***
Следующие несколько дней были для Эрика адом. Он словно был сосудом с океаном эмоций. Ненависть к самому себе из-за совершенных убийств и боли, которую он причинил Кристин, была почти так же сильна, как ревность к Раулю и отчаяние, которое он чувствовал, узнав о предательстве Кристин. Внезапные перемены настроений Эрика и его очевидные переживания беспокоили и Надира. Он был встревожен. Чем больше Эрик вспоминал или узнавал о своём прошлом, тем тяжелее он это воспринимал. Эрик и так уже плохо отреагировал на факт, что он убил двоих человек, но впереди ещё было много того, чего он не знал о своей прошлой жизни. Что он сделает, когда узнает о том, что был Призраком Оперы, или, что ещё хуже, когда вспомнит о службе при дворе Шаха? Надир начал опасаться, что Эрик не сможет жить с грузом этих преступлений, если, конечно, Кристин не сможет убедить его в своей любви несмотря на все его проступки, и если она не захочет начать с ним новую жизнь и не сумеет помочь ему изменить отношение к себе. Надир напрягся. Он вдруг вспомнил, что Кристин не знает о времени, проведённом Эриком в Персии. Он только предупредил её, что в прошлом Эрика было много таких случаев, как смерть Буке. Хотя он и повторял это бесконечно, сможет ли она действительно всё простить, даже комнаты пыток? Будет ли её любовь так сильна? Или она в ужасе отвернётся от Эрика, когда узнает об этих кошмарах, когда он всё вспомнит и будет нуждаться в её поддержке и любви? Надир понял, что Кристин должна сейчас же всё узнать. Если она всё ещё будет готова быть подле Эрика, чтобы поддерживать его, если она всё ещё будет любить и принимать его несмотря ни на что, то у Эрика будет шанс. Но если нет… — Тогда только Аллах поможет ему, — прошептал Надир. Он чувствовал, что если Кристин не сможет помочь Эрику принять себя невзирая на предыдущие преступления, то Эрик не захочет жить, так как тот человек, которого Надир вылечил у себя дома, уже не был тем Эриком, который строил комнаты пыток в Персии. Новый Эрик познал любовь, дружбу, он знал, что его принимают, с момента, как очнулся после пожара. Эрик мог бы сразу стать таким, если бы его мать полюбила своего уродливого сына, и Надир хотел сделать всё, чтобы у нынешнего Эрика был шанс на счастье.***
На следующий день по дороге домой из офиса Надир зашёл в дом Жири. Кристин поприветствовала его полным надежды голосом. — Как Эрик? — спросила она. — Он уже пережил худшее? Он готов узнать остальное? Надир покачал головой. — Нет, — грустно сказал он. — Он даже близко не готов к этому. Особенно учитывая то, какими будут новые воспоминания, которые ещё не всплыли… те воспоминания, о которых вы не знаете… — его голос прервался. — Мисс Кристин, вам нужно кое-что узнать. То, что вы, я думаю, не сможете простить так быстро. То, что может заставить вас в ужасе отвернуться от него. Кристин неловко взглянула на Надира. — Вы уже говорили, что в прошлом Эрика были вещи и похуже, — медленно сказала она. — Но вы мне не сказали, что именно произошло. С ваших слов у меня создаётся впечатление, что это было по-настоящему ужасно, — она нервно накрутила на палец прядку волос, а затем нерешительно спросила: — Он убил ещё нескольких людей, не так ли? Надир кивнул. — Да, — тихо подтвердил он. — Множество людей. Кристин побелела, как мел. — Как? — спросила она. — Когда? Надир подвёл её к стулу и заставил сесть, прежде чем продолжил: — Это было на моей родине, в Персии, — начал он. — Эрик в какой-то момент покинул Оперу Популер и немного попутешествовал по миру. Он провёл некоторое время в Италии, где был замешан в трагической истории, стоившей жизни одной девушке. Нет, — сказал он Кристин, — Эрик не убивал её. Она заставила его показать ей своё лицо, и когда он это сделал, она так испугалась, что отскочила от него и упала с балкона. Кристин вздохнула с облегчением. В