Утром Питер выглядит немного… ну,
лучше — не совсем подходящее слово. Менее кровожадно, возможно. Определенно спокойнее. Когда Дерек освобождает его, чтобы привести на завтрак, Питер молчаливо сидит за столом и смотрит, как Стайлз и Джон жарят оладьи и бекон. Он все еще выглядит озадаченным и иногда, когда Стайлзу удается поймать его взгляд, в его глазах можно прочесть миллион вопросов, которые он даже не может сформулировать. А возможно просто не хочет знать ответы. Стайлз несколько раз ловит его за разглядыванием собственных рук, будто тот не может поверить в то, что они наделали.
Дерек тоже, как обычно, притихший.
Стайлз задумывается, есть ли такая вещь, как психотерапия для оборотней, потому что черт, эти парни…
Несколько слов, что Дерек успел рассказать о своей семье, определенно подтверждают, что они не всегда были такими. Просто не могли. Их пустые дышащие оболочки — все, что осталось от них после нескольких лет печали, непринятия невосполнимой потери.
Нечестно сравнивать его и их трагедию. Слишком разные обстоятельства. Пусть Дерек и Питер потеряли восемь родных людей, а Стайлз только одного — печаль не в количестве измеряется. Нельзя просто выставить все утраты в ряд и выбрать, чья крупнее. К тому же, горе совсем не линейно. Иногда оно как фоновый шепот, горчинка, напоминающая о том, как он любит свою маму, как скучает и как ему жаль, что он не может провести этот день с ней вместе; но иногда он буквально тонет в кружащем темном водовороте печали. И пусть Стайлз к настоящему времени все же сумел выбраться со дна этого водоворота, бывают дни, когда он вновь с головой погружается в его гнетущую трясину.
Стайлз ставит тарелки перед Дереком и Питером, когда к ним присоединяется все еще не разлепивший глаза Скотт.
— Бро, как тебе спалось на диване? — Стайлз испытывает укол вины, потому что он мог бы предложить Скотту лечь спать в своей кровати, верно? Но дело в том, что все эти совместные ночевки с Дереком всегда случаются глубокой ночью, после его часовых метаний и провалившихся попыток уснуть в собственной постели. Стайлз не собирается признавать, что он заранее уверен в том, чем эти попытки увенчаются, потому что это было бы странно. Потому что они с Дереком, конечно, друзья, но он недостаточно хорошо его знает. И что бы между ними ни происходило — может, что-то есть, а может, ничего между ними и нет, ведь все это пока неизведанные дали — Стайлз не собирается вешать ярлыки.
— Ага, — зевает Скотт, потягиваясь.
Стайлз присаживается со своей тарелкой рядом с Дереком. Просто потому, что их кухонный стол довольно маленький. Джон занимает последний свободный стул, поэтому Скотту приходится завтракать стоя, опираясь бедром о тумбу под мойку.
— Итак, Ардженты, — говорит Стайлз.
Джон вопросительно поднимает брови.
— Они хотят заставить нас поверить в то, что они покинули город, — продолжает Стайлз. — Но я считаю, что это наебалово.
— Я тоже так считаю, — говорит Джон, отпивая глоток кофе. — Но следи за языком.
Стайлз закатывает глаза.
— Ладно, я тут подумал прошлой ночью, и, знаете, нам нужно кончать с этим. Мы должны засадить их за решетку, где им и место, —
или сбросить их трупы в канаву. Стайлз ничего не имеет против этого варианта. — Потому что никто из вас, парни, не в безопасности, пока они на свободе. Даже ты, Скотти.
Скотт озабоченно кивает.
— Питер, — зовет Стайлз, и Питер поднимает на него настороженный взгляд. — Наверное, можно спросить это как-то более вежливо, но ты можешь, типа, унюхать, где они скрываются? Оборотни вообще могут работать как ищейки? Боже, а вот это точно сейчас было оскорбительное сравнение, да?
— Думаю, я не в положении для каких-то обид, — отвечает Питер со слабой печальной улыбкой.
Верно. Питер в процессе осознания, что это он убил Лору. Вряд ли слабо завуалированное сравнение с собакой хоть как-то может его задеть.
Какое-то время Питер не сводит взгляд со своей порции блинчиков.
— Не думаю, что я лучший вариант для этого задания. Не представляю, что может случиться, если я нападу на их след. Я могу потерять контроль над собой.
— Ладно, это понятно, — кивает Стайлз. — Но Скотт стал оборотнем всего неделю назад, так что не думаю, что он успел выучиться всем этим новым умениям. А Дерек…
— Что Дерек? — грубо спрашивает Питер.
Дерек отводит взгляд.
— Дерек не обращается, — говорит Стайлз. — И не делает других этих волчьих штук.
