Под сенью семи мостов

Фортепиано играло тихо. Ноты легко ложились одна к другой, создавая красивую и простую мелодию. Было очевидно: музыкант отлично знал произведение. - Так и думал, что найду тебя здесь, - Акэно тихо прикрыл дверь за собой. - А я и не прятался, - спокойно ответил Хару, - однако... ты искал меня – удивительно. - Непривычно без твоей молчаливой компании. - Кажется, нас не зря называют друзьями. - Похоже на то. Они замолчали. Музыка продолжала течь из кабинета, скрадывая тишину. Так прошло несколько минут. - Так ты знаком с Аямэ-сан? – первым молчание нарушил Ёшида. Стыд и волнение, которые он испытывал, находясь рядом с другом, делали относительную тишину невыносимой. Почему? Парень и сам не знал. Возможно, в его безразличии было больше исключений, чем он подозревал. - Неделю всего. А ты? - Около года работаю у неё, - ответил он спокойно. В работе у Аямэ не было ничего постыдного. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Акэно решился задать вопрос: - В такой форме? - Ты знаешь про Аямэ-сан? – вместо ответа спросил Хару. - Да. Ты такой же? Парень тяжело вздохнул. Ему не хотелось говорить на такую тему в весьма ненадёжном школьном убежище, да ещё и под давлением. Никому бы не хотелось. И всё же равнодушия в нём было больше. - Чем дольше я живу, тем сильнее ощущаю себя девушкой. И тем отчётливее понимаю, что я – грёбаный мужик. - Жестоко, - ответил Акэно, едва сдерживая смех. - Чего смешного? - Не ожидал от тебя таких слов. «Грёбаный мужик»... – он уже не мог сдержаться. Хару улыбнулся и отвёл взгляд. Смотреть на друга было слишком страшно. - Я думал, ты меня возненавидишь. - Отнюдь, - неожиданно спокойно ответил Курихара. – Тебе очень идёт. - Серьёзно? Акэно лишь кивнул. Теперь всё становилось на свои места. И неожиданные чувства подростка приобретали вполне понятные причины, очертания и объект направленности. Он уже не чувствовал себя преступником. Но радостную улыбку всё же кое-что сдерживало. - А тот мужчина... – он начал осторожно, больше опасаясь услышать ответ, чем отказ его давать. Дверь в кладовую внезапно открылась. На пороге стоял пианист. - Так и знал, что вы здесь. - И? – часть раздражения передалась и голосу Акэно. - Я хотел попросить Ёшиду-куна записаться в музыкальный, - он вопросительно посмотрел на Хару. Курихара облегчённо вздохнул. Был ли он рад, что жизнь вокруг них наконец начала походить на нормальную, или же облегчение исходило от того, что он так и не услышал ответа и даже не успел задать вопроса? - Нет. Ответ стал неожиданностью для всех. - Почему? Ты же так хорошо поёшь. - Я в этом не заинтересован, - взгляд парня вдруг стал очень холодным. - Почему? - Потому что ты мне противен. С этими словами Хару поднялся и вышел из кладовой. Парни растерянно смотрели ему вслед. На лице пианиста читалось удивление и обида. Спустя пару мгновений Акэно пустился догонять друга. - Вот уж не ожидал от тебя... - Зато теперь он не будет больше ко мне приставать. - А музыка? - Ею я могу заняться в другом месте. - Ну, как знаешь... И он даже не заметил, как мелко дрожат пальцы друга. Тишина вновь стала удобным инструментом их общения. Лезть дальше, чем пускали, не хотелось. Всё же они были незнакомцами, право на инкогнито которых ценилось превыше всего. Пусть подобное положение дел уже не казалось правильным. Снег продолжал заметать город и горы, словно намереваясь похоронить жалких людишек, попытавшихся потеснить природу, заживо. Кое-где ему это удавалось. Время от времени в новостях появлялись сообщения о замёрзших насмерть людях. День за днём. Неделя за неделей. Но ни Хару, ни Акэно не смотрели новостей. Они просто шли под падающим снегом. Молча и неспешно. Каждый думал о своём. Для них это не было в новинку. Каждому