***
Мадам Жири была очень удивлена, когда Кристин вошла в заднюю дверь вместе с темнокожим незнакомцем среднего возраста. Кристин, очевидно, плакала, её глаза были красными и опухшими, но она светилась от счастья, будто с ней случилось что-то великолепное. Она бросилась в объятия мадам Жири, плача и смеясь одновременно. — Вы не поверите, что я сейчас узнала, — закричала она, прижимаясь к приёмной матери. Мадам Жири приобняла её и участливо спросила: — В чём дело, Кристин? Ты очень разнервничалась, и потрудись мне пожалуйста обьяснить, кто этот человек! Кристин тут же вывернулась из объятий приёмной матери, повернулась к Надиру и представила его мадам Жири. — Это месье Надир Хан, — начала она, — он друг Эрика. Он живет по соседству. И он сказал, что… — она даже не могла продолжать, так как на неё нахлынули эмоции. Мадам Жири смотрела то на Кристин, то на Надира, то опять на Кристин, не понимая, что происходит. Надир Хан здесь, на подоконнике Кристин появилась роза, да и состояние самой девушки — было только одно объяснение всему этому, но разве такое возможно? — Эрик? — в конце концов ахнула она. — Эрик жив? Надир кивнул. — Да, мадам Жири. Он жив. Мадам Жири была теперь так же потрясена, как и Кристин. — Но как? — спросила она. — Почему он со мной не связался за все эти годы? — вдруг она вспомнила о манерах. — Простите, месье Хан, — обратилась она к гостю, — я очень рада вас видеть, Эрик упоминал о вас несколько раз. Проходите сюда, пожалуйста, давайте все присядем в гостиной. Мы пока ещё в процессе переезда, поэтому у нас небольшой беспорядок, за который, я надеюсь, вы не станете нас осуждать, и тогда вы нам расскажете все, что знаете об Эрике. Все они переместились в гостиную, мадам Жири сделала чай, и потом Надир начал свой рассказ. Он начал с пожара в Опере Популер, как он узнал о фиаско известного Призрака Оперы, как он заволновался, когда Эрик не пришёл к нему, и как они с Дариусом пошли искать Эрика, едва только стемнело. Обе женщины испугались, узнав о ранениях Эрика и о столь медленном выздоровлении. — Ничего не менялось несколько дней, — сказал им Надир, — у него была очень высокая температура, а потом ещё некоторое время он не приходил в сознание, но он прошёл через это. Некоторое время потребовалось на выздоровление, но не стоит волноваться, Эрик теперь здоров, не так бледен, как обычно, так как живет в доме, а не в подземелье. Его рука тоже зажила, и он снова ею пользуется, — Надир на секунду засомневался. — Есть что-то ещё, — поняла мадам Жири, — с Эриком что-то не так. Почему-то он с нами не связался. Может быть, он думал, что лучше будет, если мы сочтём его мертвым, чем узнаем об этом. Что случилось? Надир успокаивающе улыбнулся ей и сжал руку Кристин, успокаивая её. — Он правда в порядке, — сказал он. — Вы должны мне верить. Но есть одна причина, по которой он не связался с вами, — осторожно добавил он, поняв, что нельзя откладывать неизбежное. Было очевидно, что обе женщины любили его друга и сейчас терзались сомнениями, представляя себе ужасы, которые Эрик мог пережить. Лучше было сказать им побыстрее, поэтому он выпалил: — Он ничего не помнит. Ничего до пожара. Он не помнит ни вас, ни меня. Когда он пришёл в сознание, он не знал моего имени и не понимал, где оказался. Обе женщины были в шоке. — Боже, — прошептала мадам Жири. Глаза Кристин вновь увлажнились. — Мой бедный Ангел, — зарыдала Кристин, — он… совсем ничего…? Надир покачал головой. — Никаких улучшений, — сказал он. — Вскоре я привёз его сюда, под предлогом того, что он может начать новую жизнь там, где его никто не знает, и где он не станет вспоминать людей и происшествия, так как в Париже это не безопасно. Мне не стоило волноваться, — добавил он. — Он совсем не хочет никого видеть или выходить на улицу, он иногда покидает дом для прогулки на лошади, но только когда становится темно, чтобы никто не увидел его лицо, — он вздохнул. — Он очень сильно переживал, когда я вынужден был напомнить ему об уродстве. Кристин ахнула. — Вы напомнили ему…? — спросила она. Надир грустно кивнул. — Да, — подтвердил он, — он не помнил ни этого, ни даже своего имени. Но