— Почему? — едва заметно щурится Питер.
— Питер, — Джон тянется и кладет руку на его плечо. — Думаю, это то, о чем вам с Дереком стоит поговорить наедине.
Дерек испуганно спешит отрицательно покачать головой.
— Ладно, — решает Джон. — Я мог бы посвятить тебя в некоторые детали, если Дерек не против.
Согласием Дерека служит молчаливый кивок.
— Но мы обсудим это позже. Все, что тебе нужно знать сейчас, — Дерек не обращается. Что означает, Стайлз прав, и если оборотни действительно могут отслеживать запах, то ты — наш лучший вариант.
— Я могу попробовать, — говорит Питер. — Я же, очевидно, теперь альфа.
В выражении его лица мелькает оттенок ужаса, но Питер тут же закрывается.
— У Альфы сил больше, чем у беты. Талия… — голос Питера ломается, и он прочищает горло. — Талия могла отыскать каждого из детей даже темной дождливой ночью. Помнишь, Дерек? Тот вечер, когда Кора сбежала чтобы не делать школьный проект, и Талия отправилась прямо по ее следу?
Дерек неожиданно поднимается, отодвигает свою тарелку и практически вылетает из комнаты.
Стайлз следует за ним.
— Я не… — Питер звучит немного растерянно. — Я не хотел огорчить его.
Что бы Джон ни ответил, его голос слишком тих, чтобы Стайлз мог расслышать.
Он поднимается по лестнице и находит Дерека в его комнате.
Он на коленях.
Дерьмо. Только не снова.
— Дер, — Стайлз опускается на пол рядом с ним.
— Как он может даже просто смотреть на меня? — шепчет Дерек.
Стайлз касается ладонью задней части его шеи. Его кожа всегда такая горячая на ощупь.
— Вы стая. Я не уверен, что знаю конкретно значение этого слова, но если это хоть немного похоже на то, что значит для меня
семья — я понимаю. Мы с отцом сделали много ошибок. Мы ранили друг друга. Но семья — самая важная вещь на свете.
Дерек ерзает, чтобы сесть как Стайлз. Он не стряхивает его руку. Долгое время они просто сидят в полной тишине. Стайлз слышит, как птс-птс-птскает соседский увлажнитель газона, и на каждом круге головки-распылителя в какой-то момент струи попадают по стенке гаража Стилински. Он слышит лай собаки со двора через дорогу. Через открытое окно в комнате Дерека можно даже услышать отголоски радио, играющего во дворе за несколько домов от них. Звуки обыкновенного ленивого начала дня жителей их тихой улицы.
— Я открылся ему, когда мне было тринадцать, — говорит Стайлз. — У меня практически не было выбора из-за того, о чем я рассказывал прошлой ночью, помнишь?
Дерек кивает.
— Я не был готов, да и обстоятельства не были идеальными. Он вернулся домой и увидел меня свернувшимся в маленький зареванный комок на диване, а Скотт все повторял:
«Расскажи ему, что случилось. Он должен знать, что происходит». Даже представить не могу, что он тогда успел надумать, — он слабо улыбается, но боль во взгляде никуда не спрятать. — Как бы то ни было, я был уверен, что отец, не знаю, разозлится. Разочаруется во мне. По большому счету, все эти страхи были навеяны моими комплексами и тем, что не прекращал говорить этот парень из интернета. Он месяцами пичкал меня историями о детях, которых выгоняли из дома, от которых отворачивались все друзья, выставлял себя единственным человеком, который остался бы у меня и все такое.
— Твой отец не поступил бы так.
— Конечно, нет, — говорит Стайлз. — Но что, если бы он все же сделал это? Все или ничего. Промолчи и попробуй жить во лжи, и ничего не изменится. Или признайся, и появится вероятность того, что все полетит к чертям. Но, естественно, я ему все рассказал, ведь это всплыло бы в любом случае. И он был зол.
Дерек молчаливо поднимает брови.
— Не на меня, — продолжает Стайлз. — На придурка из сети. Но я буквально мгновение назад оклемался от одной панической атаки и уже был на пороге следующей, поэтому все, что я заметил тогда — он
злился.
Он вздрагивает от воспоминаний.
— Была такая эпическая заварушка, но, в конце концов, мы остановились на мысли о том, что он любит меня, и это безоговорочно. По-настоящему безоговорочно, а не так, как бывает, когда родители вдруг пересматривают свои взгляды, стоит их ребенку познакомить их со своим парнем, вместо ожидаемой девушки, или наоборот. Мне кажется, Дер, и я надеюсь, что стая чувствуется так же.
— Я в этом не уверен.
Стайлз не знает, он имеет в виду свою ошибку с Кейт Арджент или тот факт, что Питер убил Лору.
