Любовь, о которой жалеешь

      Как только дамы ушли, Эрик завёл гневную тираду. Он был в плохом настроении, чувствуя себя словно пойманным в ловушку. Он был как между молотом и наковальней: либо он останется дома во время премьеры, чем огорчит Кристин и Антуанетту, либо ему придётся пойти с ними и рисковать своим положением в обществе, так как его могут посчитать уродом и чудовищем и начать соответственно к нему относиться. — Почему ты не пришёл мне на помощь? — разозлился он на Надира. — Почему ты не заставил их понять, что их предложение неосуществимо? Конечно же, ты понимаешь, что я не могу сделать то, чего они хотят?       Надир улыбнулся Эрику. — Почему же нет, друг мой? — спокойно спросил он. — План мадемуазель Кристин мне нравится. Если мы пойдём все вместе, ты затеряешься среди нас. Тебе уже пора переставать бояться людей.       Эрик фыркнул. — Ну, да, чтобы им представился шанс поймать меня и упрятать в клетку, как только они заметят мое так называемое лицо…       Надир покачал головой. — Нет, Эрик, — проговорил он, — не надо так. Не нужно постоянно ожидать худшего. Да, я признаю, твоя внешность может шокировать, во всяком случае, при первой встрече, но многие понимают, что это не твоя вина, и они не перестанут уважать тебя и твои поступки. Помнишь, как я постоянно пытался вывести тебя на дневные прогулки? Но вечер — это лучшее время, чтобы хотя бы попытаться выходить! В конце концов, ты не сможешь постоянно сидеть дома, когда вы с мадемуазель Кристин поженитесь, или ты думаешь, что, если она будет носить обручальное кольцо и говорить о муже, но никто его никогда не будет видеть, это будет выглядеть нормально?       Эрик не знал, что сказать. Он об этом даже не подумал.       Через некоторое время Надир продолжил: — Ты знаешь, я не думаю, что всё будет так уж плохо, даже если ты наденешь свою дурацкую шляпу. Даже если кто-то и будет гадать, зачем ты носишь этот невозможный предмет, всем будет всё равно, раз ты в компании двух леди. Странно одетый одинокий мужчина будет выглядеть подозрительно и привлекать нежелательные взгляды, но если он будет с двумя прекрасными дамами, которые им восхищаются, как мадам Жири и мадемуазель Кристин тобой, люди подумают, что ты просто эксцентричный.       Эрик вздохнул. — Я не понимаю, что эти женщины видят во мне, — смущенно пробормотал он. — Антуанетта меня сегодня очень удивила. Она преуменьшила мое влияние на Оперу Популер, и я не думаю, что она делала это только для того, чтобы облегчить свою совесть. Нет, — он нахмурился, — у меня было ощущение, что она хотела, чтобы мне было легче принять эту часть моего прошлого.       Надир кивнул. — Я думаю, ты прав, — согласился он с Эриком, — хотя, как мне кажется, твои действия были не так уж ужасны. Да, не по-закону, но… она была права. Ты действительно зарабатывал свои деньги, твои советы помогали. Угрозы и шутки, конечно же, совсем другое, и ты бы очень сильно вляпался, если бы попался, но… — он взглянул другу в глаза, — я тоже знал о том, чем ты промышляешь, и я тоже тебя не останавливал. Если уж ты хочешь винить себя за эту часть своей жизни, не забудь обвинить и нас в том, что мы закрывали глаза на твои действия.       Эрик кивнул. Он был не совсем убеждён, но он был очень тронут попытками своих друзей помочь ему принять своё прошлое.       Надир ободряюще ему улыбнулся. — Ну, так что ты решил по поводу балета? Ты пойдёшь с нами, чтобы подбодрить мадемуазель Мэг?       Эрик воззрился в даль. Мысль о том, что ему придётся пойти в такое людное место, пугала, но в чем-то Надир был прав. — Ты думаешь, когда Кристин согласится стать моей женой, мне придётся встречаться с людьми? — нервно спросил он.       Надир усмехнулся. — Конечно. Она не может быть замужем за невидимым мужем. Если никто никогда его не повстречает, люди подумают, что она только изображает, что замужем, и станут сплетничать. Ты разве хочешь поставить её в столь неловкое положение?       Эрик покачал головой. — Нет, Надир, конечно нет, но…       Надир успокаивающе положил руку на плечо Эрику. — Всё будет хорошо, Эрик, — заверил он своего друга. — Поверь мне, никто не обратит на тебя лишнего внимания, все подумают, что ты пришёл с очаровательными дамами.

