***
Только услышав звук шагов, Надир и Антуанетта повернулись к дому, чтобы встретить пару. Первое, что они заметили, — это покрасневшие глаза и заплаканные лица, некая неловкость между ними, подавленность Кристин и сияющие надеждой глаза Эрика. Их пальцы были переплетены. Было очевидно, что между ними произошло нечто очень важное, но не все проблемы были решены. Затем мадам Жири поняла, что Эрик больше не в шляпе. Она не знала, забыл ли он её надеть после того, как, видимо, снял её для Кристин, или же он сознательно показывал ей своё уродливое лицо, но она все равно была рада этой перемене. Ей предоставлялся шанс доказать Эрику, что она тоже принимала его таким, какой он есть, и любила его как старшая сестра, которой она, по сути, и являлась все эти годы, и, в то же время, она могла бы немного разрядить обстановку между ним и Кристин. — О Эрик, — она ему улыбнулась, — я так рада, что ты решил показать нам своё лицо. В глазах Эрика тут же появился затравленный огонёк. Он совсем забыл о шляпе, и теперь, когда ему напомнили об её отсутствии, он чувствовал себя незащищенным, оголенным. Он уже собирался прикрыть лицо рукой, как вдруг мадам Жири остановила его, взяв его ладонь в свою. — Не надо, Эрик, — мягко сказала она, — тебе не нужно прятаться. Нам не противно и не страшно смотреть на твоё лицо. То, как ты выглядишь, не меняет наше мнение о тебе. Я уверена, что месье Хан много раз повторял то же самое, и, могу тебя заверить, что мы с Кристин считаем так же. Мы все тебя знаем, и мы восхищаемся твоими талантами и личными качествами. И мы не настолько поверхностны, чтобы судить тебя по лицу. Эрик, казалось, не поверил ей и неловко взглянул на неё. Мадам Жири вдруг почувствовала себя виноватой. Она должна была сказать это ещё много лет назад. Она должна была показать свою сестринскую любовь, когда они ещё были детьми. Она никогда не задумывалась о том, что мальчик, которого она спасла от цыган, нуждался в чем-то большем, нежели в крове, еде и чистой одежде. «Я пренебрегала им почти так же, как его мать, — подумала она, — и после этого я хотела, чтобы Кристин во всем разобралась и залечила все его моральные травмы, нанесённые нами.» Желая хоть как-то извиниться за все эти годы, она крепко обняла Эрика. — Я знаю, как я подвела тебя, когда мы были детьми, — призналась она. — Я должна была более открыто показывать своё отношение к тебе. В конце концов, когда я спасла тебя от цыган, у меня появились обязательства. Я думаю, что единственное мое оправдание — это молодость и неопытность, ведь в то время я не понимала, что семья для тебя важнее всего. Я должна была стать тебе сестрой, а не только передавать еду и одежду… Эрик напрягся. — Цыгане… — прошептал он. Он вдруг понял, от кого бежал, когда Антуанетта показала ему убежище. Её слова вызвали в нем воспоминания, причём очень неприятные. Эрик увидел себя маленьким мальчиком в цыганском лагере, затравленным, неухоженный, избитым, осмеянным, он вспомнил, как его заставляли показывать лицо публике, вспомнил, как тяжело было слушать их оскорбления и видеть отвращение. Он словно вновь чувствовал, как засыпал голодным каждую ночь, как жил в клетке, будто животное, не имея личного пространства, он вспомнил, как ему в лицо бросали гнилые фрукты и овощи, как люди в него плевали… Это было слишком тяжело, и в какой-то момент Эрик не смог больше терпеть. Однажды… Его глаза резко расширились в шоке. Эрик выскользнул из объятий мадам Жири и начал нервно мерить шагами террасу. — Я убил его, — в ужасе прошептал он. Я убил хозяина-цыгана и сбежал, — он содрогнулся. — Я убил человека! У меня руки в крови! Мадам Жири вздохнула. Она не хотела вызывать эти ужасные воспоминания и так его раздражать. — Это была самозащита, — решительно сказала она. — Тебе нужно было как-то сбежать от этого монстра, а то он бы медленно убил тебя своими издевательствами. Ты уже и так страшно исхудал, и шрамы загноились. Ты бы не выжил, и я не знаю, что ещё можно было бы сделать, чтобы сбежать. Он бы никогда тебя не отпустил, ни за какие деньги. Она остановила метавшегося Эрика и положила ему руку на плечо. — Я видела, как он с тобой обращался, Эрик, — мягко сказала она. — Ты был маленьким мальчиком, невинным ребёнком. Нельзя было так над тобой издеваться. Его нужно было повесить за все преступления. Он заслуживал смерти, — она взглянула Эрику в глаза. — Я бы не стала тебе помогать, если бы и вправду не считала так. Никто