Мир в чужих руках

      Реалии мира я постигала постепенно.       Например, контраст уютно-кремового Айсамирра и окружающих его лесостепей с их опасностями, которые у меня упорно ассоциировались со "Сталкером", разъясняли мне так: - У Айсамирра, как и у любого большого поселения, есть Сердце. Оно и создаёт благодатный фон, магическое поле, в котором можно жить, как минимум, сносно, - сказал Гленферион. - А что это за штука, Сердце? - спросила я. - Ты разве не знаешь? - Ну, я же... - Да уж... Ладно. Готова к долгой истории?       Жить в начале Эпохи Заселения на Иггдрасиле было почти невозможно. Смертность превышала рождаемость как бы не в два раза. Шло отсеивание:       ...слабых - как физически, так и морально, душевно.       ...слишком агрессивных - они вносили дополнительный хаос и причиняли новые смерти, в результате против них вставали все, кто только мог.       ...дураков - они гибли первыми, и хорошо, если в одиночку, поэтому их сознательно избегали.       ...жадных и эгоистичных - одиночество, а следом и ненужность становились их уделом, и никто не приходил к ним на помощь в час беды.       ...и многих других - тех, кого на Земле называют "деклассированными элементами".       Эльфы однажды сознательно отказались от бессмертия. В этом хаотичном мире оно было сомнительным сокровищем, в то время как необходимы были новые эльфы со свежим взглядом и пластичной психикой. Теперь век эльфа равен пятистам годам, а у магов тысяче, но и цепкость разума их возросла, а их дар Истинной Любви превратился в компас. Среди эльфов теперь почти не было дураков, извращенцев и калек от рождения. Почти, увы...       Всем прочим пришлось прибегнуть к тому, что на земле называют евгеникой. Теперь для того, чтобы обзавестись ребёнком, приходилось вставать в очередь. И те, в чьей семье было больше наследственных болезней, к примеру - отодвигались в конец этой очереди. Жестокая, но необходимая мера в том кошмарном мире, каким был Иггдрасиль тех времён.       Но всё равно - благодаря или вопреки этой мере - дети рождались, и люди кучковались в поселения. И однажды в таком поселении земля из воды, огня и воздуха породила Сердце. Оно возникло на месте кострища, залитого водой и разнесённого ветром, и выглядело как жемчужина цвета утренней зари. От этой жемчужины исходила мощная аура тепла, притягивая к себе обитателей поселения, люди и не-люди выходили из домов, не понимая, что их зовёт. А жемчужина размером с человеческую голову словно лёгким ветром перелистывала их мысли, и сердца у всех таяли.       Они бережно подняли этот подарок судьбы и возложили на постамент, а впоследствии построили башню и перенесли в неё.       Поселение разрасталось в город, и жемчужина, названная Сердцем Города, тоже росла. - Теперь это поселение зовётся Рэмини. Город, давший название человеческой империи, построенной без всяких войн. Огромный и безопасный город, в который не могут проникнуть порождения безумной магии Иггдрасиля, как ни стараются. Его называют Город Утренней зари, и камень его стен - словно солнечная полоска на востоке рано утром. Сердца эти возникают, когда люди проходят испытание этим миром. Люди, эльфы, гномы, орки, медведи... Сердца приходят сами и оберегают избранных ими от бед, позволяя им растить детей в безопасности и лечить этот мир...       Моим учителем стал орк.       Он был одним из тех, кого называют Странниками. Эти особые существа никогда не сидят на месте. У них может быть семья и даже дети, но их близкие всегда готовы к тому, что их Странника заберут боги. Быть женой Странника или мужем Странницы тяжело, но почётно. И что особенно странно, их семьи никогда не распадаются. Может, оттого, что Странники, как никто, умеют дорожить?       