— Это не мелочи, — говорит Стайлз. — Я понимаю это. Раны все еще свежие для обоих из вас.
Он поднимает голову и замечает Питера, нерешительно замершего на пороге.
Дерек переводит взгляд следом, чтобы встретиться глазами с Питером.
Питер проходит в комнату и, к удивлению Стайлза, присаживается по другую сторону, рядом с Дереком. Их пальцы соприкасаются, когда он тянется к шее Дерека, и Стайлз спешит опустить руку. Он не совсем уверен, что именно сейчас происходит. Это что-то скорее животное, чем человеческое. На мгновение ему кажется, что Дерек собирается уклониться, но Питер издает тихий горловой рык, и Дерек поднимает голову. Жест выглядит практически вынужденным. Питер наклоняется и вдыхает воздух рядом. Затем он утыкается лицом в шею Дерека у самой глотки и замирает так на какое-то время. Когда он выпрямляется, Дерек выглядит разбитым. Он разворачивается и кладет голову Питеру на плечо. Его тело содрогается от беззвучных слез. Питер опускает руку ниже, на его спину, а свободную запускает в волосы Дерека.
Влажные дорожки блестят на щеках Питера, но он, кажется, не замечает их, пока пустым взглядом смотрит в противоположную стену и медленно перебирает темные волосы Дерека, непроизвольно издавая успокаивающий шипящий звук.
Им предстоит долгий путь, думает Стайлз, и дорога эта проложена через вину и боль, взаимную обиду. Здесь нет простых решений и легких путей. Но это все же начало, каким бы оно ни было.
И Стайлз тихо крадется в коридор, оставляя их наедине.
***
— Звонил Пэрриш, — произносит Джон, замечая вернувшегося вниз Стайлза.
— И?
Джон и Скотт сидят за кухонным столом, доедая свой завтрак. И похоже, что Джон к тому же доел за всех остальных. В тарелках Питера с Дереком подозрительно отсутствует бекон, хотя Стайлз уверен, что те к нему не прикасались. Он вопросительно смотрит на Скотта, и тот согласно кивает.
— Из больницы поступило сообщение о пропаже Питера.
— Не прошло и года.
— Он пробыл в коматозном состоянии десятилетие, Стайлз, — говорит Джон. — Вряд ли они годами проверяли его состояние каждые два часа. В общем, потому что, естественно, это Питер
Хейл, Джордан дал мне знать. Так, как ты собираешься обыграть это?
— Полагаю, они решили, что его похитили, — задумывается Стайлз. — Ну, из-за всей этой историей с комой.
— Должно быть, это главная гипотеза, да.
Шестеренки в мозгу Стайлза начинают свою работу.
— Так что мы можем отправить Питера по следу Кейт и Джерарда, а потом сказать, что они-
— Мы ни на кого не будем вешать статью за похищение, — категорично произносит Джон. — Даже на Арджентов.
— Двух зайцев одним выстрелом, — возражает Стайлз.
— Как ты вообще получил зачет по Профессиональной этике? — спрашивает Джон.
— Я списал, — улыбаясь, отвечает Стайлз. — Иронично, да?
Конечно же, его отец знает, что это неправда. Стайлз слишком умен, чтобы понадеяться на шпаргалки. И у него прекрасное чувство этики, ну, в теории. И так же прекрасно он осведомлен в том, как трудно воплотить эти принципы в их несовершенном мире. Большинству полицейских требуется пара лет практики, чтобы воспитать в себе чувство цинизма. Стайлз же был рожден циником.
— Нам не нужно ничего изобретать, — уверенно говорит Джон. — Того, что они натворили на самом деле, с лихвой хватит для приговора, гарантирующего им долгие годы и смерть за решеткой.
— Но, по сути, главный преступник в деле — это Кейт, — задумчиво произносит Скотт. — Ну, как бы, как Джерард вообще вовлечен в это? Спорю на что угодно, с пронырливым адвокатом он сможет доказать, что не имеет никакого отношения к случившемуся с Дереком и пожару. Черт, мы ведь даже сами не знаем, имел ли он к этому отношение, так?
— Не имеет значения, — уверяет Джон. — Он знал, что Кейт удерживает Дерека, и, несомненно, он был в курсе, что она похитила и ранила Стайлза. Это делает его соучастником. Даже пятнадцать лет можно считать пожизненным для человека его возраста. На самом деле, больше всего меня волнует то, как нам удастся оформить все это дело, ни разу не упомянув оборотней. Мне нравится моя работа. И я не горю желанием быть снятым с должности из-за обвинений в сумасшествии.
— Голосуйте за Джона Стилински, — возглашает Стайлз. — Безопасность людей и оборотней Бейкон Хиллз — его работа.
Джон выглядит как человек, перед глазами которого только что предстали картины его долгой предвыборной кампании. Он тяжело вздыхает.
