***
- Минута — и перед Гатсом появился внушительного вида пергамент не менее чем полуметра длинной, с рядом печатей на конце и парой прикреплённых вставок сбоку. Бумага имела внушительное заглавие и была испещрена красивым убористым почерком. К сожалению, буквы были ему незнакомы, хотя он и различил аж два типа буков. Одни были чем-то вроде привычной вязи, другие — угловатые и чёткие. — А если коротко? — человек посмотрел на Балина. — Если коротко — стандартный контракт полноправного члена предприятия. Условия — оплата при вручении искомого размером до, но не превышая, пятнадцатой части общего дохода, буде таковой случится. Возмещение путевых издержек в любом случае гарантировано, путевые расходы, если таковые понадобятся, будут произведены нами по уговору, равно как и расходы на снаряжение, провиант и так делее. Похоронные издержки ложатся на Торина или на его представителей, если меры не приняты покойным заранее… — Похоронные? — пискнул Бильбо. Однако Гатс не заметил возмущения — или паники — этого коротышки. Его впечатлили условия контракта. Обычно сумма выплаты сразу оговаривалась, и очень редко в неё включалась часть от общей добычи. Нет, наёмники зачастую запускали руку в чужое добро, но лишь когда это можно было сделать: заказчики обычно строго за этим следили. Лишь в некоторых случаях, когда, к примеру, крепость или город успешно держали оборону, а барону или графу припекало его взять, то он мог отдать города на разграбление, чтобы дать наёмникам дополнительный стимул. Но такое случалось редко. — Меня устраивают ваши условия. Где мне расписаться? — Вот здесь, внизу, — Балин пальцем указал на свободное место. — О, я сейчас принесу перо и чернила, — Бэггинс, заметив затруднения человека, на миг будто исчез, а затем уже ставил на стол чернильницу и красивое перо. Обмакнув перо, Гатс старательно вывел своё имя. Этому его научили давно, ещё в Отряде Сокола, — Теперь ваша очередь, мистер Бэггинс, — с этими словами Балин протянул пергамент хоббиту. — Или вы предпочтёте отказаться? — заметил Двалин. — Мы поймём, если вы предпочтёте не рисковать… Однако тот внезапно выпрямился, и, уперев руки в бока, выдал следующее: — Смею заметить, что не стоит меня недооценивать. Между прочим, мой дальний предок Бандобрас Тук, по прозвищу Бычачий Ор, сражался с орками в битве на Зелёных Полях, ведя за собой армию хоббитов, и собственноручно обезглавил короля орков Голфимбуля одним ударом дубины, голова его пролетела сотню шагов и попала в кроличью нору… Гатс хмыкнул, представив Бэггинса с дубиной. — Вижу, вы с недоверием отнеслись к этому рассказу, — Гэндальф вытащил трубку изо рта, — Но смею заверить вас, что это чистая правда. Стоит лишь заметить, что Бандобрас был необычайно крупным для хоббита, и ездил на лошади вместо пони. — Ну, раз так… Тем временем хоббит с минуту стоял над пергаментом, а потом решительно и размашисто расписался на бумаге, что-то бормоча. — Орки пришли с Туманных Гор? — спросил Фили, — Но тут же сотни и сотни километров до ближайших отрогов! — В семьсот сороковом году было большое нашествие в Эриадор, юный Фили, — пояснил волшебник, — И продолжалось оно аж девять лет. На седьмой год вторжения, передовой отряд орков, проскользнув сквозь заслон дунаданов, прорвался в Шир, но встретил здесь серьёзный отпор, и был поголовно истреблён… — Когда выступаем? — прервал его Гатс, которому уже порядком надоели все эти истории. — Завтра ранним утром. — Отлично. Разбудите меня, — с этими словами человек направился на поиски той комнаты, где дремал до начала встречи. Во всяком случае, здесь он может выспаться.***
= Однако, это оказалось проблематично: как ни старался Гатс запомнить дорогу, но на поиски комнаты ушло уже пару минут. «Зачем одинокому хоббиту такие хоромы? Это же дворец целый!». И только он наконец достиг искомого помещения, как услышал гулкий стук падения чего-то тяжёлого, и чей-то выкрик на незнакомом ему языке. Раздражённо взъерошив волосы, человек развернулся и направился в прихожую — ибо так упасть могло только одно. — Помогите, кто-нибудь! Я не могу поднят эту ##### ###! Пригибаясь в проходах, Гатс вышел в главный коридор, и быстро дошагал до полутёмной прихожей, где обнаружил свой меч, который придавил моложавого гнома — кажется, Фили. Из бокового прохода показались гномы. — Эй, Бомбур, — Двалин перешагнул через меч, и ухватил его за край, — Давай, хватай! Толстяк, неожиданно для Гатса, оказался сильным: вдвоём с этим крупным гномом они приподняли его меч, и Фили смог из-под него выбраться. — Ты как? — спросил Кили, осматривая его. — Ничего… Мистер Бэггинс, а зачем это вам? — Фили указал на придавивший его предпмет. — О, право, это… — Это моё, — пояснил Гатс. — Ваше? — Бифур, гном с топорищем, застрявшем в черепе, повернулся к нему. — Да. Это мой меч. — Меч? — Двалин, протиснувшийся между другими гномами, поднял предусмотрительно захваченную им лампу. — Разрази меня… — Да чтоб мне