Их отвели в уже знакомую камеру, и Карантиру она показалась удивительно просторной и светлой после тесной темноты карцера. На столе маг заметил прикрытые салфетками тарелки и даже бутылку вина.
— Потрясающе, — усмехнулся Эредин, — какая забота. Если бы жрать мне хотелось не так сильно — вышвырнул бы нахрен эту подачку в окно. Но я понятия не имею, когда в следующий раз мы сможем поесть, а потому давай воспользуемся невиданной щедростью Ге’эльса. Жаль, вина маловато, но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, — и тут же он перестал усмехаться, шагнул к Карантиру, схватил мага за плечи и припечатал к стене, прижался вплотную и зашептал в ухо: — Надеюсь, ты больше никогда не посмеешь влезть ко мне в голову. Особенно, без моего согласия. Я ещё никогда не чувствовал себя таким идиотом, как сегодня. Альмир ведь сказал правду, так? Ты действительно подменил мои воспоминания?
— Да, — шёпотом ответил Карантир, не делая попыток оттолкнуть Эредина, стальной хваткой стиснувшего его плечи, — у меня не было выбора. Или ты предпочёл бы петлю?
— Идиотский вопрос, — фыркнул Глас, — но мог бы хотя бы предупредить!
— А потом убирать и это? — иронично осведомился маг. — К тому же ты прекрасно знаешь — у стен полно ушей.
— Согласен, но я не знаю другого — что ещё ты мог стереть, пользуясь случаем? Откуда мне знать, что мои нынешние мысли — мои, а не вложенные тобой? Разве после этого я могу тебе доверять?
— Не доверяй, — процедил, не скрывая обиды и горечи, Карантир, дёрнулся, пытаясь сбросить руки Эредина, — дело твоё. Я сделал то, что сделал.
— От души покопался в моей голове, подчистил то, что посчитал нужным, а, может, кое-что и постирал, — перечислил Глас, — я помню, как ты проделывал такое с dh’oine, которых мы забирали, но никогда не думал, что ты провернёшь это со мной. И где гарантия, что ты больше никогда ничего подобного не выкинешь?
— Marbh ear — твоя гарантия, — ответил маг, — там я буду совершенно бессилен и не способен сотворить простейшее заклинание. Так что можешь спать спокойно и не бояться за свои драгоценные мозги.
— Утешил, — фыркнул Эредин, — двимерит не очень-то тебе помешал… И вот ещё что — зачем было копаться в моей голове, если ты мог просто телепортировать нас из проклятой камеры куда угодно?
— Не мог, — покачал головой Карантир, ощущая, как обида сменяется злостью, — здесь невозможно открыть портал, в противном случае какой смысл кого-то сюда сажать? К тому же, если бы я подменил в твоём мозгу ещё что-то, ты не вёл бы себя так по-мудацки, так что можешь не волноваться: ты — это ты.
— Это можно пояснить и по-другому, — теперь в голосе Гласа ясно слышалась насмешка, — ты не стал ничего менять, потому что тебе нравится, когда я веду себя именно так. Тебя это заводит, моё Золотое дитя. Я прекрасно помню, что именно возбудило тебя в нашу первую ночь. Это, — он на мгновение отстранился, схватил обе кисти мага и грубо вздёрнул его руки над головой, а потом впился зубами в шею, заставив Карантира зашипеть от боли, — ты любишь, когда тебе засаживают по самые яйца. Именно это нравится тебе по-настоящему. Потому-то с бабами у тебя нихрена и не получалось, тебе приходилось трахать их, а хотел ты, чтобы драли тебя.
— Неправда, — выдохнул маг, уже не зная, чего сейчас хочет больше: чтобы Глас наконец-то заткнулся и оставил его в покое, или чтобы продолжил начатое, наплевав на ушастые и глазастые стены.
— Правда, — сказал ему в ухо Эредин, — такая же, как и то, что ты и сейчас хочешь, чтобы я тебя оттрахал, и будешь хотеть этого всегда, потому что ты принадлежишь мне с той самой ночи. Ты настолько мой, что даже в петлю вместо меня полез, — это было сказано уже совершенно другим тоном, — именно поэтому я прощу тебе ковыряние в моих воспоминаниях. Только поэтому. К тому же, если Альмир не соврал, что невозможно в принципе, твои картинки рано или поздно исчезнут, так?
— Да, — кивнул Карантир, переводя дыхание и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, — и случится это гораздо быстрее, чем ты думаешь. Marbh ear уничтожает магию не только в самих чародеях. Там бесполезны зачарованные доспехи, оружие, посохи и амулеты.
