Выбор

Открыв глаза, Карантир обнаружил, что лежит на постели в одних подштанниках. Последнее, что он запомнил перед тем, как провалиться в беспамятство — знакомые башни Тир на Лиа и слова Эредина: — Я знал, что ты сможешь… Потом сознание померкло, мир вокруг исчез, вместе с силой, которую Карантир отдал до последней капли. Казалось, от него осталась только оболочка, пустая и высушенная, словно муха, угодившая в паучью сеть. Эльф не помнил, как падал на палубу и как оказался здесь. И здесь — это где? — Ты пропустил всё самое интересное, — послышалось справа и Карантир, повернув голову на голос, увидел Эредина лежащего на точно такой же постели у противоположной стены. — Впрочем, это не так уж плохо, лопающаяся от самодовольства рожа Ге’эльса — зрелище не из приятных. — Ты о чём? — с трудом произнёс Карантир, облизнул пересохшие губы. — И где мы? — Явно не у меня дома, — криво усмехнулся Глас, садясь на постели и демонстрируя умело перебинтованный торс, — у меня не настолько убогий вкус, чтобы притащить в дом это, — он хлопнул ладонью по кровати. — Это Bloede Tor — тюрьма для особо опасных государственных преступников, отсюда нельзя сбежать даже при помощи магии. Я был уверен, что её давно снесли за ненадобностью или превратили в нечто более полезное и доходное, например — в бордель, но, к сожалению, ошибся. — Тюрьма? — изумлённо переспросил маг, а потом поднял глаза и увидел, что узкое окно забрано решёткой, перевёл взгляд на дверь — слишком массивную, выкованную из металла и покрытую магическими символами, и покачал головой. — Решётки и дверь из двимерита? — Угадал, — кивнул Эредин, — отсюда выходят только на плаху или не выходят никогда — сгнивают в подвалах, в которых нет нихрена, кроме прелой соломы, дырки в полу для дерьма и крыс. — Но… почему? За что? — Не тупи, — в голосе Гласа послышалось раздражение. — О том, кто помог Ауберону сдохнуть, теперь знаем не только мы, но и Ге’эльс, Совет и Ведуны. Нас ждёт пафосное судилище и показательно-жёсткий приговор, обжаловать который будет некому, — он помолчал и добавил: — Умей ты видеть будущее — мы не попали бы прямиком в мышеловку. — Ну, извини, — развёл руками Карантир, снова ощущая прилив злости, — я не Итлина. — И даже не Лис, а жаль, — Глас снова лёг, заложил руки за голову, — интересно, меня просто повесят или придумают что-то поизощреннее? — Скоро узнаешь, — буркнул маг, осторожно ощупывая повязку на груди, — но зачем они нас лечили, если всё равно казнят? — А чтобы мы не откинули копыта раньше времени и не испортили Ге’эльсу всю забаву, — пояснил Эредин. — Видел бы ты его морду, когда он поднялся на палубу и приказал страже «арестовать узурпатора и убийцу нашего законного короля Ауберона и его приспешника». Я думал, его просто разорвёт от чувства собственной важности. Паскуда. — Откуда он узнал о короле? — спросил Карантир, глядя на Гласа. — Без понятия, но явно не от меня. А кто мог знать об этом кроме нас? Ты, случайно, Лису ничего не сболтнул, когда он был ещё на нашей стороне? — А ты? — ответил вопросом маг. — В последнее время ты виделся с ним гораздо чаще, чем я. — И что? Я не баба, чтобы молоть языком. Даже по пьяни. Пора бы тебе это запомнить и не задавать идиотских вопросов, — не скрывая раздражения, ответил Эредин. — Ну ты же задаёшь, а чем я хуже? — Тебе сказать, или сам догадаешься? — в голосе Гласа всеми оттенками заиграл сарказм. — В любом случае, выяснять, кто виноват, будем потом, сначала надо решить, что делать. Я не горю желанием оказаться на виселице, да и ты, думаю, тоже. Хотя… насчёт тебя Ге’эльс не был столь категоричен, возможно, тебя и помилуют, как простого исполнителя воли узурпатора. Но я бы на твоём месте не очень на это надеялся. — А я и не надеюсь, — Карантир сел и тут же почувствовал, как закружилась голова — давали себя знать кровопотеря и магическое истощение. — Что думаешь делать? — Отрицать. Всё отрицать. Никто не видел, что Ауберона убил я, слово Ге’эльса против моего. Доказательств нет ни у него, ни у меня. Не думаю, что весь Совет безоговорочно поверит тому, кто собрался на моих костях взойти на трон, — Эредин усмехнулся и тут же сморщился, прикрыл ладонью пустую глазницу. — Моя единственная ошибка была в том, что я пригрел на груди змею. Надо было сделать наместником Имлериха. — Очень смешно. — А я и не шутил, — совершенно серьёзно сказал Глас, — Имлерих был слишком туп для интриг и предательства, но достаточно сообразителен для того, чтобы выполнять приказы и разбираться в бумагах. Жаль, я не додумался до этого раньше. — Действительно, — иронично бросил Карантир и добавил, возвращая Эредину его несправедливый упрёк, — умей ты видеть будущее, мы не оказались бы в такой заднице. — Маг у нас ты, — парировал Глас, — а я всегда предпочитал сталь. Карантир вздрогнул, услышав это. Когда-то именно со слов «никакой магии, только сталь» — начался их первый учебный поединок на мечах. Тогда Эредин решил лично преподать ему несколько уроков, отметив несовершенство защиты нового подчинённого. Урок был недолгим и закончился в постели Гласа. В тот день Карантир впервые разделил ложе с мужчиной, и острота ощущений превзошла всё, что ему уже довелось испытать. Маг до сих пор помнил, как Глас вдавил его в стену тренировочного зала, вздёрнул над головой руки и принялся грубо и умело ласкать, умудрившись довести почти до пика всего за несколько минут. И как потом он стащил с Карантира штаны, развернул к себе спиной и коснулся там, где прежде не касался никто. Это было больно и сладко одновременно, а когда плоть Гласа оказалась внутри, распирая и заставляя уже не просто шипеть, а рычать от боли и удовольствия, Карантир забыл обо всём. В тот момент ему хотелось только одного — чтобы это не заканчивалось как можно дольше, потому что оказалось именно тем, чего жаждало его тело. В ту ночь они уснули только под утро, а встать с постели на следующий день было не так-то просто, но Карантир не жалел ни о чём. И сам не заметил, как страсть к Эредину стала его проклятием, лишила воли и превратила в раба. А когда заметил — было уже слишком поздно: незримые цепи, приковавшие его к Гласу, оказались прочнее любого металла. Разорвать их маг так и не смог. — Я в курсе, — глухо обронил Карантир, снова ложась на постель, — только теперь она тебе не поможет. — Равно как и магия — тебе, — озвучил очевидное Эредин, — мы оба в глубоком дерьме, и я пока не знаю, как из него выбраться. Но я обязательно что-то придумаю, а потом скормлю потроха Ге’эльса псам. Медленно, кусок за куском, чтобы он не сдох слишком быстро… А когда с ним будет покончено, я разыщу Лиса, и на сей раз он не отделается каким-то проклятием. Я заставлю его вызвать Zireael, выпущу из неё кровь у него на глазах и открою Ard Gaeth. А потом убью его, вырву сердце из тщедушной груди вот этими пальцами. Трон снова будет моим и теперь уже навсегда. Маг слушал Эредина молча, надеясь, что таким образом любовник пытается не впасть в уныние и поддержать себя и его. Верить, что Глас говорит это всерьёз, не хотелось. О какой мести может идти речь, когда у него больше нет ничего и никого? Когда те, кто вчера почтительно склонялся перед ним, надеясь снискать милость — с наслаждением плюют в лицо и потирают руки в нетерпеливом ожидании справедливой кары для узурпатора? Эредин просто не может этого не понимать, он никогда не был дураком, или… одержимость и властолюбие заменили ему не только сердце, но и разум? — И с чего начнёшь? — поинтересовался Карантир, не глядя на любовника, опасаясь, чтобы тот не прочитал в его глазах лишнего. — С отдыха, — Эредин зевнул и закрыл глаза. — Нужно как