Devil Side

Я в хорошей форме с тех пор, как начала бегать от реальности. Иногда я могу убежать так далеко, что у реальности остается мало шансов меня догнать. Это моя собственная формула счастья: упорно внушать себе что-то, пока не перестаешь понимать, где правда, а где вымысел, пока не стираются границы между ними. Пока сама не начинаешь верить. Стендаль бы позавидовал моей формуле. Если бы существовали соревнования во лжи, я стояла бы на самом верхнем пьедестале, улыбаясь во весь рот и помахивая рукой, в то время как на моей груди весело поблескивала сотня золотых медалей. Я мастер лжи. Наверное, это один из немногих спасательных кругов, держащих меня на поверхности. Не позволяющих глубокой ночью запереться в ванной и перерезать себе глотку. Поэтому, когда случается что-то, из-за чего я начинаю чувствовать себя еще хуже, хотя, казалось бы, такое едва ли возможно, я просто лгу. И все. Вот как я выживаю. Я совершаю ошибку за ошибкой, такие вещи, от которых у меня к самой себе появляется жгущее горло отвращение. Но я искусная мошенница – прячу воспоминание в самые темные уголки моего сознания, заменяя его другим, нормальным. Так в моей голове появилась собственная комната страха. Я, с толстеньким косячком в руке, лежу в роскошной ванной Зейна. Огромное количество пены напоминает сошедшую с гор снежную лавину, а вода такая горячая, будто бы я практикуюсь гореть в аду. Сливочный запах пены щекочет ноздри, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не попробовать ее на вкус. Я будто бы попала в рай, честное слово. Весь день, пока Зейн и его друзья проводили время в студии, я наедалась до отвала - вкуснейшая паста, начос, пицца, заливалась пивом и залипала в телевизор. Я лет сто не смотрела телевизор. Да и вообще не занималась чем-то таким обыкновенным. Для меня это в новинку. Я даже начинаю в глубине души лелеять надежду на то, что могу начать нормальную, обычную жизнь. И меня это пугает. Обкурившись до такого состояния, что стены вокруг начали плясать, я выбираюсь из ванны и, укутавшись в полотенце, провожу ладонью по запотевшему зеркалу. Впервые за долгое время то, что я вижу в отражении, не пугает меня. Да, глаза краснее ваших сердец, но в целом я больше не выгляжу, как метамфетаминовая шлюха. Даже черты лица стали чуть мягче. Боковым зрением я замечаю, как чей-то силуэт мелькает сбоку от меня, и резко разворачиваюсь, пребольно ударяясь локтем о раковину. - Блять! – воскликнула или подумала я. Сзади меня никого нет, но я начинаю впадать в панику. Дом Зейна больше не кажется надежным укрытием, наоборот – всё в доме, вплоть до его особой ауры, враждебно настроено по отношению ко мне. Я это ощущаю. И не могу отделаться от мысли, что в доме кто-то есть. Мурашки покрывают мою спину, и я не могу заставить себя повернуться, потому что уверена, что в зеркале не мое отражение. Мне хочется заскулить. Я чувствую себя героиней скримера. Внизу хлопает дверь. Я подскакиваю на месте, сердце, кажется, застревает где-то в горле. Ко мне неожиданно приходит понимание – это Он. Он нашел меня. Разве могло быть иначе? Он всегда добивался желаемого. Мне нигде и никогда не скрыться. На подкашивающихся ногах я тихо выхожу из ванной. В доме стоит тишина. В голове пульсирует: бежать бежать бежать Нужно вылезти в окно и бежать, что есть мочи. Но я не могу сделать это в полотенце, а времени у меня нет. Я проскальзываю в первую попавшуюся комнату и тихо прикрываю дверь. Думай, думай, ДУМАЙ! Я в панике оглядываю комнату, которая немного накреняется, и мне приходится опереться о стенку. Что я ожидаю здесь найти? Мачете? Единственное, чем реально нанести хоть какой-то ущерб – это