Ангел за партой

Я просыпаюсь от холодных точечных прикосновений к голой спине и восхитительного кофейного аромата, наполняющего каждый уголок комнаты. Приоткрыв глаза, вижу, что ещё темно: холодный голубой рассвет проникает через окно рассеянным тусклым светом. Довольно растянувшись, кладу голову на обнажённое бедро Изабелы и любуюсь ею, пока она увлечённо читает книгу в мягкой обложке, прислонившись спиной к изголовью кровати. Из приоткрытого окна в комнату с едва различимым шуршанием влетают крохотные снежинки: они витают над страницами книги, ложатся на волосы, шею и тонкие пальцы Изабелы, опускаются на мою обнажённую спину, превращаясь в мелкие застывающие капли. Я утыкаюсь лбом в холодную нежную кожу, целую её, двигаясь дальше. Не отрываясь от чтения, Изабела запускает пальцы левой руки в мои волосы, играя с ними. — Твой кофе скоро остынет, — сообщает она, приподняв пальцами мой подбородок. Я довольно хмыкаю, перевернувшись на спину: — Что случилось с Изабелой Лаундж, если она вдруг стала заботиться о ком-то, кроме себя самой? Изабела шутя хлопает меня книжкой по груди. Тихо смеясь, я перехватываю её ладонь и прижимаю к губам. Изабела лениво выдыхает, высвобождая руку. Повернув голову, я вижу едва проступивший румянец на её щеках. Боже, почему, почему она такая красивая?.. — Что ты читаешь? — спрашиваю я, потянувшись к чашке на прикроватном столике. Горячий напиток приятно греет горло, создавая резкий контраст с морозом в комнате. — Лессинг, — Изабела складывает книгу, отложив её на подоконник, и смотрит в окно. Её взгляд становится рассеянным, отрешённым, почти что грустным. Изабела снова бессознательно запускает пальцы в мои волосы. — Иногда мне кажется, что я и есть тот самый "пятый ребёнок", который всем отравляет жизнь. По крайней мере, очень уж я похожа на этого Бена. Гнетущее смирение в её голосе заставляет меня терзаться тревожными сомнениями, а сейчас это совершенно некстати. Я обхватываю её ноги и тяну на себя, спуская Изабелу до горизонтального положения, пока она не оказывается строго подо мной. Поднявшись на локтях, я беру её лицо в ладони: — Посмотри на меня, — я улыбаюсь, легко столкнувшись с ней носами, — видишь перед собой этого счастливого идиота? Разве я похож на того, кому ты отравила жизнь? — Ты больше всех на него похож. Изабела пытается высвободиться, но я силой прижимаю её к кровати, пресекая дальнейшие попытки отвязаться от меня. — Что не так? — примирительным тоном спрашиваю я. В знакомом янтарном золоте её взгляда плещется скрытое беспокойство. Изабела тянет руки к моему лицу, блуждая по нему холодными пальцами. — Мы ведь не одни такие, Кор, — с нежностью посмотрев на меня, вполголоса отвечает она, словно успокаивает себя саму. — Есть ведь другие братья и сёстры, с которыми случилось нечто похожее. И они как-то живут с этим. Они... не сдаются. Я слегка выпрямляюсь, хмуро глядя на Изабелу: — Зачем ты это говоришь? Я и так это знаю. Она не отвечает, но её взгляд пронизывает меня беспощадной чувственностью: — Кор... — Да? — Поцелуй меня так, как будто тебе плевать, что мы будем гореть в аду за это. Её обманчивая хрупкость и вызывающее желание во взгляде в мгновение околдовывают и сводят меня с ума. Я растерянно выдыхаю, внезапно ощутив ватную слабость во всём теле. Соблазнительно сверкнув глазами, Изабела обхватывает меня, и я, совершенно потеряв голову, прижимаю её к себе с жадным, торопливым, продолжительным поцелуем. Чувствуя моментально растекающийся по всему телу жар, я покрываюсь потом, несмотря на холодный воздух, тянущийся из раскрытого окна. Не в силах оторваться друг от друга, мы тихо смеёмся, переворачиваясь в кровати, наши губы вновь и вновь с лёгкостью находят друг друга, и я чувствую тихий трепетный восторг, наслаждаясь её скользящими прикосновениями, её запахом и ощущением того, что ей это нравится. Снова оказавшись сверху, я отстраняюсь от Изабелы на вытянутых руках, чтобы снова увидеть её улыбку, и краем глаза отмечаю какое-то движение справа. Я машинально перевожу взгляд на дверь: в узком просвете открытой двери виднеется фигура