— Для начала сконцентрируемся на поимке Арджентов. Озаботимся ситуацией с оборотнями позже.
— Отличный план, пап, — кивает Стайлз. — Отличный план.
***
Возвращение в дом Джерарда Арджента — далеко не первая запись в списке желаний Стайлза, но это единственное место, откуда у них есть возможность напасть на их след с помощью Питера. Здесь долгое время находились как Джерард, так и Кейт, и здесь нет аконита. Стайлз уверяет себя, что у него получится, но когда он приближается ко входной двери — ноги просто не идут дальше.
— Ребенок? — тихо зовет его Джон, пока Скотт обходит дом с другой стороны, проверяя, что внутри никого.
Внезапно Стайлз забывает, как дышать. Это даже не паническая атака. Это флэшбек. Он будто снова в этом подвале, его руки скованы за спиной, и он просто
не может дышать.
Дерек кладет одну руку ему на грудь, а другую между лопаток на спине, прямо как тогда внизу, когда он удерживал тело Стайлза в вертикальном положении.
Стайлз рвано вдыхает.
— Спасибо, Дер.
Дерек наклоняется и втягивает воздух у его горла. Это все еще выглядит странно, но также и успокаивающе. Стайлз думает, теперь он знает, что это значит. Это значит
стая. Это также значит, что Дерек позволяет своему волку исполнить желаемое, и это хороший знак. Конечно же, чисто гипотетически, оборотни ужасающие, и Стайлз должен быть напуган. Он знает, на что они способны, благодаря Питеру. Но только то, что волк Питера был ослеплен страхом и яростью, не делает его монстром. Раненые животные, порой, самые опасные.
У Джона есть ключи от дома. Он отпирает дверь и наклоняется под полицейской лентой, чтобы пройти внутрь. Питер следует за ним.
— Я подожду снаружи, — говорит Стайлз.
Он садится на ступени у крыльца, и Дерек присаживается рядом.
— Не горю желанием попасть внутрь, — тихо произносит Стайлз.
— Спасибо.
Стайлз удивленно смотрит на него.
— За что?
— За то, что спас меня, — говорит Дерек. Он тянется, чтобы взять руку Стайлза в свои. — Я даже не думал, что нуждаюсь в этом, пока не появился ты.
— Ты спас меня тоже, — Стайлз мягко толкает плечо Дерека своим. — Тогда в ее доме. Она ведь действительно собиралась застрелить меня. А ты закрыл меня собой. Спас меня. Почему ты это сделал?
Дерек опускает голову, и его щеки на самом деле розовеют.
— Я не знаю.
— Честно?
— Мой волк, — произносит Дерек. Он сглатывает, рассматривая свои ботинки. — Мой волк заставил меня сделать это.
Стайлз улыбается.
Ха. Уверены, что в этом мире Стайлзу стоит бояться именно оборотней? Потому что, если верить его собственному опыту, злодеи здесь не они.
— Знаю, тебе, наверное, не захочется это слышать, — начинает Стайлз. — И, скорее всего, ты просто не готов пока это услышать. Но твой волк? Еще ничто из того, что ты рассказал мне о нем, не заставило меня думать о нем плохо, считать его плохим. Твой волк — это просто другая часть тебя, верно? И я не верю, что у тебя есть плохая сторона, Дер, что бы Кейт тебе ни говорила. Я так не считаю.
Дерек только сжимает его пальцы.
Стайлз поворачивает голову в его сторону, и воздух застревает у него в легких.
Дерек прекрасен. Стайлз понял это с первой секунды, как его увидел, знаете ли, но сейчас это больше, чем просто внешность. Он сильный, сильнее, чем кажется. И он
хороший. Есть еще миллион различных причин, которые уверят его в неправильности происходящего, но, когда Стайлз склоняется в его сторону, он не может вспомнить ни одной из них.
Щетина Дерека жесткая, но его губы мягкие. Целовать его — как опускаться в теплую воду. Это чувство успокаивающее, сладкое и такое родное. Их поцелуй нежный и практически целомудренный, и прямо сейчас в нем заключена целая вселенная для Стайлза. Он
любит Дерека. Осознание совсем не шокирующее. И разве может оно таким быть? Он любит его, и это просто идеально.
Это идеально ровно до того момента, как Скотт возвращается с заднего двора.
— О-Вау!
Стайлз и Дерек отшатываются друг от друга. Дерек нещадно краснеет, как, должно быть, и сам Стайлз.
Стайлз улыбается ему, и Дерек снова сжимает его ладонь.
Да, между ними все правильно.
Через несколько минут Джон и Питер спешно выходят из дома.
— Я почувствовал их запах, — произносит Питер. — Я могу отследить его.
Отлично.
Игра началась.
