Выбор

К сожалению, насчёт антимагической ауры Marbh ear Аваллак’х не ошибся. Она показала себя во всей красе: портал, который должен был перенести его к Башне, открылся даже не в городе, а в паре миль к северу от него. Креван понял это, когда услышал хлопок закрывшегося портала за спиной и увидел силуэт Башни на горизонте. — Проклятье, — пробормотал эльф, обводя взглядом окрестности, — впрочем, могло быть и хуже, если поспешу — буду на месте через пару часов. Соблазн попытаться телепортироваться в город был велик, но Креван резонно решил, что рисковать и тратить магию на то, что может или не сработать вовсе, или перенести его неизвестно куда, не стоит. Сила ему ещё пригодится, неизвестно, в каком состоянии он найдёт Карантира, да и по дороге может встретиться что угодно. Судя по рассказу Эредина, хищная живность водилась тут в изобилии и отличалась отменным здоровьем и аппетитом. Поправив сумку, Аваллак’х пошагал к городу, радуясь тому, что под ногами не песок, а поросшая травой земля, идти по которой было легко и почти приятно. Почему почти? Да потому что он ни на мгновение не забывал — в любой момент из кустов или из-за деревьев может выскочить проголодавшая местная тварь и ему придётся сражаться за свою жизнь. И не только за свою. Сейчас от него зависели как минимум двое — он и Карантир, Золотое дитя, ради которого он решился на неслыханную глупость — добровольно отправиться в Marbh ear. Но разве мог он поступить иначе? Всякий раз, вспоминая Карантира, он видел перед собой не взрослого эльфа: красивого, могущественного и жестокого, а белокурого мальчишку, восторженно взирающего на него огромными и пока ещё наивными ярко-синими глазами. Мальчишку, внимательно слушающего его наставления и вновь и вновь повторяющего новое заклинание до тех пор, пока всё не получится идеально. Мальчишку, открывшего свой первый портал и взахлёб рассказывающего ему об этом, всё ещё дрожа от пережитого восторга. Золотое дитя, сын, который мог бы родиться у него, если бы Лара… И снова, уже в который раз, Креван попытался понять, когда и почему Карантир начал меняться? Как Эредину удалось превратить его в убийцу, упивающегося своей силой, и покорного раба, готового на всё ради… любви? Как у Гласа это получилось? Что такого сумел он дать Карантиру? Как и чем приковал к себе? Сексом? Неужели этого оказалось достаточно?.. Сблизившись с Эредином, Карантир стал отдаляться от него слишком быстро, закрылся, прекратил делиться своими успехами или неудачами, отгородился стеной ледяного равнодушия, пробиться сквозь которую у Аваллак’ха так и не вышло. Их беседы стали сугубо деловыми и короткими, а любые вопросы о Гласе Карантир игнорировал, делая вид, что не слышит. А может, нужно было проявить настойчивость и вызвать воспитанника на откровенный разговор, тем более слухи о том, как Эредин относится к своему любовнику, не разносил по Тир на Лиа только ленивый? Впрочем, сожалеть об этом сейчас так же бессмысленно, как пытаться спрятаться в прошлом от настоящего и будущего, а ведь именно этим он и занимается, рисуя портреты Цири, вместо того, чтобы, для начала, хотя бы пригласить ведьмачку к себе в Тир на Лиа. Правда, после их последней встречи, маловероятно, что она согласится, поскольку он умудрился принести новости, за которые короли рубили головы гонцам. Креван прекрасно знал, что разозлил Цири, но разве был у него выбор? Неродной по крови Карантир — его сын, и даже после всего, что он успел натворить, повинуясь Эредину, никуда не исчезла отцовская любовь, которую Креван всегда испытывал к ученику. Нерациональная, глупая, всесильная и слепая любовь, избавиться от которой можно только вместе с жизнью. И у него есть все шансы именно это и сделать, если предаваться раздумьям, вместо того, чтобы внимательно смотреть под ноги и по сторонам. На размышления время ещё будет, если сейчас возьмёт себя в руки и прекратит заниматься самоедством, которое ещё никого и никогда не доводило до добра. Усилием воли Аваллак’х заставил себя не думать о Карантире и Цири, поскольку уже едва не упал, споткнувшись о валяющийся в траве сухой корень. Тряхнув головой, Креван остановился, достал из сумки флягу с водой, сделал несколько больших глотков, оглянулся, внимательно прислушался и, не обнаружив ничего подозрительного, пошёл дальше. Пока что ему не встретилось ничего живого, и эльф счёл это с одной стороны хорошим знаком, а с другой — насторожился. Тишина была слишком обманчиво-спокойной, её нарушали только негромкие вскрики птиц, кружащих высоко в небе. Решив, что в случае опасности успеет окружить себя щитом и выиграть несколько драгоценных секунд, он снова двинулся вперёд, не выпуская из вида медленно увеличивающейся в размерах Башни. Со слов Эредина Креван знал, что Карантир будет ждать его там, и надеялся, что навигатору не придёт