Ангел за партой

— Ты уверен, что не хочешь отпраздновать с нами? — Тена поправляет упавшую мне на лоб чёлку, пока я вожусь с сигаретами в кармане. — Мы тоже сегодня собираемся устроить костёр. Будет весело! Рэй вот уже купил фейерверки с эффектом взрыва. Рэй протягивает мне зажигалку. — Спасибо, — киваю я. — Ребят, я бы с радостью, вы же знаете, но я так давно сестру не видел, не могу отказаться от приглашения. — Ладно, — улыбается Тена. — Мы понимаем. Пришлю тебе видео. Мы стоим у невысокого заборчика с задней стороны школьного двора. У ребят только что закончились уроки, а мне вообще-то нельзя пока приближаться к зданию школы, но это преступление по шкале серьёзности моих злоключений настолько мелкое, что я уверен — даже если миссис Тот заметит меня, в свой адрес я получу лишь недовольное мотание головой, не более. — Тебя сегодня весь день какая-то девочка искала, — Тена небрежно отбрасывает назад свои длинные чёрные волосы и смотрит на меня. — Ты ей зачем-то срочно понадобился. Я обессилено хмурюсь, охваченный мрачным подозрением. Рэй хитро улыбается, подталкивая меня плечом, очень похоже копируя до ужаса знакомый девчачий голос: — «Простите, вы случайно не знаете, это в вашем классе учится мальчик Корин Лаундж, с волосами, как у солнышка? Такой высокий и красивый, как герой из древнегреческих сказок? И благородный, как Холден Колфилд!» Я истерически смеюсь от безысходности и тут же давлюсь дымом. — Господи, она и здесь меня нашла… В глазах Тены загорается весёлый интерес: — Кто она? — Лиззи, моя соседка. Проходу мне не даёт, караулит меня на улице, я с собакой уже четвёртый день выхожу гулять через чёрный ход. Она и раньше патрулировала дороги, по которым я хожу, а сейчас, видимо, днюет и ночует около моего дома. — Я тру рукой глаза. — Не знаю, что с этим делать. Тена склоняет голову набок с лёгкой улыбкой: — Не думаю, что с этим надо что-то делать. Мне кажется, это очень трогательно, что она так к тебе привязалась. Она влюблена в тебя, ясное дело. — Трогательно? — Рэй вскидывает брови и поправляет очки. — Да я бы от такой трогательности в бункер спрятался! — Ты говоришь так, потому что к тебе никто никогда не привязывался, — снисходительно парирует Тена. — Нет, мне такого счастья не нужно, спасибо! Мне и кота хватит. Он облокачивается на забор, наклонившись ко мне: — Давай скажем твоей Лиззи, что ты вы с Теной встречаетесь, а? Так удобно будет. Сразу отпадут все вопросы! Я начинаю нервно смеяться над тем, как ему в голову могла взбрести эта гениально-идиотская и совершенно дикая идея, и смотрю на Тену, ожидая увидеть такой привычный смех в её голубых глазах. Но когда я поворачиваюсь, Тена не улыбается и даже не смотрит на меня. — Тебе кажется это смешным? — резко спрашивает она Рея, и я вижу, что другу отчего-то становится неловко. Я не понимаю, что происходит, и как могу, пытаюсь разрядить обстановку, легонько дёрнув Тену за рукав: — Ладно тебе, Тен! Это мысль. Давай немножко подурачимся. Она поднимает на меня взгляд, и на её лице появляется растерянность. Она неуверенно смотрит мне в глаза, пытаясь что-то в них прочесть, но я и так ничего не прячу. У меня от них секретов нет. Ну, почти. — Ты прав, это мысль, только очень неудачная, — наконец отвечает она. — Почему? Ты же вроде ни с кем не встречаешься. Выражение её лица меняется. Она долго испепеляет меня взглядом, а затем качает головой: — Кор, какой же ты гадёныш… Я снова закашливаюсь, уставившись на неё в искреннем удивлении: — А что я такого сказал? Тена яростно выхватывает у меня сигарету из пальцев и кидает на землю. — Выброси ты эту дрянь! Знаете, вы оба, — она тыкает пальцами в нашу с Рэем сторону, — законченные недоумки, вам ясно? Только о себе и думаете. Особенно ты, Рэй. Вам лишь бы насмехаться над людьми! — Да это просто шутка, Тен, ты чего… — я делаю шаг в её направлении, но она резко останавливает