медленно спускающейся по лестнице Октавии, и я не могу быть на сто процентов уверен, что она не стояла за дверью пару секунд назад. Чувствуя, как гаснет моя улыбка, уступая место стыдливой робости и неловкости, я роняю голову, утыкаясь лбом между ключиц Изабелы. — Кажется, твоя мама только что видела нас, — глухо говорю я. Шаловливые пальцы зарываются в волосы на моём затылке. — Если эта рассеянная корова и может что-то заметить, так это только скидки на спиртное, — Изабела заставляет меня поднять голову. — Не переживай, она, наверное, просто вышла покурить. С трудом оторвавшись от неё, я отстраняюсь, сев на кровати. — Я должен идти, — нашарив на полу свои вещи, я начинаю торопливо натягивать на себя одежду. — Только этого не хватало ещё. Изабела приподнимается вслед за мной. Поцеловав меня в шею сзади, она кладёт голову мне на плечо, молча наблюдая за моими действиями. Моё желание остаться с ней здесь и навсегда причиняет почти физическую боль. Услышав скрип деревянных половиц, мы синхронно смотрим друг на друга. Октавия возвращается в свою комнату. — Чёрт! Встань за дверью! — взволнованно шепчет Изабела, толкая меня вперёд. Она поспешно кидает мне в руки куртку, когда я замираю позади приоткрытой вовнутрь комнаты дверью. Октавия продолжает подниматься. Через узкую щель между стеной и дверью я вижу её медленно уменьшающуюся тень. До нас доносится хрипловатый звук её голоса: — Изабела, раз уж ты встала, свари и мне кофе. И Бога ради, перестань таскать к себе чашки в комнату! Вся лестница в лужах, ходить невозможно! Изабела, ты слышала? Давай спускайся! Изабела недовольно шипит. Я с облегчением выдыхаю. — Кайл, ты тоже! *** Упав на диван с куском холодной пиццы в руках, я задаюсь вопросом, почему чувствую себя так спокойно и идиллически уравновешенно в этой пропахшей кофе, табаком и дешёвыми духами гостиной, даже несмотря на то, что мадам Октавия, расхаживающая передо мной в одном лишь атласном халатике, продолжает непрестанно собачиться с Изабелой по каждому поводу. Молча дожёвывая картонную на вкус пиццу, я наблюдаю, как пепел от сигареты в пальцах Октавии медленно летит на пол, оседая серовато-чёрной горкой на пыльном ковре. — Кайл, хочешь ещё пиццы? — О нет, благодарю, миссис Лаундж. Высказав Изабеле насчёт ещё одного кофейного пятна на полу — и выслушав в ответ язвительное пожелание отправиться в известное место, — Октавия останавливается перед телевизором, бросает на меня слегка рассеянный взгляд и выдыхает изо рта сигаретный дым. — Чуть не забыла, — она поворачивается к сидящей на барном стуле Изабеле, топая в сторону кухни за пепельницей. — Дорогая, твой отец приходил вчера днём, сказал, что хочет познакомиться с Кайлом. Покачнувшись на одноногом стуле, Изабела едва не падает, вовремя схватившись за столешницу: — Что??? Я в кататоническом ступоре смотрю в одну точку перед собой. Октавия кричит со спины, промывая пепельницу в раковине: — Кайл, детка, ты ведь не против? Грег предложил посидеть в ресторанчике как-нибудь на выходных. Выпьем, поболтаем. Не бойся, он не кусается. Лучше бы он кусался. Изабела приходит в себя первой: — Мама, ты в своём уме? Какой ресторанчик? — гневно вскакивает она. Не уверен насчёт Октавии, а вот я отчётливо различаю потрясение в её голосе. — Поверить не могу! Такие вещи должны обсуждаться в первую очередь со мной! Какого хрена ты вообще рассказывала папе о нас с Кайлом? — Изабела, нет ничего плохого в том, что твой отец захотел познакомиться с твоим парнем... — Ну надо же! А где он был, когда я встречалась с сотнями до него?! — Ну, я сказала, что с Кайлом у вас, похоже, всё серьёзно, и... — Он сам предложил? — стряхивая с себя оцепенение, спрашиваю я. — Кайл, заткнись, — шикает Изабела. — Всё равно я вас знакомить не собираюсь. Я поворачиваю голову и смотрю на Октавию. — Он сам предложил это? — повторяю я уже настойчивей. Мой прямой пристальный взгляд вводит Октавию в замешательство. Рассеянно поправив халат, она неуверенно пожимает плечами: — Ну да... Он спросил, что мне известно о тебе, я сказала, что немного. И ему очень захотелось узнать тебя