из них было что рассказать друг другу, но парни сдерживали свои порывы. Зачем? Ответа дать никто не мог. Возможно, слишком привычным было их молчание, чтобы его нарушать. Слишком родным. - Как ты познакомился с Аямэ-сан? – Хару нарушил тишину первым. Ответ не был важен для него, парню просто захотелось поговорить. Странно, но в последнее время он особенно остро ощущал необходимость в общении. И тем больнее было осознавать, что обычное общение ему недоступно. И Акэно начинал казаться ему ещё роднее. Словно Курихала был так же несчастен. Конечно, Хару надеялся, что всё совсем не так и что его друг живёт совершенно обычной жизнью, но в глубине души всё же испытывал облегчение. И ненавидел себя за это. Прошло долгих три минуты, прежде чем Акэно дал ответ: - Случайно. Её друг помог мне. - Вот как... Они в своём репертуаре. Молчание продолжилось. - Как давно... – Акэно было тяжело подобрать слова, - как давно ты понял, что такой же, как Аямэ-сан? - Не знаю, - вопреки опасениям друга, Хару ответил вполне спокойно, - скорее, я понял, что не такой, как остальные. И... – едва не сказав лишнего, парень замолчал. - Ты собираешься делать операцию? - У меня нет на это денег. - А если бы были? Но их разговор был прерван. Неподалёку остановился дорогой автомобиль. Приняв его за машину Хасэгавы, Хару подался вперёд, но друг его остановил. Парень вопросительно посмотрел на Курихару, тот лишь отрицательно покачал головой: - Беги отсюда. - Что? Зачем? - Не спрашивай. Просто уходи. Ёшида молча кивнул и тут же исчез в за ближайшим поворотом. Снег быстро поглотил уходящую фигуру. Акэно подошёл к автомобилю. - Давно тебя дома не было, я уже беспокоиться начал. Что ж, пора возвращаться? - Вот и возвращайся. Один, - страх был замаскирован агрессией. - Не помню, чтобы я учил тебя грубить старшим, - мужчина быстро осмотрелся, надеясь никого поблизости не заметить. - Вместо этого ты учил меня раздвигать ноги пошире, - ещё один провокационный выпад, призванный заставить страх отступить. Снег скрывал многое, поэтому мужчина нервничал. Слова его сына могли быть услышаны. - Раньше ты не был таким плохим. Похоже, придётся тебя проучить, - и он открыл дверь. Но Акэно ударом ноги закрыл её обратно. - Ты больше и пальцем ко мне не прикоснёшься. - Тебя не было неполных три недели, а уже так испортился. События разворачивались совсем не так, как он планировал. Мужчина паниковал. Потными руками он ухватился за руль, пытаясь сохранить маску спокойствия. Парень усмехнулся: - Он был прав. Ты – неудачник, способный только над слабыми издеваться. - Ты кому-то рассказал? – зашипел мужчина. Акэно пытался подобрать слова пообиднее, но не успел. Слишком сильно он отвлёкся, и не заметил, как его отец резко открыл дверь, выкинув в него биту. Парень успел закрыть лицо, но рука отозвалась острой болью. Следующий удар был сильнее, и он уже пришёлся в колено парню. Акэно упал на тротуар. - Ничего, скоро ты снова станешь паинькой. Хороший же мальчик, правда? Но ты повёл себя плохо, так что тебя придётся наказать. Снимай штаны. Вновь почувствовав свою власть, мужчина расслабился. Он не заметил, как Акэно перевернулся на спину, внимательно наблюдая за его движениями и выжидая удобный момент. Мысли больше занимала пряжка ремня, никак не желающая поддаваться похотливому желанию. Три недели – достаточный срок, чтобы многому научиться. А для привыкшего к насилию Акэно – тем более. Удобная возможность не заставила себя ждать, и парень тут же ею воспользовался. Неповреждённой ногой он со всех сил ударил отца в низ живота, метя в пах. Мужчину согнуло пополам. Он повалился на тротуар рядом с сыном. - Я же сказал, ты больше и пальцем ко мне не прикоснёшься, - его трясло, удерживать голос больше не было сил. Слова