меня взмахом ладони: — Тогда перестань шутить, Кор. У тебя слишком хорошо получается. Подобрав с земли свою школьную сумку, она разворачивается и быстрым шагом удаляется от нас в направлении спортивного корпуса. Я чувствую исходящее от неё разочарование и непонимающе смотрю ей вслед. Моя Тена, всегда такая мягкая и спокойная Тена, впервые потеряла самоконтроль. Из-за какой-то ерунды... — Что это с ней? — спрашиваю я. Рэй медлит, с неохотой отмахиваясь. — Не бери в голову, — мне кажется, он избегает моего взгляда. — Ладно, чувак, скоро физкультура начнётся, я, наверное, пойду… — Передай ей, что я не хотел её обидеть. Я просто… ну… я не думал… что это её заденет. Рэй вскидывает голову: — Она знает. — Ладно. — Бывают, знаешь, всякие женские заморочки, это само пройдёт. — Понятно. — Ну, я пошёл. Хорошо тебе отдохнуть у сестры. — Спасибо, и вам тоже. Он молча кивает мне и уходит. Я провожаю Рэя взглядом и, когда его фигура скрывается за большими двустворчатыми дверями баскетбольного зала, спрыгиваю с невысокого ограждения и иду домой. *** В гостиной отец сидит на диване перед включённым телевизором, разбирая отчёты по работе, а уже пришедшая со школы Алия усердно размазывает на ковре очередную фигуру из пластилина. — Учти — если сделаешь ещё одного гоблина, я перееду жить к маме, — предупреждаю я сразу, заходя в комнату. Сестрёнка поднимает голову: — Привет, Кор! Нам в школе задали придумать домик для несуществующего животного. Поможешь? — Эм-м… Я бы с радостью, но я дико опаздываю… — Куда ты собрался? — отец отрывается от своих документов, застыв с листом бумаги в руке, и пристально смотрит на меня. — Э-э-э… ну, к маме. Он выгибает бровь: — Ты же недавно у неё был? Я сглатываю, почёсывая затылок: — Дэвид в командировке, а у них вчера сломался бойлер. Она попросила помочь. — С каких это пор ты у нас чинишь бойлеры? Я спокойно смотрю на отца, хотя в душе чувствую нарастающую панику. Если сейчас он обломает мне планы, я этого не переживу. — Она скучает, — уже тише говорю я, на этот раз — правду. Отец отводит взгляд, снова занявшись бумагами, но я вижу, что мне удалось пробить его оборону. Он напряжённо думает о чём-то. — И надолго ты собрался? — Завтра приеду. Как раз успею, чтобы отвести Алию на танцы. — Ладно, езжай. У меня такое ощущение, будто толстый носорог, сидевший всё это время у меня на груди, решил подняться попить водички. С трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться сейчас отцу на шею с благодарностями — он такого порыва не оценит — делаю глубокий вдох и сжимаю кулаки. — А Алию можно взять?.. — Нет. — Понял. Всё понял — хорошенького понемножку. — Тогда я пошёл собираться. — Иди. Я разворачиваюсь. Алия смотрит на меня исподлобья, скрестив руки на груди, словно это я виноват в том, что её со мной не пустили. Я ободряюще подмигиваю ей: — В другой раз, рыбёшка. — Я тоже хочу к маме! — она обиженно выпячивает нижнюю губу. — Кор, — зовёт со спины отец, и у меня мгновенно леденеет кровь в предчувствии начала какого-то особого дерьма. — Да? — Если с бойлером не разберёшься, звони. Я могу подсказать. Не пойму — у меня сегодня день сюрпризов, что ли? — Ну... ок, спасибо. — Скажи матери, пускай научит тебя заплетать косы. А то Алия вечно ходит в школу в таком виде, будто её током шарахнуло. — Ну, спасибо! — мрачно отзывается ребёнок. — Ага, может, мне ещё бисероплетением заняться?.. — тихо бурчу я себе под нос. — Ты что-то сказал? — спрашивает отец. Я вскидываю палец к потолку: — Я сказал, что мне неплохо бы начать собираться. — Молодец. Вот и иди. Подтягиваясь по лестнице в свою комнату, я первым делом достаю из-под кровати спортивный рюкзак и кидаю туда плеер, деньги, зубную щётку и запасную тёплую толстовку. Нахожу в комоде пару джинсов с наименьшим количеством художественных дыр и надеваю их. Чёрт подери, что за бардак у меня в ящиках, тут вполне может