— Никакой магии, только сталь? — хрипло прошептал в ухо Карантиру Глас, провёл языком по его шее, точно так же, как в самую первую ночь, и добавил: — Вот и проверим, насколько хорошо ты усвоил мои уроки. Надеюсь, ты не забыл, как держать в руках меч, и какой стороной поворачивать к себе лук?
— Не забыл, — буркнул маг, успокаиваясь, — а ты помнишь, как разжигать огонь? Как отыскивать дорогу без чар? Как готовить еду на костре? В Мёртвом мире у нас не будет слуг, на которых можно всё свалить, и даже стирать одежду придётся самим.
— Вот ты этим и займёшься, — Глас наконец-то отпустил руки Карантира и пошёл к столу, — всё равно колдовать не сможешь, а так от тебя будет хоть какой-то толк. Одним сексом, к сожалению, сыт не будешь, а наесться впрок не получится. И ещё, — он повернулся к магу: — Чем скорее ты найдёшь место, с которого когда-то вернулся Адилет, тем лучше для нас обоих. Я не собираюсь прощать Ге’эльсу этот суд и отдавать ему корону, не говоря уже о Лисе, которого в этот раз я прикончу лично. И Аилмэ — старая вонючая сука, ей я тоже припомню сегодняшний день… Никогда не думал, что скажу это, но единственный из Совета, кого мне не хочется придушить — Альмир. Если бы не его въедливость и ведунское занудство, тебя бы завтра повесили… — Глас замолчал, пристально глядя в глаза Карантира: — Признайся, ты на что-то подобное и рассчитывал, когда заявил, что сам додумался отравить короля?
— Нет, — покачал головой маг, подошёл к столу, налил себе вина и пригубил, — я всего лишь выбрал меньшее из двух зол.
— И решил героически сдохнуть, бросив меня в Marbh ear одного? — наполняя свой кубок, осведомился Эредин. — Не ожидал от тебя такого эгоизма, — он от души хлебнул вина и продолжил: — Ты сам до этого додумался или Лис подсказал?
— Какая теперь разница? — ответил вопросом Карантир. — Прошлое в любом случае невозможно изменить, а о будущем я предпочту не думать хотя бы до завтра.
— Согласен, — Эредин сел к столу, отбросил в сторону салфетки, прикрывающие еду, — главное — мы оба живы, несмотря на все старания Ге’эльса и благодаря твоей… эгоистично-героической глупости, — это он добавил на тон ниже и мягче, протянул через стол руку, на мгновение сжал пальцы мага, — этого я тоже не забуду. Если, конечно, ты снова не влезешь мне в голову, решив что-то ещё там подправить, — в голос эльфа вернулась ирония, он убрал руку, стащил с головы повязку и бросил её на кровать: — И кстати, пока мы ещё здесь и ты можешь колдовать, почему бы тебе не намагичить мне новый глаз? Не думаю, что это сложнее, чем стереть память.
— Сложнее, — криво усмехнулся Карантир, — регенерация, даже подкреплённая магией, может занять не один месяц, да и то… Я не слышал, чтобы у кого-то получилось вырастить полноценный новый глаз. К тому же, я не целитель, ты прекрасно это знаешь.
— Проще говоря, не видать мне нового глаза, как своих ушей? — осведомился Эредин, выбирая из тарелки самые вкусные кусочки жаркого. — Ладно, хрен с ним. В конце концов, я не баба, для которой красота важнее жизни, а для тебя явно не глаза были самой главной частью меня, верно? — он подмигнул магу, снова глотнул вина. — А ведьмаку я вырежу оба глаза, переломаю хребет и оставлю на муравейнике. Он проклянёт свою ведьмачью живучесть и тот день, когда поднял на меня меч. Но это будет потом, сперва — Ге’эльс, Лис и совет.
Карантир хотел добавить, что сначала им нужно будет выжить в Marbh ear, не говоря уже о поиске пути назад, но вовремя прикусил язык. Говорить об этом сейчас не имело смысла, потому что Эредин всё равно не услышит. А, скорее всего, Глас просто-напросто отгораживается местью от стремительно приближающегося невесёлого будущего. Да и сил на разговоры у мага просто не было.
До сих пор не исчезла до конца обида на Эредина, устроившего ему выволочку за вмешательство в мозг и принявшего как должное желание взять на себя вину за убийство короля. А впрочем, чего он ожидал? Благодарности? Смешно. Эредин не был бы собой, если бы снизошёл до подобного… Но почему-то именно сейчас это задело мага гораздо сильнее, чем обычно. Не думать об этом не получалось, даже аппетит пропал напрочь, а потому Карантир молча допил вино и лёг, повернувшись лицом к стене.
