***
Это происходит так быстро, что Стайлз даже не может уловить последовательность. Дерек отпрыгивает от него. Кейт удивленно вздыхает. Холод, как вода, сомкнувшаяся над утопленником, окутывает его сильнее, когда рядом нет тепла тела Дерека. Слышен глухой стук, с которым голова Кейт касается бетонного пола, когда Дерек с легкостью опрокидывает ее, словно она не весит и грамма. Медленно растекается по бетонному полу темное пятно. Дерек хватает его, поднимая на ноги, и Стайлз в очередной раз борется с желанием закричать от ужаса. Дерек толкает незапертую дверь. Лестницы, много-много ступеней, поднимаясь по которым, Стайлз дрожит всем телом. Они в коридоре. Голова Стайлза кружится от избытка адреналина в крови. Дерек движется медленно. Часто замирает, чтобы прислушаться, направляет Стайлза рукой на его плече. Толкает очередную дверь. Солнце. Ебаный солнечный свет. Они выбрались.***
Дом Джерарда Арджента находится недалеко от города. Стайлзу кажется, они где-то в районе Крик Роуд. Дома на этой улице стоят в отдалении. Даже в середине дня вокруг ни одной машины, и они крадутся вдоль дороги, по небольшому палисаднику. Когда женщина, работающая в своем саду, замечает их, она бросает инструменты и со вскриком прижимает ладони ко рту. Стайлз представляет, как, должно быть, ужасающе он выглядит в изорванной одежде со всеми синяками и кровоподтеками на его теле. — 911, — произносит он, едва держась на ногах. — Пожалуйста. Позвоните 911. Его ноги подкашиваются, но Дерек успевает подхватить его до того, как Стайлз рухнет на тротуар. Острая боль в плече становится последней каплей. Он отключается.***
— Стайлз? Стайлз? Он… В машине скорой помощи? Его отец склоняется над ним с выражением огромного облегчения и испуга на лице. Каждое покачивание машины на дороге посылает импульсы боли по его плечам и спине, но ему абсолютно плевать — он видит отца. — Папа, — обессилено хнычет он. — Папочка. И, возможно, позже он решит, что это прозвучало немного странно, но какая к черту разница? Пускай папа — это целый мир для него, но папочка — это тот, к кому Стайлз бежал со всех ног, больно расцарапав коленки в детстве, и сейчас ему нужен именно он. Тот, от чьих поцелуев раны затягиваются быстрее. Тот, кто следил, чтобы под его кроватью не притаился ни один монстр. Тот, кто крепко держал его в своих руках, когда мир казался таким страшным. Сейчас же мир кажется просто непередаваемо ужасающим. В машину врывается яркий поток света, когда медперсонал открывает дверь, и его вывозят на улицу. Через минуту его уже катят по знакомому коридору госпиталя. Мимо него спешат медсестры, врачи, медленно передвигаются пациенты. — Стайлз, — неожиданно раздается голос Мелиссы Маккол. — Сейчас тебе введут морфий, хорошо? Да, пожалуйста. Стайлз не отказался бы от морфия, но не прямо сейчас. — Пап, — зовет Стайлз. — Папа, Мэтт. Мэтт Дэлер был там. — Хорошо, — отвечает отец, успокаивающе поглаживая его по голове. — Все будет хорошо, ребенок. Я разберусь с этим. — Где Дерек? — Он в порядке, Стайлз. Он будет в порядке. А теперь морфий. Пожалуйста и спасибо. Стайлз проваливается в блаженный покой. Он чувствует, как кто-то инструментами вскрывает наручники, но это не больно. Боли вообще нет. И это чертовски круто.***
Когда Стайлз просыпается, он находит себя в темной палате госпиталя. У него снова пиздецки болят плечи, но кто-то подложил ему кучу мягких подушек, и это помогает. Его руки безвольно лежат поверх покрывала. Пальцы ощущаются забавно, словно совсем не его. Когда Стайлз пытается ими пошевелить, ноющая боль отдается почти до локтя. Его запястья перебинтованы. Он весь пропах антисептиком. К его левой руке тянется трубочка от капельницы. Стайлз пытается дотянуться до кнопки вызова медсестры, но его пальцы отказываются подчиняться. — Эй? — кричит он, как можно громче. — Есть кто? Дверь открывает Мелисса. — Ты мне весь этаж перебудить собрался, Стайлз? — Возможно. Итак, скажите мне прямо, целитель. Смогу ли я бренчать на арфе снова? — Ты прекрасно знаешь, что я не могу ставить тебе диагноз, — прикрывая за собой дверь, говорит Мелисса. — Предпочитаю услышать это от кого-нибудь, кто в курсе ситуации, — отвечает Стайлз. — Это может быть нашим маленьким секретом. Я очень натурально удивлюсь, когда доктор придет ко мне утром. Мелисса присаживается на краешек его постели и хлопает его по колену. — У тебя нейропраксия; это травма периферических нервов верхней конечности, из-за недостаточного притока крови. Хорошая новость — работоспособность рук к тебе обязательно вернется. Но есть и плохая — это может занять, как дни, так и недели. — Еще более хорошая новость — я все еще не умер, — говорит Стайлз. Мелисса ласково улыбается и поглаживает его по колену. — Да, Стайлз. Это самая лучшая новость в мире. — Я бы не отказался от объятий прямо сейчас, — признается Стайлз. Мелисса разводит руки в стороны, и Стайлз облегченно вздыхает, прижимаясь к ней. — Только не говори Скотту, что я ревел, — бормочет