стул, поэтому я хватаю его и занимаю позицию сбоку от двери, приготовившись нанести удар. Он больше не получит меня. Я смогу дать Ему отпор. Я слышу, как скрипнула ступенька лестницы. В другой ситуации я бы закатила глаза и подумала о том, что у Зейна деньги из задницы сыпятся, а он не может починить какую-то долбанную ступеньку, но сейчас я благодарна за это. Я знаю, что Он идет. И я готова. Мне кажется, я стою тут уже вечность. Руки затекли и начали трястись еще сильнее. Мне даже в один миг померещилось, что дверь начала медленно открываться, и я чуть не задохнулась. Ладони до ужаса вспотели, и стул начал потихоньку выскальзывать из рук. Только я хотела взяться покрепче, как дверь распахнулась. Ну, вот и все. Я попалась. Он меня обхитрил. Мышка снова в мышеловке. - Скай? В комнату заглядывает парень. Я с трудом понимаю, кто передо мной; единственное, что крутится у меня в голове: это не его голос, это не его голос, не его холодный безжизненный голос. - Что происходит? – я сосредотачиваюсь на лице вошедшего. Карие глаза, темная кожа, сладковатый восточный запах… Зейн. Я не знаю, смеяться мне или плакать. Я представляю сложившуюся картину глазами Зейна, и, плюс ко всему, меня окутывает такое облегчение, что я не выдерживаю и начинаю смеяться. Истерически смеяться. Это было не лучшее решение. Я даже не опустила стул, просто стояла и хохотала, как сумасшедшая, и от колебаний мокрого тела полотенце вдруг соскальзывает на пол. Стул с грохотом приземляется следом. Я не в силах шелохнуться. Стою. Абсолютно голая. Я не могу оторваться от Зейна. Его ресницы чуть подрагивают, но он смотрит прямо мне в глаза. Несколько секунд. Затем его глаз дергается, он моргает и быстрым взглядом скользит по моему телу. - Зейн, ты нашел ее? – раздается чей-то крик. Я, очнувшись, хватаю полотенце, заворачиваюсь в него и пулей вылетаю из комнаты. Однако убежать от позора мне не удается. Я сразу же сталкиваюсь с кем-то, и мы оба падаем на пол. Локоть вновь пронзает боль, и рука сразу же немеет. - Где Зейн? Что случилось? – это Альф. Его глаза-океаны непонимающе смотрят на меня. Я перекатываюсь на спину, встречаюсь взглядом с ошарашенным Зейном, который вышел из комнаты, и снова заливаюсь смехом. На шум подтягиваются остальные, но ни я, ни Зейн не можем ничего никому объяснить. - Да она обдолбанная никак! – присвистывает Льюис. – Принцесса, ты бы прикрыла свои прелести, а то Зейн, мне кажется, сейчас поменяет национальность. Бедный парень и впрямь как-то побледнел. Я вдруг понимаю, что именно повергло его в такой ступор. Не нужно звать на помощь CSI Лондон, чтобы догадаться. Не моя нагота. И я резко перестаю смеяться. Мне становится дурно. Глаза Зейна кричат, требуя объяснений. Извини, приятель, только хер ты их получишь. - Ну, и что стоите тут, как истуканы? – грубо спрашиваю я. – Перепугали меня до смерти! И локоть из-за вас разбила! - Лед принести? – интересуется Альф, виновато потупив глаза. - Да! – я встаю с пола. – Нет. Неси лучше пиво. Много пива. Я развалилась на диване в гостиной и потягиваю пиво. Я вижу боковым зрением, что Зейн бросает на меня взгляды, но старательно его игнорирую. Мне нечего тебе сказать, дружище. Я никому ничего не могу сказать Теперь я совершенно не чувствую себя комфортно и безопасно в его доме. Дерьмо, а ведь утром единственное, что меня волновало - то, что я уснула на плече Зейна. Но я не думала о том, что мне надо скорее убраться отсюда. А теперь не могу избавиться от этой мысли. - Эй, Тимоти, как там поживает мой ужин? – прокричал Альф. Я невольно поморщилась – да его голосом можно пытать людей, честное слово. - Хватит орать, Альф, - будто бы прочитал мои мысли