получше. *** — Чёрт, Кор, куда ты летишь? Шнурки, блин, застегни, ты сейчас грохнешься с крыльца! — Он догадывается, Изабела, говорю тебе — он начал что-то подозревать. — Да встань ты спокойно! Глупости всё это. Он мог просто заинтересоваться, с кем это там у меня "серьёзные" отношения. Кор, не крутись! Дай я застегну тебя нормально... — Он предупреждал, что будет следить за мной. Вдруг он как-то обнаружил, что мы с тобой одновременно пропадаем? — Брось, он бы этого не заметил. Котёнок, успокойся. Всё будет хорошо. Я просто приведу на встречу нового парня, а про тебя сочиню какую-нибудь сказочку. Мне не впервой. — Только бы ты была права, Изабела, потому что иначе... Чёрт. — Посмотри на меня. Всё хорошо, слышишь? Не переживай из-за этого. Ну всё, беги, а то опоздаешь на автобус. — Ладно. — Кор, мы же ещё встретимся? — Разумеется. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Изабела. *** С трудом дождавшись окончания последнего урока, я сваливаю учебники в рюкзак и планирую смотаться домой без лишних церемоний, когда перед моим носом на парту со смачным хлопком падает внушительная стопка аккуратных листков и чистая тетрадь, подписанная моим именем. — Я сегодня в школе до девяти вечера, — замогильно гундосит мистер Эрдж, стоя надо мной, — поэтому времени у вас предостаточно. Можете приступать. — Скот проклятый, — шёпотом чертыхаюсь я, когда физик отходит к учительскому столу, рядом с которым его поджидает пара ребят из моего класса со своими вечными вопросами о вечном. — Держись, брат, — проходя мимо, Рэй корчит сочувствующую мину и хлопает меня по плечу в виде слабого утешения, прежде чем выйти из медленно пустеющего класса. Стоя в дверях, Тена бросает на меня ничего не выражающий взгляд и уходит вслед за другими одноклассниками, так и не сказав мне ни слова за день. — Помочь? — слева от меня раздаётся бодрый голос Чарли. Я поворачиваю голову, глубоко выдохнув: — Я буду сидеть тут до сединушек. — Я и сам здесь надолго, — сидя за партой слева от меня, Чарли ухмыляется, тряся в руке собственную стопку контрольных работ. — Вместе быстрее будет. Бегло взглянув на занятого демагогией мистера Эрджа, я пододвигаюсь к краю парты и слегка наклоняюсь, обратившись к местной рыжей тени отца Гамлета: — Чарли? — Что? — Иди в задницу. Наблюдая, как я, отстранившись, возвращаюсь к своим делам, Чарли пренебрежительно фыркает: — Вот козёл. Учил, небось? — Ага, весь месяц готовился. Спустя пару секунд мы не выдерживаем и начинаем дружно и громко ржать как недоразвитые, уткнувшись лбом в парты. — Кому там весело? — обиженным голосом сопит мистер Эрдж, прервав свою лекцию. — Делайте свои контрольные, юноши, не то... — он расстроенно вздыхает. — Ох, куда делись времена старых добрых телесных наказаний? Разойдясь не на шутку от усталости и отчаяния, мы с Чарли заходимся ещё пуще прежнего. Эрджу не остаётся ничего другого, кроме как оскорблённо отвернуться к более благодарной публике. *** — Что он тебе в итоге поставил? — спрашивает Чарли, шагая со мной по заснеженной дорожке к моему дому. — Я не смотрел, — честно признаюсь я, остановившись у крыльца, чтобы проверить почтовый ящик на предмет бумажной макулатуры. Среди многочисленных предложений о стирке ковров, ремонта обуви и продаже шерстяных изделий ручной работы — последнее явно от дома Джойси, — мне попадается на глаза маленькая аккуратная голубая открытка. Ким. "С наступающими праздниками, мои хорошие!" Широко улыбаясь, я прячу открытку в карман, пообещав себе вырваться к Дэвидсам на Рождество, чего бы мне это ни стоило. — Хороший дом, — одобрительно кивает Чарли, оценивая участок, насколько позволяет вечерний сумрак. — Он выглядит как-то... уютно, что ли. Мои предки украшают дом так, чтобы всё сверкало за грёбаные сотни метров. Тошнит уже от этих понтов. — Я передам это твоим родителям на случай, если они захотят завести нового сына. Чарли усмехается. — Сволочь ты, Кор. В доме тепло и пахнет чем-то горелым. Побросав куртки и рюкзаки в прихожей, сначала мы отбиваемся от навязчивых приставаний Макса, и только потом мне удаётся показать Чарли, где