он в ее плечо. — Стайлз, ты все еще в шоковом состоянии, — мягко говорит Мелисса. — И не единственный, кто сейчас ревет. С тех пор, как его мама умерла, Мелисса словно стала ему второй мамой. Они со Скоттом всегда шутили о том, что у них общие родители. Отец Скотта бросил их семью, когда Скотт был еще совсем ребенком — и скатертью ему дорожка, собственно. Так что Джон Стилински и Мелисса Маккол воспитывали своих мальчишек на пару: Мелисса учила Стайлза готовить, а Джон показал Скотту, как правильно бриться. Но так же, послав к черту гендерные стереотипы, Мелисса научила его менять шины, а Джон рассказал Скотту, как быстро и аккуратно гладить рубашки. Но что было самым неловким — это их половое воспитание. Сначала с ними говорила Мелисса, поскольку она медсестра и прошарена в этом, а после и Джон. Потому что он мужчина, как и они, и… Тоже прошарен. Стайлз до сих пор помнит их день профориентации в средней школе, когда Скотта спросили, кем он хочет стать, и он ответил, что хочет быть служащим правопорядка. — О, — сказала тогда мисс Моррелл. — Пойдешь по стопам своего отца? — Нет, — ощетинился Скотт и показал пальцем на Стайлза. — Я пойду по стопам его отца. Стайлз откидывается обратно на подушки и чешет лоб о бинты на запястье. — Где папа? И Скотти? — Оба еще в участке. Я пойду сообщу Джону, хорошо? Напишу, что ты пришел в себя. — А покушать? — с надеждой спрашивает Стайлз. Мелисса треплет его по голове. — Могу принести тебе пудинг, но не больше. — Шоколадный? — уточняет он. — Естественно! Ты за кого меня принимаешь? — ее упрек мог бы показаться настоящим, если бы в ее глазах не стояли слезы. Она еще раз аккуратно обнимает его, перед тем как уйти. К тому времени как Джон приезжает в госпиталь, Стайлз уже слопал баночку пудинга и выпрашивает у Меллисы еще одну. — Нет, — не поддается на уговоры Мелисса. — Ты ничего не ел почти сорок восемь часов, Стайлз. Съешь еще хоть ложку, и тебе будет плохо. — Мой желудок тебе не верит, — обиженно сообщает Стайлз. Два дня? Они пробыли там два дня? Стайлз не знает, что чувствовать по этому поводу. Он совсем не ориентировался во времени, находясь там. Да и наверняка большую часть провел в отключке. — Слушай, что тебе говорит Мелисса, ребенок, — произносит стоящий в дверях Джон, и Стайлз тут же забывает о пудинге. — Папа! Джон в два шага приближается и крепко обнимает его. — Боже, ребенок. Знал бы ты только, как я чертовски рад тебя видеть. — Я тоже, — Стайлз глубоко дышит и дрожит. — Я тоже. Наконец, Джон отстраняется и садится на стул возле его кровати. — Сынок, как такое вообще случилось? — Я вас оставлю, — тихо говорит Мелисса и скрывается в коридоре, прикрывая дверь в палату. Стайлз ждет, когда ручка повернется, перед тем, как заговорить. — Так… Эм, оборотни? Джон вздыхает и устало потирает лицо. — Оборотни. Стайлз в небольшом замешательстве. Его отец не выглядит удивленным. Он скорее смирившийся. Как человек, севший не на тот поезд и вынужденный теперь ехать в обратную сторону. И не в его силах что-то предпринять, пока он не доедет до ближайшей станции. — Скотт опередил меня, рассказав Супер Ужасную Тайну об Оборотнях? — Это звучало совсем не так торжественно, — говорит ему Джон. — А могло бы. Если бы рассказывал я. — Стайлз, — предупреждающе произносит Джон, замечая, как разошелся Стайлз. — Когда мы приехали в дом Кейт, тебя там уже не было. Но твой значок… — его передергивает. — Скотт… Обратился? Так это называется? Как бы то ни было, я оказался в комнате с Лон Чейном младшим. — И ты завизжал, как шестилетняя девчонка? — спрашивает его Стайлз. Джон смотрит на сына тяжелым взглядом. — Нет. — И я нет, — врет Стайлз. — Итак, оборотни. Как я понял, Ардженты охотятся на них, да? И пожар в доме Хейлов! Кейт сказала, что она устроила поджог! Вы ее взяли? — Дом Джерарда Арджента был пуст, — вздыхает Джон. — Ты сам его проверил? — Стайлз продолжает настаивать. — Мэтт Дэлер тоже сказал вам, что дом пуст. Джон протягивает руку и накрывает пальцы Стайлза своими. Стайлз чувствует тепло и легкое давление, но все это размыто, словно через перчатку. — Я проверил сам. — Пожалуйста, скажи, что вы хотя бы Дэлера взяли? Джон горбится, расстроенно опуская голову. — Сынок, мне жаль. Нам поступило сообщение от 911. Тебя нашла женщина, в конце Крик Роуд. Должно быть, он услышал ориентировку по рации. К тому времени, как ты рассказал мне о нем, он успел скрыться. — Сука, — ругается Стайлз, хотя какой-то его части абсолютно плевать. Он жив, он в безопасности и благодарен уже хотя бы за это. О чем еще можно просить. — Где Дерек? Он в порядке? Джон снова вздыхает. — У него все хорошо. За ним присматривают. — Кто? — недоумевает Стайлз. — И где? — Стайлз, — аккуратно произносит Джон, и в животе у Стайлза начинает ворочаться нехорошее предчувствие. — Я вообще не знал, что с ним делать, понимаешь? Стайлз вытягивает свою руку из-под отцовской ладони. — Где он, отец? — В Доме Эха, — отвечает Джон. — Дерек в Доме Эха.