поселиться целое семейство бурундуков, я и не замечу их под всей этой грудой барахла… Если бы мама увидела, во что я превратил свою комнату, она бы меня изуродовала. Так, белая футболка и зелёная толстовка с капюшоном. Готов. — Всем пока! — на обратном пути я пролетаю мимо гостиной быстрее ветра, чтобы отец не успел придумать очередную причину, зачем мне бы следовало явиться к нему передом, а к лесу задом. — Поцелуй от меня маму! — кричит Алия. Я быстрым шагом добираюсь до автобусной остановки и сажусь в полупустой автобус, следующий до Лондона. Прохожу в самый конец салона и плюхаюсь на пустое сиденье, закинув ноги на сидение спереди — в автобусе всё равно почти никого нет — достаю плеер, втыкаю в уши наушники и смотрю в окно. О, боги, как я это люблю… Моё тело постепенно отпускает напряжение, крутящиеся весь день в голове вопросы оставляют меня, и я расслабляюсь. Только сейчас я понимаю, насколько был измочаленный. Поездка восстанавливает мои силы. Ехать примерно час, и я уже успел понять, что оставил дома телефон. Славненько. Что ж, если эта малолетняя недоделанная хакерша не взломает пароль, мне бояться нечего. За окном пролетают живописные городские пейзажи вперемешку с открытыми участками, на которых растёт лес. Погода чудесная, небо розовое, солнце только начинает клониться к закату, а я превратился в сопливого сентименталиста. Рэй бы оборжался. А Тена бы улыбнулась. Перед глазами возникает её взгляд, когда она кричала на меня, и я начинаю чувствовать непонятную вину перед ней, хотя до сих пор толком не понимаю, чем мог вызвать такую реакцию. Ещё мне кажется, Рэй что-то знает, но скрывает. Неужели он к ней неровно дышит? Нет, не может быть, я бы знал. Чёрт, жаль, что у меня нет телефона, я бы позвонил ей. Ненавижу, когда люди на меня дуются. Тем более, друзья. Что-то мне скучно. Поднимаюсь с места, прохаживаюсь до самого начала салона и облокачиваюсь на стенку. На водительском месте сидит немолодой мужчина лет пятидесяти, его бесцветные глаза устало следят за монотонной дорогой. — Привет. Он смотрит на меня: — Чего тебе, паренёк? — Вот думаю: если бы Битлз не распались, были бы они сейчас популярнее One Direction? Водитель внимательно оглядывает меня, прежде чем снова вернуться к дороге. — Наверное. — У вас глаза добрые. Знаете, вы немного на Санту похожи. — А ты не похож на того, кто ещё верит в Санту. — Возможно, — я съезжаю вниз по стене и вытягиваю руки на согнутых коленях. — Но он существует. — Правда? — Да. Я вот был Сантой для своей сестры целых четыре раза. — Надо же, молодец. А для тебя, наверное, твой папа был им? — Нет. Папа всегда говорил, что Санта — лишь провокационная аллюзия, созданная американцами для того, чтобы хорошо продавать кока-колу. Водитель поворачивает голову в мою сторону, но оставляет меня без ответа. — Вы весь день тут сидите? Хотите шоколадку? Я протягиваю ему батончик, и водитель принимает его с лёгкой улыбкой. — Спасибо, сынок. — Я к сестре еду. Она живёт в Лондоне. Пригласила меня отметить день Гая Фокса. Наверное, вечером мы пойдём смотреть, как сжигают гигантское чучело на городской площади. А вы отмечаете? — Нет, я сегодня работаю до поздней ночи. — Жалко. Я бы позвал вас присоединиться к нам. Должно быть очень круто. Он усмехается: — Староват я для подобных веселий. — Вовсе нет. Веселиться никогда не поздно. Надо только найти свою компанию. — Вы с сестрой, наверное, очень близки? Я смотрю на свои пальцы. — Да. Но она живёт далеко, и я очень скучаю по ней. Очень сильно скучаю, знаете, как будто она не переехала, а… умерла. У меня в горле застывает ком. Мужчина смотрит вниз на меня: — Так бывает, когда расстаёшься с родным человеком, такова уж жизнь... Когда моя старшая дочка вышла замуж, я тоже испытывал что-то подобное. — Она всегда верила в меня, какую бы ересь я ни выдумывал. Единственная, кто по-настоящему переживала за