Льюис. – Если тебе так интересно, то, будь добр, подними свой ленивый зад и проверь. Альф показал другу средний палец, но все же поднялся и отправился на кухню. - Он умеет готовить? – честно, я немного удивлена. Кудрявый Тимоти больше всех смахивает на плейбоя. - Он любит готовить, - отвечает Льюис. – Но все же больший специалист по готовке у нас – это Зейн. Руки у парня действительно, что надо. Льюис проговорил это с такой нежностью в голосе, что меня передернуло: - Да вы точно педики. - Фу, как грубо, - Льюис с улыбкой покачал головой, и у меня практически не осталось сомнений, что кто-то из них потрахался. Я сделала еще один большой глоток и заметила, как азиатик, Киан, кажется, с жадностью смотрит на бутылку у меня в руках. Я бы предложила ему выпить, но мне, честно говоря, плевать. Если так хочет, то пусть тоже поднимет свой зад и возьмет бутылку. А вообще парень выглядит дерьмово. Прямо как я пару дней назад: мешки под глазами, дрожащие руки. Вот, значит, какова цена славы. В таком случае я должна быть пиздецки популярна. Поужинав картофелем с мясом по-французски, парни свалили, оставив нас с Зейном одних. Не самая приятная перспектива. Мы просидели молча около двадцати минут, и у меня начали сдавать нервы. Я все же нуждаюсь в человеческом общении, тем более, я выпила немало пива. Киан, кстати, тоже не сдержался и в два глотка опустошил бутылку за ужином. Зато как разгладилось его лицо. - Почему все твои друзья всегда собираются у тебя? Такое ощущение, что у них нет своих домов. Вы прямо как Каппа Каппа Тау. Зейн удивился, услышав мой голос, но сразу же ответил: - Раньше мы все тусили у Тимоти, а сейчас, думаю, из-за тебя, - он легонько усмехнулся, заметив мое удивление. – Ты словно новая игрушка, понимаешь? Тем более девчонка. Игрушка. Это слово вызывает тошноту. - Извини, что превратила твой дом в багалан, - скривилась я. На самом деле я не чувствую себя ни капельки виноватой. Мне просто наплевать. - Да ничего, так даже веселее. Деньги и большой дом ничего не дают. Здесь одиноко, - эти слова прозвучали так горько, что мне даже стало жаль беднягу. Он ведь вынужден посвящать все свое время работе для того, чтобы заниматься тем, что любит. У него нет времени на друзей, да, думаю, и друзей-то нет, он редко видит родителей и ему приходится дружить с парнями, которых ему навязал менеджер. У него даже выбора не было. Как же я ненавижу этот мир. И понимаю, что страдаю-то не одна я. Я, на самом деле, впервые это целиком осознаю. Богатые тоже плачут, так? И мне хочется как-то поддержать Зейна. Пусть хотя бы временно на одного печального человека в мире станет меньше. - Знаешь, у меня есть кое-что, - с этими словами я пулей взлетаю наверх, роюсь в своих вещах и нахожу пакетик с зелененькими таблетками. Их осталось меньше, чем я ожидала, и меня даже начинают мучить сомнения и жадность, но, скрепя сердце, я все же высыпаю на ладонь две штуки и сбегаю вниз. - Я думаю, это поднимет тебе настроение, - я пытаюсь улыбнуться, протягивая Зейну одну таблетку. - Что это? – он с опаской смотрит на мою ладонь, словно она, как только он протянет руку, захлопнется, будто венерина мухоловка. - Просто выпей это, - настаиваю я. – Как в «Алисе в Стране Чудес». - Я не собираюсь глотать всякое сомнительное дерьмо, чтобы затем оказаться на столе патологоанатома, - огрызается Зейн. Во мне вспыхивает злость. Хочется топнуть ногой и послать парня нахер, но я этого не делаю. Сжав зубы так, что челюсть свело, я тихо произношу: - Это экстази. И затем забрасываю таблетку в рот. Зейн пару секунд колеблется, затем, видимо, посылает все к черту и тоже выпивает капсулу. - Откуда она у тебя? - спрашивает