конце концов, за это Эрика нельзя винить. Но Надир продолжал: — Затем Эрик присоединился к бродячей ярмарке и прославился фокусами. В это время Шах узнал о нём, и Эрик его заинтересовал. Он призвал его ко двору и сделал своим, можно сказать, главным палачом. Кристин побледнела ещё сильнее. — Что он сделал? — шепотом переспросила она с распахнутыми в ужасе глазами. — Шах приказал Эрику построить комнаты пыток и каждый раз придумывать всё новые и новые способы, как медленно и болезненно убивать своих врагов, — нехотя объяснил Надир. — О Боже, — Кристин несколько мгновений просидела в полном шоке, не в состоянии говорить и думать. Надир терпеливо ждал, когда она вновь возьмёт себя в руки. — Сколько? — наконец спросила она, думая, что в любой момент может потерять сознание. Разве возможно, что её Ангел убил множество человек самым жёстким образом? Неужели он заставлял страдать много часов до того, как их заберёт смерть? — Десятки, — Надир знал, что никак не мог сказать это менее резко. Кристин содрогнулась при этой мысли. — Десятки, — повторила она. — Как он мог? Надир успокаивающе положил руку ей на плечо. — Я не стану его оправдывать, — сказал он, — но не подчиниться Шаху было невозможно. Кристин посмотрела на Надира. — Вы встретили его тогда. Вы знали о его преступлениях, но вы всё равно его друг. Как, почему? Надир посмотрел вдаль. — Из-за Резы, — прошептал он голосом, полным печали. Кристиан покачала головой. Она не поняла. — Кто такой Реза? — переспросила она. Надир немного помолчал, чтобы затем обьяснить: — Реза был моим сыном. Кристин в неверии воззрилась на него. — У вас был сын? Вы были женаты? Надир кивнул. — Да, когда-то я был счастливым семьянином, или, вернее, собирался им стать, когда моя любимая жена ожидала нашего первого ребенка, но она умерла, родив сына. Она была единственной женщиной в моей жизни, и другой больше не будет. После её смерти я перенёс всю свою любовь на сына. Но Реза всё время болел, и через несколько лет его уже нельзя было вылечить, он должен был умереть. Ему было очень больно, он мучился… Теперь Кристин успокаивающе положила руку на плечо мужчине. Она знала, что значит потерять любимого человека, видеть, как он борется со смертью, беспомощно стоя рядом и наблюдая, как он умирает, в конце концов, она прошла это со своим отцом. — Тогда я был дарогой, что означает начальник полиции, — продолжил Надир. — Моей обязанностью было следить за Эриком, Шах никогда ему не доверял, — он снова замолчал, перебарывая подступившие при воспоминаниях о сыне слезы. — Чтобы было удобнее, я подружился с Эриком и пригласил его жить к себе, — добавил он. — Там он повстречал Резу. Это выглядело странно, но мужчина, который мог убить человека самым ужасным способом, посочувствовал моему бедному мальчику. Они подружились, будто бы понимали друг друга. Кристин понимающе кивнула. — Они оба отличались от всех, у обоих были проблемы, не позволявшие им нормально жить, — прошептала она. Надир кивнул. — Да, они действительно были похожи. Тогда я впервые осознал, что у Эрика есть сердце. Что он был не просто монстром-убийцей, как я сначала думал. Но тогда Резе стало хуже, — теперь слезы покатились по щекам Надира. — Моему мальчику было постоянно плохо, болезнь дошла до того, что морфий больше не помогал. Меня убивали страдания моего маленького Резы. Кристин кивнула. Она прекрасно понимала, что чувствовал тогда Надир: когда её отец умирал, она чувствовала то же. — Однажды Эрик пришёл ко мне, — продолжил Надир, — он сказал, что у него есть кое-что, что сможет освободить Резу от нескольких месяцев нескончаемой боли и даст ему покой. Он предложил это мне. Кристин ахнула. — Он дал вам то, что может убить ребёнка? — спросила она, широко распахнув глаза. — Да, он предложил, но я не мог… я не хотел, чтобы Резе было больно, но я не мог… тогда