в голову покинуть относительно надёжное убежище. Это было бы, по меньшей мере, глупо, а Карантир никогда не был идиотом, если только дело не касалось Эредина… От снова свернувших не туда мыслей, эльфа отвлёк еле слышный шорох за спиной. Резко обернувшись, Аваллак’х не увидел ничего, кроме колыхнувшихся густых кустов справа, но это мог быть просто ветер, слегка усилившийся, пока он шёл. Постояв пару минут и не заметив ничего подозрительного или опасного, Креван продолжил путь, надеясь, что ему или просто показалось, или это было какое-то мелкое и совершенно безобидное животное, удравшее от него. Он прошёл ещё несколько метров, внимательно всматриваясь в кусты и деревья, как вдруг что-то большое с быстротой молнии пронеслось мимо, сильно ударило его по боку, на котором висела сумка, сорвало её и мягко приземлилось на четыре лапы, глядя на эльфа круглыми жёлтыми глазами с тонкой чертой вертикального зрачка. Между передними лапами, вооружёнными длинными и, по всей видимости, невероятно острыми когтями зверя теперь лежала сумка, а сам он походил на большую кошку, только без шерсти и длинного хвоста. Размером животное было с огромного саблезубого тигра, которые обитали в мире Aen Seidhe, но вымерли в те времена, когда предки людей ещё жили в пещерах и только-только приручили огонь. Сходство с вымершим хищником усиливали два длинных клыка на верхней челюсти, и Аваллак’х подумал: ему сказочно повезло, что зверь вцепился в сумку, срезав её словно бритвой. Полосни тигр когтями или зубами по боку — всё закончилось бы гораздо хуже, а сейчас у него достаточно времени, чтобы окружить себя щитом и швырнуть в зверя огненный шар, от которого… тот уклонился с лёгкостью и быстротой, всерьёз напугавшей эльфа. Животное вообще двигалось скользяще-быстро, будто струясь над травой, и продолжало смотреть ему в глаза, словно пытаясь прочесть мысли и предугадать, что же дальше выкинет будущий обед. От молнии, пущенной эльфом, тигр ушёл так же изящно и легко, по-прежнему не издавая ни звука, только короткий хвост дёрнулся из стороны в сторону, выдавая раздражение зверя. По всей видимости, хищник был голоден и не собирался отступать, а Аваллак’х отчётливо понял — каждое новое заклинание действует слабее предыдущего, и совсем скоро ему просто нечем будет защищаться. Висящий на поясе меч — скорее дань традиции, чем оружие, поскольку он никогда не был силён в фехтовании, в отличие от Карантира, сумевшего приручить сталь так же легко, как овладеть магией. Ничего лучше, чем попытаться открыть портал, пока действует щит, Креван не придумал, принялся творить заклинание, не отводя от зверя глаз, а тот, словно утратив к нему всякий интерес, отпустил морду к сумке, принюхался, облизнулся и захватил её в пасть. Аваллак'х услышал, как под зубами хрустнули склянки, а потом сумка отправилась в желудок зверя, довольно облизнувшегося ещё раз и тут же изготовившегося к прыжку. По всей видимости, тигр решил довести начатое до конца и сожрать странное двуногое, изумлённо смотрящее на него. Телепортироваться Креван не успел, не хватило времени и концентрации для того, чтобы открыть и стабилизировать портал, а мощное тело зверя уже взвилось в воздух и… взорвалось, осыпав траву и самого эльфа кровавыми ошмётками плоти, а голова с оскаленными клыками ударила его в грудь с силой заправского тарана. Подозрительно быстро ослабевший щит не смог окончательно погасить инерцию и Креван, квакнув от удивления и боли в груди, из которой словно вышибли весь воздух, плюхнулся на траву. — Богиня… — выдохнул Аваллак’х, глядя на то, что осталось от хищника, — и что мне делать теперь: радоваться или плакать? Вопрос был риторическим и однозначного ответа на него не находилось. С одной стороны, он цел и относительно невредим, благодаря жадности зверя, слопавшего кучу алхимических ингредиентов, мгновенно прореагировавших в его желудке и сработавших как мощная бомба. С другой — у него не осталось ничего, кроме посоха и меча, а это значит, что вытащить Карантира он не сможет — сила покидала Кревана слишком быстро, а взять её здесь просто неоткуда. Неоспоримо одно — нужно оторвать собственную задницу от травы и двигаться дальше, пока не объявился очередной хищник, привлечённый запахом крови своего собрата. И лучше всего всё же попытаться телепортироваться поближе к Башне, мало ли кто таится в кустах и среди деревьев, нетерпеливо поджидая, когда же путник подойдёт поближе и окажется на расстоянии прыжка. Стремительно слабеющей магии всё равно не хватит, чтобы вернуться обратно на Скеллиге, а значит — взять себя в руки и открыть портал, радуясь тому, что перемещение на небольшие расстояния требует минимальных затрат силы. И даже если его выбросит хотя бы на окраине города — уже хорошо, в самом городе, как рассказывал Эредин, нет ничего живого, кроме Карантира.

