Любовь, о которой жалеешь

      Мадам Жири и Кристин снова пришли на чай на следующий день. В этот раз Эрик и Кристин отпросились, чтобы сразу начать урок. Кристин предложила начать с пения, чтобы расслабиться перед тем, как рассказать Эрику больше об их совместном прошлом. Они усердно работали над голосом Кристин почти час, и оба были довольны результатом. Её дыхание практически достигло прежнего совершенства, и Эрик решил, что вскоре можно будет приступать к пению арий.       Закончив урок, Эрик попросил Кристин рассказать ему об их дальнейших отношениях после первой встречи. Что случилось после того, как она вернула ему маску? Как осознание того, что он обычный человек, повлияло на её видение «Ангела»?       Кристин вздохнула. Теперь уже было неловко продолжать. Она приближалась к смерти Буке. Как Эрик это примет? — Сначала ничего особенного не произошло, — осторожно начала она. — Ты вернул меня наверх, и на следующий день мы возобновили занятия. Опера готовилась к новой постановке — к пьесе «Иль Муто», и ты помогал мне с главной партией Графини.       Эрик кивнул. — Тебя поставили на эту роль после успеха в «Ганнибале»? — спросил он.       Кристин на минуту засомневалась. Она не хотела говорить ему, что он угрожал директорам, чтобы они дали ей эту роль. — Мы надеялись, что мне разрешат спеть, — в конце-концов объяснила она, — но у директоров было другое решение. Я снова была всего лишь дублёршей.       Эрик застонал. — У них, видимо, совсем не было мозгов, — сказал он. — Твой голос волшебно красив, ты была бы великолепна в роли Графини!       Кристин ему улыбнулась. — Возможно ли, что ты не совсем беспристрастен в данном случае? — поддразнивая, спросила она.       Эрик тоже улыбнулся. — Конечно же, наши отношения и то, что я тебя учил, возможно, повлияли на мое мнение, — признался он. Вдруг он засомневался. — А каковы были наши отношения после первой встречи? Они остались такими же, как когда ты считала меня своим Ангелом Музыки?       Кристин отвела взгляд. — Они стали не совсем такими, — признала она. — Между нами была некая неловкость. Я не знаю, что именно её вызвало. Но я подозреваю, что до меня, наконец, дошло, что я больше не ребёнок, и что мой ангел — обычный мужчина. А ты… я думаю, что ты вбил себе в голову, что, раз я узнала о твоём лице, ты не сможешь больше меня завоевать, — она с любовью посмотрела на Эрика. — Твоя самооценка и умение угадывать то, что на уме у твоих друзей, всегда были не очень-то хорошими.       Эрик кивнул. Да, он мог представить себе, что его привлекает его юная ученица, но он был бы слишком не уверен в себе, чтобы ухаживать за ней. — А ты бы хотела, чтобы я не бросал попытки тебя завоевать? — спросил он.       Кристин улыбнулась. — Я уже любила моего ангела, и когда я увидела твоё лицо, меня захлестнуло сочувствие. Я так хотела помочь тебе, заставить тебя забыть все издевательства, которые ты пережил. Меня бы не трудно было завоевать, но ты… — она покачала головой. — Но ты, кажется, думал, что я с трудом тебя выношу. Ты снова стал замкнутым и иногда даже боялся посмотреть на меня, не то, что коснуться.       Эрик понимал, как тогда себя чувствовал, когда он, ненавистная горгулья, был близок к безумию от любви и желания к этой прекрасной женщине, но не мог озвучить свои чувства. Он был уверен, что чувствовал себя словно в аду, и осознавал, что вся его энергия уходила на то, чтобы держать себя в руках в её присутствии. — А что произошло потом? — с интересом спросил он. — Что произошло той ночью?       Кристин прикусила губу. — В тот день премьера «Иль Муто» была отмечена трагедией, — прошептала она. — И в результате я перестала тебе доверять и предала тебя.       Эрик воззрился на неё. — Как это, трагедия? — переспросил он. — Что произошло той ночью?       Кристин ломала руки. — Один человек умер, — в конце концов выговорила она. — Рабочий. — Несчастный случай? — выдавил Эрик, боясь её ответа.       