Ожидание

— Твою. Мать… Светлая голова отчаянно опускается на дрожащие руки. Марго недоуменно раскачивает головой из стороны в сторону, не веря своим глазам. У нее млеют ноги — она даже не ощущает кончиков пальцев. Сердце бешено колотится, пульсируя в висках. Этого просто не может быть. Не может быть, черт подери. Нет, нет. Это все происходит не с ней — с какой-то другой девушкой. Женщиной. Актрисой. С кем-то, но не с ней. Глаза снова и снова напрягаются и расслабляются, прищуриваются и открываются, судорожно всматриваясь в продолговатую белую пластиковую штуковину. Нет, она правильно все видит. Это ведь уже третий с таким результатом. Марго тяжело, обреченно вздыхает. Третий тест. Показывающий долбанные. Две. Полоски… Робби прячет горячее лицо в ладонях. Двадцать шесть. Ей двадцать шесть лет. У нее расцвет карьеры. У нее семь проектов на носу, посыпавшихся на нее, словно проливной дождь. Семь гребанных проектов. Она только-только вышла на мировой экран благодаря «Отряду», который появился полтора месяца назад. Ровно полтора месяца с тех пор, как… Робби неистово краснеет и поливает горящие щеки холодной водой из-под крана. Этого не могло произойти с ней. Господи, не могло. Мама же провела с ней «беседу» еще в тринадцать! Робби, ну как же так? Ну как же так, Робби… То, что должно быть счастьем в жизни любой женщины, оборачивается горькими слезами безысходности и отчаяния. Марго плюхается на закрытую крышку унитаза и не сдерживает слез, рыдая громко и вдоволь. Долбанные две полоски. Почему, почему это случилось именно с ней? — Черт… Выплеснув накопившиеся эмоции, Марго умывается, сморкается и смотрит в зеркало на свое покрасневшее лицо и распухшие губы. Две недели она ждала «этих» дней. Две недели сомнений и ожидания. Она боялась кому-либо говорить. Боялась и стыдилась и отчаянно надеялась, что вот-вот у нее заболит живот, станет чувствительной грудь, и они настанут, эти дни. Марго все списывала на стресс — после премьеры «Отряда» она летала в Австралию к семье. Такое часто происходило с ее организмом после этих несметных перелетов. Несчастный организм просто не знал, как реагировать на смену континентов три раза в неделю — о каком нормальном цикле может идти речь? Но Робби помнит, как ледяные мурашки пробежались табуном по ее спине в тот миг, когда эта мысль пришла к ней впервые. Когда позавчера утром она ни с того ни с сего выблевала весь свой завтрак. И вчера утром тоже. И сегодня. Лишь проговорив в голове это слово, ее будто ведром холодной воды облили. Что она возможно… Возможно беременна. Господи. Это все какой-то фильм, в котором она играет. Да, да, это фильм. Это ее героиня. Это все не с ней. Это просто сон. Блондинка смотрит на свое заплаканное лицо и снова переводит взгляд на положительный тест. Но это с тобой, Марго. И именно это бывает после незащищенного секса, Марго. Именно это. То, о чем ее предупреждала мама еще в тринадцать. Марго уже давно не тринадцать, и многие в ее возрасте уже по двое имеют. Но ей сейчас так страшно. Безумно страшно и одиноко. А еще стыдно. Ведь как же можно было быть такой дурой? Почему ее голова отключилась в ту ночь?! Почему его голова отключилась в ту ночь? Почему они просто потеряли свои долбанные головы друг от друга? Робби усаживается на диван в съемной квартире в Лос-Анджелесе и заворачивается в огромный плед. Актриса переехала из Лондона после того, как они с Томом расстались еще в марте. И именно тогда Марго перестала принимать противозачаточные — она не собиралась в ближайшее время заводить отношения, разрыв с Томом был слишком болезненный и громкий. В ее голове абсолютное смятение и хаос. Тесты ведь могут врать. Нужно сходить к врачу. А вдруг они врут? Все три теста. Все три теста, Марго? Серьезно? Марго отчаянно мнет кулаком мягкий подлокотник дивана, плотнее закутывается в плед и трет красные глаза. Что ей делать? Что теперь делать? Незащищенный секс… Технический термин режет Марго прямо в сердце, словно нож. Это ведь было не так. Совсем не