***

      Наконец, пришло время дебюта Мэг. Надир заказал карету, и возница даже не заметил ничего странного с лицом Эрика. Они вновь остановились у дома Жири, чтобы подобрать мадам и Кристин. Обе дамы нарядились по такому случаю, и Эрик нашёл Кристин ещё более красивой, чем обычно, когда заметил её в светло-зеленом платье. Этот цвет подчеркивал темноту её глаз и делал их сияющими, словно звезды. — Ты выглядишь просто ослепительно, — проговорил он, восхищенный красавицей, сидящей рядом с ним.       Кристин покраснела. Она считала, что Эрик тоже прекрасно выглядит в элегантном вечернем костюме. — Я хотела быть красивой для тебя, — робко призналась она. — Я знаю, что для тебя огромное усилие — пойти с нами, так что я решила как-то отблагодарить тебя за это.       Эрик засветился. Хотя все шло по плану, он всё ещё нервничал, но сейчас уже начинал думать, что, возможно, идея сопровождать леди не так уж и плоха. Во всяком случае, в ней есть плюсы.       Они подгадали свой приезд так, чтобы у них было совсем немного времени для того, чтобы добраться до ложи до начала представления. Поэтому они столкнулись бы только с немногими запоздавшими в коридорах театра, слишком занятыми идеей добраться до своих мест, чтобы заметить Эрика, который всё равно выдохнул с облегчением только тогда, когда они сели в забронированной ложе.       Кристин и мадам Жири сели в первый ряд, этим самым как бы прикрывая Эрика, невидимого за продуманной высокой прической Кристин. Надир сидел справа от Эрика. И до того, как последний снял шляпу — хотя и сопротивлялся, — в зале стало темно, и появился дирижёр.       Кристин чуть обернулась к Эрику. — Я так рада снова быть в театре, — сказала она. — Я даже не представляла, как скучала по этим ощущениям. Ты чувствуешь то же самое?       Эрик улыбнулся её энтузиазму, но он должен был признаться, что его сердце тоже билось чаще в возбуждении перед тем, как ещё раз увидеть живое представление. — Я как у себя дома, — признал он, и Кристин счастливо кивнула.       Дом. Несмотря на все проблемы, с которыми они столкнулись в Опера Популер три года назад, несмотря на накал страстей, этот театр был их домом. Они привыкли к постоянному движению, музыке, постановкам, ярким костюмам — это был их мир, где они оба чувствовали прилив восхищения, как только музыка начинала играть и занавес поднимался.       Хотя Мэг появилась только во втором акте, после антракта, их глаза все равно были устремлены на сцену. Мадам Жири и Кристин было очень интересно, насколько хороша была лондонская балетная труппа. Мэг уже говорила им, что молодые балерины очень усердно работали, и что балетмейстерша, дама из России, танцевала в Санкт-Петербурге в труппе хореографа Мариуса Петипа, уже становившегося известным.       Обе дамы должны были признать, что кордебалет был восхитителен. Если танцевала группа, то все движения были синхронны и плавны, если же был сольный танец, то он был разучен идеально. Прима-балерина танцевала идеально и вдохновенно. Мадам Жири и Кристин восхищенно переглянулись. Лондонская балетная труппа была нисколько не хуже Оперы Популер. Если их Мэг посчитали достойной сольной партии, когда каждая балерина была великолепна, то это было огромным достижением. — Тебе нравится представление? — спросила Кристин у Эрика во время антракта.       Он кивнул. — Оркестр вполне неплох, — объяснил Эрик. — Адольф Адан, может быть, не самый лучший композитор, но они играют его музыку страстно и чувственно. Я с нетерпением жду второго акта с более мистическими сценами, в которых есть толика сверхъестественного. Я думаю, они сумеют создать призрачную атмосферу, когда появятся Вилисы, — он улыбнулся Кристин. — Но я не очень впечатлён декоратором, — добавил он. — Декорации к первому акту должны изображать буйную зелень, быть живыми, чтобы резко контрастировать с бледными, словно залитыми лунным светом ночными сценами во втором акте.       