получились хриплыми и сбитыми, и всё же не неразборчивыми. Курихара одержал победу не только над отцом, но и над собой. Не теряя времени, Акэно встал и, сильно хромая, поспешил прочь. Ему впервые удалось отбиться от отца. И несмотря на боль, лицо его украшала улыбка. Скрывшись за углом, парень начал смеяться. - Акэно, ты в порядке? – внимательный человек заметил бы, что мужчина бежал, но он был спортсменом и короткие забеги не причиняли ему никаких неудобств. – Я встретил Хару. - Я смог, Кацу-сан, - парня вдруг покинули все силы, он прислонился к стене и так сполз на землю, - я смог дать отпор. Я стал сильнее, да? Правда? Смех переходил в плач. Минуту спустя запуганный мальчишка, не в состоянии идти самостоятельно, ревел на спине своего спасителя. Кацу же шёл быстро, но осторожно, стараясь не причинять боли повреждённому колену Акэно. И постоянно успокаивал его, говоря столь желаемые подростком слова поддержки и одобрения. Никто не становится сильным в одночасье. А те, кто выбираются с самого дна своей слабости, ещё и не уверены в правильности выбранного пути. Потому им так необходим кто-то, готовый протянуть руку и ободрить даже в самый мрачный час жизни. Смог ли Кацу стать таким человеком для Акэно? Он надеялся, что да. Метель за окном становилась всё сильнее и сильнее. Снег застилал собой всё, превращая вид из окна в одно сплошное белое марево. Киёши отстранённо глядел на улицу, будто пытался там что-то разглядеть. - На тебе лица нет. Что-то случилось? - Да не особо... Мисаки тяжело вздохнула. Она потянулась погладить брата по голове, но остановилась. Слишком много теплоты она хотела вложить в свой жест. Этого девушка не могла себе позволить. Ей не хотелось демонстрировать свои чувства брату. - Думаешь о нём? По тому, как едва заметно дёрнулся Киёши, она поняла ответ. И он девушке не понравился. Она сжала ладони в кулаки. Злость, поднимающаяся из самых глубин сердца, застилала глаза и заставляла идти на самые мерзкие поступки. Остатки здравого смысла, ещё не забитые эмоциями, подсказывали, что она возненавидит себя за это, что её поступок принесёт много бед, но чувства были сильнее. Мисаки хотела сделать хоть что-то, пусть тем самым и причинит боль в первую очередь самой себе. - Я знаю, у кого он. Впервые за вечер парень отвернулся от окна. «Нынешняя зима в Токё – одна из самых холодных за всё десятилетие. Последний раз температура так сильно опускалась в...» Кохаку проскочил мимо консьержа, совершенно не желая слушать новости погоды. То, что снег пойдёт и завтра, он знал и так. Тёмный коридор вёл к внешней лестнице, которой и пользовался парень. Пользоваться тем же путём, что и остальные постояльцы, он отказался. Несмотря на зиму. Несмотря на снег. Некоторые страхи сильнее других. Подъём на нужный этаж обычно много времени ни у кого не занимал, но Кохаку был слаб. И с каждым днём он слабел всё больше, сознательно отказывая себе во сне. Так что путь на второй этаж занимал больше времени, чем кто-либо мог рассчитывать. Дверь в квартиру была уже близко, когда писатель понял, что в его кармане нет ключей. Проверив всё ещё раз, он обречённо вздохнул. И чтобы поставить финальную точку в сегодняшнем разочаровании, Кохаку дёрнул ручку двери. Та оказалась незаперта. Спуск на первый этаж занял не больше десятка секунд. - Накада-сан, в моей квартире кто-то есть! Старик убавил звук у радио и только потом ответил: - Никого там нет, ты дверь забыл закрыть. - Как вы можете утверждать, когда даже не видели? Мужчина тяжело вздохнул, однако ответил терпеливо, словно общаясь с маленьким ребёнком: - Полчаса назад проверял. Тогда я заметил, что у тебя дверь приоткрыта. Кохаку смутился. - Извините... – ему стало стыдно. - Да не бойся ты так, мы хоть и в Токё, но