так… Это, конечно было чертовски глупо и неоосторожно. Но это было не технически, не буднично, не привычно и не банально. Марго осторожно прижимает слегка дрожащие ладони к низу живота и закрывает глаза, надеясь открыть их и проснуться. Нет, ребенок — это прекрасно. Но не сейчас, не так, и не в такой непонятной ситуации. Она никому об этом не рассказывала — ни одной живой душе. Робби одна в квартире, ее никто не видит. Но ее лицо все равно отчаянно горит от стыда: она никому не рассказывала о том, что весь август она практически ежедневно проводила в постели Джареда Лето. И не всегда в постели — это было на кухне, в его машине, в его ванной, в ее ванной, прямо в коридоре, едва закрыв за собой дверь… Ее лицо пылает. Незащищенным ведь был только их первый секс — остальной был защищенным. Но, получается, что было уже поздно. Получается, что этого было достаточно. И дальше можно было не париться. Робби растерянно качает головой. Глупая, безголовая Марго. Они с Джаредом не говорили о чувствах. Их «отношения» завязались очень стремительно и без оглядки — Марго никогда не ощущала себя такой беспомощной, как с Лето: ей достаточно одного его взгляда или одного его незначительного прикосновения, чтобы ощутить сильнейшее возбуждение. Даже сейчас, вспоминая их встречи, внизу ее живота сладко тянет. О чувствах они не говорили, но Марго четко отдавала себе отчет еще с начала съемок, что она серьезно влюблялась в него: Робби все сильнее хотелось видеть его каждый день на съемках, касаться его тела, ощущать запах его одеколона. Их обмены взглядами становились все глубже и однозначней, а ее чертовы красные щеки, которые он потом игриво пощипывал в постели, выдавали ее с головой. В их первый раз, после очередного события по поводу премьеры «Отряда», то шальное напряжение, накапливающееся между ними долгие месяцы, наконец-то взорвалось. Марго ничего не соображала — Джаред вел ее за собой, не позволяя сомнениям закрасться в ее голову. Тогда Марго впервые поняла значение слова «отдаться» — она отдавалась этому мужчине, целиком и полностью. Когда он впервые вошел в нее, Марго словно заново потеряла девственность — и не из-за физической боли, хотя она тоже была. Просто ощущения были настолько яркими и новыми, что она словно впервые в жизни занималась сексом. Они забыли о предосторожности и защите, о каких-либо барьерах — обо всем. Их звонки и ночные переписки становились все интимней и ближе. Марго отдавалась ему снова и снова. И влюблялась с каждый днем все сильней, боясь спросить Джареда о его чувствах. А теперь он в Японии. Шлет ей странные фотографии со съемок с какими-то странными бабами. А она здесь. С долбанными двумя полосками. Робби резко становится одиноко и страшно. Ей срочно нужно с кем-то поделиться. Она просто не может держать это в себе. Марго звонит единственному близкому человеку — своей подруге Софии, которая тоже переехала с ней в Лос-Анджелес со своим парнем. София прилетает в мгновение ока и сразу же с порога замечает, что с Марго что-то не так. Подруга кладет руку на ее плечо, всматриваясь в распухшие глаза. — Марго, ты что, плакала? Что случилось?! — Я просто… Мне нужно с кем-то поделиться, Софи. Прости, что так поздно. — Господи, да что случилось? Ты начинаешь меня пугать! Рассказывай. Марго стыдливо смотрит в пол, не зная, как начать разговор и как вообще это сказать. Что она с Джаредом… Господи, ты взрослая женщина, Марго. Просто скажи. Марго открывает рот, но слова застревают где-то в ее горле. Она хватает подругу за руку, ведет ее в ванную, делает глубокий вдох и просто показывает ей чёртов тест. — Что это? Это… Глаза Софии комично округляются, а лицо вытягивается. Она закрывает рот руками, будто НЛО увидела за окном. — М-Марго… Это что? Робби подкатывает глаза. — Это тест на беременность, София. Ты раньше такого не видела? Блондинка исступленно моргает. — Но… как… это… это твой? — Нет, соседской девочки, блин. Черт, Софи, ну мой, чей же еще! Марго душат слезы, и она отворачивается. — Просто… Я