сдохнуть! — ##### # ### ######! Гатс пожал плечами. Обычная реакций. — Да вы издеваетесь! — Двалин ухватил меч за рукоятку, и даже смог его приподнять — в одиночку, однако полностью оторвать его от земли он не смог. Гатс же изумлённо посмотрел на гнома — тот оказался невероятно силён. Во всяком случае, ещё ни одни человек на его памяти не мог сделать так. — Такой штуковиной невозможно сражаться! Гатс молча шагнул вперёд, и, подхватив меч здоровой рукой, вытянул его перед собой параллельно полу, хотя это и требовало огромного напряжения. Подержав его так с десяток ударов сердца, он осторожно поставил его на то же место, куда и утром. — Пожалуй, рекомендация Гэндальфа была далека от правды, — первым опомнился Торин. — Этой штукой… Да как это вообще мечом то назвать?.. наверное, можно и тролля напополам развалить! — А меч-то ни в одном десятке битв был, — заметил Оин, — Смотрите, сколько выщерблен и сколов… как будто им камень рубили. Балин, подойдя ближе, послюнявил палец, и потер металл. — А это ведь непростой меч. Торин, шагнув ближе, присмотрелся. — Ты прав. Он не принадлежит Нижнему Миру, и не принадлежит Земному. — Это как? — спросил Гатс, но был проигнорирован. — Здесь явно не воронение — нет сизого оттенка на остриях. Он явно выкован из галворна, или чего-то подобного. — Но лезвие ведь не светится. По легендам, у тех мечей оно светилось. — Но этот то сделан явно не эльфами… Да и гномы над ним явно не работали. — Так или иначе, — заметил Двалин, — Это хорошее оружие. Интересно будет посмотреть на него в деле. — Правда, обращались с ним и впрямь отвратно, — подтвердил Бифур, — Что вы им кромсали? Скалы? Для этого, между прочим, есть кирка. — Я убиваю им врагов. — Гатс осклабился, — Я уже говорил Гэндальфу, что сражался с такими чудовищами, которых вы себе даже представить не сможете…***
= Утро следующего они отряд встретил в дороге. Гномы отправились первыми — их пони и поклажа были в другой таверне, расположенной в Перепутье, на Восточном Тракте. Сам же Гатс в компании позёвывающего и ворчащего Бильбо направился сначала в Хоббитон, а оттуда — в Закручье, где Гатс наконец смог забраться на коня, а хоббит получил бразды правления над смирным пони, хотя Бэггинс явно был иного мнения о своём средстве передвижения. «И зачем Гэндальфу этот хоббит? Он точно не приспособлен к путешествиям. Оружия нет только у него… да волшебника, но тут другое дело». Солнышко поднималось над горизонтам, начиная припекать всё сильнее, а тринадцать гномов, два человека и хоббит, при пятнадцати пони и двух лошадях отмеряли километры. Проехав через Буреломный Лес, они вскоре свернули с тропинки, и где-то через пару часов пересекли небольшую речушку. — Мы будет двигаться, избегая торных маршрутов, — пояснил в начале пути Гэндальф, — Так безопаснее, да и сам путь будет чуть короче. — А сколько нам вообще до этой Одинокой Горы? — Ворону лететь — две тысячи километров. «Это если по пятнадцать-двадцать километров в день… Месяцы четыре одна только дорога займёт. Кажется, это будет мой самый долгий контракт». Всю дорогу гномы весело болтали, иногда подшучивая над хоббитов, который то и дело выкидывал разные коленца: то заявлял, что им нужно срочно вернуться, ибо он забыл запасной носовой платок, то чуть не падал с пони. Впрочем, гномы веселились без всякой задней мысли. — Ничего, мистер Бэггинс, — Фили утешил хоббита, хлопнув по плечу, — Придётся привыкать… Хотя хорошо, что вы теперь с нами, а то на меня, как на младшего, все камни сыпались. Гатс, ехавший позади, чуть пришпорил коня, и пристроился сбоку. — Младше? — Ну да. Мне всего семьдесят семь… — Сколько? — человек ошарашенно уставился на молодого гнома, которому на глаз было лет двадцать, как и самому Гатсу. — Семьдесят семь, — словоохотливо повторил Фили, — А мистеру Бильбо… — Пятьдесят зимой исполнилось, — откликнулся тот. — Вот… Но так-то мы всё одно самые младшие. Меня еле-еле взяли в поход, и то только потому, что Кили замолвил за меня слово, да и с лука у нас больше никто, кроме Торина, стрелять не умеет. Мало ли, пригодится. А вот сына Глоина, Гимли, в поход не взяли — ему ещё семидесяти лет нет, хотя с секирой он уже такие вещи вытворяет - одно заглядение. Балину, например, сто семьдесят семь лет, а Торину — сто девяносто пять. — Сколько живут гномы и хоббиты? — Гатс начал понимать, что, кажется, отличия между ними гораздо глубже. — Хоббиты в среднем живут сто лет. Старый Тук, мой дед дожил до ста двадцати. — ответил Бильбо. — А гномы и до трёхсот могут дотянуть, хотя это редкость. Наш с Торином прадед, Трор, погиб, когда ему было двести пятьдесят лет. Гатс со своими двадцатью тремя годами выглядел на этом фоне несолидно. — А сколько лет Гэндальфу? — Гэндальфу? — Фили задумался, — Не знаю. Балин говорил, что он ещё Торина Первого лично знал, а это ведь тысячу лет назад было!.. Кивнув, Гатс вновь отстал. Завернувшись в плащ, он начал размышлять над тем, кто же такой этот волшебник по имени Гэндальф.