здесь спокойно. - Ага... извините, - Кохаку поклонился и отправился назад. Но тревога его не отпустила. Ледяными иглами впилась в тело, проникая всё глубже при каждом подозрительном шорохе. К двери он уже подкрадывался. Осторожно приоткрыл и попытался увидеть хоть что-то в кромешной тьме. Затем осторожно просунул руку внутрь и нащупал выключатель. Лишь когда свет в прихожей резанул привыкшие к полумраку глаза, Кохаку решился войти. Однако дверь он не закрыл. Сперва проверил все комнаты. - Фукуи-сан, вы домой не идёте? - Попозже, надо закончить отчёт. - Что ты там возишься? – вмешался другой сотрудник. - Меньше бы скандалов у нас устраивали, я и отчёты бы вовремя сдавал. Юки потянулся. День был тяжёлым, но завтра сулило быть ещё хуже. Отвлекаясь от экрана, он посмотрел на диван. Там что-то блестело. Заинтересовавшись, мужчина поскорее доделал отчёт и подошёл к дивану. В свете яркой лампы блестел ключ. Юки тяжело вздохнул. - Вот балда... Пение птиц могло оглушить. Так много их было. Такэхико брёл через лес, изнывая от жары. Длинные волосы были собраны в высокий хвост так, чтобы не ложились на старую футболку. Несмотря на выходной, он ходил в школу. В библиотеку. Маленький, хрупкий, внешне похожий на девочку он шёл медленно, будто вовсе не желая возвращаться домой. Дорога вела через лес далеко в горы. Будь у Такэхико друзья, он бы время от времени оставался у них. А так весь путь до дома приходилось преодолевать каждый день по два раза. По возвращении, он просто падал без сил. Но сегодня обычный распорядок вещей был изменён. Рядом с домом стоял большой автомобиль, а вся его семья стояла на коленях перед пятёркой незнакомцев. Подойдя ближе, Такэхико хотел спросить, что происходит, но его опередили: - Вот он! – отец указал в его сторону, - Можете забрать его, только не трогайте остальных. Четверо младших молча плакали. Такэхико смог разглядеть синяки на их лицах. - О-о... – протянул один из незнакомцев, - а нам милашку отдают на растерзание. - Что... что происходит? – парень подошёл ближе. Однако вместо ответа он получил оплеуху, сбившую его с ног. - Не говори, пока тебе не разрешили, - произнёс второй незнакомец. В его руках Такэхико увидел оружие. - Ну что, договорились? – судя по всему, он был их главарём, - Ты нам даришь игрушку, мы твоей семье – жизнь. Так? - Да, - поспешно ответил отец. Осознание происходящего ледяной водой окатило Такэхико. Сердце бешено забилось, заглушив внешний мир. Страх сковал всё тело, а в голове билась лишь одна мысль: «Как так?!» Вторая пощёчина быстро привела его в чувства. Восприятие мира обострилось до невозможных для человека пределов. Парень вдруг увидел всё будто со стороны: умоляющие взгляды младших братьев и сестёр, ещё совсем детей; мать на грани потери сознания и отец, запуганный до полусмерти и видящий в старшем сыне единственную надежду. Один из незнакомцев наклонился перед парнем: - Ну что, согласен стать нашей игрушкой? - Если... если вы не тронете мою семью, - с трудом выговорил Такэхико, - я сделаю всё что хотите... Отец облегчённо вздохнул. Незнакомцы одобрительно прокричали что-то неразборчивое. - Вот и отлично. Тогда все живо в дом! Такэхико затолкали в гостиную, его семью – в спальню, где и заперли. Очень скоро парень забыл о них. Забыл обо всём. Его мир сжался до простых действий, которые он выполнял изо всех сил, вкладывая в эту простоту всего себя. Лишь бы не сойти с ума. Через несколько часов он начал про себя молить о смерти, но скоро и эта мысль исчезла, уступив место сосредоточенности на простых движениях. А чуть позже пропало и ощущение самого времени. Его били. Насиловали. Били. Насиловали. И снова били. И снова насиловали. Когда никто из преступников уже не мог кончить, в ход пошли разного рода «игрушки» из подручных материалов: ножка от стола; ваза; спички. Его заставляли прыгать, танцевать, петь, вылизывать обувь до чиста, улыбаться и просить ещё. Благодарить за каждый удар. Улыбаться. И просить ещё. Мучители сменяли один другого, получая возможность отдыхать, не прекращая пыток. Под утро Такэхико был едва жив. Однако он продолжал улыбаться и просить ещё. Севшим голосом, едва слышным за пением птиц. - Ты отлично поработал, - главарь похлопал его по щеке, тепло улыбаясь, словно и не было ничего, - можешь увидеться со свей семьёй. Мы уже уезжаем. Почувствовав приближение конца мучениям, Такэхико заплакал. Он поклонился в пол и поблагодарил мучителей. Те переглянулись, молча кивнули друг другу и, посмеиваясь, подхватили парня. - Ну же, встреться с семьёй, ты этого заслужил. Дверь в самую маленькую комнатку в доме резко распахнулась, парня вбросили туда и так же быстро закрыли. Лёжа в горячей луже, Такехико пытался вглядеться в темноту. - Мама... Такако... Саки... они... обещали никого не трогать... ответьте... – он едва мог говорить. Но никто из его семьи молчания не нарушил. Через пару минут восходящее солнце показало ему почему. Кровь была везде: на полу, на стенах, на окне, на потолке, сам Такэхико был измазан в ней почти полностью. Едва держась на руках, он подполз к двери и попытался открыть. Но старая, заедающая деревяшка не желала поддаваться слабым попыткам жертвы. Загоняя занозы под ногти, понемногу сходя с ума, Такэхико окончательно проиграл отчаянию. - Нет! НЕТ! – сидя в луже ещё горячей крови родственников, он бился всем телом об дверь, - НЕТ! Выпустите! НЕТ! Убейте! Убейте меня! Прошу... Звонок в дверь разбудил Кохаку, спящего за столом. Парень испуганно подскочил и огляделся. Стёр слёзы с лица. - Что за чертовщина мне снится?.. Звонок повторился. Кондо попытался встать, но ноги затекли и теперь совершенно не слушались. Парень тут же упал. - Сейчас! – крикнул он, чтобы предупредить гостя. Выбравшись из тёплой комнаты в промёрзшую прихожую, трясущимися руками он открыл входную дверь. Там стоял Юки, нависая над маленьким парнем. Не узнав гостя, Кохаку отшатнулся назад и тут же упал. - Ты в порядке? – мужчина бросился к нему, протянув руку. - Не трогай меня! – закричал, почти плача, писатель, оттолкнув ладонь Юки и отползая назад. Мужчина застыл на месте. Сидя на коленях с протянутой рукой, он почему-то не смел шелохнуться. Отчаянный крик парня словно парализовал его, основательно пройдясь оголённым проводом по позвоночнику. Юки стало не по себе. С подобным он сталкивался впервые. Кохаку же забился в угол и тихо заплакал. - Ты в порядке? – Юки мягко повторил вопрос, всё так же продолжая сидеть на месте. Но ответа не последовало. Напряжённо вслушиваясь в беспорядочное дыхание парня, Фукуи пытался решить, что же делать. - Мне позвать на помощь? И в этот раз ответа не было. Беспокойство когтистой лапой сжало сердце мужчины, впиваясь всё глубже. Подождав ещё минуту, он решил действовать. Медленно встав, нащупал выключатель и зажёг свет в прихожей. - Кондо?.. Кохаку! Лишь теперь парень отреагировал на него. Вздрогнув, он поднял на гостя отстранённый взгляд. - Это я, Юки. Узнаёшь меня? Я не причиню тебе вреда. Кохаку? Взгляд парня прояснился. Смертельно напуганный мальчишка, не понимающий, где находится и что происходит, смотрел на мужчину снизу вверх, будто моля о помощи. - Юки... сан... - Теперь узнал меня? - Фукуи-сан, - парень тут же поправил себя. Было видно, что ему полегчало. Глубоко вздохнув и спрятав дрожащие руки, он огляделся, проверяя, безопасно ли окружение. - Ты в порядке? – мужчина всё ещё опасался подходить. - Да... простите, мне приснился дурной сон. - Сон? Ты же мне двери открыл. - У меня есть такая привычка... ходить