Выбор

Сталь ударилась о сталь, зазвенела, рассыпая искры, а из холодных змеиных глаз ведьмака на него смотрела сама смерть. Отвести глаза не получилось, взгляд на секунду парализовал эльфа, и этого оказалось достаточно. Парировать следующий удар он не успел — ледяная сталь ведьмачьего меча вонзилась в глазницу, мгновенно став обжигающе горячей, а боль заставила его покачнуться, пропустить ещё один удар и… закричать, вырываясь из тёмного омута кошмара. Открыв глаз, Эредин не сразу понял, что это ему всего лишь приснилось, тем более щеки снова коснулся холодный металл, так похожий на почти убивший его однажды. Но на сей раз это был не меч, а… сапог Карантира, почему-то болтающийся на уровне его лица. — Какого… — начал Глас, задирая голову вверх, и тут же заорал, вскакивая на ноги: — Карантир, проснись! Проснись, твою мать! Маг не слышал. Опутанный лианой, он бессильно висел на ней, а зелёная сволочь медленно, но верно тащила эльфа вверх, к дуплу, в котором совсем недавно Эредин мечтал не только отдохнуть, но и предаться страсти. Светлые волосы мага болтались из стороны в сторону, глаза были плотно закрыты — он так и не проснулся или… уже был мёртв? Эредин зарычал от злости и ярости, схватил Карантира за ноги и потянул на себя, надеясь вырвать из ловушки, в которую сам же и привёл. На мгновение ему даже показалось, что сейчас лиана выпустит свою жертву, внезапно ставшую намного тяжелее, но… только показалось. А секунду спустя эльф ощутил, что и его собственные ноги начинают отрываться от земли. Треклятая лиана и не думала отпускать их, просто немного замедлилась в своём упрямом движении наверх, и нужно было срочно что-то придумать, но что? Не отпуская ног Карантира, Эредин окинул взглядом крону и увидел, что одна из толстых ветвей растёт достаточно низко, а значит… Разжав руки, он снова оказался на земле и понёсся к ветке, надеясь, что успеет забраться на дерево и оказаться у дупла до того, как лиана затащит туда Карантира. О том, что будет, если сталь подведёт, эльф старался не думать, каждая секунда была на счету, а на кону — жизнь того, без кого ему никогда не выбраться отсюда. Подпрыгнув, эльф ухватился за ветку, подтянулся, скрипя зубами от натуги и надеясь, что не зацепится ни за что мечом, и что у поганого дерева не припрятано среди листвы ещё несколько тузов. Оседлав ветку, Эредин медленно поднялся на ноги, покачнулся, но равновесие удержал, снова посмотрел вверх, прикидывая, на какую из веток забираться теперь. В сторону Карантира он запретил себе смотреть, поскольку каждый взгляд отнимал время и мешал сосредоточиться. Сердце бухало в груди кузнечным молотом, и эльф на мгновение прикрыл глаз, чтобы хоть немного успокоиться. Выиграть этот бой можно только с холодной головой и трезвым рассудком, а значит — не думать ни о ком и ни о чём, кроме следующей ветки, которая, к счастью, росла не слишком высоко, и забраться на неё у эльфа получилось с первого раза. А потом он снова медленно встал и пошёл по твёрдой морщинистой коре к стволу, глядя только себе под ноги. Сорваться сейчас означало проиграть и не ведьмаку даже, а проклятому дереву, решившему ими закусить. Допустить этого было никак нельзя, а потому он шёл, стиснув зубы и даже не вытирая катящийся по лицу пот. Прямо до дупла эта ветка не доходила, над ним — кажущимся сейчас огромной голодной пастью, проходила другая, но ухватиться за неё с первой попытки Эредин не смог. Помешал всё же брошенный на Карантира взгляд. Лиана уже подтащила мага почти к дуплу, и Эредин впервые в жизни ощутил, что такое страх, который он так любил нагонять на dh’oine. Они были точно так же бессильны перед Королём Дикой Охоты, как сейчас он сам перед плотоядным деревом. Он не сможет убить эту тварь, даже если очень захочет, успеть бы спасти Карантира от участи мухи, привлечённой блестящими каплями росянки. Эти мысли пронеслись в голове Гласа мгновенно, но всё же успели отвлечь, и рука, которой он ухватился за ветку, соскользнула. Эльф зашатался, широко расставив руки и ловя ускользающее равновесие. Он выиграл это сражение с собственным телом, а ещё через секунду снова схватился за ветку, подтянулся и, обхватив её руками и ногами, быстро пополз к дуплу, не решаясь вставать на ноги. Эта ветка была не слишком толстой, идти по ней было бы гораздо сложнее, а позволить себе и дальше