Он слышал, как Глас сплёвывает на тарелку кости и жуёт овощи, как выливает в свой кубок остатки вина и допивает его, а потом — вытирает руки о салфетку и потягивается до хруста в костях. А после Карантир услышал приближающиеся шаги, почувствовал тепло прижавшегося к спине Эредина, ощутил горячее дыхание на шее, а потом — прикосновение губ к коже:
— Только не говори, что собрался завалиться спать. Хрен его знает, что ждёт нас там, в этом треклятом Мёртвом мире, я в жизни не поверю, что тебя это не волнует.
— Не вижу смысла переживать о том, чего не могу изменить, — пробормотал Карантир, старательно делая вид, что их близость не оказала на него своего обычного действия, — к тому же, я действительно устал и хочу спать.
— Глупости, — безапелляционно заявил Эредин, — я прекрасно знаю, чего ты на самом деле хочешь, и думаю, что сейчас самое время показать Ге’эльсовым псам, что нам насрать на их суды, приговоры и торчащие из стен уши. Тебе же всегда нравилось, когда мы были не совсем одни, верно? — рука Гласа скользнула к паху мага, пальцы требовательно потянули за застёжки штанов.
— Прекрати, — накрывая своей рукой руку Эредина, выдохнул Карантир, — я не собираюсь устраивать представление для стражников.
— Правда? — иронично осведомился Глас. — В таком случае у тебя серьёзные проблемы с собственным телом. Оно-то как раз весьма непротив провести с пользой и не без удовольствия последнюю ночь в Тир на Лиа. И повернись ко мне, ну! — Это был уже нетерпеливый приказ, ослушаться которого у мага снова не хватило сил. — Вот так, — довольно улыбнулся Эредин, запустил руку в волосы Карантира и потребовал: — Я хочу, чтобы ты извинился за промывку моих мозгов, и просто слова мне нахрен не нужны. Убеди меня в том, что это действительно был единственный выход, и ты сделал это исключительно для того, чтобы спасти мою задницу.
— Здесь слишком узкая кровать, — напомнил об очевидном маг.
— Плевать, — отмахнулся Эредин, прижимаясь к бёдрам Карантира своими, — всё равно лежать на ней будешь ты, а я — на тебе, и в тебе… — добавил он хриплым шёпотом, ощутил пробежавшую по телу мага дрожь, услышал учащённое дыхание и сказал, окончательно лишая его воли: — Прошло слишком много времени с нашей последней ночи на Нагльфаре, помнишь её? Конечно же помнишь… И дрожишь точно так же, как тогда, и хочешь… — он поцеловал Карантира в губы, уже заранее зная, что не ответить маг не сможет. И не ошибся.
***
Карантир открыл глаза, услышав лязг отпираемой двери, но тут же их закрыл, решив, что лучше и дальше притворяться спящим. Тем более Эредин так сильно вдавил его в стену, что повернуться было невозможно, не говоря уже о том, чтобы попытаться сесть. Впрочем, у последнего была ещё одна причина, оставившая на его теле следы поцелуев и проступивших на коже пальцев Гласа.
Но сожаления не было, разве только о том, что проведённые в карцере ночи и пережитое на суде измотали его, не позволив сделать последнюю ночь в Тир на Лиа такой же долгой и жаркой, как тогда на корабле. Даже на то, чтобы хотя бы бельё натянуть, сил не хватило, маг просто провалился в глубокий сон без сновидений, когда сердце перестало пытаться проломить грудную клетку и выскочить прямо в ладонь Эредина.
Карантир невольно усмехнулся, представив, что сейчас видит стражник, принёсший им завтрак: разбросанная по полу одежда, брошенные туда же салфетки, которыми были прикрыты блюда, съехавшая на пол простынь и одеяло, не способное полностью прикрыть их тела. И всё же маг был благодарен Эредину за то, что тот не вернулся на свою постель, а остался здесь, предварительно поворчав, что кровать отвратительно тесная и жёсткая, и непонятно, на кого она вообще рассчитана. Слушая это, Карантир улыбался, ощущая всем телом тепло Эредина и в который раз признаваясь самому себе в том, что вряд ли когда-нибудь сможет послать Гласа к чёрту.
— Подъём, любовнички, — скомандовал стражник, с грохотом ставя поднос на стол, — если, конечно, вы хотите успеть пожрать перед тем, как за вами придут. И свинство своё приберите, устроили бордель, мать вашу.