в полудрёме, - парень смущённо улыбнулся, - Закройте, пожалуйста, а то дует. Юки послушно захлопнул дверь. - Что же тебе снилось? - Вам и вправду интересно? – улыбка уже вернулась на его лицо, хотя руки до сих пор дрожали. - После такой реакции – да, - серьёзно произнёс Фукуи. Кохаку посмотрел гостю прямо в глаза и понял, что на этот раз отшутиться не получится. Парень глубоко вздохнул. - У меня очень реалистичные сны. Во многом потому, что я засыпаю не полностью и даже могу реагировать на внешний мир. Сегодня мне снилось изнасилование... Или издевательство?.. В общем, мерзкое чувство. - Может, стоит обратиться к врачу? – Юки помог писателю встать. - Мой организм не выдержит ещё порции лекарств. Он и так на пределе. - А терапия? - Постоянное ковыряние в моей душе? – Кохаку улыбнулся, жестом приглашая гостя в единственную тёплую комнату в квартире. - Что-то вроде того. - Нечего там ковырять. Моя жизнь была обычна и скучна. Хотя она до сих пор обычна и скучна. И разбавляют её только маленькие скандальчики на рабочем месте. - Причём не на своём, - добавил Юки, подхватив легко наигранное весёлое настроение парня. - Так зачем вы пришли, Фукуи-сан? - Ты ключ у меня в кабинете оставил. - На диване, да? - Да. - Эх... удобный какой диван... Чаю? Юки ненадолго задумался. Дома его никто не ждал, так что торопиться было некуда. Но хотел ли он общаться со строптивым юношей дольше необходимого? Спустя пару мгновений он всё же решил согласиться, справедливо рассудив, что раз паренька скинули на него, то неплохо было бы узнать его чуть лучше. По возможности, без налёта той лжи, что он скармливал всем сотрудникам студии. Только вот закралось в его сердце подозрение, что его уже успели обмануть... Пока Кохаку грел чайник, мужчина огляделся. Комната показалась ему слишком пустой. Будто здесь и не жили вовсе. Единственное, что выдавало присутствие писателя, была стопка различных книг у столика. Кровать была аккуратно заправлена. Судя по её виду, на ней никто даже не сидел с самого утра. Подозрения Юки укоренились ещё сильнее. - Простите за ожидание(1), - парень внёс поднос с чашкой чая и сладостями. - Ты ведь не спал, так? И совсем не сон видел? Лёгкая улыбка тут же исчезла с лица Кохаку. Он лихорадочно переводил взгляд с гостя на кровать и обратно. Осознание прокола постепенно укоренялось в голове. Но он давно привык выкручиваться, так что не запаниковал. Хотя сейчас ложь даже и не требовалась. - А, это... – Кохаку снова улыбнулся, - Я не на кровати спал, - и смущённо отвёл взгляд. - То есть? - Я за столом заснул. - Ну ты даёшь... Говорят, ночь темнее всего перед рассветом. Наглая ложь для любителей жалеть себя и ждать спасения извне. Та самая метафорическая ночь никогда не перейдёт в рассвет, если не искать солнца. А занятые поиском спасения люди не склонны замечать и оценивать происходящее вокруг, лишь после осознавая, через что прошли. А природная ночь темнее всего в отсутствии обоих светил. Перед рассветом же она наполняется самым необычным светом. Будто бы сама земля начинает светиться. И лишь немногие обращают на это внимание. Одним из таких был Ёшида Хару. Сидя в тёмной комнате, он наблюдал, как мир постепенно становился светлее. Как тени от голых деревьев и заметённых снегом домов приобретали очертания, а затем становились гуще. Как окружающая реальность снова приобретала привычные очертания, ограничивая полёт фантазии чёткостью зрительного образа. А в синем густом воздухе медленно и лениво падали крупные хлопья снега. В тишине прозвенел будильник. Хасэгава повернулся на бок и дотянулся до противно визжащего механизма. - Ты так и не ложился? – в его голосе было ещё слишком много сна. - А вы сегодня встаёте позже обычного, - отвечать он счёл лишним. - Иногда и