ошибаться и медлить Эредин не мог. Он встал, только когда оказался у самого ствола, перевёл дыхание, прищурился, оценивая расстояние до дупла. Эльф увидел, что прямо над дуплом расходились в стороны несколько толстых ветвей, образовывая небольшую пологую площадку. Он прыгнул, надеясь, что не ошибся в расчётах и не угодит прямиком в жадно раскрытую чёрную пасть, из которой явственно слышалось негромкое бульканье. О том, что один глаз не даёт полной картины, Эредин вспомнил, только когда с размаху приложился лицом о ствол. Это было больно, а по содранной щеке потекла кровь, с губ сорвалось громкое проклятие, но даже вытираться было некогда. Прижавшись спиной к стволу, Глас вытащил меч, крепко стиснул пальцами рукоять, а потом шагнул к лиане, почти дотащившей так и не проснувшегося Карантира к дуплу, и рубанул по зелёному канату, вкладывая в удар всю свою ненависть и злость. Сталь не подвела. Рассекла лиану легко, словно человеческую плоть, а из обрубка тут же хлынула зелёная жидкость, заливая мага. Обрубок извивался, словно щупальце морского чудовища, но до Эредина не доставал, и эльф рубанул ещё раз, а потом ещё и ещё, кромсая лиану, вынуждая её наконец-то оставить в покое жертву и сражаться с врагом или спасать свою зелёную шкуру. Лиана предпочла второе, если, конечно, она умела думать, а возможно, дерево просто не ожидало, что у потенциального обеда окажутся настолько острые зубы. В голове эльфа мелькнула мысль, что без лианы дерево просто загнётся, потому что некому будет кормить его ненасытную утробу. Но размышлять об этом дальше времени не было, потому что сейчас Карантир висел на двух последних оставшихся щупальцах и мог вот-вот рухнуть на землю, рискуя сломать себе кости. Быстро убрав оружие в ножны, Эредин подобрался как можно ближе к магу, попав под льющийся сверху зелёный поток, схватил любовника за шкирку, надеясь, что мантия выдержит, и потащил к себе. И на сей раз лиана сдалась, видимо, решив, что сейчас не лучшее время для обеда. Зелёные кольца, обвивающие грудь Карантира, разжались и оба эльфа рухнули на ту самую площадку у края дупла. Эредин крепко обхватил мага руками, чтобы тот не свалился в дупло, и к огромному облегчению услышал сонное и полное недоумения: — Что случилось?.. Где мы?.. — Догадайся, — выдавил Глас в ответ, тяжело и шумно дыша, и чувствуя, что здорово приложился о кору затылком, — и не рыпайся, если не хочешь свалиться на землю или в дупло. И хрен знает, что хуже. — Мы… на дереве? — так же изумлённо спросил маг. — Ты затащил меня сюда, пока я спал? — Не я… лиана… Хотела накормить тобой это сраное дерево, — пояснил Эредин, — и если бы ты не заехал мне в морду сапогом, у неё бы получилось, а я стал бы вторым блюдом. А теперь для начала повернись ко мне, а потом — медленно сползай с меня, места должно хватить. Карантир вопросов задавать не стал, хоть толком ничего и не понял. Голова мага по-прежнему была тяжёлой, полной липкого дурмана, словно от передозировки зелий. Повернувшись лицом к любовнику, он увидел кровь за ободранной щеке, приподнял брови, но промолчал, и стал неспеша сползать по Эредину, а вскоре оба эльфа уже сидели, прижимаясь спинами к коре. Не сговариваясь, они одновременно заглянули в дупло и так же синхронно резко подались назад, поскольку от увиденного стало не по себе даже им. В дупле действительно булькала тёмная жижа, в которой плавали останки каких-то существ разной степени переваренности. Зрелище явно не из тех, которые хочется когда-либо увидеть снова, а запах, поднимавшийся из тёмного зева, был тошнотворно-сладким. — Это здесь ты собирался меня трахнуть? — осведомился Карантир, глядя на Гласа. — Тогда я ещё не знал, что это не дупло, а пасть и желудок одновременно, — буркнул в ответ Эредин, — снизу всего этого, — он кивнул на тёмный провал, — видно не было. Но сожалеть об утраченном убежище и упущенном сексе будем потом, сначала надо слезть с треклятого дерева, пока оно не отрастило новые щупальца и не решило взять реванш. — А как ты сюда забрался? Тоже по лиане? — уточнил маг, бросая взгляд вниз и оценивая расстояние до земли. — Нет, — покачал головой Глас, — я изображал из себя обезьяну и карабкался по ветвям. Спускаться придётся тем же путём, и лучше начать прямо сейчас, — добавил он, услышав негромкое шуршание над головой, — сучья лиана всё-таки возвращается.