Кристин отвела взгляд. — Я не знаю, — призналась она, — я не знаю, что произошло, но когда Буке упал на сцену с веревкой на шее…       Глаза Эрика расширились. — Буке, — повторил он, — веревка… повешенье… неужели я…? — его голос сорвался. Кристин кивнула, не посмев ответить ему и даже взглянуть в его сторону. — О Боже, — Эрик упал на скамейку у пианино. — Убийца… я убийца… цыган был не единственным…       Его отчаяние разбивало Кристин сердце. — Это, скорее всего, была самозащита, — медленно сказала она. — Мадам Жири рассказала мне, что этот Буке следил за тобой, рассказывал людям о твоём лице, угрожал тебе, и что мадам много раз просила его оставить тебя в покое. Я думаю, что вы столкнулись на представлении и затеяли драку на колосниках, и ты победил.       Эрик воззрился на неё. — Ты так думаешь, — проговорил он, — но ты не знаешь наверняка. А что, если я хладнокровно убил его, потому что просто жаждал крови?       Кристин разрыдалась. — Я тогда так и подумала. Я решила, что ты был зол из-за того, что мне не дали главную роль, и ты хотел выместить на ком-то свою ненависть… я даже не спросила тебя об этом, мне было все равно. Я предала тебя, не зная, что именно произошло.       Эрик был белым, как мел. — Это естественно, что ты так чувствовала. В конце концов, я уже убивал… — в его глазах было столько отчаяния и ненависти к самому себе, что Кристин потянулась к нему и погладила по изуродованной щеке. — Тогда я не знала о цыгане, — призналась она. — Мадам Жири рассказала мне об этом гораздо позже. Но я близко общалась с тобой почти десять лет, и я не должна была винить тебя, не зная всего. Я должна была спросить тебя о том, что случилось, я должна была дать тебе возможность защититься, или, в конце концов, оправдать, объяснить свои действия. — Зачем? — смех Эрика был почти сумасшедшим. — Зачем тебе беспокоиться об убийце? Если было ясно, что я виновен в его смерти…       Кристин прикоснулась к его лицу обеими руками. — Да, он умер, и ты был как-то в этом замешан, но это мог быть и несчастный случай. Я не должна была тебя так предавать. Я должна была дать тебе шанс объясниться. Я многим была тебе обязана, но я не потрудилась дать тебе возможность объясниться. Как я уже сказала, я даже не поговорила с тобой, я была просто в шоке и чувствовала, будто бы меня… предали.       Эрик нахмурился. — Как будто тебя предали? — переспросил он. — Как так?       Кристин отвела взгляд, покраснев. — Потому что я считала, что мое доверие и восхищение были бесплодными. Я чувствовала, будто отдала своё сердце тому, кто его не заслуживает.       Эрик кивнул. Он не мог винить её. В конце концов, её учитель, практически отец, наставник, тот, кого она видела в нем, человек, которого она уважала, которым восхищалась, и, может быть, который ей даже нравился, кого-то убил. Как она должна была отреагировать? Конечно же, она была в ужасе и предала его. — Я так разозлилась на тебя, — всхлипывала Кристин, — я говорила всем, что ты будешь убивать снова и снова, и рассказывала ужасные вещи о тебе, — она снова глубоко вздохнула, прежде чем добавить: — и я рассказала всё это своему другу детства, тому самому, кто узнал меня в «Ганнибале».       Эрик вздрогнул. — Ты обратилась к нему за поддержкой, — прошептал он.       Кристин кивнула. — Мне нужен был тот, на кого можно положиться, и он был единственным, кого я могла вспомнить, кроме тебя. Он торчал в театре целыми днями, пытаясь обратить на себя внимание, но мне было все равно. В конце концов, где он был все эти годы после смерти отца, когда мне нужен был друг? Но в ту ночь… — Кристин стыдливо отвела глаза.       Теперь из глаз Эрика потекли слезы. — Я отвратил тебя от себя, — проговорил он, — я не помню, почему и как убил этого человека, но очевидно, что ты отвернулась от меня из-за этого.       