***
Ткань на его лице в сочетании с замкнутым пространством багажника машины, в котором он очевидно находился, и панической атакой — из-за всего этого Стайлз практически не может дышать. Он знает, что должен оставаться в сознании. Знает, что должен попытаться соотнести время и путь, который они преодолевают, слушая любые звуки, способные помочь ему сориентироваться: дорожные работы, звуки проезжающих машин — что угодно. Но он не может. Он не в состоянии даже выровнять дыхание, постоянно думая об оборотнях, психопатах с оружием, своем значке помощника, окропленном его собственной кровью. И о его отце, который будет до смерти перепуган за него. И всего этого слишком много. Стайлз отключается.***
Стайлз медленно моргает, пытаясь сконцентрироваться. Он лежит на холодном бетонном полу. Он в подвале? Его руки все еще скованы за спиной, но плечом он чувствует чье-то горячее прикосновение. Стайлз вдыхает и практически давится воздухом. Рука исчезает с его плеча, и Стайлз дергается, как рыба, выброшенная на сушу, пытаясь отползти к стене, если она вообще есть где-то поблизости. Да, это все-таки подвал. Кажется. Бетонная комната с одной единственной лампочкой, от которой и света-то почти нет. Здесь только одна дверь. Выглядит металлической. Абсолютно никакой мебели и ведро в углу. В стене напротив закреплена цепь с железными кольцами на обеих концах. И почему Стайлз так ясно видит себя, закованным в них? Должно быть, потому что он посмотрел десятки ужастиков с подобным сюжетом. Стайлз поворачивает голову и смотрит на Дерека. Дерек отползает подальше, устраиваясь в противоположном углу, и продолжает сверлить Стайлза тяжелым взглядом. — Даже, блять, не смотри в мою сторону, — шипит Стайлз, припоминая, кто именно надел на него наручники и кто по первому слову принес Кейт наволочку. Но его злость испаряется, когда он вспоминает, каким разбитым выглядел Дерек, как он закрыл его собой, когда Кейт собиралась вышибить его мозги. — Эй? Дерек опускает голову. — Дерек, прости, — вздыхает Стайлз. — Я не это имел в виду. Ему действительно жаль, но также он начинает мыслить практично. Дерек — единственный его союзник сейчас, и, очевидно, имеет больше свободы, чем Стайлз. Не то что бы это много — Стайлз не глуп и понимает, что единственная свобода, которая есть у Дерека — это возможность передвигаться по этому запертому помещению. Но все же, руки Дерека не скованы наручниками, и Кейт, кажется, уверена на сто процентов, что он не пойдет против нее. Шансы не велики, но Стайлзу есть с чем работать, верно? — Ты знаешь, где мы, Дерек? Дерек молчаливо смотрит на него, перед тем как бросить короткое: — В безопасном месте. Что же, это оспоримое мнение, поскольку Стайлз еще никогда в жизни не чувствовал себя в меньшей безопасности, чем сейчас. — Но где именно? — спрашивает Стайлз, и Дерек только пожимает плечами. Он не уверен, это потому что Дерек не знает, или ему все равно. Повисает тишина. *** Проходят часы, и становится холоднее. Стайлз хочет пить, он голоден. Ему больно. Он постоянно меняет свое положение, но никак не может усесться с относительным удобством. В конце концов, он ложится на пол, прижимаясь здоровой щекой к холодному бетону и борясь с очередным приступом панической атаки. Он так хочет домой. На свою первую зарплату помощника шерифа округа Бейкон Хиллс Скотт оплатил аренду небольшой комнаты в многоквартирном блоке недалеко от участка. Сначала это место выглядело уныло, и Стайлз не очень любил зависать там со Скоттом, но со временем квартирка обжилась. Это как новая пара кроссовок. Она становится суперудобной и любимой только когда ты износишь ее, затерев блеск и белую подошву. На свою первую зарплату помощника шерифа округа Бейкон Хиллс Стайлз купил коллекционный девяносто четвертый выпуск Бэтмена, 1955 года. Потому что приоритеты у всех разные, вот почему. Так что каждую ночь, когда Скотт возвращался в свою квартиру к своему злющему коту, Стайлз шел домой и ложился спать в той же комнате, что занимал со дня своего рождения. И он не собирался чувствовать себя ущербным из-за этого, потому что ему нравилось жить с отцом, ладно? Большее количество времени дома они все равно проводили на разных этажах, так что не то что бы отец обращался с ним как с ребенком или напоминал ему про чистку зубов перед сном и все такое… Ладно, может, порой он и поступал так. Но зато теперь Стайлз, как взрослый и самостоятельный человек, мог проигнорировать его и заработать-таки себе кариес. Просто потому, что он может. И сейчас он хочет домой. Он до боли скучает по своему отцу и не просто потому, что не видел его уже много часов, а потому, что знает: его отец переживает за него. Он так хочет поужинать с ним за одним столом на их маленькой кухоньке, потому что они никогда не используют столовую по назначению, кроме как в праздничные дни. Он хочет послушать ворчание отца, недовольного очередным вегетарианским рецептом, что вычитал в интернете Стайлз, но потом все же признающего, что ужин вышел не таким уж гадким. Ему больно. Его плечи ноют из-за того, что руки все это время заведены назад, и он уже не чувствует своих пальцев. Его грудь сдавлена из-за неудобной позы, отчего дыхание выходит рваным. Лежа на животе, он немного ослабляет