Итак, мой орк был странником, и звали его Радург. Или сокращённо - Рур. А если полностью, то Радург Воин Ветра из клана Росомахи. Забрёл в Айсамир и со скуки или от любопытства (а заодно решив подзаработать) повесил объявление, которое прочитала Аэриллия. А в объявлении говорилось: "Учу с нуля основам боя и выживания человека любой расы, желательно молодого, можно девушку". И моя сестра решила, что это мне и надо, раз я слышу Зов.       Как я поняла, Странник - это что-то между журналистом и сталкером. Менестрель? Нет, не всякий менестрель может быть Странником, и не всякий Странник может быть менестрелем. Странники - именно журналисты, исследователи. Артефакты, найденные в Пустошах, тут же передают магам, если не могут изучить их сами. Неизвестные руны и записи перерисовывают в книгу. Побеждённых монстров тоже. А монстров магические Пустоши порождают в огромном количестве, словно ставят эксперимент: какие из них зацепятся в этом мире и вольются в фауно-флору? Выживают, к счастью, немногие - вроде костяных росомах и Плетей Смерти. Последняя, правда, вырастает не везде, а в месте выброса тёмной магии, но споры разбрасывает на мили...       Так что любой Странник - Воин с большой буквы.       И первое, что сказал Рур, было: - Ты, стал-быть, Маэлория? Щас займёмся тобой. Бери меч и защищайся. - Как? - глупо спросила я, с трудом поймав брошенную в меня саблю. - Как получится, - лаконично ответил орк.       К вечеру после таких занятий у меня болело всё, что только может болеть. - Сносно, - сдержанно хвалил орк. - Для девки, ни разу не державшей меч, более чем сносно. Таланта нету, но способность есть - родовая, эльфячья. Человечка или гномка на твоём месте выглядели бы тубаретками. - А орчанка? - с ехидцей уточнила я. - Зелёной тубареткой, - подумав, невозмутимо сообщил Странник. - Пользуйся тем, что дано. Ещё неделька, и буду тебе не только мышцы накачивать, но и бОшку. Без бошки в нашем деле тоже никуда.       И в подтверждение этого он выбил у меня меч, да так быстро, что я даже не поняла этого сразу: - Не зевай! Подбери и начнём сначала.       Так и тянулись дни.       Я осваивалась в Айсамирре, давала концерты.Платили немного, да и самих концертов было немного, но хватало, чтобы не совсем висеть на шее у Рилли. Устроилась в трактире, завлекать посетителей, выучила некоторое количество местных песен. Понемногу сортировала свой земной "багаж".       За ворота мне пока выходить было запрещено - Рилли и Рур в один голос твердили, что я не готова. Орк гонял меня по двум дисциплинам, периодически вытаскивал в парк и устраивал мне там полосу препятствий. И я сама себе напоминала ролевика, играющего одновременно в "Сталкер" и "Властелин Колец".       В первую такую тренировку я половину времени пролежала в траве, изображая труп. Я попалась в ветровую ловушку (воздушные волны от спрятанного в траве вентилятора), силовую (Натянутую в той же траве проволоку), Огненную (стеклянный фонарь и световой круг от него), меня загрыз зверь (бродячий котёнок, решивший поучаствовать в моей тренировке), сожрали зомби (мальчишки, по виду младшего школьного возраста, которым орк обещал мороженое) и прибили "лихие люди (сам Рур). После этого у меня поубавилось спеси, и я стала более послушной, сделав вывод, что компьютерные игры ни фига не учат жизни. Увы, я всего лишь маленькая и глупая эльфийка, а вовсе не грандиозная Мэри Сью.       В дальнейшем этих "смертей" становилось меньше. Я научилась замечать ловушки и обходить их стороной. Научилась вычислять звериные лёжки (а с котом даже подружилась и таскала ему вкусняшки), логова нечисти.       