меня, беспокоилась о моих делах и спрашивала, о чём я мечтаю. Она одна могла встряхнуть меня и вернуть на рельсы, с которых я сошёл. Она обещала родить мне племянника, но так и не смогла, он умер внутри неё. Знаете, я до сих пор виню себя. Мне кажется, это случилось из-за меня. Понимаете, она тогда лежала в больнице, только очнулась после аварии, а я сразу вывалил на неё такой поток информации, что запросто мог перегрузить её нервную систему, и… у неё случился выкидыш… — Ну-ну, парень, прекрати! Не стоит. — Врачи говорили, надо было дать ей отдохнуть. А я ведь, знаете, конченый эгоист!. — Сынок, от таких вещей с ребёнком ничего не случается. Ты не виноват, не нужно плакать. Пожалуйста. — Я не плачу! Чёрт, вы правы. — Ну кто ж футболкой-то вытирается? — Простите. Расклеился тут перед вами. Том говорит, я люблю драматизировать. — Насколько я понимаю, сейчас у твоей сестры всё хорошо? — Да, она вроде счастлива. — Вот это самое главное. Перестань ворошить прошлое. Мне кажется, она даже сама не подозревает, что ты себя винишь, а если бы узнала — хорошенько бы тебя треснула. Я улыбаюсь, представив подобную картинку: — Ким никогда меня не треснет. Она другой породы. — Значит, тебе несказанно повезло. — Вы снова правы. Далеко до Лондона? — Минут через пятнадцать будем. — Позовёте меня, когда доедем? — Конечно. Я поднимаюсь на ноги. — Меня Кор зовут. Спасибо, что поболтали со мной. — И тебе спасибо. За шоколад — в особенности. Я сажусь в одно из передних кресел и до конца поездки смотрю в окно, думая о том, какие цветы купить Ким и миссис Дэвидс и не пошлют ли они меня к чёрту, если я выберу анютины глазки. Ким любит лилии, а Молли… чёрт, что у них на окне стояло? Надо вспомнить… Когда автобус останавливается, из него выходят все четверо пассажиров, включая меня. Я пожимаю на прощание руку водителю и выкатываюсь в сумерки с только что пришедшим осознанием того, что дорогу до дома Дэвидсов я не помню, а телефона у меня нет. Ладно, побродяжничаю немножко. Когда я добираюсь до Харли-стрит, небо уже серое. Народ тут больной какой-то на улочках, их слишком много, все куда-то спешат. Пожаловал в столицу, называется, провинциальная деревенщина. Нахожу за углом цветочную лавку. — Привет. Можно вот эти лилии? — Конечно, можно, — улыбается продавщица. — Тебе простые с ленточкой или в букете, чтобы было романтичнее? — Мне вообще самые антиромантичные, если можно. Сестре дарю. Я бы кактус купил, да она меня потом им прибьёт. Продавщица смеётся, перевязывая цветы лентой. — Мне ещё нужно. Для одной милой женщины. Что-нибудь домашнее. — Для дома есть анютины глазки. Хочешь? — За анютины глазки получу горшочком по башке. Сестра не любит. — Сложная у тебя задача. — Не то слово. Девушка указывает на полочку слева от неё: — Может, тогда орхидею? — Точно! У них орхидеи стоят на окне! Вы моя спасительница. Она смеётся: — Какого тебе цвета? Я жую нижнюю губу. — Дилемма… — Выбери лучше белую, — подсказывает кто-то сзади. — Она по ним с ума сходит. Я оборачиваюсь и вижу мужчину в инвалидной коляске. Черты лица до невозможности напоминают его брата, так что поначалу мне кажется, что передо мной Шейн. Но когда я включаю мозги, понимаю, что лицо чуть более круглое, глаза карие, а улыбка совершенно другая. Передо мной его старший брат. — Алекс! — я радостно бросаюсь к нему, наклоняясь, чтобы похлопать его по плечу. Алекс взъерошивает мои волосы и хохочет, видя, как я возмущённо поправляю причёску. — Что ты здесь делаешь? — Решил купить розы для одной девушки, которая присматривает за мной, — говорит он. — Она работает у нас уже месяц и до сих пор не сбежала. Мне кажется, она заслуживает награды. Я смотрю на Алекса, надеясь, что мне удаётся спрятать сострадание во взгляде. Он в нём никогда не нуждался. Алекс — параплегик. Он с рождения не может ходить, и даже его отец Джеймс, который считается одним из