***
Вернувшись в комнату, Эредин увидел на столе у кровати две склянки — одну с какой-то бурой жидкостью, другую — без ничего, остро отточенный нож, небольшой свиток и тонкую палочку, источавшую странный резкий запах. — Это что за хрень? — указывая взглядом на нож, спросил Глас. — Ты собрался пустить мне кровь? — Угадал, — без улыбки ответил Знающий, — ты сделаешь это сам или позволишь мне? — он взял со стола нож и вопросительно посмотрел на Эредина. — Давай сюда, — Глас почти вырвал нож из рук Знающего, нахмурился, а потом резко провёл лезвием по ладони, пробормотав сквозь зубы что-то, чего Креван предпочёл не расслышать. Потекла кровь и Аваллак’х ловко подставил под неё склянку, а когда та наполнилась на одну треть, сказал: — Этого достаточно, — лёгкое движение кисти, и порез на ладони Эредина мгновенно затянулся, — теперь я смешаю её с кровью Карантира, — он взял вторую склянку, откупорил её, отлил совсем немного, поболтал склянку в руке, а после бросил туда щепотку какой-то дряни, которую извлёк из мешочка, висевшего на поясе. Глас наблюдал за его манипуляциями молча, кривя губы, всё сильнее хмурясь, и жалея, что нельзя выхватить склянку и разбить её об голову Лиса или вылить содержимое ему в глотку и забить туда же сам сосуд. — А теперь разденься до пояса и подойди ко мне, — приказал Аваллак’х, взяв со стола палочку и окуная её в склянку с их кровью. — Больно не будет, обещаю. — Засунь свои обещания себе в задницу, — процедил Эредин, сбрасывая с плеч халат и, в чём мать родила, подступая к Знающему на шаг. — Надеюсь, мне не придётся это пить? — Нет, — спокойно ответил Креван, касаясь палочкой груди Гласа над сердцем и начиная выводить на коже магические символы, — если ты, конечно, не хочешь преждевременно отправиться к Богине. А теперь помолчи. — Прикосновения острого конца палочки были неприятно-холодящими, казалось, она царапает кожу, забивая узор под неё. Но размалевать грудь Аваллак’ху показалось недостаточно — палочка переместилась на лоб Эредина, и он зажмурился, опасаясь, чтобы не затекло в глаз и не ослепило. — Готово, — наконец-то сообщил Знающий, ставя склянку с палочкой на стол, — а теперь ты должен прочесть это, — он протянул Гласу свиток, — вслух. Громко и чётко. Надеюсь, тебе знаком язык Aen Undod? — А ты как думаешь? — насмешливо осведомился Эредин, разворачивая свиток и тут же нахмурился, вчитавшись в текст. — Это что за… срань? Креван, ты где это откопал? — Это твоя клятва, — терпеливо пояснил Аваллак’х, — если что-то непонятно — спрашивай. — Всё понятно. Даже слишком понятно, — кривая усмешка скользнула по губам Гласа: — Кроме одного — ты набрасываешь мне на шею удавку ради девки, которую даже не трахнул, и судя по всему, не трахнешь никогда. Она успеет состариться и сдохнуть, пока ты будешь жевать сопли и набираться смелости, и при этом ты не включаешь себя и Ге’эльса в список тех, кого я не имею права убить, ты окончательно свихнулся? Или это последствия проклятия, которое мы на тебя наложили? — Убивать меня — бессмысленно, — спокойно ответил Креван, — и ты это прекрасно знаешь. Ге’эльса? Отличный способ эффектно покончить с собой и с Карантиром заодно, а настоящая любовь, которая тебе, к сожалению, недоступна, предполагает стремление защитить то, что тебе дорого. Любой ценой. Возможно, когда-нибудь ты это поймёшь, хоть я особо на это не рассчитываю. А теперь, если у тебя больше нет вопросов, читай, — он указал взглядом на свиток. Эредин сморщился, тряхнул головой, шумно выдохнул и медленно начал, не отрывая глаза от текста: Едины два сердца и мысли, и кровь — цепями из слова незримо и прочно сковала на целую вечность любовь, но меч обещания остро отточен — нарушится слово и сердце замрёт, второе утонет в печали и скорби — покроет его