— Не завидуй, — совершенно несонным голосом сказал Эредин, сел на постели, нисколько не смущаясь того, что одеяло сдвинулось и уже не прикрывает бёдра, — мог бы и присоединиться, а не дрочить за дверью. Хоть раз узнал бы, как надо трахаться, а то так и подохнешь девственником.
— Пошёл ты aep arse, Глас, — стражник окинул Эредина презрительно-оценивающим взглядом и сплюнул на пол, — слава Богине, что вижу тебя в последний раз, большего ублюдка в Тир на Лиа не найти, даже если всех Ведунов напрячь. Ни стыда у тебя, ни совести, даже здесь хер в штанах удержать не смог, трахальщик хренов.
— Я смотрю, смелый ты, — прищурился Эредин, глядя в глаза стражника, — а не боишься, что сам тут оказаться можешь? А хотя… куда тебе, здесь обычных шакалов не держат, таким самое место в тюрьме для безродного сброда и dh’oine. И запомни — память у меня хорошая, а жизнь — штука длинная, всякое случиться может.
— Напугал ежа голой жопой, — насмешливо бросил эльф, — или ты ещё не понял, что никогда не вернёшься в Тир на Лиа? Ну, так скоро поймёшь, как вышвырнут вас в Marbh ear, тебе не до чужих задниц будет, свою бы сохранить. Правда, будь моя воля, я бы вас обоих вздёрнул и делу конец. И хватит болтать, время идёт, — с этими словами он развернулся и вышел, а Эредин бросил взгляд на стол и, зевнув, сказал:
— Не знаю, как ты, а я жрать хочу зверски, да и силы нам пригодятся.
— Согласен, — Карантир сел на постели и потянулся за своей одеждой, — я понятия не имею, что мы будем есть там. Надеюсь, зверьё там было обычным и не вымерло, когда магия исчезла. Иначе придётся на овощи переходить…
— Ещё чего, — фыркнул Эредин, натянув бельё и приступая к завтраку, — я тебе не олень, чтоб траву жрать.
— Предпочтёшь умереть с голоду? — иронично осведомился маг, устраиваясь у стола.
— Нет, как можно скорее вернуться обратно, — серьёзно сказал Глас, — если сумел Адилет, сможешь и ты. Не зря же Лис столько лет потратил на твоё выведение. Не верю, что для тебя есть что-то невозможное в магии. Даже в Marbh ear.
Карантир промолчал, хотя слышать это от Эредина было приятно. Глас хвалил его редко, а потому каждый такой момент впечатывался в память надолго. Правда, маг сомневался, что действительно сможет сохранить достаточно силы, чтобы открыть портал, но… Лучше об этом пока не думать, а просто завтракать, наслаждаясь вкусом еды и воспоминаниями о прошедшей ночи.
***
Спуск по лестнице, ярко освещённой факелами, был долгим, и казалось, ступени не закончатся никогда. Шаги гулко отдавались под древними каменными сводами, а звон доспехов и оружия стражей всё сильнее действовал на нервы. Эредин то и дело ругался сквозь зубы, а Карантир шёл молча, пытаясь понять — куда же их ведут. Четверо стражников, явившихся в камеру почти сразу после завтрака, молчали, как камень, не проронили ни слова они и сейчас. От запаха горящих факелов кружилась голова, и пару раз Карантир едва не оступился, но смог удержаться на ногах.
Бесконечный путь вниз закончился у двери, окованной железом, а когда она распахнулась, эльфы увидели просторный зал, полный вооружённых до зубов воинов. На полу в центре была выложена пентаграмма, испещрённая рунами и непонятными Эредину символами, а в нише у одной из стен стояли Ге’эльс, Альмир и Аваллак’х в плотном кольце стражей. Увидев это, Глас хмыкнул, покачал головой и услышал, сказанное наместником:
— Время исполнения приговора пришло. Не советую делать глупости и пытаться сбежать, охране дан чёткий приказ стрелять при малейшей попытке помешать открытию портала в Marbh ear.
— Ясен хрен, — усмехнулся Эредин, глядя в глаза Ге’эльса, — ты ведь даже сейчас до усрачки меня боишься. И правильно делаешь. А ещё советую тебе прибить корону к голове гвоздями, иначе тебе её не удержать.
— Твои советы мне не нужны, — ответил наместник, — прибереги их для себя самого.
— Обязательно, — осклабился Глас, — особенно если учесть, что ты собрался отправить нас хрен знает куда в одних рубашках. Настолько боишься, что я всё же вернусь?
