Асфальтовое покрытие с участками трассы в городской черте. Неадекватные зрители.
Хина старалась сосредоточиться на большой белой доске, где менеджер их команды рисовал особенности трассы, которую им предстояло покорить буквально через час. Главной особенностью этого ралли стали бешеные зрители, выпрыгивающие перед мчащимися на них машинами, размахивающие руками перед гонщиками и отступающие назад в последний момент. Перед ралли Средиземное море все экипажи чувствовали себя как на иголках: мало того, что кроме пустых спецучастков, проходящих через поля и виноградники, были узкие городские улочки и дома, чиркающие по зеркалам, так еще и эти сумасшедшие, горячие южные зрители. – Запомните, внимание. Все внимание на дорогу, не дай Бог, заденете кого-нибудь из зрителей, – снова повторил Ли Конрад. – Вот за это я и не люблю этот этап, – проворчал Дио. – Его никто не любит, – кивнул Ли, соглашаясь. – Но городские гонки смотрятся зрелищно, поэтому его пока и не исключили из чемпионата. – Ничего, еще пара задавленных идиотов, и придется переезжать или воспитывать зрителей оградами под током, – хмыкнул Ярл. – Но пока этого не случилось, – Ли нахмурился. – Постарайтесь никого из зрителей не угробить. – Это уж как получится, – заявил Аоба. Все дружно повернули к нему головы. – Что? – Аоба сделал круглые глаза. – Надеюсь, ты не будешь устраивать кегельбан, – вздохнул Ли. – Я похож на маньяка? – Иногда, – хихикнула Хина. – Ну, спасибо, – насупился Аоба. – Всегда пожалуйста, – отозвалась Хина. Она начала раскрываться. Эта команда быстро стала ей эмоционально близка, почти как родная семья. В команде регионального чемпионата, где она гонялась до того, как попасть в команду «Вальянсер», Хина была тихой и незаметной. Та команда была похожа на гадюшник, где в любой момент тебе могли откусить хвост. Здесь же царила теплая и одновременно боевая атмосфера. Даже несмотря на колючесть лидера команды Дио Вайнберга. Никто не пытался идти по головам и трупам к позиции лидера, она определялась умениями, показанными на трассе. Команда «Вальянсер» дарила своим пилотам самое главное: шанс выиграть, шанс стать первым номером, шанс добиться успеха. – В общем, я вас предупредил, – заявил Ли, - остальное на вашей совести. Только сразу зарубите себе на носу: машины у нас в ограниченном количестве. Все дружно кивнули, понимая, что разбив машину, они выбывают из гонки на этом этапе. И это не зависело от спонсоров или команды, это был вопрос правил. Тем не менее, их серьезности хватило на пару минут, дальше в комнате послышался смех, кто-то начал отпускать шутки в сторону местных зрителей.***
Раздался визг шин, и машина буквально облизала угол двухэтажного домика из серого камня. Восторженный рев толпы, облепившей все обочины и даже крыши домов, прорвался в салон сквозь рев двигателя. Джино Вайнберг чертыхнулся сквозь зубы: это было очень близко. Он не хотел оставить на дороге бампер. Это отнимает пару лишних секунд. А сейчас ему была дорога каждая секунда, которую он сможет сохранить до финиша. Очередной взрыв зрительских трибун обозначил его ювелирное прохождение поворота в сто восемьдесят градусов. Джино удалось провести машину по самому краю асфальта, почти цепляя бампером выложенные камнем насыпи дороги и при этом не потеряв ни километра скорости. Синкэ даже показал ему поднятый вверх палец, признавая мастерски совершенный маневр. При этом он умудрился ни на долю секунды не отвлечься от чтения стенограммы. Джино криво усмехнулся, поймав внезапное чувство азарта. Оно накрыло его с головой на последней связке и заставило реже пользоваться тормозом и агрессивнее проходить повороты. – Не увлекайся, – предостерег его Синкэ, стоило им только выбраться из города. Джино неразборчиво хмыкнул. Он наступил на педаль газа, разгоняясь по прямой, чтобы тут же войти в поворот на идеальной для него скорости. В этой гонке все складывалось удачно, казалось, что капризная богиня Фортуна наконец повернулась к нему лицом и облагодетельствовала третий экипаж команды «Найтмер». Это не могло не радовать. Когда машина пересекла створ финишных ворот, Джино ударил по тормозам и выдохнул с облегчением, Фортуна