мне следует отдыхать. Во сколько приходит Аоки-сэнсэй? - Сегодня – в два. - Тебе бы поспать перед занятием. А то связки будут не в лучшей форме. - Так и сделаю, - Хару слегка кивнул, - но сперва приготовлю завтрак. Что вы будете есть? - Ты умеешь готовить? – удивление Хасэгавы было понятно, ведь за всё время, что мальчишка жил в этом доме, он ни разу не видел его за плитой. Пусть и прожил он тут совсем недолго. - Да, немного, - скромно отозвался парень. Юки оставалось всего пару минут до звона будильника, но он уже открыл глаза, не в состоянии понять, что же его разбудило. Ещё минута без движений, и он выяснил, что проснулся от необычного и несвойственного его квартире шума. От стука клавиатуры. Фукуи огляделся и осознал: он отнюдь не дома. На полу, поджав ноги под себя, сидел Кохаку. Он был полностью поглощён работой. - Ты не ложился даже? - Вы так ненавязчиво заняли мою кровать и так сладко спали, что я решил не вредничать, - не отрываясь от работы, ответил писатель. - Прости... погоди, а почему я уснул у тебя-то? - Это вы у меня спрашиваете? – парень положил подбородок на ладони и улыбнулся гостю. Он был очень спокоен. Будто и не было того дурного сна... - Так ты всю ночь отработал? – Юки решил сменить тему. - А что, ночь уже прошла? Фукуи посмотрел на часы и кивнул. Писатель виновато пожал плечами, хотя вины не чувствовал ни капли. - Теперь я понимаю, почему ты спишь у меня в кабинете. - Ах... тот удобный диван... – Кохаку мечтательно закатил глаза. Мужчина встал, пытаясь сообразить, что же делать дальше. В итоге он решил убрать штору с окна и выглянуть наружу. - Прошу, не раскрывайте окно. - Почему? - Там снег, - нехотя ответил парень. - Не любишь снег? - Угу. - Так сильно, что даже смотреть на него не можешь? - Просто ненавижу, - но его улыбка шла в разрез со словами. - Вот как?.. Я могу воспользоваться твоей ванной? – и снова он поспешил сменить тему. Разговаривать с Кондо Кохаку было сложно. Лишь пару фраз, и собеседник писателя уже чувствовал себя пойманным в лабиринте лжи. Или нет? И подобное чувствовали лишь очень наблюдательные люди? Юки никогда не относил себя к числу исключительных, но наблюдение за Кохаку позволяло сделать определённые выводы: далеко не все понимали, что парень им врёт. - Угу, - он снова был в работе, - завтрак сами себе приготовите, если найдёте на кухне что-нибудь. - За ночь всё съел? - Там со вечера ничего не было. - Ты когда последний раз ел? - Фукуи-сан, вы так на работу опоздаете, - его холодная улыбка была призвана указать гостю на неуместность вопроса. - В ближайшее время моей работой будет нянчиться с тобой, так что я никуда не опоздаю. - Вы поэтому ко мне вчера приехали? – писатель снова вернулся к работе. - Нет. Ты ключи у меня в кабинете оставил. - Ах, да... тот невероятно удобный диван... – парень мечтательно прикрыл глаза. Юки тяжело вздохнул. Его водили за нос, не желая отвечать, и это было очевидно. Он не любил, когда к нему относились с таким пренебрежением. - Хотя бы раз ты можешь ответить на вопрос честно? – чтобы привлечь внимание Кохаку, он схватил его за руку. Парень тут же напрягся. - Фукуи-сан, я бы не хотел, чтобы вы вторгались в моё личное пространство. Это обременительно, - он едва сдерживал дрожь в голосе. - Прости, - он отпустил руку парня, но и только, - и всё же тебе стоит ответить на мой вопрос. - Человек на восемьдесят процентов состоит из воды, я же на восемьдесят процентов состою из лжи, так что нет, честно отвечать на ваши вопросы я даже не собираюсь. - Да не на этот вопрос отвечай, - Юки вдруг захотелось ударить наглого мальчишку. - Но он ведь был последним, - Кохаку невинно поправил упавшую на глаза чёлку, однако жест выдал дрожание рук. - Ты когда последний раз нормально ел? – изо