думала… Марго, у тебя же никого не было вроде… Господи, прости меня, что я несу! Девочка моя, иди ко мне. Ну, не плачь, ты чего… Это точно? Ты еще один делала? Марго мямлит в плечо подруги между всхлипами, моментально ощущая поддержку и облегчение. — Три делала. — Пойдем, сядем. Господи, да не плачь, Марго! Пойдем. На диване Марго успокаивается и понимает, что последует вопрос об… об отце. Не дожидаясь вопроса, она просто выпаливает. — Это Джаред. — В смысле? Какой Джаред? Господи, почему София сегодня так тяжело догоняет? — Ты знаешь много Джаредов? Глаза девушки просто вылезают из орбит, а рот приоткрывается от неожиданности и сюрприза. Марго краснеет, теребя прядь волос и смотря в пол. — Джаред Лето? София практически кричит. — Господи, еще громче, женщина. Чтобы все соседи услышали. — Я, честно, в шоке. Подожди секундочку. Я приду в себя… Марго… Как?.. Когда?.. София, похоже, в настоящем, неподдельном шоке. И Марго ее понимает — никто этого не знал и никто этого не ожидал. — Так получилось… А потом получилось снова. И снова… и снова… — И ты молчала? — Софи, мне было… Мне было стыдно. У нас какие-то странные отношения сложились, понимаешь? Мне кажется, для него это только… секс. А я… — А ты?.. Ты что, влюбилась? Вопрос не ставит Марго в тупик — она кивает, продолжая смущенно смотреть в пол. Подруга легонько обнимает ее за плечи, а чертовы слезы снова капают из ее глаз. Робби дрожащими пальцами находит фото в галерее и показывает их блондинке — на них Джаред в компании каких-то японских женщин. Затем корчит какую-то нелепую рожицу. Затем на какой-то вечеринке. — Ты посмотри, посмотри на это, на это чудо. Он в Японии. На съемках. До конца ноября. Куда ему дети, Софи? Сам еще ребенок, в свои сорок четыре. Вечно в окружении кого-то, какие-то тусовки, какие-то… — Твою мать… Ну дела… Вы общаетесь? — Практически ежедневно. Но это все на уровне… Ее щеки снова пылают — об этих сообщениях и видео-чатах она просто не может рассказать Софии. — Ему… нужно сказать об этом. — Знаю, но я просто... — Так, не раскисай. Завтра поедем к врачу — есть хороший специалист, который обеспечит конфиденциальность. Может быть, результат будет другой. Слышишь? Не раскисай! Хочешь, останусь у тебя? Марго шмыгает носом и качает головой. — Не нужно. Мне легче, правда. Просто… нужно было рассказать. — Конечно! От этого всегда становится легче. Попробуй поспать и ни о чем не думай. Завтра увидимся. Робби крепко обнимает подругу — какое облегчение просто выплеснуть из себя все это и не быть осужденной. Укладываясь в постель, Марго приходит сообщение от Джареда — он в рубашке в красно-черную клетку, с какой-то японкой в пышной короткой юбке и полосатых гольфах, похожей на героиню аниме. Она держит в руках его диск. Под фотографией подпись «Я скучаю по тебе». Это впервые он присылает ей такое сообщение, с таким текстом. Обычно все сводится к пошлым комментариям, заставляющим ее смущенно ерзать на заднице. Сердце ее просто сжимается. Господи, как же она по нему скучает! Ее горло снова сдавливает, опять эти слезы. Марго снова прикладывает ладони к низу живота — туда, где вероятно… Ему нужно сказать. Но не пошлет же она смс в ответ «Я тоже скучаю. P.S. Похоже, я от тебя беременна»? Как ему об этом сказать? Как? *** Гинеколог подтверждает шестую неделю беременности и поздравляет «будущую мать». От этих слов Марго стыдливо ежится и обнимает себя руками. София крепко сжимает ее ладонь и сочувственно смотрит на подругу. «Будущая мать». Твою мать. — Ты должна ему сказать, Марго. Он имеет право знать сейчас же. — Ему не до меня там сейчас, похоже… — В смысле, не до тебя? А делать тебе ребенка было «до тебя»? — Господи, не кричи. Я… Скажу. Когда будет подходящее время. Джаред пишет ей все чаще. По несколько раз в день. Пишет, что скучает. Отправляет всякие дурацкие фотки, от которых Робби громко смеется и по которым вечерами в постели аккуратно проводит пальцами. Она пишет, что тоже скучает. И Марго действительно скучает — она очень хочет