна не обыкновенный вирус, она одинаково смертельна в любых дозах, потому как распространяется нереально быстро в любой среде. Но в обработанном виде все еще может привить временный иммунитет - это свойство большинства вирусов. Рискну предположить, что вероятность успешного либо смертельного исхода Посвящения зависит просто от индивидуальной сопротивляемости. У некоторых людей она может быть выше, чем у других. Ты сам говорил, что некоторые зараженные умирают намного дольше других, а некоторых и вовсе приходится... избавлять от мучений. Но, очевидно, скверна все же слишком разрушительна, даже для людей с высокой сопротивляемостью. Рано или поздно и наш иммунитет перестанет справляться с постоянно растущим количеством заражения в крови. Тридцать лет говоришь?.. Ну, это не так плохо, как могло быть.       - Неплохо? - он не поверил своим ушам, а Трисс горько рассмеялась.       - В Круге я не рассчитывала даже до своих восемнадцати дожить. Всегда считала, что умру намного раньше. Кажется, я просто... привыкла к этой мысли. Я давно перестала бояться смерти.       Алистер невольно вздрогнул от спокойного, будничного тона, которым это было сказано. Серые Стражи близко знакомы со смертью - как из-за жестко ограниченной продолжительности жизни, так и просто из-за того, что слишком часто видят ее вокруг себя. Постепенно можно привыкнуть видеть мертвых и умирающих каждый день, можно даже привыкнуть к мысли, что на каждом задании любой день может стать для тебя или твоего товарища последним. Но не... настолько же!       Возможно она ожидала реакции, или его лицо передало всю суматоху, творящуюся внутри, но Трисс продолжила говорить.       - В Круге с учеником или магом может произойти предостаточно вещей, которые хуже смерти. Это только мое мнение, конечно. Хотя, наверное, не только мое, я знала нескольких магов, которые придерживались тех же принципов. К сожалению, большинство из них уже мертвы. Я знаю, что основная масса магов не разделяет и даже не понимает такую расстановку приоритетов. В Кругах воспитывается более простая схема - не быть убитым, найти местечко потеплее, где кормить будут сытнее, а кровать будет мягче, и не слишком часто пересекаться с храмовниками. Вот и все, что нужно для "счастья" среднестатистическому магу Круга. Есть, конечно, и бунтари, умеренные и не очень, за каждым шагом и вздохом которых пристально смотрят храмовники, наказывая при малейшем признаке нарушения, а есть еще лоялисты, которые считают существующий уклад единственно правильным, и воспринимающие изречение "магия должна служить человеку" как "маг должен служить церковникам во всем". Но на самом деле и тех, и других не так уж много. Основная масса просто живет как может и выживает как умеет, зная, что жаловаться и возражать против существующего столетиями уклада бесполезно.       Трисс грустно вздохнула, продолжая неотрывно смотреть в огонь. Кажется, она вообще сейчас была не здесь.       - А ты?       - А что я? Я, наверное, слишком много видела, того, чего мне видеть было не положено, чтобы просто смириться с этой системой. Даже просто притворяясь, что меня все устраивает - как делают многие маги, чтобы не навлекать на себя лишнего внимания со стороны храмовников - я не могла.       - Что... что такого ты видела?       Наконец оторвав взгляд от костра, она как-то странно на него покосилась.       - Знаешь, я всю жизнь это скрывала, но теперь просто хочу рассказать. Не могу больше держать все в себе, так и взорваться недолго... - она одарила его провокационной ухмылкой. - Все равно весь мир уже хочет нас убить, так что какая теперь разница. Я тебе говорила об... особенностях моей магии. О том, что я...       - Сновидец. Я помню...       - Так вот, мои Истязания были далеко не первыми, в которых я участвовала. Они даже не были в первой десятке. Я точно не помню, сколько их было вообще. Ну, как сказать участвовала - больше наблюдала за их ходом, Просматривая все самые жуткие кошмары и тайные желания учеников, принудительно и без подготовки вытолкнутых в Тень. Во время ритуала Истязаний завеса истончалась настолько, что, если я спала, меня просто втягивало на ту сторону, хотела я того, или нет. Иногда я даже помогала тем, кого пытались "засыпать" храмовники или тем, кто просто не понимал сути того, что с ними происходит. Но это уже позже, когда я начала осознавать, что ткань небытия в Тени везде одинаково податлива, в любой фантазии, нарисованной сознанием спящего, на территории любого духа или демона. Я оставляла подсказки и помощь как можно более незаметно, так что никто ни разу не догадался, что в их видениях присутствовала третья сторона. По крайней мере, я на это надеюсь. Уж очень... неловкими бывали некоторые видения. Как будто регулярных Истязаний было недостаточно, примерно тогда же появилась еще одна схожая проблема - если рядом со спящей мной кому-то снился очень яркий, эмоциональный сон, его мне тоже приходилось просматривать. А в спальнях учеников мы жили человек по двадцать-тридцать в одной комнате - можешь себе представить, да? Дошло даже до того, что я стала по ночам вместо сна учиться, а спать урывками, где получится. Потому как самые эмоциональные сны, это можешь себе представить, какие - либо самые жуткие кошмары, либо... то на что постороннему человеку смотреть вовсе неприлично. Особенно, если этому "постороннему" от восьми до пятнадцати лет. Потом я более или менее научилась отсекать от себя чужие сны. Просачивались только самые яркие и навязчивые. Хуже всего то, что многие из худших кошмаров несли в себе отпечаток реальности - отголоски или бесконечные повторения