— Не угадал, — холодно улыбнулся наместник, сделал знак рукой и стражники положили к ногам Эредина и Карантира пару объёмных вещевых мешков, — здесь ваши доспехи, оружие и кое-какие припасы. Не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я не оставил вам ни единого шанса выжить. Кроме того, Лис тоже приготовил для вас мешок, но сначала я сам взгляну на его содержимое. Креван? — Ге’эльс глянул на Знающего и тот шагнул вперёд и протянул ему небольшую, туго набитую сумку со словами:
— Там только зелья, травы и кое-какие записи о флоре и фауне Мёртвого мира.
— Посмотрим, — нахмурился наместник, взял сумку, открыл её, бросил короткий взгляд на разноцветные пузырьки, пакеты с травами и бинты, а потом вытащил сложенный в несколько раз лист бумаги. Поставив сумку на пол, Ге’эльс развернул лист, пробежал глазами содержимое и обронил с усмешкой: — Надеюсь, это убережёт твоего воспитанника от расстройства желудка и преждевременной смерти от укуса ядовитой мухи. Прямо отеческая забота, Креван. Не ожидал от тебя подобного.
— Рад, что смог удивить, — сухо сказал Аваллак’х, — по понятным причинам Marbh ear изучен очень слабо и только благодаря запискам Адилета. И даже ты не станешь оспаривать, что информация не менее полезна, чем оружие и броня.
— Лучше бы ты научил Карантира разумно выбирать… партнёров, — съязвил Ге’эльс, складывая лист и засовывая его обратно в сумку, — глядишь, и не пришлось бы собирать ему дорожный мешок. Сам передашь или через стражу?
— Сам, — Креван почти вырвал сумку из рук наместника, подошёл к Карантиру и долго молча смотрел ему в глаза. И только когда Ге’эльс многозначительно кашлянул, намекая на затянувшуюся паузу, Знающий протянул сумку магу и тихо сказал: — Прочти записки внимательно, Золотое дитя. Они действительно могут спасти тебе жизнь, и… береги себя.
— Как трогательно, — бросил Эредин, — натуральные крокодильи слёзы. Сначала ты предаёшь нас, а потом изображаешь приступ отцовской любви? Только глупец поверит тебе, Лис. А твоей бумажкой я подотру себе зад, хоть какая-то польза будет!
Аваллак’х даже бровью не повёл и не глянул в сторону Гласа, продолжал смотреть Карантиру в глаза, а потом шагнул вплотную, привлёк мага к себе, как часто делал это раньше, и быстро шепнул в ухо:
— Надеюсь, ты не забыл о моей лаборатории на Скеллиге. Я возвращаюсь туда, — и резко подался назад, успев поймать изумлённо-непонимающий взгляд Карантира, и добавил тихо: — В Тир на Лиа стало слишком пусто.
— Креван, мы все уже убедились в том, насколько сильно ты любишь своего воспитанника, — не скрывая раздражения, сказал Ге’эльс, — это уже перестаёт быть умиляющим и просто раздражает. К тому же, я не собираюсь торчать здесь целый день, у меня слишком много дел. Альмир, открывай портал, или ты тоже собираешься произнести напутственную речь?
— Я уже сказал всё в зале суда, — спокойно ответил Знающий и пошёл к пентаграмме со словами: — Креван, я бы не отказался от твоей помощи. Портал в Marbh ear открыть не так-то просто. Даже для меня.
— Иду, — Аваллак’х подошёл к Альмиру, они тихо поговорили о чём-то, а спустя несколько минут прямо над пентаграммой ярко вспыхнуло окно портала.
— Готово? — осведомился наместник, увидел утвердительные кивки Ведунов и продолжил: — В таком случае, не вижу смысла ещё чего-то ждать. Приговорённые Глас и Карантир, пришло время платить по счетам. Вы войдёте туда сами, или помочь? — он бросил выразительный взгляд на стражу.
— Не утруждай своих псов, — процедил Эредин, закинул на плечи оба мешка с оружием и доспехами и шагнул к порталу, велев Карантиру: — Пошли. Меня уже тошнит от общества главных выродков Тир на Лиа.
Маг молча кивнул, повесил на плечо сумку Аваллак’ха и последовал за Эредином. Но за мгновение до того, как шагнуть в портал, он всё же обернулся, бросил короткий взгляд на Кревана и произнёс одними губами:
— Va faill, учитель.
А потом он исчез в портале следом за Гласом, а спустя мгновение закрылся и сам портал со странным резким хлопком, словно что-то с той стороны громко треснуло дверью.