Только "разбойник" Рур всё время меня убивал. - Это норма, - сказал он однажды. - Ты хотя бы научись держаться против меня как можно дольше. А то двух минут не прошло, и ты труп...       Две минуты превратились в четыре, десять, полчаса...       Жара навалилась на Айсамирр, принося запахи горящих степей. С пожарами успешно справлялись маги и городские службы, но запах не уходил. Местный аналог августа - Хозяин Алого Солнца - лютовал не по-детски, все ходили дурные и злые, словно пришибленные мешком. Даже закалённый всеми ветрами Радург как-то притих и вёл занятия без привычного огонька.       И в одну из таких душных ночей мне привиделись синие глаза. К глазам я уже привыкла, ждала их, скучала, и когда они являлись, сама себе напоминала счастливого щенка. Бороться с их притяжением стало и труднее и проще. Труднее, потому что зов усилился. Проще, потому что появилась надежда на то, что я всё-таки когда-нибудь его отыщу.       Но теперь я впервые услышала голос, и в груди у меня всё задрожало. Он был мягкий, глубокий и проникал в самую душу, как бы не банально это звучало. - Я не знаю, кто ты, певица, - произнёс он. - Не знаю, отчего к тебе тянется моё сердце. Но ты в опасности. - В какой опасности? - спросила я. Мне почудилось, что мой собеседник судорожно вздохнул, словно у него перехватило дыхание. - Твой голос прекрасен, даже когда ты не поёшь. И твои глаза, золотые, как тёмный мёд... Слушай. Мой хозяин испугался, что потеряет меня, и прислал в город своего соглядатая. Уже давно, ещё лепестки на деревьях не облетели. Наверняка он уже нашёл тебя. Будь осторожна! - Кто ты? - решилась я. - Как тебя зовут? - Касавир. - Я - Маэлория. То есть, Светлана...       Вот так штука - привыкла к новому имени. - Будь осторожна, как бы не звали тебя на самом деле. Мне пора просыпаться - вот-вот придёт хозяин и меня разбудит. Я боюсь, что говорю во сне, и он может услышать... Я ему жизнью обязан, но погубить тебя не позволю! До встречи, кареглазка!       И я проснулась... - Тревожный симптом, - сказал Фер. - У нас с Рилли так же было. Пока не начала видеть его целиком, постарайся выжать из своих тренировок всё возможное. - А если всё-таки приснится? - решила уточнить я. - Результат во многом зависит от него. Если он глуп, то не совладает с собой, и вы сорвётесь навстречу друг другу без подготовки и скорее всего погибнете, тем более, что он слуга какого-то Хозяина, существа мутного и опасного. А если он умён, то станет оберегом. - Гленферион сделал паузу. - Обмен чувствами у вас уже начался, это совершенно несвоевременно. За тобой глаз да глаз теперь. А нам с Рилли и без того проблем хватает. - Да уж, - Рилли вошла и устало плюхнулась на стул. На руке у неё был свежий ожог. Она помянула рауга и протянула ладонь мужу.       "Хорошо быть эльфом, - подумала я. - Раз сердце ёкнуло, и вот оно, счастье, не промахнёшься. А бедным людям, гномам, оркам искать, мучиться, ошибаться. А мишки... не знаю, надо у них спросить"... - Мана на нуле, - извинительно сказала паладинка. - Слишком много нечисти развелось в последнее время. Говорят, Сердце теряет силу. Кто-то в городе творит большое зло. Может, твой соглядатай, Лори, а может, и другой кто. Кстати, прекрасный повод нанести визит Сердцу и проверить, а заодно показать тебе, на чём держится Айсамирр...       Башня Гильдии Магов в разных городах выглядит по-разному. Типовое строительство в этом мире вообще не приветствуется, у каждого города своё лицо. Какой характер у Сердца Города, такая и башня.       Представьте искрящуюся сахарную колонну. У колонны серебристая вершина, отбрасывающая радуги. Сама колонна не ровная, а словно в несколько ярусов - то уже, то шире, с балконами, застеклёнными кружевными витражами.       