Wolfsbane / Аконит

Дерьмо. Стайлз только что подстрелил Питера Хейла. Того самого, который единственный оставшийся в живых родственник Дерека. Который, к тому же, Альфа. А это значит, что именно он причастен к тому факту, что больше у Дерека родственников не осталось, ведь, очевидно, это он убил Лору. Но это вообще не меняет дело. Друзья не стреляют в единственных живых родственников друзей. — Звони Дитону, — говорит с заднего сидения Дерек. — Мы должны отвезти его в клинику. Скажи ему встретить нас там. Как Дерек вообще может здраво мыслить в таких ситуациях, когда Стайлз просто захлебывается в волнах этого океана безумия?! Он звонит Дитону. Собирается с мыслями достаточно, чтобы объявить «волчью» тревогу и предупредить, что они уже на полпути к клинике. Дитон звучит так же невозмутимо, как обычно, но скорее всего это лишь потому, что он даже не представляет, что на самом деле произошло. Если бы он знал, Стайлз все-таки надеялся, что Дитон бы тоже срал кирпичами, как любой другой нормальный человек. Стайлз щурится, с трудом ведя машину. Ветер хлыщет ему по лицу, и он точно проглотил как минимум пару мошек, пока они не выбрались в черту города. Сосредоточившись на том, чтобы не набрать полный рот этих мошек, Стайлз отвлекается от происходящего на заднем сидении Джипа, и это, наверное, единственный плюс отсутствия лобового стекла. За шумом ветра он слышит только рычание и скулёж, которые перебивают Скотта, шепчущего «блять блять блять блять», как гребаную мантру. Он также слышит слабый и растерянный голос Питера, не перестающего спрашивать, что происходит. Что же, видимо, Стайлз не один задается этим вопросом. Когда они паркуются у клиники, Дитон уже встречает их снаружи. Он придерживает дверь, когда Дерек и Скотт подхватывают Питера, вынося его безвольное тело с заднего сидения. — Питер? — спрашивает он, его глаза расширяются в ужасе. — Господь всемогущий. Прозаичненько. Стайлз думал, он верит в более конкретных лесных богов. Или хотя бы в силу Луны, например. Этот чувак — эксперт в мире сверхъестественного, так что Стайлз почти разочарован. И, кажется, его мозг снова делает эту штуку, когда Стайлз начинает думать обо всех вещах сразу, только чтобы отвлечься от подступающей паники. — Принеси пули, — говорит Дерек, когда они со Скоттом вносят Питера внутрь. Стайлз следует за черными ручейками на полу клиники, держа в руках коробок с аконитовыми пулями. Он старается не наступить на них, чтобы не развести еще больше грязи. Скотт с Дереком не так осторожны. На полу также следы старых армейских ботинок его отца, которые отдали Дереку, потому что у Стайлза узкие (не маленькие!) стопы, и его обувь не подошла бы; и отпечатки босых ног Скотта, которые ведут в служебное помещение. Там Дерек и Скотт уже положили Питера на металлический стол, и, вау, слишком много обнаженки. Стайлз даже не заметил этого в заповеднике из-за движения, выстрела, фазы осознания и остальных отвлекающих факторов, но да. Теперь он точно это видит. А еще он видит, что рана от пули находится в правой части груди Питера. Должно быть, он попал в легкое. Черная жидкость, истекая, пузырится, как мыльная пена. И, наконец, он видит лицо Питера. Оно больше не испещрено шрамами, как тогда в больнице. Как это вообще возможно? И как это Стайлз