обнять его подкачанные плечи, обхватить руками стройный торс и вжаться носом в ароматную футболку и услышать, что все будет хорошо. Утренняя тошнота постепенно прекращается — через неделю Марго чувствует себя отлично, дает интервью, принимает участие в фотосессиях. Перемен в ее теле еще нет никаких. Словно все как раньше, словно все как всегда. Словно в ней не растет маленький человек, которого они сделали совместно с Джаредом. Марго пока не осознает этого — ей пока не верится в это. Марго пытается найти подходящее время. Но оно все никак не находится. Робби пишет, что «им нужно поговорить». Когда Джаред подключается к видеочату, и Марго видит его милое мальчишеское лицо в полуосвещенной комнате, у нее начинает ныть все тело по его ласке и его объятиях. — Привет, малыш. Ты выглядишь расстроенной. Хотела поговорить? Что-то случилось? Ему нужно сказать. Уже седьмая неделя. Господи, но как ему сказать? Как сказать, что ждет от него ребенка, от этого смазливого хулигана в нелепой яркой футболке? Она и себе этого вслух сказать не может. Как сказать, что она любит его? Нужна ли ему ее любовь и ее седьмая неделя? Неуверенность и стыд разрывают ее изнутри. Это какое-то безумие. Марго не знает выхода из этой ситуации. Она его попросту не видит. — Я… Н-нет, все хорошо. Я… Джаред улыбается, и Марго радуется, что сидит, иначе ее колени просто подкосились бы. Его голос через видеочат звучит еще глубже. — Ты очень красивая сегодня. У тебя глаза блестят. — Да какая я красивая, господи! Только соскребла с лица тонну грима после фотосессии. Не смеши. — Ты красивая, Марго. Такой ты мне нравишься больше всего. Хочу тебя на этой кровати. Хочу содрать твою одежду и… — Джаред! Чертовы предательские щеки, бесконтрольно краснеющие. Джаред отчаянно рычит в потолок и нетерпеливо потирает лицо. — Твою мать, сейчас бы прыгнул в самолет. Клянусь, детка. Я уже твердый. От одного твоего вида. Робби смущенно хмыкает и опускает глаза, а ее рука инстинктивно тянется вниз и поглаживает еще совершенно плоский живот. — Прости, Марго. Я просто озабоченный. Озабоченный тобой. Ты хотела поговорить? Я слушаю. Весь во внимании. Что случилось? Устремленный в ее лицо внимательный взгляд. Стыд. Ее одолевает необъятный стыд. Почему тебе стыдно, Марго? За что? Вы ведь оба к этому причастны. Просто скажи. — Я… Я… У меня есть небольшая новость. Небольшая? Правда, Марго? — Да? Какая? Сердце колотится, словно ошалевшее. Джаред хмурится. — Ты выглядишь взволнованной. Что случилось? — Я… Внезапно в его комнату кто-то врывается, и телефон переворачивается камерой в кровать. Марго слышит шум, чьи-то голоса, веселые крики. Джаред кричит. — Пошли вон отсюда! Я занят! Пошли вон, придурки! Сейчас приду. Видео сотрясается, и запыхавшийся Лето появляется на экране. — Прости! Это мой брат с тем дураком. Я экраном сразу вниз… Ну… Понимаешь. Чтобы не увидели тебя. — Понимаю. Момент упущен. Марго кусает губы: в другой раз. Она скажет ему в другой раз. Они прощаются, и Джаред снова говорит, что скучает. Говорит, в каких позах он ее хочет, вгоняя Робби в еще большее смущение. Посылает ей воздушные поцелуи своими пошлыми губками. София спрашивает у нее каждый день, рассказала ли она, «а иначе она сама позвонит этому Лето и все расскажет». Но неудачными оказываются и последующие несколько попыток Марго рассказать обо всем: у него то гости в номере, то он торопится, то очень устал. Страх и смущение накапливаются, как снежный ком. Марго боится рассказать матери. Черт, что за бред, Марго! Тебе не шестнадцать, ты не залетевшая школьница — ты взрослая женщина, которая может вполне себе иметь детей. Но ей страшно. Эта ее всемирная известность. Эти грядущие проекты. Эта непонятная ситуация с Джаредом. Она расскажет маме. Очень скоро расскажет. А пока знает только София. И пока ей безумно страшно. Еще страшнее ей становится, когда спустя недели две после очередного неудавшегося признания, Марго утром одевается и замечает, что ее грудь стала на размер больше. Робби внимательно