одиночества лёд — поклявшись, навеки ты это запомни. С каждым произносимым словом символы на коже Гласа нагревались и разгорались всё ярче, а самого эльфа била мелкая дрожь, с которой он ничего поделать не мог. Эредину казалось, что сквозь его тело продевают сотни тысяч тончайших невидимых нитей, сшивая в единое целое с Карантиром. Голова эльфа начала кружиться, к горлу поднялась тошнота, а на коже выступила испарина, он невольно схватил Кревана за плечо, опасаясь просто рухнуть на пол, когда действие чар закончится. Но этого не случилось. На ногах Эредин устоял, медленно открыл глаз, увидел, что продолжает сжимать плечо Лиса и отдёрнул руку. Облизал пересохшие губы и прохрипел: — Говно эта твоя клятва, древнее рифмованное говно. И чего стоишь, как столб? Смывай с меня эту дрянь, — он указал пальцем на свою грудь, — и не вздумай сказать, что оно успело въесться намертво. — Сам посмотри, — Знающий кивнул на зеркало, к которому Эредин стремительно наклонился и тут же отшатнулся, не увидев на коже никаких следов, и яростно развернулся к Аваллак’ху: — Оно теперь внутри, так? Ты запихал эту пакость в меня? Ты же говорил, что оно ядовито! — Только если выпить, — нисколько не тушуясь, сообщил Креван. — А теперь можешь отдохнуть и… оденься, наконец. — Как только, так сразу, — фыркнул Глас, — любуйся лучшим, что когда-либо создала Богиня, пока есть возможность. Впрочем, если хочешь, можешь не только смотреть. Я не против оказать лучшему другу Кревану ещё одну услугу, — он красноречиво подмигнул Знающему, — ты, конечно, не Карантир, но за неимением Золотого дитя пойдёт и его учитель. — Пойдёт, — кивнул Аваллак’х, проигнорировав похабные намеки, — в лабораторию готовить зелье, усиливающее магию. И, если уж на то пошло — ты не в моём вкусе, так что… — он развёл руками, как бы извиняясь, и развернулся, чтобы уйти. — Ну да, — бросил Эредин ему в спину, — у меня же нет шрама через всю морду, и от меня не воняет dh’one, а без этого у тебя не стоит, если вообще стоит. Креван ничего не ответил и даже не обернулся, собрал всё со стола и быстро пошагал к лаборатории, надеясь, что у него хватит компонентов, чтобы сварить зелье, попутно сделав его ещё эффективнее; и терпения, чтобы не запечатать Гласу рот хотя бы на то время, пока он здесь.***
Эредин сам не заметил, как задремал. Возможно, это была реакция на треклятую магию Кревана или ещё проще — он действительно устал и вымотался, и просто не помнил, когда нормально спал в последний раз. После того, как они с Карантиром покинули дом принца-принцессы, спали по очереди и урывками, да и после возвращения на Скеллиге отдыхать было некогда, он так и не смог уснуть, пока Лис тратил время на бесполезные уговоры Ласточки — мешала тревога за мага, отделаться от которой Глас так и не сумел. А сейчас, оставшись в спальне один, он решил, что дождаться возвращения Кревана можно и лёжа. Лёг и, казалось, всего лишь на мгновение прикрыл глаз — перевести дух и попытаться принять тот факт, что добровольно связал себя по рукам и ногам древней клятвой. Впрочем, может, ещё не всё потеряно — Карантир ничем не уступает своему учителю, а значит, как только к нему вернётся сила, нужно будет приказать ему снять лисью удавку. Маг не может не понимать, что это не сделает их ближе, а разделит, потому что всякий раз, глядя на него, Эредин будет вспоминать о том, как с треском ломал хребет собственной гордости и рано или поздно возненавидит за это. В том, что Карантир справится с клятвой, Глас нисколько не сомневался, равно как и в том, что рано или поздно воздаст Кревану по заслугам. Есть вещи, которые прощать нельзя, такие, как предательство и насилие над чужой волей. Лис умудрился вытворить и то, и другое, а значит — должен заплатить. Как? Чтобы придумать достойное