Выбор

Цири плавно водила оселком по «Ласточке», в который раз перечисляя в уме, что ей понадобится для выполнения контракта на катакана, взятого пару дней назад в этом небольшом городишке. Объявление висело на доске давно, настолько давно, что буквы уже успели полинять и частично расплыться, но актуальности не потеряло. Просто охотников, желающих разбогатеть на пять сотен, принеся ипату голову бестии, продолжающей терроризировать горожан, давно уже не находилось. Труп последнего — с разорванной глоткой и без капли крови — схоронили на погосте пару месяцев назад, а больше никто не рискнул отправиться на охоту за вампиром, на совести которого был не один десяток человек. А самое большое блядство состояло в том, что катакан предпочитал детей или совсем молоденьких девушек, почти девчонок. Последних он ещё и раздевал донага и укладывал тело в самой что ни на есть непотребной позе и не где-нибудь, а на храмовом крыльце. Создавалось впечатление, что монстр не просто убивает, а и откровенно глумится над людьми, получая от этого дополнительное удовольствие. В какой-то момент, Цири даже показалось, что на самом деле никакой это не катакан, а человек, почему-то ставший чудовищем. Слишком по-человечески цинично и нагло он себя вёл, бросал людям вызов, издеваясь над их верой и богами. Обычно низшие вампиры просто убивали, чтобы утолить жажду, а высший не опустился бы до такой мерзости. Из того, что Геральт рассказывал ей о Регисе, выходило, что высшие вампиры предпочитают или держаться от людей подальше, или живут среди них, ничем не выдавая себя. Они прекрасно контролируют жажду и уже давно не убивают ради того, чтобы напиться. Впрочем, с высшим вампиром даже она не смогла бы справиться. Убить, по сути, бессмертное существо, невозможно, и даже Старшая кровь здесь не поможет. К выводу, что чудовище, скорее всего, катакан, Цири пришла после того, как осмотрела тела последних жертв и места, где их нашли. К тому же, ведьмачка прекрасно помнила рассказ Геральта о катакане-маньяке из Новиграда, возомнившем себя карающей рукой самого Бога. И даже если она ошиблась, и монстр окажется бруксой или чем-то подобным, больше бесчинствовать в городе она ему не позволит. В этом Цири была совершенно уверена, равно как и в том, где именно положит конец убийствам — на крыльце храма, которое чудовище уже не раз осквернило. Катакан обязательно придёт туда, чтобы оставить очередное тело, и останется там навсегда, а его голову она отнесёт ипату. Невольно вспомнилось, каким взглядом он окинул её, когда Цири пришла в ратушу, чтобы узнать подробности контракта. В тёмных глазах полноватого мужчины ясно читалось недоверие, смешанное с изумлением, но спорить с вооружённой мазелью, заявившей, что она — ведьмачка и готова избавить город от чудовища, он не стал. А ещё в глазах ипата на мгновение мелькнула жалость — такая молодая и красивая, и так спешит расстаться с жизнью за какие-то несколько сотен! Жалко будет потом хоронить то, что от неё останется... «Масло против вампиров, «Лунная пыль» и, конечно же, «Чёрная кровь», на случай, если чудовище всё же сумеет укусить, — мысленно перечисляла необходимое Цири, доводя лезвие «Ласточки» до остроты бритвы и стараясь спрятаться за подготовкой к битве от совсем других — горьких и невесёлых воспоминаний. «Не понимаю, как он мог разглядеть в тебе черты Лары. Это же всё равно, что пить воду из грязной лужи. Но я догадываюсь, что это как-то облегчает ему выполнение задания… Думаешь, он связался с тобой из удовольствия? Даже мне от твоего вида делается нехорошо… — презрительно кривя идеально очерченные губы, говорит эльфка в лаборатории на Пали-Гап, а потом добавляет, в ответ на попытку Йен себя уязвить: — Она не человек, а полукровка-выродок, и мы вынуждены использовать её — это так унизительно… Пусть она делает своё дело, а потом Аваллак’х наконец избавится от неё»*. Тогда Цири попыталась убедить себя, что это всего лишь слова ревнивой женщины, и у неё это почти получилось, да и времени на переживания просто не было. А сейчас… сейчас всё сложнее было в это верить, да и разве это не правда? Разве не избавился Аваллак’х от неё сразу после того, как Белый Хлад был побеждён? Будь она небезразлична эльфу, он не позволил бы ей исчезнуть. Остановил бы, придумав совершенно нелепую причину, почему она не может сейчас уйти, но ничего подобного не произошло. Правда, на мгновение Цири показалось, что в