пережитой в бодрствующем мире боли и страха. Так что да, я с детства знала, что предпочту смерть многим из тех вещей, что в Кругах привыкли заметать под ковер, притворяясь, что этого не происходит. Заметь, не только храмовники так делали, маги тоже - в основном старшие чародеи и вся система внутреннего управления. Это еще одна из непреложных истин, навязанных Кругами - безопасность отдельно взятого человека не стоит и гнутой медяшки, если хоть в чем-то пересекается с "интересами большинства". Другими словами, руководство Круга частенько жертвует тем или другим угодившим в неприятности магом, отдавая его на растерзание, если это обеспечит призрачную безопасность всем остальным. И не важно, кто этот маг - взрослый или ребенок - не важно, виноват ли он в чем-то, или просто попался на пути не тому храмовнику. Результат все равно один. Самого понятия справедливости в этой системе просто не существует. И никто не застрахован от того, чтобы стать откупом.       Пока Алистер сидел и молча переваривал услышанное, чувствуя на душе что-то тяжелое и темное, что мешало сделать полноценный вдох, Трисс вздохнула и отвернулась от огня. Он хотел задать вопросы, вертевшиеся на языке, но боялся получить на них ответы. Его первое впечатление о Круге в бытность послушником ордена, до сих пор отдававшее на языке горьким вкусом отвращения, только укреплялось с каждым рассказом Трисс, с каждым разом, когда она вздрагивала от неожиданного прикосновения, с каждым невидящим, затравленным взглядом, на который он натыкался уже не единожды.       - Извини, что вывалила на тебя все это. Я бы даже не обиделась, если бы ты пропустил весь мой монолог мимо ушей. Мне просто нужно было выговориться, - она грустно улыбнулась ему, но ее взгляд ясно говорил, что она знает, что он внимательно слушал и думал над ее словами.       - Разве нельзя ничего изменить? Первый Чародей, Рыцарь-Командор, если на этих местах окажутся достойные люди...       - Они мало что смогут изменить. Первый чародей Ирвинг очень талантлив в управлении Кругом, при нем башня ни в чем никогда не нуждается, и он знает, когда следует применить хитрость, а когда проявить твердость, чтобы обеспечить магам все необходимое и хотя бы минимальный уровень безопасности. Я была его ученицей, он практически вырастил меня. Но это не помешало ему передать меня храмовникам, когда я попалась на серьезном нарушении. Не смотри на меня так. Это был простой выбор - либо пострадаю я, либо весь Круг. Он Первый Чародей, он не мог сделать другого выбора. Тем более, Дункан все равно вмешался и вытащил меня оттуда.       - Так вот как ты оказалась в Остагаре?       - Да, именно так я стала Стражем, - усмехнулась она. - Ну и Рыцаря-Командора Грегора тоже плохим или пренебрегающим своими обязанностями человеком нельзя назвать. Проблема в том, что между магами и храмовниками такая красочная история взаимных обвинений, длинной в несколько веков, что на слово уже никто никому не верит. Эти обвинения слишком часто оказывались беспочвенными. Так что, если нет доказательств, это просто слово мага против слова храмовника. Можешь догадаться, чье обычно имеет больший вес, да? А бывает так, что и доказательства есть, и следы жестокого обращения налицо, а вот обвинить некого, ну не видел маг виновника. Эти шлемы очень удобны иногда, в них все храмовники одинаковые. Не наказывать же всех скопом. Грегор только и мог, что на время усилить надзор за своими вояками, да увеличить им нагрузку так, чтобы времени и сил на дурость не оставалось. А те, кто привык пользоваться своим положением, кому чужая боль доставляет удовольствие, те умеют не оставлять следов и не вызывать подозрений, уж поверь мне. Таких только если с поличным поймают, тогда накажут. Но зато раз и навсегда - изгнанием из ордена или заключением в Эонар. На моей памяти так поймали только двоих, еще в отношении нескольких оставались сомнения, но их в любом случае пожизненно отстранили от работы в Кругах. Но это были не все, только самые худшие, которым совсем от безнаказанности крышу снесло. Насильники, мучители и иже с ними.       Алистера передернуло, и он в очередной раз порадовался, что избежал обетов храмовника и вполне реальной возможности того, что в будущем пришлось бы закрывать глаза на подобные вещи. Худшим в этой ситуации было то, что это был даже не первый раз, когда он слышал подобные истории. Просто он предпочитал считать их... ну, преувеличенными, что ли. А теперь задумался, что ему даже попадались такие храмовники - как там Трисс сказала - крышу снесло от безнаказанности? Просто тогда он еще думал, что фактически в Кругах им не позволяют обращаться с магами так, как они к ним относятся. Как к вещам, имуществу... меньше, чем людям.       А с каким презрением они смотрели на него, когда его несколько раз за время обучения проверяли на предмет пробуждения магии, особенно когда заметили, с какой легкостью ему дается обучение без всякого лириума. Иногда ему даже хотелось, чтобы у него обнаружили магию. И пусть бы его отправили в Круг, зато там всем было бы все равно кто он, откуда и кто его родители.       Алистер едва не застонал вслух, подумав об этом. Еще день или два, и они окажутся в Редклифе, где его, вероятно, до сих пор каждая собака помнит. А его спутники, включая Трисс, до сих не подозревают об обстоятельствах его рождения и почему его всю жизнь прятали, как постыдную тайну. Он должен все рассказать, хотя бы ей. О том, что после такого признания он может потерять ее дружбу - а разве не так всегда случалось, что все, кто узнавал, начинали сторониться его, как прокаженного - он старался не думать.