И под самой крышей виден люк, озарённый нежным молочным сиянием. Там - Сердце. Жемчужина, найденная в месте слияния четырёх стихий, за столетия выросшая в рост человека, идеально круглая... и разумная.       Те же, кто видел её вблизи, сказали бы, что это подобие... палантира...* Конечно, здесь эти шары магической связи называются по-другому. По золотисто-белой поверхности жемчужины бродят тысячи искр, иногда её расчерчивают тончайшие линии - она превращается в карту города и незримо контролирует его жизнь.       Мы поднимались по винтовой лестнице, минуя рабочие и портальные комнаты. Большая часть лабораторий находилась не в башне, а в подземных катакомбах, чтобы опасными опытами случайно не навредить городу, и попасть в них можно через мини-порталы. Спрашивается, почему мы не взлетали и не ехали? Такова природа Башни. Айсамирр мягок и надёжен, но совсем не лёгок и не стремителен.       И вот мы открыли дверь в святая святых...       Жемчужина мерцала и переливалась. Белая, золотая, кремовая, молочная. Жемчужина была источником света. И она была сердцем, средоточием всей магии в городе. Даже я могла разглядеть лучи - руки, по которым струилась энергия. Туда - чистая, свежая, неиспользованная. Сюда - пёстрая, как человеческие эмоции. Рядом с Сердцем было тепло и спокойно, как на мягком песке пляжа, нагретом солнцем. - Подойди ближе и прикоснись, - сказал Фер.       Я приложила ладонь к мерцающей поверхности и провалилась в космос.       Это был именно космос - не чёрный, а бело-золотой, но полный звёзд и туманностей. Эти звёзды были яркими и тусклыми, как человеческие жизни. Я сходу могла сказать, кто есть кто.       Вот Рилли - белая, как снег, с серебряными и оранжевыми прожилками.       Вот Фер - серебряный, не такой яркий, как Рилли, с прожилками белого, золотого и сиреневого.       А это кто - серо-жёлтый, тусклый, неприятный? Стоит совсем близко к Башне, ждёт чего-то. И тянутся от него две нити.       Одна, тёмная - в неведомые дали, не поймёшь, куда - обзор ограничен городом.       Другая, багровая, как сгусток засохшей крови - под землю.       И Сердцу не по "душе" эта серая звезда и её лучи-отростки. От них исходит опасность. Причём от нитей даже большая, чем от звезды. Словно она - кукла, управляемая извне.       Но и подземную нить невозможно разглядеть до конца - насколько же глубоки эти тоннели и как далеко ведут? - Всё, Лори, хватит, иначе тебя утянет. Отнимай ладонь, - произнёс где-то далеко голос Фера. Я послушно отвела руку от жемчужины. - Что видела?       И я рассказала всё. И про серую звезду тоже. - То, что Сердце открылось тебе и приняло - отлично. Серость ауры неизвестного не страшна: таких людей множество, и они безвредны - пока не попадут в дурные руки. А вот нити... Нити, скорее всего, и вызвали тревогу Сердца. Плохо, что мы не видим их концов. Куда они ведут? В Подземелья? В лаборатории магов? Но кто тогда из магов опасен? А вот та нить, что ведёт в пустоши, может быть Хозяином твоего Касавира. Мы просто обязаны поймать этого человека! Он как раз и может быть "соглядатаем"!       Последние слова он произнёс, когда мы уже спускались по ступенькам. - Но он может успеть уйти! - Да, может. Но если я всё же увижу его ауру, то, благодаря твоему описанию, не спутаю его ни с кем. И мы найдём его везде.       Я оказалась права - Серо-Жёлтый меня не дождался и ушёл. Но Фер успел разглядеть отблеск его ауры. А Рилли сказала, что завтра на мой концерт они пойдут вместе. Ведь "соглядатай" обязательно потащится за мной и не пожалеет ради такого дела денег на билет.       