***

Карантир провёл рукой по уставшим глазам и нехотя закрыл дневник Ранэля — на сегодня хватит, поскольку уже стемнело, а у него нет даже обычных свечей, не говоря уже о светящейся сфере. Пытаться разбирать расплывающийся перед глазами текст — удовольствие ниже среднего, к тому же — нужно будет чем-то занимать себя завтра. А ещё, читать о том, как с каждым днём отчаяние всё сильнее хватало Ранэля за горло, было тяжело, слишком легко было увидеть в измученном чародее себя. От этого настроение, и без того не радужное, испортилось окончательно, и Карантир решил прекратить пытку описанием чужого несчастья, так схожего со своим. Правда, он оказался здесь добровольно, разделив с Эредином изгнание, а Ранэль — просто ошибся в расчётах. Устроившись на ложе поудобнее, Карантир закрыл глаза, надеясь, что сможет уснуть, несмотря на по-прежнему давящую тишину и упорно лезущие в голову мысли об Эредине. Безумно хотелось, чтобы Глас снова оказался рядом, притянул к себе, нетерпеливо и жадно целуя, прижимая к постели тяжестью своего тела и шепча на ухо слова, развратная откровенность которых почему-то не коробила, а возбуждала, заставляя забыть обо всём, кроме настойчивых рук и сухих горячих губ. Лучше вспоминать об этом, чем мучиться неизвестностью и безуспешно сражаться с сомнениями. И как же хочется услышать знакомые тяжёлые шаги и позвякивание стали — той самой, без которой Эредин не мыслил себя, а Карантир — не мог представить самого Гласа. Интересно, смогут ли они найти кузнеца, способного выковать новый доспех, вместо уничтоженного ядом аилмэ? Наверное, да, даже в мире dh’oine было достаточно умелых мастеров, выковал же кто-то мечи треклятому ведьмаку! А в качестве платы можно предложить человеку, если не удастся найти кузнеца-эльфа или краснолюда, самое ценное, что только может быть — его собственную жизнь, отнять которую так просто. Но это потом. Сначала нужно дождаться Учителя и вернуться. Ждать. Как же это всё-таки сложно! Особенно когда каждая минута пребывания в этом мире кажется длинной, словно вечность. Раньше Карантир считал, что это — просто красивые слова, употребляемые романистами разных рас так часто, что давно набили оскомину и заставляют досадливо морщиться всякий раз, когда попадаются на глаза. Теперь он на собственной шкуре испытал, на что способны ожидание и одиночество, и ночи, которые проводил когда-то, напрасно ожидая Эредина и всё сильнее на него злясь, сейчас казались всего лишь мгновениями, потому что им на смену обязательно приходило утро и приносило с собой шаги… Шаги. Они действительно слышались всё отчётливее, и на секунду Карантиру показалось, что он начал сходить с ума и слышит то, чего на самом деле нет. Да и кто стал бы подниматься сюда сейчас? Учитель? Глупости. Он просто телепортировался бы в Башню, чтобы не подвергать себя напрасному риску, путешествуя по Marbh ear пешком. Эредин? Ещё более бредовое предположение, чем незаметно подкравшееся собственное безумие. Глас — не чародей и не смог бы оказаться здесь без чьей-либо помощи, а кто, кроме Учителя, согласился бы ему помогать? А между тем шаги звучали уже гораздо ближе и не только они. Дыхание — тяжёлое, как всегда при долгом крутом подъёме, теперь тоже слышалось хорошо. Слишком хорошо, чтобы продолжать валяться на постели, ожидая, пока в дверях появится неизвестно кто. Резко поднявшись на ноги, Карантир схватил меч и встал так, чтобы хорошо видеть дверной проём, но оставаться незаметным самому. Магии у него больше нет, зато есть сталь, вполне способная защитить от непрошенного гостя, над головой которого плыла небольшая, но достаточно яркая светящаяся сфера, а опирался он на посох, который Карантир видел уже не раз в руках… — Учитель! — бросая меч на пол и в два шага преодолевая разделявшее их расстояние, воскликнул маг. — Ты всё же пришёл! — Как видишь, — шумно переводя дыхание, сказал Аваллак’х и вытер со лба пот, — сколько же здесь ступеней? — Не знаю, — всё ещё