ванная, а самому пробраться на кухню. Стоя на табуретке, Алия готовит приворотное зелье из подгоревших макарон в кастрюле. Подойдя к плите, я несколько секунд молча смотрю на жалкое произведение кулинарного убийства, а затем мрачно выношу приговор: — Их маленькие сгоревшие души навеки останутся на твоей совести. — Я знаю. Это для Бобби, он сказал, что у меня кривые ноги. Вот принесу эту кастрюлю завтра в школу и накидаю макароны ему в сумку. Будет знать, как обзываться! — Всё с твоими ногами в порядке, а ты не слушай всяких глупых мальчиков. И вовсе не обязательно было лишать всю семью ужина из-за такой ерунды. Алия невозмутимо выключает плиту, закрывая кастрюлю крышкой. — Бобби — это наш тренер по физкультуре, — поясняет сестра. — Да ты, блин, смеёшься? — Да я, блин, буду смеяться завтра. Я не отбила пять мячей на воротах, а он мне орёт: "Лаундж, у тебя что, кривые ноги?". Вот посмотрим, у кого завтра будет кривое лицо. Наблюдая за Алией, её таким спокойным, решительным профилем, я понимаю — и ведь правда отомстит. — Так, дай это сюда, — выхватив кастрюлю, я выношу её к раковине, ногой открываю дверцу мусорного ящика и начинаю вытряхивать из посудины прилипшие ко дну макароны. — Отдай! Что ты делаешь?! Отдай! — вопит Алия, дёргая меня за одежду, пытаясь пробраться к орудию отмщения, колошматя меня по всем местам, куда только может дотянуться. Покончив с делом, я захлопываю мусорку и швыряю кастрюлю в раковину. — Завязывай с этим дерьмом, слышишь? — Сам ты дерьмо! — Алия, если увижу, что ты лезешь в мусор, расскажу всё папе, ясно? Оставив разъярённую сестру на кухне, я слышу её возмущённые вопли из коридора: — Поганые мужчины! Грязные, вонючие мужчины! В конце коридора сталкиваюсь с Чарли, играющим с Максом в игру под названием "Не кусай меня, пёсик, я не грабитель". Уняв собаку, я устало падаю на диван и включаю телевизор, попав на какое-то вечернее ток-шоу. Чарли ходит по гостиной, заглядывая в каждый угол. — Блин, да тут у вас реально уютно, — довольно кивает он. — Есть в этом какой-то, знаешь... прованский шик. — Что твой нос забыл в шкатулке для запонок, прованский эксперт? Чарли откидывает штору, выглянув в окно: — Красота. Удивительно, как это я не бывал у вас раньше? — И вправду удивительно. Особенно если учесть, что ты сам напросился в гости. Зашедшая за чем-то в гостиную Алия останавливается на полпути, заметив стоящего у окна Чарли, внимательно разглядывает его и сворачивает ко мне, встав у подлокотника дивана. — Как его зовут? — спрашивает она доверительным шёпотом, разом подрастеряв где-то свой необузданный феминизм. — Это Чарли, мой одноклассник. — Привет, Чарли! — громко здоровается Алия. Тот оборачивается и улыбается: — О, привет! Это твоя младшая сестрёнка, Кор? — Нет, бабушка моя. — Меня зовут Алия, я учусь с вами в одной школе. — Очень приятно, Алия! Какое у тебя красивое имя. — Спасибо. Повернувшись ко мне, она снова спрашивает шёпотом: — Кор, у него есть девушка? — Чарли, Алия спрашивает, есть ли у тебя девушка. Ни капельки не смутившись, Чарли добродушно выдаёт: — Нет, у меня нет девушки. — Алия, с ним явно что-то не так. Зачем тебе нужен рыжий уотфордский плейбой, у которого нет девушки? От удара по шее меня спасает звук открываемой входной двери. — Иди встречай папу, маленькое чудовище, — я пихаю Алию в сторону коридора, и та упорно сопротивляется. И тут Чарли выдаёт: — А где твоя сестра? Ну, другая, как её... Изабела. С которой мы ещё на вечеринке... в общем, да... Она ещё учится? Моё кратковременное паническое замешательство тут же использует Алия: — Изабела ему не сестра. Это его подружка. Она такая мерзкая... Господи, нет... Если отец сейчас услышит... — Стоп, нет — ты же говорил, сестра? — Чарли, не сейчас! Прошу. — Блин, да ты же с Теной встречаешься! — Чарли... — Чёрт возьми, чувак, я понял! Ну ты даёшь... Боже, да ладно — с двумя одновременно? — ЧАРЛИ, ЗАТКНИСЬ, ХОРОШО? До него наконец доходит, а вот Алия, извернувшись в моих руках, смотрит на меня очень пристально, и взгляд этот — понимающий, совсем не детский — внушает мне неподдельную тревогу.