умудряется концентрироваться на деталях, игнорируя главное? Как, скажем, оборотней в целом? Наверное, его мозг дробит информацию на части, чтобы ее было легче переварить. Стайлз не уверен в конечном результате, но, эй, он хотя бы думает об этом, ладно? Не валяется в обмороке. — Дерек? — спрашивает Питер, его губы все еще измазаны в черной субстанции, а когти не трансформировались в человеческие пальцы. — Дерек, что происходит? Дерек не отвечает, и впервые Стайлз не думает, что это просто его природная замкнутость. (Природная ли она? Или это Кейт вбила в него привычку держать язык при себе?) Он открывает и закрывает рот несколько раз, словно хочет что-то ответить, но не может решиться, с чего начать. — В тебя стреляли аконитовыми пулями, Питер, — издалека начинает Дитон. — Постарайся не шевелиться. Что легче сказать, чем сделать. Даже Стайлз дергается и едва сдерживает крик, наблюдая, как Дитон погружает щипцы прямо в отверстие раны и извлекает пулю, оставленную там Стайлзом. Мускулы Питера напрягаются и ходят под кожей, пот почти ручьями стекает по его лбу. Его вены заметно чернеют, а крик скорее похож на вой. Глаза Питера загораются красным. — Пули, — говорит Дитон и протягивает руку. — Побыстрее, Помощник, будьте добры! Стайлз, безумно волнуясь, почти бросает в него эту коробочку, и Дитон отходит к столу в углу помещения. Это не похоже ни на одну медицинскую операцию, что видел Стайлз. Дитон инструментом дробит пулю, сгребает порох на металлическую тарелку и поджигает. После, когда Стайлз гадает, что он собирается с этим делать, он быстро возвращается к Питеру и сыпет все еще дымящийся пепел прямо ему в рану. Питер рычит, и Дерек со Скоттом едва удерживают его на столе. Господи. Стайлз отступает, потому что челюсть Питера снова разрослась клыками, и если кто и представляет собой безобидного дрожащего кролика в этом сценарии, то это Стайлз, верно? Это всегда Стайлз. — Питер, — произносит Дерек. — Посмотри на меня, Питер. Питер поворачивает голову. Он вырывает руку из хватки Дерека и вцепляется когтями в его предплечье. Стайлз замечает кровь от глубоких царапин, но Дерек даже не дергается. — Дерек, мне приснилось, будто… — он трясет головой, словно очищая ее от странных мыслей, и поворачивается в сторону Скотта. — А ты кто такой? — Эм… — выдавливает из себя Скотт. — Скотт — свой, — мягко произносит Дитон. Он обтирает грудь Питера от грязи, и Стайлз замечает, что рана затянулась. Пока он не сводит глаз, то место, в котором кожа еще мгновение назад была розоватая от недавнего повреждения, уже не различимо на груди Питера. — Где Талия? — внезапно слишком слабым голосом спрашивает Питер, и Стайлз просто не может. — Где Лора? Нет, он все. Стайлз пятится к выходу. — Приберусь в Джипе, — он бормочет, на случай, если кто-то слушает. Господи, это какой-то пиздец. Он подстрелил коматозника. Хотя, на самом деле, это самый неубедительный коматозник, что Стайлз когда-либо видел. А Стайлз посмотрел много мелодрам. Итак, с одной стороны, Питер — страшнейший Альфа-убийца, но с другой… Стайлз опирается на капот Джипа и невидяще смотрит на раму, из которой все еще кое-где торчат кривые осколки лобового стекла. С другой стороны, Питер — такая же жертва Арджентов, как и Дерек. В их городе стало слишком много жертв.