он помнит всё, чему когда-либо учился, — быстро добавил он, чтобы успокоить двух дам, испугавшихся за Эрика. — Он может читать и писать, говорит на фарси, а теперь он ещё и один из лучших архитекторов в Лондоне, — Надир улыбнулся. — Эрик зарабатывает много денег, — сказал он Кристин и мадам Жири, — и это легально. Кристин удивлённо посмотрела на него. — Но что насчёт розы? — спросила она. — Если он не помнит меня… нас… как он мог подарить мне эту розу вчера вечером? Надир вздохнул. — Я не уверен, — признался он. — Может быть, это признак улучшения состояния, или же это на уровне инстинкта. Он не узнал вас, — объяснил он, — в этом я не сомневаюсь. Он не знает, кто вы, и не помнит, что вы знакомы. Но когда он увидел вас в саду, это что-то спровоцировало. Он сказал, что вдруг почувствовал, что ему нужно подарить вам красную розу, обвязанную чёрной лентой. Ему казалось, будто это будет правильно. Он не понял, почему, но ему просто нужно было это сделать. Кристин мертвенно побледнела. — Он забыл меня, — опечалено прошептала она. Надир погладил её по руке. — Нет, это не так, — сказал он ей. — Он не помнит вас сейчас, а это разные вещи. Но если его разум не помнит, то сердце вас узнало. Вы бы слышали, как он рассказывал об ангеле в саду дома номер пять. Он точно от вас без ума. Вам не нужно волноваться о его чувствах. Кристин храбро кивнула. Будет трудно справиться с потерей памяти Эрика. Да, было множество радостных воспоминаний, когда он был её Ангелом, но проблема была в её предательстве. Было как-то неправильно восстанавливать отношения, будто ничего не было. Нужно было, чтобы он простил её и всё понял. — Во всяком случае, он жив, — в конце концов проговорила она, — а со всем остальным мы справимся. Вдруг она повернулась к Надиру. — Когда мы сможем увидеться? — спросила она. Надир с минуту обдумывал это. — Я не знаю, — в конце концов пробормотал он. — Я должен вначале поговорить с Эриком. Понимаете, хотя он вас и описал довольно точно, я не был уверен, что это вы. Поэтому я не говорил, что его бывшая ученица могла сюда переехать. И ещё я не знал о разводе и о том, как повлияет на него ваше присутствие. Теперь, конечно, я скажу ему ваше имя, и посмотрим, вспомнит ли он что-нибудь. Но неважно, вспомнит он вас или нет, он не захочет показывать своё лицо, — Надир остановился, чтобы выделить свои слова. — Он теперь не носит маску, — объяснил он. — Он не помнит, что носил её, на нем её не было, когда я нашёл его после пожара, и сейчас из-за шрама ему не стоит больше надевать маску. Из-за постоянного трения рана может загноиться. Так что, если вы хотите его видеть, вы должны понять, что его лицо будет открыто. Кристин мечтательно улыбнулась. Она больше не боялась лица Эрика. Да, оно было уродливо, а с новым шрамом всё наверное стало ещё хуже, но это лицо человека, которого она любит. Он был без маски, когда она его целовала, и это было самое замечательное впечатление, гораздо лучше поцелуев Рауля. — Мне не важно его лицо, — нежно прошептала она. — Вот бы я могла его увидеть. Я так по нему скучала! Надир был тронут глубиной её чувств. — Я изо всех сил постараюсь убедить Эрика увидеться с вами, — пообещал он, а затем повернулся к мадам Жири. — Я боюсь, мне придётся попросить вас быть более терпеливой, — сказал он. — Но я не думаю, что смогу уговорить Эрика встретиться сразу с двумя людьми. Он теперь ещё более закрытый, чем в Опере Популер, что понятно, так как он больше не носит маску. Я знаю, что вы тоже хотите его увидеть, но давайте сначала дадим ему принять возвращение Кристин в его жизнь. Когда он привыкнет, что она смотрит на его лицо, мы уговорим его встретиться и с вами. Мадам Жири покорно вздохнула. — Конечно, я хочу увидеть Эрика как можно скорее, но я понимаю, что для него это будет слишком. Я подожду, пока он привыкнет к Кристин и сможет встретиться со мной.***