не оставила их в своей милости. – Неплохо поработали, – улыбнулся Синкэ, пожимая руку напарнику. – Я бы сказал, прекрасно потрудились, – возвратил ему улыбку Джино. – Парни, вы молодцы! – к ним подбежала Корнелия и обняла каждого по очереди. – Мы старались, – хмыкнул Джино. – Надеюсь, первый экипаж тоже постарается. А то зачем им это почетное звание, если они нашу пыль глотают? – усмехнулась Корнелия. – А ты промежуточный смотрела? – Синкэ стащил с головы шлем, прислоняясь к своей машине. – Да, мы пока первые и вторые. Надеюсь, так и закончим этап. – Шнайзель, наверное, счастлив, как идиот, – предположил Джино. – А черт его знает, по нему ничего не видно, – пожала плечами Корнелия. – Зато кое-кто другой был очень доволен. И не скрывал этого. – Это кто же? – заинтересовался Джино. – Не скажу, – усмехнулась Корнелия. – Сам догадайся. Кстати, вас там телевизионщики ждут, хотят пообщаться с героями, не задевшими ни одного здания. – Скажешь тоже, – фыркнул Джино, подумывая о том, чтобы сбежать и спрятаться в моторхоуме. Но ему не дали и шанса. Буквально через мгновение ему под нос сунули микрофон с логотипом крупнейшего международного спортивного телеканала. Джино отвечал на вопросы автоматически, порой даже не понимая, зачем их задавали, иногда они не имели никакого отношения к сегодняшней гонке. Досталось и Синкэ. Журналисты вцепились в них, словно клещи, и не желали уступать. Спасло третий экипаж возвращение первого, который смог подняться только на пятое промежуточное место. Сузаку был зол и не слишком оценил подбежавших к нему журналистов, а особенно микрофон, настойчиво ткнувшийся ему в лицо. Гонщик что-то рявкнул в ответ на вопрос «Как прошла гонка?», и, оттолкнув с дороги репортера, пошел в сторону моторхоума. Назревал скандал. Журналист нахмурился и устроил импровизированный стенд-ап на фоне машины первого экипажа, рассказывая о невменяемом поведении известного японского автогонщика Сузаку Куруруги, который мало того, что отвратительно провел гонку, так еще и на репортерах свою злость срывает. Джино дернулся было заступиться за товарища по команде, но Синкэ остановил его, положив руку на плечо и покачав головой. – Но… – Не надо, – снова покачал головой Синкэ. – Сделаешь только хуже. Они все сняли и показали в прямом эфире. Их слова только придают негативную окраску происходящему, но зрители сами сделают выводы о том, кто прав, а кто виноват. И вывод будет явно не в пользу съемочной группы. Но если ты сейчас бросишься на защиту Сузаку, слова журналистов подтвердятся. И не только первый экипаж, но и вся команда у нас неадекватна, кидается на журналистов. Хорошо, хоть не бьет их. – Наверное, ты прав, – неуверенно пробормотал Джино, но тем не менее, больше не делал попыток приблизиться к журналистам. Репортеры сделали подсъемку в расположении команды «Найтмер», а затем ушли к «Вальянсерам», оставив Джино учиться контролировать свой гнев.***
Хина отчаянно вдавила педаль тормоза в пол и вывернула руль вправо, стараясь объехать группу из трех зрителей, выскочивших перед ее капотом с радостными криками и поднятыми руками. Она буквально за мгновение до этого почувствовала, что надо тормозить. Зрители не успевали убраться из-под колес, и похоже, что поняли это, но слишком поздно. Взвизгнув, автомобиль Хины задом покатился в провал, который образовывали разноуровневые улицы. – Держись, – только и успела крикнуть Хина, когда машина ухнула на пару метров вниз. Гонщик и штурман уперлись руками в потолок машины, ожидая жесткого приземления, но его не последовало. Их автомобиль замер на крыше небольшого домика, являя собой странную и уникальную картину. – Приехали, – усмехнулся Бизон, открывая дверь и выглядывая вниз. – Приехали, – согласно кивнула Хина, снимая шлем и отстегиваясь. – Ну, что? Выбираемся? – А что нам остается? Только будь осторожна, там от корпуса до края крыши сантиметров десять, не больше, – предостерег ее Бизон. Хина кивнула и толкнула дверь, осторожно опустив ногу на крышу дома, которую они оседлали. Посмотрев вниз, Хина сглотнула ком, резко вставший в горле. Им несказанно повезло, что они не ухнули дальше, там их ожидало метров пять