аквамариновых глазах Знающего плеснулась печаль, когда обнимал её на прощание, но, скорее всего, ей просто очень хотелось это видеть. Будь она ему на самом деле нужна — давно нашёл бы повод увидеться, пусть даже самый что ни есть пустяковый. Но Аваллак’х не появился, хоть прошло уже достаточно времени с их последней встречи. Он даже ни одной вести о себе не подал, а это может означать только одно — эльфом руководил исключительно практический интерес. Она всегда будет для него всего лишь «слитком золота в куче перегноя», и то, что уже давно видится ей во снах, никогда не станет реальностью. Никогда руки Аваллак’ха не лягут на её талию, притягивая поближе, а потом прижимая вплотную к пахнущей травами мантии. Никогда его пальцы не скользнут по её щеке, убирая непослушную пепельную прядь, а глаза не потемнеют, словно небо перед грозой. Никогда его губы не коснутся её губ, сначала легко и осторожно, а потом — всё настойчивее, заставляя сердце сорваться в сумасшедший галоп. Никогда она не увидит своё отражение в его глазах за секунду до того, как закроет свои, отдавшись на волю его рук и губ. Никогда не услышит в его жарком шёпоте своё имя. Никогда. А всё потому, что для Аваллак’ха она всего лишь «дочь Крегеннана, бездумная, невежественная, самовлюблённая dh’oine, прямо-таки типичный представитель расы, которая ничего не понимает, но стремится всё разрушить и уничтожить, превратить в руины одним прикосновением, измарать и испоганить одной лишь мыслью».** Забыть эти его слова Цири так и не смогла, равно как и слова Эредина: «Ты — маленькая моль, которую можно пальцами растереть в блестящую пыльцу, но которая, если это допустить, может проесть дыру в драгоценной ткани. Так — зёрнышко перца, совершенно незначительное, но если его по невнимательности разжевать, оно испоганит самое изысканное блюдо и заставит сплюнуть, хотя так хотелось насладиться едой. Вот что ты такое. Ничто. Докучливое ничто»**. И как же паршиво осознавать, что Глас, которого она сначала боялась и хотела, а потом — возненавидела, всё же оказался прав! Для Аваллак’ха она всего лишь ничто, сыгранная карта, которую он, выиграв партию и сорвав куш, смахнул со стола безо всякого сожаления. Он вернулся в Тир на Лиа к своей остроухой стерве и давным-давно вычеркнул из памяти «безобразную вонючую dh’oine с отвратительным шрамом» — так, кажется, назвал её однажды навигатор Гласа Карантир, смерив полным ледяного презрения синим взглядом. И как всё-таки хорошо, чтобы оба они мертвы, а тела их давным-давно сожрали сирены и рыбы! Дикая охота, наводившая ужас на людей не одну сотню лет, утонула в холодных водах Скеллиге, а вместе с ней исчез и тот, кого она рано или поздно обязательно забудет. Сотрёт из памяти прикосновения и взгляды, вырвет из сердца и… будет жить дальше, убивая чудовищ и делая этот мир хоть немного безопаснее и лучше. Она — ведьмачка, а не обчитавшаяся любовных романов трепетная девица. Она — дочь Геральта и Йеннифер, внучка Калантэ, Владычица времени и пространства. Для неё нет ничего невозможного, и совсем скоро она забудет эльфского Знающего с печальными аквамариновыми глазами и голосом, который так хочется снова услышать… Но вместо голоса Аваллак’ха в комнате раздалось знакомое потрескивание открывающегося портала, и Цири тут же вскочила на ноги, перехватив поудобнее меч. Гостей она не ждала, да и о том, где она сейчас, не знал никто, а значит — нужно быть готовой к чему угодно, тем более в портале уже материализовалась высокая мужская фигура… — Креван? — изумлённо выдохнула Цири, глядя на эльфа и чувствуя, что невольно улыбается самой дурацкой из всех возможных улыбок. — Что ты здесь… — она осеклась, увидев на его лице тревогу, и спросила, отправляя «Ласточку» в ножны: — Что-то случилось? — К сожалению, да, Zireael, — ответил Знающий, делая шаг к ней и тут же резко останавливаясь, словно натолкнулся на невидимую преграду, — хоть видит Богиня, мне очень хотелось бы ответить «Нет». — Рассказывай, — как можно небрежнее бросила она, указывая эльфу на стул, но он остался на месте, словно боясь подойти к ней поближе. Или брезгуя ею? — У меня не так много времени, — добавила Цири, хмурясь, — я собираюсь на охоту и… — Я понял, но… Боюсь, уложиться в пару слов не получится, — он на мгновение замолчал, словно собираясь с мыслями, — для начала скажу, что пришёл просить тебя о помощи, но… если ты откажешь, я пойму и ни в коем случае не буду