из нас на это не злится, Эрик, — на минуту она замолчала. — Я бы убила это чудовища сама, — в конце концов призналась она, — я была в ярости, когда увидела, как он с тобой обращается, я хотела, чтобы он умер. Эрик пытался встретиться взглядом с Кристин. — Ты думаешь так же? — нерешительно спросил он. — Ты ведь не из-за этого не хочешь…? Кристин покачала головой. — Нет, Эрик, — успокоила она его. — Это не относится к нам. Я понимаю, что у тебя не было другого выбора, и ты просто хотел выжить. Она содрогнулась, вспоминая, что сказала её приёмная мать по поводу этого случая, каким худым, грязным, избитым и израненным был мальчик, которого она спасла от цыган. — Я рада, что ты смог сбежать от этих монстров, — сказала она Эрику. — Я не знаю, что бы со мной было, если бы у меня не было Ангела Музыки, — она ему улыбнулась. — Ты бы не смог утешить меня после смерти отца, если бы ты позволил этому зверю медленно убить тебя. Эрик кивнул. Он понял её точку зрения. Кристин и Антуанетта, видимо, простили его ещё очень давно за убийство этого цыгана, и, в какой-то мере, он был с ними согласен. Но для него это было так ново, ведь всего несколько минут назад он не знал об этом происшествии, он ещё не примирился со своим прошлым преступлением. Вдруг ему в голову пришла ужасная мысль. Если не это убийство, тогда что разделяло их с Кристин? Если она отвергла его из-за того, что он убил человека, он бы понял, но она сказала, что дело не в этом. Наверное, есть что-то ещё, и, когда жуткий эпизод из его прошлого снова вспомнился, Эрик начал бояться, что ещё больше ужасов скрывается в его подсознании, ожидая своего часа. Он вдруг понял, что нежелание Кристин быть его невестой было подкреплено чем-то очень серьёзным, и он боялся, что препятствия, на которые он хотел закрыть глаза, могут оказаться непреодолимыми.***
Кристин молчала по дороге домой, но мадам Жири заметила некое напряжение. Было очевидно, что молодая женщина была так же расстроена, как и Эрик, когда он вспомнил цыган. Поэтому, когда они подошли к дому, она положила руку на плечо своей приёмной дочери и мягко спросила: — Между тобой и Эриком всё нормально? Кристин больше не могла сдерживать слезы. — О мадам Жири, — прорыдала она, — мой бедный ангел! Как он сможет принять правду, если одно убийство из самозащиты так на него повлияло? Как он отреагирует, когда узнает об остальных своих поступках? Он даже не понял, что на кону была его жизнь, что спастись можно было, только убив этого мучителя. Я так боюсь, — вскрикнула она. Мадам Жири всё поняла. Эта же мысль пришла ей в голову, когда она увидела, в каком шоке находится Эрик, поняв, что он совершил убийство. Но она надеялась, что их страхи окажутся беспочвенны, что Эрик будет достаточно силён, чтобы принять своё прошлое. — Он не один, — попыталась она успокоить Кристин. — У него есть мы. Теперь у него есть любящая семья. Когда он всё вспомнит, он поймёт, что мы все это знали и все равно не отвернулись от него, что мы приняли его полностью. Кристин неуверенно кивнула. — Он подумал, что из-за убийства я не захотела стать его невестой сейчас, — прорыдала она. — Эрик подумал, что я отвергла его из-за этого! Как же я заставлю его понять, что я знаю обо всех его преступлениях и не отвергаю его, особенно когда я так подвела его после Буке… Мадам Жири воззрилась на неё. — Что ты сейчас сказала? — удивлённо спросила она. — Эрик сделал тебе предложение? Так быстро? Вы ведь, считай, только познакомились! Кристин улыбнулась. — Да, — счастливо призналась она, — мой ангел сказал мне, что любит меня, и попросил дать ему шанс, во всяком случае, выслушать… — она мечтательно посмотрела вдаль. — Я думаю, что из-за моей реакции на его лицо он немного раскрепостился, и я так хочу стать его невестой, но… я не могу. Я снова предам его, если попытаюсь привязать его ко мне сейчас, когда он не знает всего. Поэтому я сказала, что нам нужно подождать, что он так многого не помнит и не знает, и что как только он узнает всё, он решит, хочет ли он всё ещё быть со мной. И если он сделает предложение ещё раз, то я отвечу согласием. Мадам Жири её обняла. — Я уверена, что в этот раз всё будет хорошо, что вы оба во всем разберётесь. Он, в конце концов, тебя любит, и, раз так, он сможет тебя простить, ведь ты же простила его, потому что любишь. Кристин вздохнула. — Но ведь дело не только в моем предательстве, — прошептала она, — я брошенная женщина, я не могу отдать