change me

      Тема знакомая. Интересно. Сочинение? Чудесно, Чонгук любит рассуждать.       Этот учитель говорит так необычно, что Чонгуку с каждой минутой всё интереснее слушать, ещё и этот голос.       Гул, пятёрка, фильм. Кажется, всем понравилась идея с фильмом, что ж, написать сочинение на пять для Чонгука не такое уж и сложное дело, сделает, постарается. Учитель продолжает говорить, и Чонгуку становится просто ужасно дурно и немного неуютно от упоминания о неких хороших девушках и от реакции на это класса.       «Извращенцы》, — думает про себя Чонгук, продолжает внимательно слушать и тут замечает странность. При слове «любовь» учитель почему-то ставит его в кавычки пальцами, даже как-то мило, но почему? Чонгук недоумевает и пытается найти ответ у учителя, вглядываясь в его лицо, глаза.       Тщетная попытка. Стена снова не дает ему пробраться внутрь, и Чонгук внутренне нетерпеливо вздыхает.       Учитель продолжает рассказ, и Чонгук чуть ли не подрывается на месте от его этого «захотел». И что с ним не так? Складывается чувство, что этот человек либо конченный извращенец, либо не верит в любовь, судя по его прежним выходкам, если это можно так назвать.       Чонгуку очень интересно, он раскладывается на парте и ловит взгляд учителя, в ответ смотря неодобрительно. Ну, не нравится ему это, что поделать. В этой пьесе такая интересная история любви, а он… Нет, Чонгуку это совсем не нравится, но возражать не станет, напишет хорошее сочинение и, может быть, учитель пересмотрит свои взгляды на всё это.       Вот и конец урока. Всё прошло достаточно хорошо для урока литературы, на которых Чонгук обычно любит отдохнуть, а тут слушал с большим интересом. Странно.       Итак, тема сочинения: «Существует ли любовь?». Точно не верит. Чонгук достаточно умён, чтобы понять что-то подобное. Чон просто горит желанием переубедить этого учителя. Почему-то он очень хочет ему доказать, что любовь существует, и он уже даже забыл о «Ромео и Джульетте», он просто хватается за тему. Но ладно, это дома, а пока надо собирать вещи и идти скорее домой. Проходя к выходу из класса, Чонгук внимательно всматривается в спину учителя, прощающегося с учениками и убирающего свои вещи со стола в аккуратную сумку-портфель. Парню очень интересен он, как человек. К сожалению, ни у кого из них не будет времени смотреть друг на друга, и Чонгук уходит домой, не оставляя мыслей о вдруг заинтересовавшем его человеке. ***       Лёгкий белый дым вылетает из приоткрытого рта, отравляя перед этим лёгкие и фальшиво лаская их своими клубами. Блондин тушит сигарету, отталкивая пепельницу в сторону и всматриваясь в чистое звёздное небо.       Не спится. Черт знает, из-за чего, хотел бы сказать Юнги, но это утверждение было бы верным только будь он сам чертом. В его голове не укладывается, почему, закрывая глаза, он видит осуждающий взгляд новенького, колющий душу и задевающий за живое. Разве похоть так долго заедает в мозгу? Так странно, что даже бесит. Бесит до головной боли.       Точнее, ему просто не хочется принимать эту заинтересованность. Блондин вздыхает и прикусывает губу, в который раз не успевая разобраться в себе… Его определенно чем-то задел этот малец, и Мина это ужасно, кошмарно бесит. Почему-то от этого тянет сердце. Хочется забиться в угол, лишь бы снова не думать, не копаться в себе. Не вспоминать.       Зачем он вообще задал такую тему сочинений?       Бред сивой кобылы.       Он итак знает ответ для себя, так что, что напишут, то и напишут.       Но на душе как-то неровно. Он научился контролировать себя, свои чувства в купе со здоровьем и мыслями. Не выпускать их из глубины сознания и не давать другим людям случайно что-то увидеть.       Он каждое утро закрывает свои чувства на замок, вставляет в глаза стеклянные линзы безразличия, и только дома, к ночи, освобождает себя от этих мер предосторожности.       Иногда думалось, что не нужно вовсе снимать эти кандалы.       Потому что ночью в его голову могли прокрасться совершенно глупые, дурные мысли. Например, что, быть может, неплохо было бы снова кому-то верить?       Юнги зло фыркает и поднимается на ноги. Его уже обманули, он не обманется снова. Любви не существует. Ему лучше знать. Он не способен полюбить, чувствовать что-либо, испытывать сильные эмоции, не способен и не хочет.       Мин дышит чаще, давя застревающие в горле слезы глотком смертельного дыма.       Ему все равно.       Курить, пить, он может делать все. Родители на него забили, а даже если нет, ему все равно.       Все равно, умирать или нет. Он итак мёртв.       Все равно. -Лжец… — опровергает собственное упрямство, сжав зубы и сдержав предательские слезы, сглатывает комок и с яростью тушит о руку сигарету, с блаженством замечая, что почти ничего не чувствует. Не все равно, ну и что? Кто может его спасти? Никто.       Может, он и хочет жить. Он не знает. Совершенно ничего не знает. -Хватит.       Мин задерживает дыхание. Спасительные 10 секунд. Когда-нибудь это перестанет помогать. Но не перестанут помогать книги. И сигареты с алкоголем.       Он заходит в квартиру, чуть улыбается, садясь на корточки и гладя лохматого сеттера, ожидающего хозяина у балкона и смотрящего умными глазами в душу, не осуждая, а просто принимая своего человека с преданностью и счастьем. Если бы не Акс, он бы уже загнулся. -Хороший мальчик…       Он улыбается, обнимая пса и гладя по длинной черной шерсти, зарываясь в нее пальцами и подмечая, во сколько раз Акс теплее его собственных рук. Только собаки могут быть преданными. Кошки — те ещё суки. А с людьми лучше вообще не связываться.