***

Эльфы успели спуститься на землю до того, как лиана до них добралась, тяжело спрыгнули на траву и поспешили прочь от дерева, обещавшего отдых и тень, а в итоге едва не убившего обоих. Они шагали быстро и молча, и только когда поляна осталась далеко позади, Эредин коротко и зло бросил, не глядя на мага: — Аваллак’х. — Что? — переспросил Карантир, всё ещё не до конца пришедший в себя. — При чём тут учитель? — При том, что это дерево теперь так называется. Креван Эспане аэп Каомхан Маха, для друзей просто Креван или Аваллак’х, — кривя губы, пояснил Глас. — Но… почему? Что общего между этим деревом и… — А ты не врубаешься? — Эредин остановился, решив снизойти до пояснений и заодно немного передохнуть. — Оно точно так же усыпило нашу бдительность, а потом попыталось убить. Один в один, как Лис. С той лишь разницей, что дерево не толкало заумных и нудных речей и не играло на дудке. Или ты не согласен? — Нет, — покачал головой Карантир, — если бы не учитель, у нас не было бы ни единого шанса вернуться, даже ты не можешь этого отрицать! — Если бы не треклятый Лис, мы бы вообще никогда сюда не попали! — прорычал Эредин, хватая мага за плечи и встряхивая. — Или ты уже забыл, по чьей милости мы проиграли? Из твоей блондинистой башки окончательно вылетело, кто прятал Цириллу, помогал ведьмаку и сдал нас Ге’эльсу? — Я ничего не забыл, — ответил маг, пытаясь сбросить с плеч тяжёлые руки любовника, — но я слишком многим обязан учителю, если бы не он, не было бы и меня! А потому извини, но твою ненависть к нему я не разделю. Услышав это, Глас изумлённо уставился на Карантира, словно увидел впервые, а потом насмешливо бросил: — Надо же, в кои-то веки у тебя появилось своё мнение. С чего бы это? — С того, что я — не ты, — не отводя взгляда, ответил маг. — И я умею прощать и оставлять прошлое за спиной. — У тебя просто нет яиц, — ядовито процедил Эредин. — А у тебя — сердца, — парировал Карантир. — Потрясающе, — деланно расхохотался Глас, — похоже, не только мне успели промыть мозги. Хотел бы я знать, какого дерьма нагородил тебе Лис, раз ты так запел? И почему, если я — бессердечная сволочь, ты сейчас здесь, а не у него под мантией? — Потому что я тебя люблю, — тихо, но очень чётко ответил маг, а потом убрал руки Эредина со своих плеч и пошёл вперёд, чтобы не дать вырваться словам, которые не смогут ничего изменить, а только разделят их навсегда. Да и о любви говорить не стоило, это слово всегда было для Эредина пустым звуком. Карантир сотни раз слышал от Гласа «хочу» и старался убедить себя в том, что ему этого достаточно, но… Соврать себе не получалось, как он ни старался. И на что он надеялся, когда принял условия игры, согласился с «то, что мы с тобой трахаемся, означает только то, что мы трахаемся»? Когда не смог закрыть за собой ту самую одноразовую дверь? И почему даже сейчас не может перевернуть страницу своего сердца, на которой вырезано принёсшее столько боли имя?.. «У тебя просто нет яиц». А может, не так уж Глас и не прав? Настоящий мужчина не позволил бы обращаться с собой, как с «тряпкой, которую сегодня используют вместо простыни, а завтра вытирают ею сапоги». Не стал бы безропотно сносить любые обиды, глотать оскорбления, прощать бесконечные измены. Он нашёл бы в себе силы уйти, а не превратился бы в «безвольную эрединовскую дырку». Не стал бы рабом того, кто «просто не умеет любить» и, похоже, никогда не научится, потому, что не желает. Эредину вполне достаточно «хочу», так было всегда и будет до тех пор, пока Глас жив. И, похоже, хватит тешить себя иллюзиями и мечтать о том дне, когда всё изменится. Хватит видеть сны, в которых Эредин шепчет ему на ухо слово, которое никогда не скажет в реальности. Ни-ког-да. Хватит мучить