Кристин кивнула. — Да, — сказала она, — я потеряла к тебе доверие, и в ту ночь Рауль сделал всё, чтобы очаровать меня. Я думаю, что он, наконец, понял, что у него есть шанс и изо всех сил попытался заполучить мое сердце, осознавая, что я ужасно разочарована в том, кто был мне интересен до него. — Рауль? — Эрик почувствовал болезненный укол ревности при упоминании этого имени. — Мальчишка, не так ли? — прошептал он. — Симпатичное лицо, удлиненные волосы, богатство, титул… виконт или что-то вроде этого.       Кристин опустила голову. — Да, — прошептала она, — Рауль де Шаньи. Он использовал мое замешательство в своих целях, пообещал мне достать луну с неба, защищать меня от убийцы, которому я была подвластна так долго, так что я не восприняла намеки своего детского возлюбленного. Но теперь, когда разум вновь ко мне вернулся, я поняла, что когда он говорил, что сделает всё, чтобы защитить меня и не позволить тебе снова угрожать мне…       Эрик снова разозлился. — Он такое говорил? — вскричал он. — Как он смел?! Да, я, наверное, много совершил, но я уверен, что никогда не угрожал тебе и не подчинял себе. Я бы никогда не сделал тебе больно.       Кристин улыбнулась. — Я знаю, Эрик. И я должна была изначально это знать. В конце концов, я была знакома с тобой почти десять лет. Но я была в смятении, я была так зла, что не могла здраво рассуждать, а Рауль изо всех сил пытался очаровать меня, он сказал, что всегда будет со мною рядом… — она закрыла глаза. — Я попалась на это, — сказала она стыдливо. — Я позволила ему повлиять на меня, я позволила ему заставить меня думать, что ты ужасный монстр, желающий уничтожить меня, Оперу и Бог знает что ещё, что ты угроза человечеству, или, в конце концов, всему Парижу и его музыкантам.       Эрик расхохотался. Это был надтреснутый, горький смех. — Дай угадаю, он сказал, что любит тебя, и ты кинулась в его объятия, забыв меня?       Кристин неловко заерзала. — И да, и нет, — призналась она. — Я выслушала его признание, я пообещала, что буду с ним, но… — она не знала, как об этом сказать, — ты не был забыт, Ангел, я просто не видела тебя несколько месяцев. Ты держал дистанцию, и, как я уже сказала, я даже не пыталась с тобой поговорить, выяснить, почему умер Буке. Но Рауль был рядом… — Рауль, — медленно повторил Эрик, — твой жених, не так ли? Он целовал тебя на крыше Оперы, прикасался к тебе, а я… — его глаза снова застилали слезы.       Кристин в шоке воззрилась на него. — Ты был там, — прошептала она, вдруг всё осознав. — Ты видел нас на крыше. И, конечно же, поэтому ты решил, что меня привлекло его красивое лицо, — она отвела взгляд. Почему она никогда не думала, что Эрик мог слышать их разговор той ночью? Она должна была всё понять, когда он использовал практически те же слова, которые они с Раулем говорили друг другу, на премьере «Дон Жуана», как раз перед тем, как она сорвала с него маску. Он ведь должен был где-то слышать эти слова. Единственным логическим объяснением было то, что он тоже был на крыше.       Эрик посмотрел вдаль, снова переживая момент, когда его сердце было окончательно разбито. — Музыкой моею, — прошептал он, — создан голос твой, но ты неблагодарна, ты лжива и коварна…* — теперь он ясно помнил все произошедшее. Он встал на колени там, где она обронила розу, драгоценную, совершенную розу, которую он подарил ей в качестве символа своей вечной любви, и которую она так безразлично уронила в снег, когда этот мальчишка очаровал её. Эрик снова чувствовал, как разбивается его сердце. Его голос звучал так несчастно и потерянно, слезы свободно текли по его лицу, и Кристин бросилась в его объятия, отчаянно рыдая. — Это всё моя вина, — закричала она, — я сделала тебе больно. Я должна была доверять тебе. Я не должна была слушать Рауля. Если бы я пришла к тебе на следующий день узнать всё про Буке, мы бы разобрались во всем, мы были бы счастливы вместе.       Эрик удивленно взглянул на неё. — Ты бы простила меня, даже несмотря на то, что я убил человека?       