можно скорее восстановить силы. Да и чем тут ещё можно заняться? Потрахаться? Было бы неплохо, но боюсь в процессе растерять кишки. Ге’эльсовы лекари не особо усердствовали, и пока что я небоеспособен. — Какая жалость, — процедил маг, — похоже, это угнетает тебя гораздо сильнее, чем арест и возможная виселица. — Можно подумать, ты этому рад, — ухмыльнулся Эредин, — я же знаю, что ты хочешь меня всегда. А ещё я давно заметил: после хорошего траха ты гораздо лучше колдуешь и порталы открываешь моментально. — Он помолчал и задумчиво добавил: — Похоже, я накачиваю тебя ещё и магией. Пожалуй, стоило получше отодрать тебя до того, как мы схлестнулись с ведьмаком, глядишь — и всё было бы иначе. Мы не валялись бы здесь, боясь поглубже вдохнуть, а вырезали бы dh`oine, освобождая от них наш новый дом. — Вот как? — с трудом сдерживаясь, чтобы не выдать, насколько больно ему это слушать, спросил Карантир. — Ты понёсся на призыв Zireael, даже на секунду не задумавшись о том, что это может оказаться ловушка, а виноват в итоге — я? — А кто? — в голосе Эредина ясно слышалась насмешка. — Мог бы и остановить меня, если жопой чуял засаду. Она у тебя вообще охеренно чувствительная, мне всегда это в тебе нравилось. — Предупредить? — так же насмешливо переспросил маг, пропуская мимо ушей похабный комплимент. — А толку? Ты всегда слышишь только себя. Я говорил, что сначала надо заняться ведьмаком, но ты так и не услышал. В результате он поимел нас всех, и виноват в этом только ты, нравится тебе это или нет. — Надо же, как ты осмелел, — хмыкнул Глас, не меняя позы и по-прежнему не открывая глаз. — Это на тебя так местный воздух подействовал? — Нет, — отрезал Карантир, — ведьмачий меч между рёбер и ледяная вода. И ты, кажется, собирался спать?.. — Это намёк на то, чтобы я заткнулся? — осведомился Эредин, внезапно поняв, что за всё это время так и не поинтересовался самочувствием Карантира, не спросил — как ему вообще удалось спастись и вернуться на корабль. Можно было бы, конечно, сделать это прямо сейчас, но вместо участливого вопроса, он сказал: — Пожалуй, ты прав, я действительно несу чушь, но это нормально для того, кто едва не загнулся несколько часов назад и может подохнуть в ближайшем будущем. — Выплывешь, — отворачиваясь к стене, бросил маг, — ты из тех, кто не тонет. — Это была похвала или оскорбление? — спросил Глас, но ответа так и не дождался, пожал плечами, зевнул и решил действительно поспать. Возможно, во сне ему придёт в голову мысль, как спасти собственную шкуру, прихватив с собой блондинистого синеглазого навигатора, без которого будет намного скучнее жить.

***

— Садись, — Ге’эльс указал Эредину на кресло, стоящее напротив массивного стола, за которым восседал он сам. — Полагаю, это тебе пригодится, — он указал взглядом на чёрную повязку, лежащую на столе. — С ней ты будешь выглядеть не так… отталкивающе. Если, конечно, тебя всё ещё волнует внешность. — Надо же, какая забота, — криво усмехнулся Глас, плюхаясь в кресло и сгребая со стола повязку. — К чему бы это? Ты вспомнил, кому обязан своим нынешним положением? Хотя… нет. Чувство элементарной благодарности тебе не присуще, равно как и верность данной клятве. — Ошибаешься, — холодно произнёс Ге’эльс, — и пытаешься свалить с больной головы на здоровую. Имей ты понятие о том, что такое верность, не убил бы нашего короля. — А я его и не убивал, — Эредин откинулся на спинку кресла и продолжил, глядя прямо в жёлтые глаза Ге’эльса, — интересно, с чего ты решил, что я имею какое-либо отношение к смерти Ауберона. Да, я первым нашёл его… уже мёртвого, по-твоему, это автоматически делает меня убийцей? Боюсь, твоих фантазий будет недостаточно, чтобы отправить меня на виселицу. — Ты прав — фантазии нельзя считать доказательством, — усмехнулся Ге’эльс, — в отличие