***

Стайлз не уверен, как долго он сидит на парковке, оперевшись спиной на переднее колесо Джипа. Холодает. Он сидит, обняв колени, когда его неожиданно слепит свет фар. Стайлз прижимает ладонь к лицу, прикрывая ей глаза как козырьком, и обхватывает другой пистолет, все еще заткнутый за пояс. Потому что каковы шансы, что эта ночь не выкинет еще один ебаный фокус? Затем он видит знакомые красно-синие вспышки и успокаивается. Он медленно встает на ноги, когда его отец уже выбирается из внедорожника. — Какого ты забыл здесь в такое время? — возмущается Джон, будто Стайлз все еще не взрослый человек, самостоятельно оплачивающий счета и все такое. — И что, к чертовой матери, произошло с твоей машиной? — Это очень долгая история, пап, — говорит Стайлз. В этот момент из клиники раздается такой душераздирающий вой, что дрожат стекла на первом этаже. — Пресвятой… — тихо произносит Джон. — Что за чертовщина здесь происходит?

***

— Десять лет? — низко рычит Питер, когда Стайлз и Джон прокрадываются в клинику. — Ты хочешь сказать, прошло десять ебаных лет? Ладно, теперь он снова начинает походить на сумасшедшего. Он вышагивает туда-обратно перед металлическим столом для обследования. Все еще обнаженный. Прям вообще голый. Это немного отвлекает. Как бы понятно, это очень эмоциональный момент для него, наполненный яростью, болью, чувством саднящей потери и опустошительной печали, но, черт подери, ну и член! Стайлз просто не может не обратить на это внимание. — Твоя мать никогда бы не позволила такому случиться, Дерек! — блестят глаза Питера, но в этот раз от слез. — Что ты мне не договариваешь? Дитон и Скотт держат дистанцию. Дерек — единственный, кто стоит в шаге от Альфы. — Это моя вина, — говорит Дерек. — Я рассказал Кейт о туннелях. Питер в считанные секунды хватает Дерека за горло и впечатывает его в стену. — Он невиновен! — кричит Стайлз и достает пистолет, потому что да, он выстрелит в него снова, если придется. Питер поворачивает голову и рычит, демонстрируя клыки. — А теперь успокоились, — произносит Джон, делая шаг вперед с поднятыми перед собой руками. — Давайте все выдохнем, хорошо? Сейчас нам необходимо многое переосмыслить. И, я думаю, рвать глотки — не лучший план, согласны? Иногда Стайлзу кажется, что лишь он замечает сарказм своего отца. Все воспринимают его как дружелюбного шерифа со своими простецкими фразочками, но ведь за этой оболочкой прячется такой же саркастичный засранец, как его сын! Но если бы только Стайлз повторил эту фразу? Все без шуток восприняли бы его слова за чистую монету. Питер наклоняет голову, словно прислушиваясь, а потом отталкивает от себя Дерека. Он поворачивается лицом к шерифу. — Ты. — Я? — Джон в удивлении приподнимает брови. Питер щурится, между его бровей появляется глубокая складка. — Я знаю твой голос. Он удерживал меня от… — он трясет головой. — Удерживал меня здесь. — Я приходил к тебе, рассказывал новости спорта, — согласно кивает Джон. — Когда уставал ото всей этой политической хрени в участке или когда поташнивало от очередной порции лапши на своих ушах. Питер переводит взгляд на Дитона. — Мне снился какой-то кошмар. Где Лора? — Лора мертва, — тихо отвечает Дитон. — Ты знаешь это. Ты убил ее, Питер. — Она была Альфой, но не моей, — Питер поднимает дрожащие руки к лицу, неверяще разглядывая когти. — От нее пахло не так. Она не была Талией. А я искал Талию, — он выглядит растерянно, когда опускает руки. — Это меня разозлило. У Стайлза дрожь по телу. Питер хмурится. — Сейчас я не сплю? — Ты проснулся, — тихо подтверждает Дерек. Питер снова смотрит на свои когти. — Нет. Нет, так не может быть. Это не может быть по-настоящему. В повисшей тишине Дерек протягивает руку и опускает ладонь ему на плечо. Питер не реагирует.

***

— Этот человек убил свою племянницу, — паркуясь, произносит Джон. Он курит. Единственный раз, когда Стайлз видел его с сигаретой во рту — старая фотография армейских времен, на которой также запечатлен его довольно сомнительный выбор как одежды, так и друзей. — Ты куришь? — возмущается Стайлз. — Ты даже бургер на гриле не можешь съесть так, чтобы я не учуял от тебя запах. — Я держу их в бардачке, — говорит ему Джон. — На крайний случай. Держал, надуто повторяет про себя Стайлз. Он держал их в бардачке. Стайлз позаботится о том, чтобы это слово использовалось в прошедшем времени. — Ладно, он убил свою племянницу, — наконец, произносит Стайлз. — Но… — Но что? — спрашивает Джон, поднимая брови. — Считаешь, мы должны закрыть на это глаза, потому что он был не в своем уме? Ты не судебный психиатр, сын. — Нет, — соглашается Стайлз. — Но я столько безумств повидал в последнее время. Ты думаешь, что в силах затащить в суд оборотня, который абсолютно не желает там находиться? Пап, стандартная процедура действий здесь не сработает. Вообще. — Стайлз, моя работа — защищать людей этого города, — Джон делает жест рукой, которой держит сигарету, и пространство расчерчивают замысловатые ленты дыма. Стайлз готов выхватить и растоптать эту сигарету в любую секунду. — Как я могу выполнять ее хорошо, если позволю Питеру уйти? Как я могу быть уверен, что он не сделает это снова? — Откуда ты знаешь, что старикан Боб Макбобберсон не сделает это снова, когда ты отпускаешь его с предупреждением, а не штрафом за превышение скорости? — Превышение скорости — это не насильственное преступление, — говорит ему отец. — Нельзя сравнивать проступок с убийством. И Боб Макбобберсон? Что за дурацкое имя? Стайлз пожимает плечами. — Ну вот что, черт его дери, нам с ним делать, а? — спрашивает Джон и непроизвольно запускает пальцы в волосы. Стайлз выжидательно смотрит на него. — Нет! — решительно произносит Джон. — Я не заведую чертовой лечебницей для травмированных оборотней! Но даже после таких слов, Стайлз видит, его выражение лица неуловимо меняется. Он не может отказаться от Питера Хейла — человека, которого он вынес из огня, которого навещал в больнице, человека, который помнит его голос, — точно так же, как Стайлз не может отказаться от Дерека. Поступить так просто не было бы правильно. И именно Джон учил этому Стайлза.