напряжение с его плеч, но Стайлз понимает, что долго он так не продержится. Его хоть сейчас фотографируй на один из медицинских постеров, предупреждающих о позиционной асфиксии. — Дерек? — с трудом хрипит он. — Мне нужно встать. Дерек тут же оказывается рядом, его теплые ладони держат Стайлза за предплечья, помогая подняться на ноги. Стайлз пошатывается. Резкая смена положения позволяет ему дышать свободнее, но судорога тут же прошивает его от плеча до самой поясницы. Он боится, что успел заработать себе артрит, но вспоминает, что это последнее, о чем ему стоит беспокоиться сейчас. Дерек теплый, и Стайлз целиком опирается на него. Он кладет голову на его плечо, закрывает глаза и чувствует, как Дерек опускает одну ладонь на его шею, а другой охватывает его натертые запястья. Даа-а, это ощущается так же потрясающе, как грелка на перетренированных мышцах. Боль словно вытекает из его тела. Впервые за последние часы Стайлз не чувствует ее. Дерек издает странный звук, похожий на облегченный довольный гул, и Стайлз понимает, что они практически обнимаются. Он выпрямляется и делает шаг назад, потому что нет. Он помощник шерифа, а значит, он обученный, тренированный профессионал. Согревать друг друга — еще куда ни шло, тем более, что у Дерека нет проблем с лишним теплом, но обжимашки? Нет. Нет, потому что Стайлз должен держать ситуацию под контролем и начать работать над планом побега из этого места. Все это хорошо, только вот Стайлз совершенно точно не чувствует себя помощником шерифа сейчас. Ему не кажется, что хоть что-то сейчас под его контролем. Он чувствует себя потерянным двадцатилетним ребенком, который нуждается в своем отце. Стайлз подходит к стене и опирается о нее лбом. Он пытается размять плечи, но только провоцирует очередную волну простреливающей боли. — Мой отец не хотел, чтобы я становился помощником, — наконец, сипло произносит он. — Говорил, что я еще совсем малец. Что должен поступить в колледж, посмотреть мир… Он не знает, слушает его Дерек или нет. По сути, это не так уж важно. — Но я все рассчитал. Даже со стипендией мне все равно необходимо было бы оплатить около ста тысяч. И я решил, что, устроившись на работу, я доставлю ему меньше головной боли, — он закрывает глаза, жмурясь изо всех сил. — И вот как все обернулось. Он знает, что думают о нем люди. Черт, да он уверен, что даже любой сотрудник отдела думает, что Стайлз получил работу только из-за того, что его отец — шериф города. Но его это не волнует, он только рад показать себя в деле. Он был чертовски хорош в академии — спасибо, что спросили. Он бы мог получить работу в любом полицейском участке любого округа и даже штата, но он подал заявку только в один. В Бейкон Хиллс. По большей части, из-за отца, потому что он не мог оставить его, но так же и из-за Скотти, который был ребенком своего города и не собирался никуда уезжать. Стайлз всегда считал семью — Скотт и его мама, Мелисса, тоже были его семьей — чем-то хрупким. Он всегда в тайне боялся, что, держась за нее так крепко, он может ненароком стать причиной перелома в ней. Возможно, это как раз то, что происходит сейчас. Возможно, ему стоило оставить их и уехать в колледж. По крайней мере, так он бы никогда не оказался в подобном дерьме. — Я просто хочу домой, — шепчет он в стену. Он опирается на нее еще некоторое время, пока мышцы не начинают затекать. Он боится, что, если упадет на пол еще раз, больше он уже не поднимется. Когда ноги все же подводят Стайлза, Дерек неожиданно подхватывает его и медленно опускает на пол. Стайлз оказывается на его коленях, и ему абсолютно плевать на это. Его щека покоится у Дерека на плече, его тело держат сильные руки, не давая ему согнуться и начать задыхаться снова. Его клонит в сон, и он думает, что время течет бесконечно медленно. Когда он открывает глаза в следующий раз, он не может дышать. Но как только Дерек выпрямляет его, держа одну ладонь на груди, а другую между лопатками, приступ удушья прекращается. — Это то, что она сделала с тобой? — шепотом спрашивает его Стайлз. — Так она тебя сломала? Дерек отрицательно качает головой и скользит рукой к его шее, как раньше. Стайлз закрывает глаза и погружается в тревожный сон. Дерек слышит приближение Кейт раньше Стайлза. Может, из-за всех этих оборотнических штучек, Стайлз не уверен. Но к моменту, когда железная дверь в подвал открывается, Стайлз сидит, подпирая стену, а Дерек на коленях в противоположном углу. Стайлз щурится в попытках разглядеть Кейт. Взгляд, которым она одаривает Дерека, пиздецки пугает. Есть в нем что-то хищное, одержимое. И определенно что-то самодовольное тоже. То, как она наслаждается покорностью такого мужчины, как Дерек, его коленопреклоненной позой. Кейт явно злорадствует еще пару мгновений перед тем, как наконец обратить внимание на Стайлза. — Как твои дела, пирожочек? Если бы у Стайлза во рту не было так сухо, он бы плюнул прямо в ее ебучее самодовольное лицо, вот как у него дела. Кейт цепляет его под руку и дергает вверх, заставляя подняться на ноги, и боль, которую он испытывает, просто непередаваемая. В глазах темнеет, и Стайлз хочет закричать, но его горло способно только на жалкий хрип. — Идем, детка, — продолжает она с улыбкой. — Пора нам с тобой потолковать.