вознаграждение у него ещё будет время, а пока… В этом месте мысли Эредина начали путаться и он уснул, замотавшись в покрывало, пахнущее чем-то сладковато-терпким. Разбудила холодная рука, опустившаяся на плечо, и голос, заставивший Гласа досадливо поморщиться. — Просыпайся. Я должен рассказать тебе кое-что перед тем, как отправлюсь в путь, — сказал Креван, стоя у постели. На плече у него висела большая, туго набитая сумка, а в руке он держал зелёную шкатулку, изукрашенную золотым растительным орнаментом. Глаза Кревана были слишком серьёзны и холодны, и Эредин решил воздержаться от насмешливых замечаний. Пока что. — Слушаю, — коротко бросил он, садясь на постели. — Я надеюсь, что тебе не придётся пользоваться этим, но… — начал Аваллак’х, — не исключаю того, что антимагическая аура Мёртвого мира может сыграть со мной злую шутку, выбросив совсем не там, где нужно. Если это случится, я могу не добраться до Карантира вовсе и стать одним из узников этого места. — Короче, — в голосе Эредина ясно слышалось нетерпение. — Если через три дня мы не вернёмся, ты воспользуешься этим, — Креван открыл шкатулку, демонстрируя Гласу небольшой округлый золотистый камень, бока которого были покрыты магическими символами. — Что это? — подозрительно прищурился Эредин. — Мой солнечный камень. Аналог того, что Гелван когда-то дал Диллиан… — И которым ты заманил нас в ловушку, — перебил Знающего Глас. — Правда, я не понимаю, чем сможет помочь явившийся на зов Ге’эльс, впрочем, он и явиться-то не сможет — Нагльфар не способен перемещаться между мирами самостоятельно. — Ты невнимательно слушал, — досадливо поморщился Креван, — это мой солнечный камень. И призывает он не корабли из Тир на Лиа, а Цири. — Погоди, — Эредин невольно усмехнулся, услышав это, — ты склепал эту штуку, чтобы в любой момент вызвать себе девку, но так и не решился им воспользоваться? Креван, это слишком даже для тебя! — Чтобы активировать его, нужно произнести это, — пропустив слова Гласа мимо ушей, продолжил Креван и протянул ему небольшой клочок бумаги. — Моё сердце принадлежит тебе, но твоя голова — моя, — прочитал Эредин и едва удержался, чтобы не смять записку в руке: — Ты это серьёзно? Я должен буду сказать это ей? — Да. Я пытался изменить слова заклинания, но, к сожалению, не сумел, — Знающий на мгновение опустил голову, но тут же её поднял: — Неважно, как это звучит, главное — слова активируют артефакт и Цири придёт сюда. Надеюсь, ты сможешь пояснить ей, что случилось, не хватаясь за меч, и не натворишь глупостей. Помни: жизнь Карантира теперь в твоих руках. — У меня нет проблем с памятью, — процедил Глас, глядя на камень, словно на ядовитую гадину. — Но будет лучше, если это так и останется в коробке до того дня, когда ты наконец-то прекратишь болтаться между прошлым и настоящим, как дерьмо в проруби, позовёшь Zireael сюда и как следует оттрахаешь. Дай ей то, чего так и не дождалась Лара, хватит уже плясать на граблях! Молчи! — предостерегающе поднял он руку. — Скажу тебе ещё одну очевидную для меня и почему-то непонятную тебе, но архиважную вещь, Креван. Знаешь, чего женщины не прощают никому и никогда? Своих обманутых ожиданий. — Я подумаю над этим, — не сразу ответил Аваллак’х, — когда вернусь. Кроме того, без Цири ты не сможешь выйти отсюда, вход в лабораторию запечатан магически, — добавил он. — А жрать я что буду, если ты, не дай Богиня, застрянешь в Мёртвом мире на три дня? — Здесь достаточно припасов, чтобы не умереть от голода и жажды, а теперь помолчи и не мешай, пришло время открыть портал, — поставив шкатулку на столик и направляясь к лаборатории, пояснил Креван. — Надеюсь, ты не промахнёшься, — буркнул Эредин, следуя за ним. — Я тоже, — невесело улыбнулся Аваллак’х, исчезая в сияющем окне портала.