свободного падения, которое могло закончиться печально. – Завтра мы будем героями всех новостных выпусков, – усмехнулся Бизон, наблюдая за фотографами, отпихивавшими друг друга, чтобы сделать удачный кадр. – Ну, хоть машину не угробили, – пожала плечами Хина. – Ее отсюда для начала снять надо, – хмыкнул Бизон, примеряясь к высоте в надежде спрыгнуть. – Это будет целая спецоперация, – кивнула Хина, размахивая руками, чтобы привлечь внимание спешивших к ним стюардов гонки. Трое мужчин остановились на краю дороги и принялись что-то обсуждать, активно жестикулируя. Хина и Бизон устроились на капоте, наблюдая за обсуждением сложившейся проблемы. В первую очередь стюарды спорили, кого вытаскивать первым: машину или людей. Услышав предложение посадить экипаж в машину, а затем вытащить ее при помощи крана, Бизон покрутил пальцем у виска. – А если уроните? – крикнул он, обращаясь к стюардам. – Мы можем пострадать, а это будет уже не гоночный эпизод. – Мы пока только обсуждаем, – прокричал в ответ один из стюардов. – Обсуждайте быстрее, мы тут до вечера сидеть не намерены, – отозвался Бизон на такое объяснение. – Мы вас скоро вытащим, не переживайте, – заверил их стюард. – Похоже, мы тут надолго, – хмыкнула Хина, оценивая ситуацию. – Согласен. Тогда, может, сыграем в города, а то так скучно сидеть и плавиться на солнышке. – В города-а-а… – задумчиво протянула Хина, прикидывая в голове время, которое понадобится, чтобы эта троица договорилась между собой. – Можно и в города. Начинай. Им дали только десять минут, чтобы попытаться лишить друг друга победы в детской игре. За это время мимо прокрались четыре экипажа конкурентов, которые попали под желтый флаг, взметнувшийся над трассой. Пространство между крышей и дорогой перекрыла длинная лестница, которую притащили двое дежуривших на гонке пожарных. Первой полезла Хина. Лестница заметно вибрировала, реагируя на каждое ее движение. Под ней раскачивалось на ветру чье-то белье, вальяжно развалилась на подоконнике рыжая кошка. Хина сглотнула, понимая, что не хочет упасть вниз. – Давай, Хина, ты справишься! – долетел до нее голос Бизона. Эти слова действительно придали Хине уверенности, словно ей и правда не хватало поддержки своего штурмана. Она полезла вперед быстрее. Выбравшись на твердую землю, она махнула рукой Бизону, приглашая повторить ее путь. Бизон справился в два раза быстрее, он просто пробежал по лестнице, как по мосту. Оказавшись в безопасности, он улыбнулся и хлопнул Хину по плечу. – Ну что, напарница, добро пожаловать в рубрику «Курьезы авторалли», – произнес Бизон. – Ага, очень смешно. Мы с тобой не набираем очки на этом этапе, а в остальном действительно смешно, – насупилась Хина. – Не переживай, мы отыграем все, что потеряли. Он и правда был в этом уверен. Словно не случилось этого досадного вылета, словно они не сидели на крыше того дома в западне, и словно у них был шанс продолжить эту гонку. Его уверенность была почти осязаема, и это заставило Хину едва заметно улыбнуться кончиками губ и согласно кивнуть. У них все получится.***
Выезжая на трассу утром второго дня ралли Средиземное море, Сузаку Куруруги был уверен, что он отыграет вчерашнее отставание в полторы минуты и выйдет в лидеры гонки. Он был абсолютно уверен, что тактика прохождения спецучастков, предложенная Лелушем, сработает. Он был уверен… Но судьба распорядилась иначе. Он успел проехать половину спецучастка, когда перед его капотом выскочили пять человек в традиционном для этого этапа жесте: помахать рукой гонщику. Он моментально среагировал, ударив по тормозам, но тяжелую машину по инерции протащило юзом еще с добрый десяток метров. Люди разлетелись, словно кегли в кегельбане, Сузаку с ужасом понял, что его подбросило не на колдобине. Машина остановилась. На одно долгое мгновение вокруг повисла звенящая тишина, которую через секунду взорвали человеческие крики. Лелуш скинул шлем, буквально за долю секунды отстегнул ремни и выскочил наружу, почти вывалившись из машины на дорогу. В его глазах плескался ужас. Все пятеро выпрыгнувших под колеса смельчаков лежали на дороге. Трое уже точно не дышали, один хрипел, с трудом проталкивая воздух