лучших хирургов в городе, не смог ничего с этим сделать, сколько ни бился. Но Ал никогда не унывает, и честно говоря — более весёлого и оптимистичного человека я в жизни не встречал. Ал удивительный. — Давай выберем для неё самое лучшее, — улыбаюсь я. Мы покупаем цветы, и Алекс ведёт меня домой. Признаться, я сильно переоценил свои силы, когда решил, что смогу отыскать их дом самостоятельно. Не встреть я Ала, в жизни бы не отыскал это место. Надо сказать, сестрица моя неплохо устроилась. Красивый трехэтажный коттедж в викторианском стиле, миниатюрный дворик со скамейкой и одиноким винтажным фонарём и крытый гараж с крутыми тачками. Правильного мужика выбрала, молодец. — Они там тебя заждались уже, — улыбается Алекс, поднимаясь по специальному пандусу, пока я иду по ступеням крыльца. — Давай жми на кнопку, я хочу увидеть это шоу. Сердце бьётся как сумасшедшее, когда изнутри дома раздаётся переливчатое звучание дверного звонка. — Кто это? — голос Ким. — Курьерская доставка. Брата заказывали? С той стороны бедный замок проворачивается с таким лихорадочным рвением, что я начинаю за него бояться. Дверь распахивается, и в ушах застывает радостный крик: — Кор! Ким кидается мне на шею, повиснув на мне всем весом, так что я чуть не падаю кубарем с крыльца. — Полегче, девушка! Цветы задавите. Она в ответ только сильнее обнимает меня, спрятав лицо у меня на плече. Я подмигиваю улыбающемуся Алексу, и крепко обнимаю Ким в ответ, зарываясь лицом в её волосы. Её запах не изменился: мыло, персиковый шампунь и лаванда, только мне никак не привыкнуть, что теперь ей приходится смотреть на меня снизу вверх — я стал выше её на целую голову. Я позволяю себе ненадолго закрыть глаза, чувствуя себя до краёв наполненным счастьем. Для абсолютного счастья тут, конечно, не хватает малявки, но как-нибудь я её сюда вытащу. — Кто это к нам пожаловал? А ну иди меня тоже обними! — в дверях показывается миссис Дэвидс, она тянет ко мне руки. Ким с неохотой отстраняется, и я вижу слёзы в её глазах. Она улыбается, утирая их: — Прости. Алекс подъезжает поближе: — Ким, не плачь, а то я сейчас сам разревусь! Я позволяю миссис Дэвидс обнять меня до грани удушения и вручаю ей орхидею: — Молли, это вам. Она всплескивает руками: — Ну просто настоящий джентльмен! Ах, ещё и мой любимый цвет! Бог ты мой! Ты ж моя лапочка! — она треплет меня за щёку, как трёхлетнего ребёнка, разворачивается и кричит куда-то в дом: — Слышал, Джеймс, а вот ты мне никогда орхидей не дарил! Учись у этого славного мальчика! — Ким, тебе. С блестящими глазами Ким молча принимает у меня лилии и прижимает их к лицу, закрыв глаза. — А ещё он подарил розы продавщице цветов, — гордо заявляет Алекс. — Девушка аж растаяла на глазах. Миссис Дэвидс снова стискивает меня в объятиях: — Ну конечно, разве кто-то может устоять перед этим славным ребёнком? Это же Ангел Божий! Откуда-то доносится новый голос: — Может, дадим парню войти в дом? Или вы решили заобнимать его до бессознательного состояния прямо на крыльце? В дверях стоит улыбающийся Шейн. Молли пропускает меня вперёд, и я оказываюсь в тёплой просторной прихожей. Я подхожу к Шейну: — Здорово, мужик! Мы с Шейном хлопаем друг друга по плечу. — Как дела, Кор? — Просто отлично! — Рад это слышать. Молли уже хватает меня за локоть, уводя в столовую: — Мальчик бедный, с дороги, наверное, проголодался, а у меня такие печенья вкусные. Я с корицей сделала, как ты просил. Я в этом доме когда-нибудь перестану улыбаться? Когда вся семья наконец собирается в столовой, на часах уже без пяти девять. Доктор Джеймс спускается к нам чуть позже. До того, как сесть за стол, я и не подозревал, насколько голоден. Чего тут только нет: запечённая индейка, жареная на углях картошка, сливочные пирожные, карамелизованные яблоки, ириски и фирменные печенья от Молли — в том числе и с моим именем! — Миссис Дэвидс, вам кто-нибудь