***

— Все это время мы боялись его, а теперь поселили в подвале, — шепотом говорит Стайлз. — Это — не знаю — выше моего понимания. Ну, то есть я хочу сказать, он Альфа. Мой отец прав. Насколько безопасно это может быть? Чуть ранее Питер с любопытством наблюдал за Скоттом, заключавшим его лодыжки в оковы. Он не выглядел особо озабоченным этим, но Стайлза все равно поташнивало. Все дело в намерениях, ладно? И намерения эти заключаются не в причинении вреда Питеру, а в поддержании контроля над оборотнем, который и сам может навредить кому угодно. Разве что думать о том, что Кейт Арджент говорила себе то же самое в адрес Дерека, не хотелось. Дерек переплетает пальцы их рук. — И еще, как ты, ну, чувствуешь себя? — Стайлз поворачивается на другой бок и разглядывает лицо Дерека в лунном свете. — Думаешь, он убьет тебя за слова, что ты сказал о своей якобы вине за случившееся, или, там, попытается напасть, навредить тебе? — Это была моя вина. Стайлз вздыхает. — Ладно, один раз, когда мне было тринадцать, я познакомился с одним классным парнем в сети. И, знаешь, он действительно зацепил меня. Грудь Дерека ощутимо вибрирует от тихого рычания. — О, то есть, ты уже понимаешь, к чему я клоню, да? — продолжает Стайлз. — Короче говоря, мы даже до обмена члено-ммсками не дошли, когда он начал угрожать мне рассказать всем о том, что парни меня привлекают так же, как и девушки. И когда Скотт нашел меня в приступе паники из-за всей этой ситуации, правда обнаружилась. Я не был глупым, Дер. Я был наивным, и мне было одиноко. Я хотел поговорить хоть с кем-нибудь о вещах, о которых боялся рассказать даже своему лучшему другу, и он этим воспользовался. Так что это не была моя вина, верно? — Нет, и ты знаешь это! — Да, я знаю, — говорит ему Стайлз. — Потому что я был ребенком, и он манипулировал мной. Сколько лет было тебе? — Шестнадцать. Стайлз высвобождает пальцы и, поглаживая, рисует линии на ладони Дерека. — Ты тоже был ребенком. С первого этажа доносится гул телевизора. Скотт сегодня спит на диване в гостиной. Ну, в связи с такими обстоятельствами, скорее всего как раз-таки не спит. Его стремление остаться прикованным в подвале внезапно испарилось, когда он узнал, что там ему придется остаться наедине с Питером. Стайлз даже не винит его. От Питера его бросает то в ужас, то в печаль. Но Скотт не собирался уходить далеко, потому что число некровожадных оборотней в доме должно превосходить число кровожадных. По крайней мере, это то, как он объяснил свое решение. Стайлзу любопытно, а не скрыто ли здесь что-то еще, как, например, связь между укушенным и укусившим. Та самая связь, что заставила Скотта мчаться в заповедник сегодня ночью. — Ты тоже был просто ребенком, — повторяет Стайлз. Может, если он произнесет это достаточное количество раз, информация отложится лучше. Дерек хотя бы уже больше не перечит ему. — Мне так надоело вязнуть в этой трясине, — говорит Стайлз. — С тобой, Питером, Мэттом, Арджентами. И знаешь, в чем причина всего этого стресса, Дерек? Не в том, сколько еще препятствий впереди или сколько вершин необходимо покорить, а в том чувстве, когда ты понимаешь, что не имеешь над ситуацией и толики контроля. Дерек кивает. — Так что, — Стайлз снова переплетает их пальцы и крепко их сжимает. — Я думаю, самое время нам с тобой вернуть контроль над всей этой ебаной ситуацией в свои руки.