рассматривает себя: еще вчера она этого не замечала. Марго берет в ладони налившиеся полушария и не верит своим глазам. Десятая неделя. Изменения начинают быть заметными. И вероятно, там тоже… Марго набирается смелости, выдыхает и встает обнаженной перед зеркалом в полный рост, поворачиваясь боком. Господи… Может это ее фантазия или выпитые на завтрак два стакана сока — но ее живот немного округлился. Будто бы она пива перепила на хоккейном матче. Но пива она не пила. Маленькая выпуклость над ее лобком, мягкая и теплая. Марго прижимает к ней обе ладони. Втягивает живот. Затем снова расслабляется. Нет, это не ее фантазия. Аккуратно поглаживая немного пугающий ее бугорок, Марго впервые осознает, что в ней… действительно растет жизнь. Жизнь, матерью которой она станет. Жизнь, о которой еще не знает ее (или его) отец. Она действительно станет мамой. Робби не может унять дрожь в теле — как круто может измениться ее жизнь всего в один миг. В тот миг наслаждения, когда Джаред дрожал над ней, шепча ее имя, изливаясь в нее, не в силах остановиться, и судорожно сжимая ее в объятьях. Джаред отправляет ей фотографию в какой-то смешной детской шапке типа капора. Господи, ну и дурилка картонная. Пишет, что обнимает, целует и скучает. Он начинает писать не только о том, что «хочет сжать ее соски», не только о том, «как хорошо между ее ног» и как сильно он хочет «ее рот» на нем, отчего Марго желает навсегда подставить горящее лицо под холодную воду. Его сообщения становятся какими-то теплыми и пропитанными… чем-то — Марго не понимает толком чем. Робби интересуется, когда он вернется в Штаты — Лето не знает. Но пишет, что скоро, и что им нужно «обязательно сразу же увидеться». В видеочатах Марго открывает рот, как немая рыба, силясь выдавить из себя простые и чертовски сложные слова «я беременна от тебя». Но лишь смотрит в стол и слушает о его веселой жизни в Японии. Марго уходит в себя. Отдается работе. Съемки в новом триллере «Терминал» — она профессионал. Никто ничего не замечает. Под одеждой еще ничего не заметно, но… ее тело становится другим. Дома Марго замечает, что ее поясница словно становится немного шире. Лицо словно немного круглее. В остальном без изменений — ее ноги остаются стройными. Она надевает только свободную одежду, потому как в одежде в обтяжку уже можно заметить едва округлившийся животик. Господи, скоро все скажут, что Марго Робби становится «жирной» и у нее «расстройство питания». Она сама упорно шла к этой славе, но теперь эта слава ей будто бы в тягость. Ей и маленькому созданию, неуклонно растущему в ней. Черт, она ведь должна радоваться этому, как любая нормальная женщина. Радоваться и ждать, вместе с будущим отцом. — Так дальше не может продолжаться, Марго. Робби, сидя в позе лотоса на стуле, уплетает огромный сэндвич с индейкой — в последнюю неделю у нее просто зверский аппетит. София с укоризной поглядывает на подругу. — Марго, ты меня слышишь? Ты что себе думаешь? Ты когда Джареду расскажешь? Когда всем видно станет? Уже и так заметно. Слава богу, что у тебя съемок сейчас нет. И что осень, и можно носить ветровку. Скоро скрывать нельзя уже будет. Марго и так это знает. Одиннадцатая неделя. Почти три месяца. Теплый мягкий бугорок внизу ее живота — результат их с Джаредом неосторожности — неустанно растет. Марго все меньше понимает, что ей делать, и куда двигаться дальше. — Слушай, не зуди. Я и так это знаю. Я… Расскажу ему. — Когда? — Сегодня. — Марго. Я понимаю, что тебе страшно. Но если ты сегодня не расскажешь, обещаю, что скажу ему сама. Хоть после этого ты меня и возненавидишь. Понятно? Не знаю, чего ты так боишься. Марго тяжело вздыхает — эта засранка София с детства такая. Упертая, как осел. Но она права. Джаред будет… Он будет отцом ее ребенка. Хочет он этого или нет. И он заслуживает знать. Марго решатся сказать ему сегодня вечером. Она твердо настроена — это действительно комично. Она, взрослая двадцатишестилетняя девушка на третьем месяце беременности боится сказать об