не веря своим глазам, ответил Карантир, подходя вплотную и утыкаясь лбом в плечо наставника, как делал когда-то давно. — Но я был уверен, что ты просто телепортируешься сюда. — Я тоже, — проводя рукой по волосам ученика, невесело улыбнулся Креван, — но в свете некоторых обстоятельств, тратить силу на подъём было бы непростительной глупостью. — Обстоятельств? — Карантир отступил на шаг и впился взглядом в лицо Аваллак’ха. — О чём ты? И где Эредин? Он… — С ним-то всё как раз в порядке, — скупо улыбнулся Креван, — он в моей лаборатории и надеюсь, не разнесёт её со скуки или спьяну, потому что спрятать подальше вино я не догадался. А тащить его сюда я не стал — к чему обременять себя балластом, совершенно не владеющим магией? У нас с тобой и без этого возникли трудности, которые я должен был предусмотреть, но… — Что случилось? — нахмурился Карантир, которому совершенно не понравилось выражение лица Учителя и тон, которым были сказаны последние слова. — Ты не захватил с собой зелья? Нет, такого просто не могло быть, ты же знаешь, что здесь нет ни одной интерсекции! — Знаю, и до недавних пор сумка с зельями была со мной, но… — и Аваллак’х рассказал навигатору о злополучной встрече с тигром, добавив напоследок: — Я собираюсь попытаться открыть портал без зелий, и… — Не пытайся, — покачал головой Карантир, — бесполезно, ты потратишь остатки сил впустую. Вспомни, чтобы отправить нас сюда, понадобилась сила двух Aen Saevherne, а во мне уже давно не осталось ни капли магии. Теперь мы оба заперты здесь навсегда. — Ничего подобного, — Аваллак’х положил руку на плечо сникшего воспитанника, — я предусмотрел подобный вариант и… Услышав, как именно решил подстраховаться наставник, Карантир не поверил своим ушам: — Ты серьёзно? О чём ты думал, когда вручил наши судьбы Zireael? Ты подписал смертный приговор и ей, и нам, — усмешка мага была полна горечи. — Эредин просто убьёт её, и ты это знаешь. — Не беспокойся, — спокойно произнёс Креван, наконец-то входя в эркер и устало опускаясь на стул, — клятва не позволит ему поднять на Цири меч, и спасёт не только самого Гласа, но и нас с тобой. — Клятва? Ты настолько уверен, что Эредин сдержит слово, увидев перед собой Цириллу? Даже ты не можешь быть настолько наивным и доверчивым, Учитель! — А я и не был, — не меняясь в лице, сказал Аваллак’х, — я прекрасно знаю, на что способен Глас, а потому связал его одним из древних ритуалов обещания. — Что? — переспросил Карантир, кое-что слышавший о подобном. — И чьей жизнью ты заставил его поклясться? — он прочитал ответ в глазах наставника и горько усмехнулся: — Ну, конечно же… И зачем я спрашивал? Собственную жизнь Эредин не поставил бы на кон никогда, а моя… Но ты… Неужели ты не понимаешь, что он возненавидит меня из-за этого?! — Понимаю, — Креван попытался коснуться руки мага, но тот подался назад, глядя на него со смесью боли и ярости, — и если это случится, то будет для тебя благом. — Я ослышался? Благом?! — маг отступил ещё на шаг от того, кому ещё пару минут назад был безумно рад. — Кто дал тебе право распоряжаться моей жизнью и решать за меня? Я уже давно не ребёнок, который не способен отличить белое от чёрного и путает зло и добро! — Разве? — мягко спросил Аваллак’х. — А по чьей вине ты оказался здесь? Кто приказал тебе отравить короля и едва не привёл на эшафот? Молчи! — он предостерегающе поднял руку, не позволяя Карантиру возразить. — Я прекрасно знаю, что ты сам никогда не решился бы нарушить клятву верности, которую давал Ауберону, и точно так же мне известно, что ради Гласа ты был готов на всё, даже преступить закон и стать убийцей короля. С того самого дня, как вы разделили ложе, ты перестал принадлежать себе, и куда в итоге привела тебя слепая любовь к тому, кто никогда не ценил и не оценит этого? Я не сужу тебя, о нет, на это у меня действительно нет никакого права. Я просто хочу помочь тебе, спасти тебя от… — Меня самого? — закончил за него маг. — Есть только