настаивать. А вот это Цири уже не понравилось. Очень не понравилось. И она резко бросила: — Не тяни кота за хвост, Креван. Белый Хлад возвращается? — Нет, — покачал он головой и невесело улыбнулся, — к счастью, всё не настолько плохо, но… тебе всё же лучше присесть, потому что новости из разряда тех, что способны свалить с ног даже ведьмачку. — Да что такого случилось? — теряясь в догадках и сгорая от любопытства, спросила Цири, всё же садясь на кровать. — Итлина напророчила кое-что похлеще Белого Хлада, и тебе снова нужна моя сила, чтобы это остановить? Если да, то давай покончим с этим поскорее, потому что меня ждёт катакан, а я не привыкла опаздывать на свидания. — Ты встречаешься с вампиром? — серьёзно осведомился Аваллак’х, прочёл ответ в её глазах и тут же продолжил, словно ни в чём не бывало: — Ты совершенно права, мне действительно нужна твоя сила, Zireael, потому что я собираюсь отправиться в Marbh ear. — В мир без магии? — уточнила Цири, вспоминая рассказы эльфа о Мёртвом мире. — Но зачем? — Там… — он замялся, на мгновение отвёл глаза, вздохнул и продолжил, — там застрял мой… ученик, а я не могу допустить, чтобы это место стало его могилой. — Ученик? — приподняла бровь ведьмачка. — Ты снова взялся за наставничество? — Нет, — казалось, что каждое слово даётся Знающему невероятно тяжело, — ты прекрасно знаешь, о ком речь, хоть предпочла бы не знать никогда. — Прекрати говорить загадками, Креван, — Цири скрестила руки на груди и посмотрела на Аваллак’ха. — У меня нет ни сил, ни желания, ни времени их разгадывать. Кто оказался настолько везучим, что застрял в этой дыре? — Карантир, — имя прозвучало громко и чётко, на мгновение в комнате воцарилась тишина, а потом Цири медленно встала и спросила, озабоченно глядя на эльфа: — Креван, а ты не заболел часом, а? То-то я смотрю, вид у тебя не очень: щёки горят, глаза блестят — у тебя жар, наверное? Карантир остался на Скеллиге, вместе с Эредином и их треклятым кораблём! Они мертвы, чёрт бы их подрал! — Не совсем, — эльф тяжело вздохнул, — похоже, будет лучше, если я расскажу тебе всё, с самого начала, хоть больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы всего этого никогда не случилось. — Ну давай, — снова садясь, сказала Цири и выжидательно уставилась на эльфа. Точно так же, как когда-то смотрела Лара. Слишком похоже. До боли. Она молчала всё время, пока он говорил — сухо, быстро и по-деловому, ни разу не отпустив и не отведя глаз. И только когда Знающий замолчал, ожидая её ответа, медленно произнесла: — Значит, это ты снабдил их сумкой с зельями и картой? Ты сделал всё, чтобы они смогли вернуться, а когда не вышло, пришёл ко мне, вспомнив о моей силе? — Да. Я, — ответил эльф, — но не «их», а Карантира, потому что он — всего лишь жертва Эредина и своей слепой любви. — Жертва? — протянула Цири, нехорошо усмехаясь. — Ты серьёзно? Креван, ты точно болен, теперь я в этом уверена, в противном случае подобная чушь просто не пришла бы тебе в голову. Жертва? Карантир? Не смеши меня! Я прекрасно помню, что он говорил обо мне и обо всех людях в Тир на Лиа, я помню, как он на меня смотрел, и я больше чем уверена — остался таким же и сейчас. — Zireael, послушай… — начал Креван, но ведьмачка остановила его жестом: — Нет, это ты послушай! Эредин и Карантир гонялись за мной по Спирали, словно за зайцем, чтобы моей силой открыть Врата и вырезать людей в нашем мире. Это они похитили Йен и Геральта. Из-за них погиб Скьялль. Они убили Весемира, Краха и сотни других ни в чём не повинных людей. И когда они наконец-то получили по заслугам, ты просишь меня помочь им начать всё сначала?! Ты хочешь слишком многого, Креван. Есть вещи, которые невозможно забыть и простить. — Ты говоришь, как Эредин, — сорвалось с губ Знающего, тут же пожалевшего о своих словах, потому что глаза Цири опасно сузились, и в них заплясало беспощадное зелёное пламя: — Я слишком долго была среди вас, Aen Elle, неудивительно, что успела нахвататься всякого дерьма. Но в то же время, я была и остаюсь человеком, а людям свойственно учиться на своих ошибках. Если я и отправлюсь с тобой в Marbh ear, то только для того, чтобы прекратить мучения твоего несчастного ученика раз и навсегда, — она вытащила из ножен меч и провела рукой по надписи на клинке. — Я не позволю Дикой Охоте вернуться, Аваллак’х. Никогда. — Она не вернётся в любом случае, — уже жалея о том, что начал этот разговор, сказал