всех сил стараясь сдержаться, мужчина повторил вопрос так, словно с ребёнком разговаривал. И только потом он осознал, что в поведении писателя что-то не так. - Хм... А чёрт его знает, - парень беззаботно улыбнулся, но это уже не обмануло собеседника. - Ты дрожишь... Тебе плохо? - Просто идите уже в ванную. Пожалуйста... – всё веселье испарилось из голоса Кохаку. Играть слишком долго, когда кто-то находился так близко, он не мог. Юки наконец отошёл от парня. - Ты завтракать будешь? - Не-а, - почувствовав себя более спокойно, он тут же натянул привычную маску снова. - Теперь я понимаю, почему у тебя такое плохое здоровье... - Может быть, может быть. Но ложь Кохаку имела всё меньше эффекта. Мужчина уже понял, что на слова писателя полагаться не стоило, и теперь он изучал каждое движение собеседника. Однако, даже так ничего не прояснилось. Парень очень хорошо знал язык жестов и контролировал своё тело настолько, что невнимательному человеку сложно было заметить неладное. Кондо Кохаку был слишком опытным лжецом. Но почему? - Ты как? - Жить буду... - Такое чувство, что ты этому не рад. - Как сказать... - Ты молодец, - Аямэ тепло улыбнулась мальчишке и прижала его к груди. От неё пахло табаком, алкоголем и духами – типичная смесь для питейных заведений. Но этот запах был самым родным для Акэно. На душе становилось тепло. Мальчишка обнял женщину. - Простите... – он не смог сдержать слёз. - Ничего... – Аямэ погладила его по голове, - Поплачь... Кацу стоял в дверях и молча наблюдал за ними. Когда Акэно смог немного успокоиться, мужчина тихо вышел. Он не хотел, чтобы мальчишка чувствовал стыд за свои слёзы. Ведь Курихара поклялся ему, что станет сильным. И наверняка не простил бы себе минуты слабости. Особенно перед наставником. Он сидел на кухне и грел руки о кружку горячего чая. Спустя пару минут к нему вышла и Аямэ. - Как он? – тихо спросил мужчина. Его бархатный голос не пронзал тишину, не нарушал её гармонии. Казалось, звук его голоса лишь дополнял тишину новыми красками. - Уже успокоился и, похоже, снова заснул. Мужчина глубоко вздохнул. - Думаешь, нам стоило оставаться в стороне? – он до сих пор сомневался. - Мы и не остались. Акэно становится сильнее благодаря тебе. - Только физически. К тому же он так страдает... - Ты всегда был слишком добрым, - она взяла Кацу за руку, - даже мимо меня пройти не смог. А ведь мы были совсем незнакомы. - Ты тоже слишком добрая. Думаешь, я не знаю, что Акэно далеко не первый, кому ты помогаешь? - Вам давно пора признаться друг другу в любви. Ошарашенные Кацу и Аямэ отстранились друг от друга и большими глазами посмотрели на вошедшего Акэно. - Я думала, ты спишь. - В горле пересохло... – он вдруг почувствовал себя неуютно, - Простите. - Ничего, - женщина тут же встала, достала стакан и набрала воды. – Но... ты не считаешь это ненормальным? Учитывая, кто я... Парень с благодарностью принял воду. - Нет, - ответил он, сделав глоток. - То есть? – такого ответа Аямэ не ожидала. Естественно, она хотела объяснений. - Я не знаю, как это объяснить... Просто то, что вы – женщина, мне кажется естественным. Будь вы до сих пор в мужском теле, мне это казалось бы неправильным. Как с Ха... Простите, - парень замолчал и отвёл взгляд. Слишком много он хотел высказать, но слишком мало слов имел для этого. И всё же ему уже казалось, что он сказал лишнего. - Спасибо, - Аямэ обняла подростка, - а теперь иди отдыхать. - Но уже утро. Надо в школу. - Уверен, что хочешь идти туда сегодня? – Кацу наконец вмешался в их разговор, но было заметно, что он до сих пор испытывал неловкость. - У меня нет выбора. Я уже сбежал из дома, если ещё и из школы пропаду, то последствия могут быть печальными. Огласка мне пока не нужна. - Пока? - Вообще никогда.