этом «будущему отцу». Все, решено. Это будет сегодня. Но вечером Джаред пишет ей первый и говорит, что у него есть новость — он возвращается в Лос-Анджелес приблизительно через три недели. Марго буквально чувствует, как ее сердце уходит в пятки. Она так по нему соскучилась. Но когда они увидятся, и он ее обнимет, как обещал, ей даже рассказывать ничего не придется — теперь Джаред сам все почувствует и увидит. Лицо Робби обдает жаром, а по спине пробегает мороз — она боится его реакции. Очень сильно боится. Сама виновата, Марго. Это тебе за робость, нерешительность и трусость. В разговоре по видео он выглядит уставшим, похудевшим и… родным. Марго нервно обкусывает губы. — Через три недели буду дома. Наконец-то… Устал я от этой гребанной Японии. А еще по тебе скучаю. Не могу забыть наш август. Марго смущенно улыбается, густо краснея: она тоже не может забыть тот август. И теперь вряд ли скоро забудет: голубая футболка, обтягивающая сейчас слегка выпуклый живот, ежедневно ей о нем напоминает. Марго прижимает к нему руку. — Я тоже не могу забыть… — Ты потом так быстро в Австралию уехала, потом вернулась, а я уже в этой чертовой Японии был. И я даже не успел… Не успел ничего тебе сказать. — Что сказать? — Теперь скажу, когда вернусь. Марго настораживается: интересно, что он не успел ей сказать? Господи, наверное, одну из своих пошлостей. Ее новость точно переплюнет любые его новости. За три недели плод в ее теле еще заметно подрастает. Марго уже не может просто так влезть в свои привычные джинсы и белье, но еще умудряется. Грудь вываливается из лифчиков и становится очень чувствительной, и ее это раздражает. А еще она становится нервной. И постоянно хочется есть. А еще три недели неумолимо истекают. После очередного визита к врачу Робби лежит в кровати на боку — так живот особенно заметен. Что странно, поскольку она всегда думала, что ее бедра достаточно широкие, и живот у нее не будет заметен долго. Ладонь неспешно поглаживает мягкую кожу. Марго не может свыкнуться с мыслью, что ее жизнь изменится — что она станет мамой. Все случилось слишком неожиданно и незапланированно. Но одно она знает точно: что это растущее в ней создание она уже очень любит. Хоть оно еще и очень крошечное и совсем не похоже на человека. Джаред прилетает сегодня вечером. Он написал, что «летит и думает о встрече» с ней. Марго нервничает — она не нервничала так никогда, даже перед самыми важными и волнительными прослушиваниями. Джаред сразу приедет к ней домой. На вопрос, не хочет ли он для начала повидать маму, Джаред усмехается и отвечает, что он голоден, и мама не сможет утолить его голод. Робби смущенно хихикает, стискивая ноги от волны возбуждения, резко пронизывающей ее тело от предвкушения. А потом вспоминает. И снова нервничает — ее почти трясет. В ожидании Марго переодевается раз пятнадцать. Она не знает, что делать — то ли надеть что-то в обтяжку, чтобы он сразу заметил ее «положение» и избавил от необходимости смущенно объясняться. То ли скрыть все — под простой широкой кофтой маленький живот совсем не заметен. Рано или поздно он все равно увидит и поймет, Господи. За пять минут до его ожидаемого приезда Робби мается и метается по квартире, как заведенная — как на рэд-булле. Что он скажет? Что он сделает? Нужно ли ему это все? Это ведь она должна была думать головой. Сорокачетырехлетний Джаред Лето станет отцом ребенка Марго Робби, на два десятка лет его младше. Черт, ему это ни к чему. Его жизнь совершенно другая. Он музыкант в первую очередь. Рок-музыкант — он не домашний котик, каким был Том, кормящий Марго сказками, что хочет от нее пятерых детей. Том хотел, но не от нее, как оказалось. Мысли вихрями проносятся в ее голове. Колени чуть ли не подкашиваются. Когда Марго накидывает сиреневую спортивную кофту с капюшоном и застегивает молнию, раздается звонок. Робби подпрыгивает, прижимая руку к груди, и немного тянет вперед кофту, чтобы создать еще большее пространство, глубоко вдыхает и идет к двери. Момент истины.