в легкие, другой тихонько выл, лелея сломанную в двух местах руку. Асфальт вокруг них был залит кровью, которая постепенно приближалась к колесам убившего их автомобиля. Сузаку сидел на своем месте, невидяще уставившись куда-то в пространство и с силой сжимая руль, словно утопающий соломинку. Его взгляд был стеклянным, как если бы его душа и мысли покинули этот мир, оставив в этой реальности пустую оболочку. Над трассой взметнулся красный флаг – гонки на сегодня прекратились. Где-то вдалеке раздался вой полицейской сирены, из-за поворота появилась скорая помощь и сефети-кар, которому предстояло увезти гонщиков в расположение команды. – Сузаку, нам пора, – Лелуш открыл водительскую дверь и позвал своего напарника. Тот с трудом оторвал взгляд от видимых только ему далей и посмотрел на Лелуша. Штурман кивнул и потянул Сузаку за рукав. Тот безвольно повиновался, вывалившись на дорогу, словно тряпичная кукла или марионетка, у которой кто-то обрезал управляющие ею нити. Лелушу пришлось буквально затаскивать Сузаку в сефети-кар, терпеливо ожидавший их. Полицейские тем временем оцепляли место происшествия, огораживая его ярко-желтой лентой, группа коронеров накрывала трупы черной тканью. Сузаку всю дорогу до расположения команды молчал, только смотрел на свои руки. Те мелко дрожали. Лелуш протянул ему бутылку воды, но Сузаку не смог удержать ее в руках, бутылка упала на пол. Этот звук сработал, как кнопка выключателя: Сузаку закрыл лицо руками и так и просидел до самого паддока. Все члены команды «Найтмер» высыпали на открытый воздух, чтобы встретить свой первый экипаж, попавший в столь неприятную ситуацию. Рядом с моторхоумом стояла полицейская машина. – Как вы? – первой возле сефети-кара оказалась Карен. – Спасибо, хреново, – огрызнулся Лелуш. – И зачем так агрессивно реагировать? – возмутилась Ракшата. – Мы с вами одна команда, и мы за вас переживаем. – Нам сейчас не до сочувствия, – заявил Лелуш. – Нам надо привести в чувство Сузаку. – И как можно скорее, – заявил Шнайзель, появляясь за спинами собравшихся. – С ним хочет побеседовать полицейский. Четыре трупа – это не шутка. – Но мы не виноваты, – воскликнул Лелуш. – Эти люди сами выпрыгнули нам под колеса. Сузаку ничего не успевал сделать. – Я знаю, – голос Шнайзеля был спокоен, почти равнодушен. – Но это та формальность, которую нужно соблюсти. – Может, им съемку с внутренней камеры забрать и проанализировать? – предложил Лелуш. – А Сузаку дать время, чтобы пережить это. – И сколько он собирается это переживать? День? Два? Три? – с нажимом отозвался Шнайзель. – Показания нужно дать сейчас, а потом уже переживать произошедшее. – Но… – Никаких «но», – отрезал Шнайзель. – Соберитесь и закончите формальности. Ракшата. – Да, дорогой, – пропела та. – Я оставляю на тебя прессу, – заявил Шнайзель. – Ты справишься с этими акулами, почуявшими запах крови. – Не подведу, – пообещала Ракшата, выпуская облачко сигаретного дыма. – Тогда все за работу. Джино, Синкэ, вытаскивайте Сузаку из машины и ведите в моторхоум. Остальным разойтись по своим делам. Сузаку не сопротивлялся, он даже не оторвал рук от лица, когда его вели к зданию штаб-квартиры. Его опустили на широкий диван. Полицейский, неуверенно переминавшийся с ноги на ногу около входа, прошел следом за ними и сел в кресло напротив. – Господин Куруруги, – начал он, – мне надо задать вам пару вопросов. Сузаку медленно оторвал ладони от лица и затравленно посмотрел на полицейского. – Что вы от меня хотите? – его голос был хриплым и срывался на сип. – Я хочу знать детали того, как произошел несчастный случай. – Они выскочили неожиданно, я нажал на тормоз, но не успел остановиться, слишком маленькая дистанция была. Дальше я ничего не помню. – Это все? – Да, это все, – выдохнул Сузаку, снова уходя в себя. Полицейский сделал какие-то пометки в своем блокноте, поднял взгляд на Сузаку и, увидев его состояние, покачал головой. Понимая, что ничего больше от гонщика не добьется, он вышел из комнаты, оставив Сузаку одного. Стоило только двери хлопнуть, закрываясь, как Сузаку повалился на диван и молча заплакал, понимая, что этот момент будет преследовать его всю жизнь.