он, откинувшись на спинку дивана. – Ты же не приводила сюда никаких барыг? - Иисусе, Зейн, я не конченная идиотка, - я закатываю глаза. Сажусь на диван чуть в стороне от парня. Закрываю глаза. И жду. Сердце бьется так, будто бы оно вдруг превратилось в вечный двигатель на максималках. Ладони слегка покалывают и мне так радостно, так радостно, что я понимаю – подействовало. Единственное, о чем я не подумала – это состояние возбуждения. Я не хочу прийти в себя верхом на черном члене Зейна. - Я хочу посмотреть на звезды, - думаю я. Или говорю. Не знаю. Однако я встаю, и Зейн следует за мной. Меня это немного напрягает, но не настолько, чтобы я надолго об этом задумалась. Выйдя во внутренний двор, я ложусь на лужайку; Зейн устраивается рядом, но соблюдает дистанцию. Я этому рада я радовалась бы еще больше если бы он этого не сделал Я ощущаю, как прохладно на улице, но не чувствую холода. Я – супергерой. Мне все до пизды. Жар, исходящий от тела Зейна, приятно окутывает меня. Я долго смотрю на небо, и мне начинает казаться, будто эта черная пучина засасывает меня. Пугающее и заводящее ощущение. А небо так драматически красиво. Истинное кладбище звезд. Я пытаюсь сосчитать звезды, но сразу же сбиваюсь. Интересно, есть ли кто-то там, в этом холодном и темном пространстве? Если да, то я готова умолять их, готова встать сейчас и закричать в черноту: заберите меня заберите меня спасите Может, мое место не на этой планете? Там, в этой завораживающей темноте, более ста миллиардов галактик; в нашей – восемь планет, на нашей планете – около двухсот стран, в этих странах – больше семи миллиардов людей. Но никто так и не смог мне помочь. Я слишком одинока. Была. Сейчас у меня есть шанс это изменить. Реальный шанс. Я встретила людей, которым на меня, по неизвестным причинам, не все равно. Которые позаботились обо мне. С которыми я чувствую себя защищенной. Но если я позволю им войти в мою жизнь, значит ли это, что я стану слабой? Значит ли это, что они непременно исчезнут из нее, оставив неизгладимый след? Значит ли это, что они тоже разобьют мне сердце? Я со страхом чувствую, что уже начала привязываться к ним. А привязанность – это капкан. Захлопнувшись, он доставляет лишь боль и потери. И вроде бы еще не совсем поздно: я могу избежать блядской боли, могу уйти, но тогда я не смогу никогда избавиться от мысли: а что, если? Что, если на этот раз все было бы по-другому? У меня больше ничего нет, кроме этой крохотной надежды. Я слышу, как Зейн шумно вздыхает рядом и тихо произносит: - Скай? Я знаю этот тон. Я знаю, что он хочет спросить. - Нет, - вырывается у меня резкий ответ. – Это не твое собачье дело. Больше он не произносит ни слова, но и не уходит. Мне неприятно от того, что приходится ему грубить, но по-другому никак. Я не умею по-другому. Мне жаль - Знаешь, в детстве мне так нравилось наблюдать за людьми, которые проходили мимо с маленькими улыбками на лицах, потому что случалось что-то небольшое, что делало их счастливыми. Может, они получали милое сообщение, может, у них был секс, может, они убили кого-то. Моим любимым занятием было угадывать, что же именно произошло. - Зачем ты мне это рассказываешь? – не понимает Зейн. - Затем, что я все равно так никогда и не узнаю, что же случилось с этими людьми. Сколько бы не думала. Я вижу, что Зейн поворачивает голову в мою сторону. Я делаю то же самое. Мы лежим и смотрим друг другу в глаза, и этот момент до чертиков напоминает сцену из фильма, где герои неминуемо должны вот-вот поцеловаться. Но мы не целуемся. Вместо этого я тихо шепчу: - Согласна. И судя по тому, что его глаза улыбнулись мне, он понял, о чем я, без объяснений.