говорил, что вы божественны? — спрашиваю я, впав в беспамятство после её пудинга. — Ты моё солнышко! Алекс толкает Шейна в бок: — Понял, как надо было к маме в детстве подкатывать? Малец далеко пойдёт. Миссис Дэвидс возмущённо цокает языком: — А мои мальчики были такими эгоистами! Никогда за готовку не благодарили. Зато Шейну очень нравился мой вишнёвый пирог, всегда просил его делать по воскресеньям. И я его раскормила. Знаешь, когда ему было пять лет, он был тем ещё толстячком! Шейн смущённо качает головой, глубоко выдыхая: — Мама… Ким, сидящая слева от него, тут же обнимает его за локоть и улыбается. — Хотела бы я посмотреть на тебя маленького, поедающего вишнёвый пирог. Он поворачивает к ней голову и нежно целует её в губы. Бережно и легко. У них это выходит настолько естественно и гармонично, что я ещё долго пытаюсь осмыслить произошедшее. И никто не смотрит на них круглыми глазами, все улыбаются. Я попытался представить, как бы выглядел этот поцелуй в нашем доме, при моих отце и матери, и понял, что подобное проявление любви сразу бы превратилось в дикий скандал. Папа с мамой и между собой были крайне сдержанны, словно плохо знакомые люди, я никогда не видел, чтобы они целовались или даже тепло обнимали друг друга, разве что на свадебной фотографии. Что уж тут говорить о том, чтобы они терпели счастье своих детей? Господи, как же я рад за тебя, что ты нашла тех, кто смог стать для тебя настоящей семьёй… — Кор, не передашь мне салат? — просит Алекс. — Конечно. Держи. — Корин, как дела у тебя в школе? — спрашивает Джеймс. Из всех собравшихся за столом он единственный, кто держится более-менее строго и собрано. Видимо, статус доктора не позволяет ему расслабиться даже в такой уютной домашней обстановке. — Не очень, если честно, — признаюсь я. — Точнее, с оценками всё в порядке, а вот с учительницей одной ну очень не дружу. Но думаю, я справлюсь. — Конечно, справишься, ты у нас такой умненький! — улыбается Молли. — Ты уже решил, чем будешь заниматься после школы? — Джеймс внимательно смотрит на меня, и я сразу же вспоминаю допросы отца, вот только отцу на самом деле было всё равно. — Думаю стать графическим иллюстратором, подрабатывать на сайтах. Я люблю рисовать. — Родители одобряют твой выбор? Я открываю рот, не решив, что ответить. Мне не хочется сейчас говорить о родителях. И придумывать что-то я тоже не хочу. Заметив моё колебание, Шейн бросает отцу: — Оставь его, Джеймс. Пускай хоть здесь отдохнёт от учёбы и немного расслабится. Доктор поджимает губы. — Что ж… ладно. Я благодарно киваю зятю. Он подмигивает. — Как дела на работе, Шейн? Ким делает жест вилкой, будто перерезает себе горло. — На самом деле, занятно, — Шейн почёсывает щетину на подбородке. — Много весёлых вещей случается. Вчера, например, пришлось спасать тигра. Хозяйка нелегально держала его дома, и если бы не пожар, власти об этом бы так и не узнали. Она стояла на улице, я спросил, остался ли кто в квартире, и она закричала: «Спасите мою кошечку». — Хороша кошечка… — Не то слово. Хорошо хоть к моему приходу он успел надышаться газа и был без сознания. — Вот поэтому мне не нравится, что он там работает, — недовольно качает головой Ким. Шейн только улыбается одним краем рта. Остаток вечера проходит в тёплой, весёлой и невообразимо вкусной атмосфере. В одиннадцать часов мы все идём гулять до площади, где собрался весь город. Я, Ким и Алекс подкидываем веточки в гигантский костёр, на котором сжигают чучело Гая Фокса, а потом мы все вместе задираем головы и смотрим на восхитительные фейерверки. В воздухе раздаются крики и смех, рассыпаются осколки красного, зелёного, розового и золотого, пищат петарды и взрываются салюты. Ким обнимает меня сбоку и кладёт голову мне на плечо. И стоя там, под красиво взрывающимся ночным небом, я понимаю, что навсегда запомню этот день, как один из лучших в моей жизни.