Эрик, нервничая, ждал Надира. Чем больше он об этом думал, тем больше он уверялся в том, что подарить розу этой прекрасной девушке было ошибкой. Что, если теперь новые соседи думают, что он терроризирует их? Он, скорее всего, до смерти напугал эту молодую леди. Эрик уже был готов снова проклинать себя за то, что сделал вчера, когда услышал хлопок входной двери. Он поспешил вниз встретиться с Надиром, надеясь, что он сумел хоть чуть-чуть успокоить молодую девушку после того, как она испугалась его — уродливого Эрика. К огромному удивлению Эрика, Надир широко улыбался. — Эрик, не волнуйся, — сказал он. — Она не обижена и не напугана. Она очень рада, что нашла тебя! Эрик удивлённо воззрился на него. — О чем ты говоришь? Как она может быть рада…? Надир улыбнулся ему. — Не смотри на меня так, — сказал он своему другу. — Это правда. Она знает тебя. Она думала, что ты погиб в том пожаре, и теперь счастлива, что ты жив. И, оказывается, ты дарил ей красные розы с чёрной лентой, и поэтому она так переволновалась из-за подарка. Она надеялась, что это знак, что ты не умер. Эрик посмотрел на Надира так, будто думал, что он сошёл с ума. — Как такой ангел, как она, могла знать такого монстра? — спросил он. — И ты говоришь, будто я уже дарил ей розы? — он покачал головой. — Нет, не может быть. Это, наверное, какая-то ошибка. Если такой, как я, дарил ей розы, то она бы убежала как можно дальше и никогда не возвращалась. Она, может быть, терпела мое присутствие из-за сочувствия, но скучать по мне? Нет, это невозможно. Надир усмехнулся. — Она хочет рассказать тебе о вашем знакомстве. Я сказал, что хотел посоветоваться с тобой, так как ты никого не хочешь видеть, но ты ведь сделаешь исключение для неё, так как вы с ней очень давно знакомы… Эрик испугался. — Ты ведь её не пригласил сюда, да? Она не может сюда придти, она не может увидеть меня, я же умру от стыда! Я не хочу пугать её своим лицом… Надир положил Эрику руку на плечо. — Перестань волноваться, Эрик. Она уже видела твоё лицо. Она знает, как ты выглядишь. Для неё это не имеет значения. Она хочет, чтобы ты вернулся в её жизнь. Вы, наверное, были друг другу близки. Она знает, что ты её не помнишь, я ей рассказал. Но я решил, что если ты её встретишь… ты можешь что-нибудь вспомнить, — лукаво сказал Надир. — Во всяком случае, она просто расскажет тебе о вашем прошлом. Эрик засомневался. — Ты думаешь, она поможет мне вспомнить? — спросил он. Надир кивнул. — Это возможно, — признал он. — В конце концов, ты вспомнил, что дарил ей красные розы с чёрной лентой. Может быть, в тебе пробудятся и остальные воспоминания. Эрику начала нравиться мысль встретить ангельскую красавицу. Действительно, именно из-за того, что он её увидел, он подарил ей розу. Раз он так делал, значит в нем проснулось воспоминание. Но ещё, встретившись с ней, он должен будет показать ей своё уродливое лицо. Из-за этого он очень нервничал. Одно дело показывать своё лицо Надиру и Дариусу. Они мужчины, их нелегко напугать, и они много чего повидали в своей жизни. Но показываться такой молодой женщине, как она? Ей нельзя переносить уродство его жалкого подобия лица. Такая, как она, должна купаться в красоте. Но, может быть, если он наденет свою широкополую шляпу, он сможет скрыть своё настоящее лицо? Он может не смотреть на неё, показывая только свой левый профиль. Да, так он сможет встретиться с молодой леди. — Когда мы увидимся? — осторожно спросил он. — Чем быстрее, тем лучше, — сказал ему Надир. — Она хотела пойти со мной прямо сейчас, но я убедил её, что сначала нужно подготовить тебя. Если ты решил, что покажешь ей своё лицо, которое она уже видела… — на секунду Надир попытался представить себе реакцию Эрика, если бы он сказал ему, что она не только видела его лицо, но и целовала его. Но он чувствовал, что Кристин захочет рассказать об этом Эрику сама. Эрик нервно кивнул. — Я так понимаю, мне придётся это сделать, если я хочу побольше узнать о моем прошлом, — проговорил он. — Вот бы я только знал, какие у нас с ней были отношения, как мы встретились. Я ведь даже её имени не знаю! Надир улыбнулся. — С этим я могу тебе помочь, — сказал он. — Её зовут Кристин. Кристин Дааэ. Эрик воззрился на него. — Кристин, — прошептал он. — Конечно. Её зовут Кристин. Как я мог забыть? И вдруг Эрик вздрогнул, поборов в себе отчаяние, будто эта Кристин разбила ему сердце, предала его любовь и сделала ему очень больно.