Я честно отработала долг перед Маэлорией.       Петь мне нравилось, и даже очень, тем более её голосом, который я, грешная, начала считать своим. Боже, да я сама от своего пения балдела, как и от того, что проходило сквозь меня во время контакта с залом. И в тот день я не помнила, что за мной из зала следит как минимум одна пара враждебных глаз.       Ведь в этом и состоял мой долг - делать то, что должна была делать Лори.       А в перерыве меня поймала Аэриллия: - Этот тип сидел через кресло от меня. Крутил в руках пудреницу, что весьма странно для мужика. На искажённого не похож. Спросила - говорит, что невесте купил. Врёт, как попка. В пудренице было зеркало, и он в него смотрел. Как я по утам, когда марафет навожу. И у него губы шевелились. Но он зеркальце рукой прикрывал, заглянуть не вышло. Советую тебе после выступления глотнуть с нами "весеннего чая" и прогуляться по его следам. Меня просто разбирает - посмотреть, по какой нити он пойдёт.       Подозревая, что после концерта впаду в предобморочное состояние, я всё же согласилась.       И честно отработала остаток концерта, будто ничего не случилось. Слава Маэлории понемногу росла, принося ей не только плюшки, но и опасности.       Вечером мы втроём, потягивая "весенний чай" из винной бутылки, шли по улице. Фер обнимал нас за плечи. Мы были "пьяны и счастливы".       Ниточка вела нас в переулок. Традиционно тёмный и не слишком чистый. В висках у меня прыгал адреналин пополам с допингом       Да, "весенний чай" - это именно допинг, но природный. Не химия, как земной "Ягуар". Это именно чай, но дикий и растущий весной рядом с аномалией под названием "Кот Капели". Странная штука, возникающая в первом-втором весенних месяцах и исчезающая в третьем. Представьте: сидит такой клубочек тумана в низинке, не заболоченной, но достаточно влажной, в кольце ярко-зелёной травы, похожей на обычный чай. Отвар их этой травы даёт такой же агрессивно-зелёный цвет, словно в него уходит весь хлорофилл. Бодрит лучше кофе, но перебирать не стоит. Один из сотни таких неаккуратных "чаеманов" погибает от кровоизлияния в мозг, процентов пятьдесят зарабатывает себе постоянные мигрени. Так что мы пили разбавленный чай - только чтоб энергии хватило.       Есть и другая опасность. Увлёкшись собирательством "допинга", можно наступить на "Капельного Кота". И будете вы, простите, как эти самые коты в марте месяце. Или, по-местному, в Коте Весенней Капели. Мозги в полной отключке, зато либидо включается на тысячу оборотов в минуту. Рассказывали, как маленький мальчик, лет восьми, угодив в это облачко, ночью ощутил себя мужчиной и попытался вскарабкаться на свою няньку - даму пожилую и весьма обильную телом. Понятно, что возраст не позволил ему сотворить задуманное, но страдал бедняжка неделю, с трудом понимая, отчего.       Что-то я отвлеклась...       Итак, мы вошли в переулок, куда десять минут назад свернул наш крестьянин. Ниточка была ещё яркой, и можно было на конце её разглядеть ауру моего предполагаемого врага, и эта аура тускнела с каждой минутой. Поэтому мы плюнули на конспирацию и бегом влетели в тупик за мусорным баком. Фер произнёс богохульство.       Мужик был мёртв. Кто-то или что-то сожгло ему лицо. - Всё равно мы не смогли бы его пытать, - устало махнула рукой Рилли. - А доказать что-то и до этого, - она ткнула пальцем в труп, - было сложной задачей. Единственная зацепка - эта вот игрушка.       С этими словами она подобрала с земли пудреницу и кинула её в карман плаща. Затрясла рукой: - Какая грязь. Боюсь, что если я отыщу того, кто сделал из неё артефакт, просто зарублю его мечом, как нежить...