Кристин кивнула. — Да, — подтвердила она. — Я бы простила тебя через некоторое время. Я всё ещё не уверена, нужно ли было его убивать, и я признаю, что было бы лучше, чтобы ты этого не делал, но Буке уже в прошлом. Я могу принять причины, из-за которых ты его убил, — она не стала говорить этого, но подумала про себя, что Эрик не смог бы пойти в полицию, чтобы попросить помощи в борьбе с преследователем, и учитывая, где они с Буке столкнулись, она понимала, что жизнь Эрика тоже была в опасности, и, конечно же, лучше, что именно тело Буке упало на сцену.       Эрик с надеждой взглянул на неё. — То есть, ты не можешь стать моей женой не поэтому? — удивленно спросил он. — Ты бы смогла выйти за меня несмотря на то, что я убил двоих человек?       Кристин нервно вздрогнула. — Вопрос в другом, хочешь ли ты быть со мной, зная, как слаба была моя дружба и мое доверие, — тихо сказала она. — Теперь ты знаешь, как легко я могу отвернуться от тебя и найти защиту в объятиях другого человека, теперь ты вновь пережил боль, которую я вызвала той ночью.       Эрик на минуту подумал об этом. Он действительно чувствовал ужасную боль той ночью. Вид Кристин в объятиях виконта практически убивал его. И все же… он мог понять, почему она пошла за помощью к своему другу детства. В конце концов, её предательство было всего лишь реакцией на убийство, совершенное им. И какие бы объяснения она не придумывала, Эрик догадывался, что почувствовал какое-то удовлетворение после убийства Буке. Он теперь вспомнил распутного пьяницу. Буке постоянно подглядывал за переодевающимися балеринами, он, наверное, пару раз видел Кристин в нижнем белье, и, наверное, дочь Антуанетты тоже. Эрик был уверен, что мир станет лучше без Буке, но всё же… он знал, что убивать человека неправильно. — Но если я сам вызвал твоё недоверие, — в конце концов выдавил Эрик, — убивая этого человека, я просто обязан простить тебя за твою реакцию на это преступление, — но его сердце всё равно болело при мысли о её предательстве. Зная, что навредил Кристин, он всё равно не мог преодолеть свою боль так легко. Эрик на минуту приумолк. — Но этот виконт, Рауль… — его голос предательски сорвался. — Он не должен был использовать твоё состояние в своих целях.       Кристин кивнула. Она пришла к такому же выводу. За три года она поняла, что из всех троих Рауль лучше всего разбирался в отношениях. Она была юна и жила закрыто, а Эрик практически вообще не контактировал с людьми. Поэтому было неудивительно, что они наделали так много ошибок и причинили друг другу боль, но Рауль должен был всё понимать. Рауль жил в центре общества, у него были друзья и родственники, он должен был знать больше о человеческом сердце, чем она и Эрик. Он должен был понять, что её страх и злость были знаком глубоких чувств, которые она питала к убийце Буке. — Этот Рауль, — Эрик засомневался. Он всей душой ненавидел этого человека, раз пытался увести у него Кристин. — Ты… вы… — он не мог закончить вопрос, но Кристин всё равно всё поняла. — Встречаюсь ли я с ним? — спросила она. — Вижусь ли я с ним?       Эрик кивнул. — Да, — прошептал он, — это так? — Нет, — голос Кристин был твёрдым и убеждённым. — Нет, я с ним больше не общаюсь. У него больше нет на меня прав.       Эрик вздохнул. — Хорошо, — с облегчением проговорил он. — Иначе мне пришлось бы его убить.       Кристин улыбнулась. — Оставь его в покое, — сказала она ему, — ты ведь в любом случае больше не хочешь убивать, и, потом, он не стоит даже таких попыток.       Эрик взглянул на неё. Неужели она всё ещё защищает этого мальчишку? Он только что вновь пережил момент, когда Кристин в объятиях виконта разбила его сердце. Его боль и ревность всё ещё были свежи. Но любовь в глазах Кристин заставляла его признать абсурдность своих подозрений. Она была здесь, с ним, разве нет? А виконта нет рядом. Она готова простить его, хотя он убил не одного, а двоих, так неужели нельзя простить её за короткий роман с соперником, который больше не был ему угрозой?