Кристин улыбнулась. — Кажется, что и этот театр не обойдётся без твоего совета, — сказала она, обожающие глядя на Эрика. Она гордилась им, его бесчисленными талантами, осведомленностью во многих областях и его смелостью, благодаря которой он сегодня пошёл с ней и мадам Жири.       Начался второй акт, и, наконец, появилась Мэг. Мадам Жири и Кристин ахнули. Они её практически не узнали. Они не видели, как она танцует, с тех пор, как переехали в Лондон, и, конечно же, она очень сильно изменилась за эти несколько недель. Она не только играла Мирту, она словно проживала её с каждым движением. С волосами, собранными в пучок, с блестящей короной на голове, с выбеленным лицом и руками, в коротком призрачно-белом платье она сразу стала Королевой Вилис, приковывающей к себе внимание.       Движения Мэг были по-королевски элегантными, но, в то же время, передающими неземную и сверхъестественную черту её характера. У мадам Жири перехватило дыхание. Она всегда знала, что её дочь была чрезвычайно талантлива, но даже в самых смелых мечтах она не представляла, что Мэг может быть так хороша.       «Она может стать прима-балериной, — сказала себе гордящаяся мать. — Рано или поздно, она будет танцевать главную роль».       Как только занавес закрылся, зал начал аплодировать. Премьера возымела оглушительный успех, и особенно двух балерин — Мэг и ту девушку, которая танцевала Жизель — встречали восторженными аплодисментами на поклоне. Слезы застыли в глазах мадам Жири, так тронутой успехом дочери. Кристин радостно улыбалась, но в ней была и толика белой зависти. Она знала, каково это стоять на сцене играть кого-то, и как прекрасно было чувствовать реакцию зала.       Эрик, кажется, понимал её. — Скоро, — прошептал он ей на ухо. — Я обещаю тебе, что скоро ты будешь готова, чтобы пойти на прослушивание, и потом ты вновь вернёшься на сцену.       Кристин ему улыбнулась. — Я надеюсь, что ты придёшь на мое выступление, чтобы послушать меня, мой Ангел, — сказала она.       Эрик посмотрел ей в глаза. — Я приду, — проговорил он. И он так и собирался сделать. Посещение театра было не таким уж плохим, как он боялся. Эрик, конечно, не собирался постоянно покидать дом, но, возможно, он мог бы выходить в свет по особым случаям.       Как только аплодисменты затихли и люди стали расходиться, Надир обратился к своим спутникам: — Я думаю, Эрик, что ты хочешь пойти домой, — сказал он, — и что ты не станешь ждать мадемуазель Мэг у гримерной и идти с ней на фуршет.       Эрик содрогнулся. Одно дело — посмотреть спектакль, но находиться в толпе — нет, он совсем не был к этому готов. — Я думаю, что все мы должны пойти домой, — предложила мадам Жири. — Я сомневаюсь, что у Мэг будет для нас время сегодня, ей придётся встретиться с множеством людей, может быть, у неё даже возьмут интервью, так как в газетах должны написать о её великолепном дебюте.       Кристин с ней согласилась. Она не собиралась оставлять Эрика, пока он не вернётся домой и больше не будет бояться, что к нему будут плохо относиться из-за лица. Она чувствовала себя ответственной за его безопасность, так как он пришёл, чтобы ей было приятно. — Тогда пойдёмте, — сказал Надир, подавая руку мадам Жири. Он взглянул на Эрика и Кристин. — Лучше было бы, если бы вы пошли перед нами, чтобы мадам Жири выступила в роли компаньонки Кристин и наблюдала за вами, — шутливо сказал он, — но мы вам доверяем, и я чувствую, что ты, Эрик, хочешь спрятаться за нами, хотя у тебя и так есть гигантская шляпа, чтобы прикрыться.       Все четверо засмеялись и покинули ложу, направляясь к выходу из театра. Они почти уже дошли до двери, как вдруг кто-то окликнул Надира. — Мистер Хан! Я не знал, что вы тоже любите театр! — хорошо одетый пожилой мужчина встал перед ними, обрадовавшись встрече с Надиром. — Лорд Каслборо, — Надир тут же узнал богатого клиента, для которого Эрик отправил красивый чертёж только на этой неделе. Он на минуту засомневался, не зная, как отреагировать. Он не мог проигнорировать лорда, так как это будет плохо для бизнеса. Их компания нуждалась в довольных клиентах, если они хотели получать больше заказов. Но он практически чувствовал нарастающую неловкость Эрика.       «Эрик меня никогда не простит, — подумал он, — он, наверное, устроит скандал дома, но у меня есть только один выход, если я хочу остаться в нормальных отношениях с лордом.»       Надир подкупающе улыбнулся лорду Каслборо. — Я очень рад вас видеть, милорд, — сказал он. — Позвольте представить моих спутников.       Лорд кивнул и Надир продолжил: — Это мадам Антуанетта Жири, чья дочь сегодня танцевала роль Мирты, — объяснил он, замечая, что лорд, очевидно, восхищён тем, что Надир знает мать новой балерины. Затем он повернулся к Кристин и Эрику и продолжил: — А это мадемуазель Кристин Жири, сестра балерины, и мой хороший друг и партнёр по бизнесу, месье Эрик Лавуазье.       Надир заметил, что Эрик смертельно побледнел и страшно занервничал. Он выглядел так, будто хочет провалиться сквозь землю или же убежать как можно быстрее, но не может решить, что лучше сделать. Кристин прижималась к нему так, словно может защитить Эрика от всего мира. Она натянуто улыбнулась и кивнула лорду головой.       Чего опасались Эрик и его спутники, никто уже не мог вспомнить. Но они точно не ожидали, что лорд Каслборо воззрится на Надира широко открытыми глазами и переспросит: — Лавуазье? Вы сказали «Лавуазье»? В смысле, архитектор? Гений, который спроектировал новое крыло для моего дома?       Надир почувствовал облегчение. Лорд никак не прокомментировал невежливость Эрика, не снявшего шляпу. Он даже, казалось, не заметил, что Эрик немного отвернулся, чтобы лорд видел только его левый профиль.       Надир широко улыбнулся. — Да, милорд, этот джентельмен и есть тот самый архитектор, который работал для вас, — объяснил он, указывая на Эрика. — О мистер Лавуазье, — лорд теперь повернулся к Эрику, протягивая ему руку, — для меня честь с вами встретиться. Позвольте мне подать вам руку и лично поблагодарить вас за великолепные чертежи, которые вы для меня сделали. У вас настоящий талант. Я так давно хотел вас увидеть! Каждый раз, как я заходил в офис, я надеялся, что в этот раз вы будете там с мистером Ханом.       Эрик осторожно пожал лорду руку. Он был в ужасно неловком положении и не доверял дворянину несмотря на его дружелюбие. — Рад вас видеть, милорд, — натянуто сказал он, подавляя желание убежать и спрятаться хоть где-нибудь.       Кристин ободряюще погладила Эрика по руке. Лорд ей уже нравился за добрые слова, которые он сказал её Ангелу.       Лорд, должно быть, заметил неловкость Эрика, так как он повернулся к мадам Жири и Кристин. — Мадам, мисс, — сказал он, — позвольте поздравить вас с такой талантливой дочерью и сестрой. Мисс Маргарет Жири сегодня всех восхитила. Она так же хороша, как и мисс Гейнсворс, прима-балерина, и стала второй только потому, что новенькая здесь. В следующей постановке она будет главной героиней, я уверен.       Мадам Жири улыбнулась. — Спасибо за добрые слова, милорд, — сказала она, — мы и вправду очень гордимся Мэг.       Затем лорд обратился ко всем: — Мистер Лавуазье, дамы, я был счастлив с вами познакомиться. Мистер Хан, спасибо за то, что представили нас друг другу. Я с радостью приглашаю вас в ближайшее время ко мне на чай, конечно же, с мисс Маргарет тоже. Пожалуйста, дайте мне знать, в какой день вам будет удобно, может быть, на следующей неделе в четверг или в пятницу?       Надир неловко взглянул на Эрика, а затем на двух дам. — Спасибо вам за приглашение, — в конце концов проговорил он. — Мы поговорим с мадемуазель Маргарет и выберем дату. Мы вам напишем.       Лорд принял этот туманный ответ и ушёл, когда вся четверка повернулась к выходу. Надир заказал экипаж. Как только они оказались внутри, Эрик фыркнул: — Нет, ни в коем случае. Это мое окончательное решение. Прийти сюда было ошибкой. Я знал, что случится что-нибудь ужасное. Если вы хотите пойти к лорду, то пожалуйста. Скажите ему, что я болен, заразен, всё что угодно. Но не ждите, что я пойду с вами.