Креван. — Ге’эльс не позволит Эредину появиться в Тир на Лиа, а если Глас всё же осмелится — его просто убьют. Стража усилена чародеями, им отдан чёткий приказ относительно Эредина и Карантира. А что касается остальных Elle — им вполне хватает нашего мира, особенно сейчас, когда Белый Хлад больше не угрожает превратить его в ледник. У вас, людей, есть поговорка: один в поле не воин. И это правильно. Даже если речь об Эредине. За ним не пойдёт никто, Zireael. — Ты сам-то хоть веришь в то, что сказал? — насмешливо спросила Цири. — Эредин никогда не сдастся, и ты прекрасно это знаешь, а магия Карантира — слишком сильное оружие, чтобы давать его в руки Гласа. И ты не можешь этого не понимать! — она увидела, как опустил голову эльф, услышав это, и добавила мягче, на мгновение коснувшись его плеча рукой: — Я понимаю, что ты никогда не сделаешь этого сам, ведь это благодаря тебе Карантир появился на свет, а потому позволь мне. Он умрёт быстро, обещаю. — Нет, — Аваллак’х почти выкрикнул это, а глаза его — лихорадочно блестящие, встретились с её. — Не стоит. Его смерть не изменит ничего, только ещё сильнее ожесточит Эредина и тогда… — Я убью и его, — холодно обронила ведьмачка. — Сомневаешься? — Да, — не отводя глаз, ответил Знающий. — Не забывай, что его победила не ты, а Геральт, а он… — С удовольствием поможет мне отправить Эредина туда, где ему самое место — на ближайший скотомогильник, — перебила эльфа Цири. — Возможно, — не стал спорить он, — но… Стоит ли рисковать головой из-за того, кто и так бессилен? Короля Дикой охоты больше нет, Zireael, есть просто Эредин Бреакк Глас — изгнанник из собственного мира, лишившийся всего, начиная с глаза и заканчивая силой и властью. Его мечты о короне так и останутся мечтами, потому что Ге’эльс не из тех, кто уступит трон без боя, ты знаешь это не хуже меня. И ещё, представь на мгновение, что Эредин победит, ты простишь себе смерть Геральта? — Однажды, он уже проиграл, — напомнила ведьмачка. — Я знаю, но Глас быстро учится, к тому же, тогда у него не было повода ненавидеть Геральта лично, а теперь — есть, — спокойно сказал Креван, — поверь, Эредин и Карантир больше не опасны, я знаю, о чём говорю, будь это не так, я сам убил бы Гласа сегодня, сканируя его мозг. Но в любом случае, я больше не стану отнимать твоё время, прости, что вообще заговорил об этом и… прощай. — Постой! — Цири невольно схватила эльфа за руку и тут же отпустила, словно обожглась. — Обещай, что не пойдёшь в Marbh ear один! — Не могу, — в голосе и взгляде Знающего она читала только грусть, — я создал Карантира и я за него в ответе. И я не допущу, чтобы его, как и Лару, убила любовь. К сожалению, сердцу нельзя приказать, даже если ты Aen Saevherne. Va faill, — с этими словами он исчез в портале, а Цири тихо выругалась сквозь зубы и постояла ещё немного, словно надеясь, что Аваллак'х вернётся. Закономерно ничего не дождавшись, она вынула из ножен меч и, нахмурившись, принялась водить по лезвию оселком, пытаясь убедить себя в том, что этот разговор ей просто приснился, и на самом деле Креван не понесётся в мир, вернуться из которого, скорее всего, не сможет. Он не останется там навсегда вместе с Карантиром, которому Цири снесла бы голову с превеликим удовольствием. Он просто не может быть настолько идиотом! Может. Цири знала это точно так же, как и то, что никогда не допустит гибели Кревана. Пусть идиот, пусть не соображает, что делает и о чём просит, но… Сердцу нельзя приказать, даже если ты Владычица времени и пространства. Оно не слышит голоса разума, посылает к чертям логику и здравый смысл, всё громче крича о своей любви. О той самой любви, в которой она так и не решилась признаться Кревану, надеясь, что время обязательно излечит, а клин выбьется клином. Впрочем, ничего непоправимого пока что не случилось. У неё достаточно времени, чтобы позволить Аваллак’ху натворить глупостей, а потом — вытащить его из задницы, в которую Знающий собирается влезть. Для начала нужно покончить с катаканом, а после наведаться в лабораторию Кревана на Скеллиге. Если эльф окажется там — хорошо, тогда она просто извинится за то, что наговорила ему сегодня, а если нет — придётся отправиться в Marbh ear. И пёс с ним, с Карантиром, если уж для Аваллак’ха так важно, чтобы навигатор выжил — пусть будет так. Но если Эредин и Карантир попытаются навредить ей или Геральту, она отправит обоих в небытие уже навсегда.