ему свою чистоту и я не могу забеременеть… Мадам Жири прервала её. — Чепуха, — сказала она, — нет никаких доказательств, что ты не можешь иметь детей. Разве те доктора, которых позвал Рауль, не опровергли твоих мыслей? — Кристин покраснела, вспоминая самое страшное унижение в своей жизни, и мадам Жири обняла её крепче. — Я думаю, что Эрик полюбит тебя ещё больше, когда узнает, как к тебе относился виконт, а что касается первого брака… да, мужчина всегда хочет быть первым для своей жены, но я уверена, что Эрику важнее твоя любовь, чем девственность. И у многих людей так, — уверенно добавила она, — или вдовы никогда бы не нашли себе второго мужа. И ты не сделала ничего неприличного, поверь мне, Эрик переживёт это.***
Всего в нескольких метрах, на той же улице, Надир пытался успокоить такого же нервного Эрика. — Да, я знал о цыганах, — сердито повторил Надир. — Я согласен с дамами, у тебя не было другого выбора. Я не думаю о тебе плохо из-за этого, ты всегда останешься моим лучшим другом. И, если уж тебе интересно, Дариус тоже знает, и, раз уж ты не замечаешь, он восхищается тобой. Нам все равно, Эрик. Мы любим тебя таким, какой ты есть, несмотря на твои недостатки, и мы надеемся, что ты любишь и нас, несмотря на наши. Эрик воззрился на него. — Почему ты мне не сказал? — спросил он. — Я преступник, и я этого не знал! Поэтому ты привёз меня сюда? Меня разыскивает полиция? Надир прикусил губу. Если честно отвечать на поставленный вопрос, то он должен был сказать да, но Эрик был не в том состоянии, чтобы разбираться с остальными преступлениями. — Я хотел увезти тебя от прошлого, — в конце концов вымолвил Надир, — и от мисс Кристин. Я знаю, что ты её любил, но я не был уверен, разделяет ли она твои чувства. Но я ведь оказался неправ, да? Надир был горд собой. Он, по сути, не соврал и, в то же время, сумел сменить тему. Эрик весь засветился. — Она сказала, что любит меня, и что цыгане не меняют этого, но она не позволяет мне называть её невестой. Она сказала, что я должен очень многое узнать до того, как она примет мое предложение. Она, кажется, думает, что из-за того, что она или я делали в прошлом, я отвернусь от неё, будто бы я не… Надир улыбнулся. — Я знаю, ты всё равно её любишь. Но она была права, не приняв твоё предложение сейчас. Ты не помнишь гораздо большего, помимо цыган. Дело в том, что произошло между вами, и, наверное, ещё она хочет рассказать о том, что произошло в последние три года. Я уверен, что ты прав, и, что бы ты не вспомнил, ты всё равно будешь её любить. Он усмехнулся. — В любом случае, я уже свыкся с мыслью, что буду твоим шафером на вашей свадьбе. Эрик с надеждой посмотрел на друга. — Ты думаешь, она согласится выйти за меня? Надир погладил его по плечу. — Да, я уверен, что так и будет. Всё зависит от тебя. Она ведь не сказала, что совсем не может выйти за тебя, верно? — Эрик кивнул, и Надир продолжил: — Это и доказывает, что она уже все решила. В отличие от тебя, она все знает и все помнит. У неё было время принять все факты и подумать. Она решила, что хочет выйти за тебя, но у тебя пока нет возможности узнать всё, и, хотя я уверен, что твоя любовь всё преодолеет, и мисс Кристин надеется на это, но она пока не может позволить себе соединиться с тобой, — он на минуту замолчал, а затем добавил, — твоя Кристин очень хорошая. Эрик согласно кивнул и посмотрел на Надира. — Ты ведь знаешь, о чем она говорит, — сказал он, — ты знаешь, что нас разделяет. Так почему ты мне не рассказываешь? Почему ты заставляешь меня гадать? Надир засомневался. — Я кое-что знаю, — признал он, — но только по слухам. Я не присутствовал при тех событиях. Но есть и то, чего я вообще не знаю, — он вспомнил, как Кристин сказала, что поцеловала Эрика, и он всё ещё не мог понять, как и когда это случилось. — Я думаю, что мисс Кристин захочет рассказать тебе все сама. В конце концов, это произошло между вами, и никто третий не должен вмешиваться. Эрик вздохнул. — Ты хотя бы мог дать мне подсказку, — попросил он. — Это, наверное, очень плохо, если ты так не хочешь об этом говорить. Все хуже, чем убийство цыгана? Надир начинал нервничать. Он не хотел рассказывать Эрику его прошлое. По его мнению, для одного дня было достаточно впечатлений. Поэтому он только загадочно улыбнулся и сказал ему, что лучше спросить у Кристин, когда она придёт на чай на следующий день. — Но я уверяю тебя, что твоя любовь всё преодолеет, — успокаивающе добавил он.