себя, пора признать, что их связь была одной большой ошибкой, и наконец-то разорвать цепи, которые сам на себя и надел. — Хрен с ним, с деревом, — послышалось за спиной, а рука Гласа опустилась на плечо магу и развернула к себе, — пусть остаётся без имени. Умей оно, как Лис, предвидеть будущее — не протянуло бы к нам свои поганые щупальца. Не хватало ещё посраться из-за тупой деревяшки, — он скривился, замолчал и притянул Карантира к себе, зарылся пальцами в волосы и продолжил негромко и словно нехотя: — У всех есть свои недостатки… ты не умеешь ненавидеть, а я — прощать… И насчёт яиц я тоже был неправ, они у тебя есть, и не менее симпатичные, чем твой зад, — он коснулся губ мага требовательным поцелуем, не ответить на который Карантир не смог, понимая, что услышанное только что равносильно извинениям. — Просто у меня яйца больше, — добавил Эредин, отстраняясь, — оспоришь? — Нет, — покачал головой маг, — глупо спорить с очевидным, и ещё… Учитель никогда не говорил о тебе ничего плохого. Это точно такая же правда, как и то, что нам по-прежнему нужно найти укрытие. — Найдём, — уверенно заявил Глас, — иначе и быть не может. Совсем скоро мы выспимся, как следует, поймаем себе что-то на обед, а если нам повезёт с озером, то ещё и искупаемся, а потом… — он многозначительно посмотрел на Карантира, — и не говори, что ты этого не хочешь! — Не скажу, — потрескавшиеся, обветренные губы эльфа тронула улыбка, — я же никогда не умел тебе врать. — Равно как и я — тебе. Я никогда не обещал того, чего не смог бы дать, не клялся в верности и не вешал на уши красивую лапшу. И… ты единственный, кто заводит меня даже спустя столько лет… даже сейчас, — он привлёк Карантира к себе, давая ощутить физическое подтверждение слов, — много это или мало — решать тебе. — Ты сказал это потому, что без меня не выберешься отсюда? — Нет. Потому что хотел сказать, даже у бессердечных сволочей такое бывает. А что касается любви… — Эредин замолчал, подыскивая слова, — это самый сильный яд из всех, когда-либо существовавших. Сначала он кружит голову и пьянит похлеще любого пойла, а потом медленно убивает, выжигая изнутри. Не веришь? Спроси у Лиса, когда вернёмся. Он до сих пор не избавился от этого яда, хоть прошла не одна сотня лет. Креван отравлен настолько, что видит Лару даже в dh’oine с безобразным шрамом, хоть кроме глаз и гена в ней нет ничего общего с Доррен. — А если я всё же спрошу, ты снова взбесишься? — осведомился Карантир, удивлённый непривычной искренностью любовника, а ещё ему послышалась в голосе Эредина давняя боль, намекающая на то, что и сам он когда-то хлебнул этого яда. — Нет, — Глас усмехнулся, — в конце концов, если бы не Лис, то у меня никогда не было бы тебя — могущественнейшего чародея, несравненного навигатора и лучшей задницы в Тир на Лиа. Пожалуй, за это стоит смириться с тем, что ты его уже простил, и позволить вам иногда встречаться. Как видишь, я тоже способен на жертвы, — он подмигнул магу. — Вижу, — Карантир провёл пальцами по щеке Эредина, давая себе слово рано или поздно обязательно узнать, кому стоит сказать «спасибо» за выпитую когда-то Гласом отраву, — и не верю своим глазам. — Тогда поверь ему, — Эредин взял руку мага и крепко прижал к своему паху, — в отличие от губ и глаз, он не умеет врать, и ты это прекрасно знаешь. — Знаю, — прошептал Карантир, а потом положил руку любовника себе на грудь прямо над сердцем, — и оно — тоже. И не только моё. — Недавно ты заявил, что у меня его нет, — иронично напомнил Глас. — Я был не прав, — повторил маг слова Эредина, — все иногда ошибаются. — Вот и я о чём, — эльф привычно взъерошил влажные светлые волосы Карантира, — а теперь пошли искать хоть какое-то подобие кровати, пока не расплавились.