один способ сделать это — полностью стереть мне память, а на это ты не пойдёшь никогда, да и не сможешь, потому что слишком хорошо научил меня защищаться. Или всё проще? — Карантир криво усмехнулся. — Ты решил отомстить мне за проклятие, которое мы на тебя наложили, и не придумал ничего лучше, как привязать к Эредину, прекрасно зная, чем это закончится? — Я всего лишь хотел защитить Zireael, — тихо обронил Аваллак’х, не отводя глаз, — равно как и ты взял на себя вину Эредина, чтобы спасти его от петли. — Значит, ты всё-таки любишь… это, — процедил Карантир, — но почему, Учитель? Потому что она отдалённо похожа на Лару? Огранённое стекло никогда не сравнится с бриллиантом, даже если побывало в руках умелого ювелира, и ты не можешь этого не понимать. Hen Ichaer не сделает из dh’oine Elle, как бы тебе этого ни хотелось! — Я же не спрашиваю, почему ты любишь Гласа, — парировал Креван, — и даже если бы спросил, не услышал бы вразумительного ответа, кроме одного — сердцу не прикажешь, или я не прав? Только правду, Карантир, глядя мне в глаза и не раздумывая, ответь, почему за столько лет ты так и не смог избавиться от цепей, которые надел на тебя Эредин? Почему прощал то, что прощать нельзя, и хранил верность тому, кто никогда не отвечал тем же? Почему ты был готов умереть за него на Скеллиге, в Тир на Лиа и даже здесь продолжил защищать и спасать его от смерти ценой собственной жизни? Почему? — Потому что… — маг на мгновение прикрыл глаза, а потом снова прямо и честно посмотрел на Аваллак’ха, — люблю, но это… — То же самое. К тому же, клятва защищает не только Zireael от Эредина, но и вас обоих. Вспомни, чем закончилась ваша последняя встреча с ней и с ведьмаком? Неужели ты думаешь, что вы смогли бы одолеть их сейчас? Я надеялся, что Marbh ear остудит голову Гласа и излечит его от неуёмной жажды мести и власти, но этого, к сожалению, не случилось, — Креван вздохнул, — но я не мог допустить, чтобы Эредин снова рисковал твоей жизнью, втравливая в драку, победить в которой невозможно. Можешь не верить, но я по-прежнему люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив, свободен и наконец узнал, что такое настоящая взаимная любовь, которую Глас никогда не сможет тебе дать, просто потому что не умеет любить. — Неправда, — покачал головой Карантир, — ты совсем не знаешь его, Учитель. — А ты? — вопрос повис в воздухе, и, не дождавшись ответа, Креван продолжил: — Любовь слепа, и ты прекрасно это знаешь, в противном случае мы оба не сидели бы здесь. — Как ты можешь сравнивать Эредина и её? — воскликнул маг, не найдя ни одного разумного аргумента. — Вы же никогда не были с ней близки! Или… были? — А разве тебе достаточно только его тела, — ответил вопросом Аваллак’х, — или всё это время ты жаждешь большего? Не отвечай, я уже прочёл ответ в твоих глазах, и предлагаю отложить этот разговор до тех пор, пока мы оба не выберемся отсюда. — Пожалуй, ты прав, — не сразу ответил Карантир и нехотя добавил: — Прости, я даже не сказал тебе спасибо за то, что пришёл сюда. Это недостойно, — он склонил голову, — я действительно рад, что ты здесь, и согласен дождаться, пока за нами явится Zireael, не устраивая бессмысленных споров. — Вот и славно, — Креван встал, скривился, ощущая боль в натруженных ногах, — здесь есть ещё одно ложе или… — Или, — усмехнулся маг, — но я могу спать на полу, а ты… — Ничего подобного, — решительно возразил Аваллак’х, — мы прекрасно поместимся здесь вдвоём и уж точно не замёрзнем, даже если ночь будет очень холодной, — он шагнул к постели и устало опустился на её край, — ты ляжешь у стены или с краю? — У стены, — буркнул Карантир, невольно вспомнив, что именно так спал в те ночи, которые проводил в постели Учителя, когда был болен или ему снились кошмары, — но должен предупредить — это не постель, а сущее наказание. — Неважно, — улыбнулся Креван, — главное, что мы оба живы, относительно здоровы и совсем скоро покинем это место навсегда.