от видений онейромантки, которые невозможно подделать. Это известно даже тебе. — Видений? — приподнял бровь Глас. — О чём ты? — О том, что я видел своими глазами, кто убил Ауберона, и не только я. Аваллак’х может подтвердить мою правоту, а слово Aen Saevherne — не пустой звук. Чему ты улыбаешься, я сказал что-то смешное? — Не просто смешное, а охеренно смешное, — ответил Эредин. — С каких это пор слову Лиса можно верить? Или тебе настолько хочется напялить корону, что решил довериться Кревану? Он предаст тебя так же легко, как в своё время меня. Не веришь? Дело твоё, но потом не говори, что я тебя не предупреждал. И даже если у вас получится оклеветать и казнить меня, ты никогда не будешь даже отдалённо похож на настоящего короля. — Тебя это должно волновать в последнюю очередь, — сухо сказал Ге’эльс, — ты попросту не доживёшь до моей коронации, если, конечно, я всё же решусь взвалить на себя это бремя. Впрочем… если ты прекратишь изображать невиновного, сможешь прожить ещё не одну сотню лет. Вдали от Тир на Лиа. Но разве имеет значение — где, если речь идёт о шансе сохранить голову на плечах. И не только свою. Надеюсь, судьба Карантира тебе всё же небезразлична. — Ты и его в убийцы короля записал? — притворно удивился Эредин, ощущая острое желание вскочить из кресла, схватить Ге’эльса за голову и от души приложить мордой о стол. И повторять это до тех пор, пока холёное лицо не превратится в кровавую кашу, а голова не треснет, расплескав по столу содержимое. — Кого ещё? Нитраля? Имлериха? Правда, казнить их ты не сможешь, ввиду того, что оба уже мертвы. Досадно, правда? — Твой сарказм так же уместен, как и попытки убедить меня в том, что не имеешь отношения к убийству, — Ге’эльс подался вперёд и добавил, понизив голос. — Ни то, ни другое не поможет тебе избежать казни, в отличие от чистосердечного признания и не менее искреннего раскаяния. Это, конечно же, не воскресит Ауберона, но значительно увеличит твои шансы покинуть Тир на Лиа живым и относительно здоровым. — Ты собрался меня пытать, чтобы заставить сознаться в том, чего я не делал? — осведомился Глас. — Уже выписал заплечных дел мастеров или займёшься этим благородным ремеслом сам? — Совершенно не обязательно терзать тело, чтобы узнать то, что пытаются, и весьма неумело, скрыть. Простое сканирование мозга гораздо эффективнее и быстрее, хоть и не настолько зрелищно, как раскалённые клещи или дыба. — Сканирование? — сузил единственный глаз Эредин. — Ты забыл о том, что это запрещено законом? — Закон не распространяется на того, кто поставил себя над ним, посягнув на жизнь короля, — отчеканил Ге’эльс. — Ты наплевал на закон тогда, а сейчас требуешь его соблюдения? Нелогично и жалко, Глас. Я надеялся, что у тебя хватит смелости признаться, а не устраивать дешёвый фарс. Какое разочарование… — Надеюсь, это тебя не убьёт? — участливо поинтересовался Эредин. — А то на меня повесят и твою безвременную и скоропостижную кончину, и тогда мне точно крышка. И давай заканчивать этот бесполезный разговор. Мне плевать на твои, якобы, неопровержимые доказательства, я не собираюсь признаваться в том, чего не делал. К тому же, твоя самодовольная рожа оскорбляет мои эстетические чувства, даже глаз разболелся, а он у меня, как ты изволил заметить в самом начале, теперь один. Не хочу окончательно ослепнуть, знаешь ли. Будь так сказочно любезен — прикажи отвести меня обратно в мои королевские апартаменты, я уже успел соскучиться по Карантиру. Как видишь, он мне действительно небезразличен, а его зад выглядит гораздо лучше, чем твоё лицо. — Хорошо, — процедил Ге’эльс, — я давал тебе шанс, которым ты не пожелал воспользоваться, — он встал и обратился к стражникам, всё это время дежурившим за спиной Эредина. — Уведите заключённого Гласа в камеру. Мы продолжим завтра.