Эрик… — он не закончил предложение. Кристин его все равно поняла. — Поэтому Эрик сделал всё сам, — прошептала она. Надир кивнул. — Эрик сделал всё правильно. Он помог своему маленькому другу, избавил его от нескончаемых месяцев раздирающей боли. Он дал моему малышу мир, и я всю жизнь буду ему благодарен. С этого дня Эрик стал моим настоящим другом. У него появилось место в моей семье. Надир улыбнулся Кристин. — В таком возрасте я не мог бы иметь такого взрослого сына, как Эрик, поэтому я вижу в нем младшего брата или дорогого племянника, о котором я забочусь. И я пообещал моему Резе, что всегда буду рядом с Эриком. Поэтому через некоторое время, когда Шах устал от Эрика и приказал его убить, я помог Эрику сбежать, хотя сам был выслан из страны после нескольких месяцев тюрьмы. И когда он пострадал во время пожара в Опере, мы с Дариусом пошли искать Эрика, перенесли его ко мне домой и начали за ним ухаживать. Мой верный Дариус поехал за мной во Францию, когда я покинул Персию, потому что он снова хотел увидеть Эрика. Да, прошло много времени, но мы снова стали общаться, как раз тогда, когда он стал твоим Ангелом Музыки. Надир улыбнулся. — Эрик вновь нашёл ребёнка, нуждающегося в нем. Он опять помог юной душе, — он взглянул на Кристин. — Эрик не плохой человек, — сказал он, — несмотря ни на что. Его просто постоянно отвергали. Если бы его дрянная мать не была мертва, я бы убил её сам. Её неприятие и издевательства над невинным ребёнком — главная причина того, что Эрик не очень понимает человеческих отношений. Кристин кивнула. — Я это знаю, — сказала она, — и я не виню его за помощь вашему сыну, но… — она вновь вздрогнула. Надир взглянул на неё. — Я бы хотел, чтобы он об этом не вспоминал, — признался он, — но его память возвращается, и, рано или поздно, он вспомнит абсолютно всё. Поэтому я решил, что вас нужно подготовить. Вам нужно примириться с временем, поведённым Эриком в Персии, до того, как он сам всё вспомнит. Только так вы сможете помочь ему, когда время придёт. То есть, если вы всё ещё этого хотите, раз теперь уже всё знаете. Кристин отвела взгляд. — Это, конечно, шок, — признала она, — я не думала, что все так плохо. Я знаю, что смогу его простить, так как понимаю, почему он не мог отличить хорошее от плохого, и что это было вызвано тяжелым детством, но это потребует времени. Я рада, что вы сказали мне все сейчас, так что я буду готова, когда Эрик всё вспомнит… Надир засветился. — Это значит, что вы всё ещё хотите ему помочь? — спросил он. — Возможно ли, что ваши чувства столь сильны, что могут помочь ему пережить даже эти ужасы? Кристин вздохнула. — Это будет непросто, — призналась она, — но я согласна с вами. Я тоже многим обязана Эрику, я всегда буду у него в долгу. И если я могу помочь ему принять своё собственное прошлое… — она всхлипнула. — Мне неприятно, что он делал такие вещи, но я все равно его люблю. Это значит, что я плохой человек? Надир покачал головой. — Я думаю, что это значит, что вы сильная женщина, — сказал он. — Нужно много мужества, чтобы такое преодолеть. Кристин вздохнула. — Мой бедный Ангел, — проговорила она, — его жизнь была сплошным кошмаром. Я не могу винить его за то, что он сделал, так как я не знаю, смогла бы я пережить все то, что пережил он, не став жестокой. Это чудо, что такие ужасы не разрушили всё хорошее, что есть в его сердце, что он всё ещё мог сочувствовать вашему сыну и мне, что он отпустил Рауля той ночью… Надир ей улыбнулся. — Я волновался, — признался он, — я боялся, что когда вы всё узнаете, вы больше не захотите видеть Эрика, и что знание его предыдущих преступлений и вашего отказа убьёт его, но теперь я уверен, что в конце все будет хорошо. Маленькая улыбка появилась в уголках губ Кристин. — Разве умение прощать, — спросила она, — принимать, несмотря на все недостатки, не есть любовь?