Пробуждение Дракона

Но радоваться диверсантам не пришлось: в коридоре налево вновь раздался сдержанный стройный топот десятков сапог. Он тревожно нарастал, и бойцы, помянув ненасытную утробу сарлакка, Силу и всех богов на свете, улеглись за укрытиями и взяли забаррикадированные проходы на прицел. В затылках похолодело, руки дрожали от напряжения, сердце глухим набатом било где-то за ушами. Кто мог заявиться после инквизиторов – палачей самого Императора – страшно было даже предположить. Наверное, это были самые длинные секунды всей операции – перед лицом неминуемо надвигавшейся смерти, у которой с каждой новой атакой было всё больше шансов против удачи, которая и так сопутствовала им удивительно и необъяснимо долго. Нараставший топот сменился на грохот и шум, и вот металлический хлам посыпался из заваленного дверного проёма, а бластерные заряды трассирующими огнями полетели в ангар. Сквозь пробой в завесе дыма уже виднелись мелькавшие белые доспехи. Диверсанты припали к оружию, и штурмовики по ту сторону баррикады, едва появившись в прорехе, тут же падали. Но им на смену приходили новые. Ещё несколько десятков выстрелов и шевеление с той стороны, и металлический хлам, ввалившись в помещение, с грохотом рассыпался по полу. Солдаты вбегали в ангар и тут же падали, пронзённые алыми лучами. Заряды сыпали в обе стороны, как салют на день Единения, и диверсанты чудом оставались целы даже за своими укрытиями. …Рук снял, кажется, последнего штурмовика, когда бластерный огонь с той стороны стих – в полутьме и в поднявшемся дыму было не разобрать. Как вдруг в потоках дыма и гари белёсое облако с характерным гудением пропорол алый световой клинок. Туманное облако во тьме окрасилось кровью, и свет меча выхватил из мутных потоков массивный силуэт, рисовавшийся против тёмно-багряного дыма чёрным монументом. Ступая тяжело и вальяжно, из дымной завесы медленно выдвигалась рослая широкая фигура в тяжёлом доспехе. В визорах шлема жуткими вертикальными зрачками отражалось кроваво-красное лезвие светового меча, а длинный плащ колыхался у земли траурным знаменем. Движение его было таким мощным, словно имперский крейсер заходил на посадку, сметая репульсорами целые кварталы и закрывая солнце. И это был не инквизитор. Не нужно было обладать чувствительностью к Силе, чтобы понять: перед диверсантами был один из высших имперских чинов и к тому же невероятно мощный адепт Силы, последователь культа Тёмной Стороны. Всё пространство вокруг словно налилось мраком, холодом и… смертью. Тёмный Владыка неумолимо надвигался на диверсантов, и отсветы неисправного электричества плясали на его доспехе погребальными огнями. А кровь стыла в жилах от тяжёлого шума респирационной маски, нараставшего гудения светового клинка и парализовывавшего волю дыхания Тьмы. Чувствительность Чиррута, за годы и десятилетия тренировок обострившаяся до невероятного предела, давала ему вполне чёткое представление о том, что перед ними было само воплощение имперской мощи и Тьмы. Монах по-прежнему лежал за укрытием, припав к своему верному арбалету, и в уме пронеслось: существовало ли вообще оружие против этой бронированной машины смерти? Как минимум, арбалет здесь точно будет бесполезен – и смуглые руки выпустили его, готовясь непонятно к чему. Чиррут замер за баррикадой, зажмурившись и со всей остротой чувствительности вслушиваясь в пространство, но остальные двое разом вскинули оружие: Рук – свой тяжёлый бластер, а Мальбус, припомнив расправу над инквизитором, быстро сменил бластер на дробовик. Но заряд Рука попал в выставленную ладонь Тёмного рыцаря и, отразившись, ударил в их баррикады, обуглив несколько коробок. А Мальбус и вовсе не успел дать залп, когда стоявшая перед бойцами гора беспорядочно сваленного груза взмыла в воздух и всей тяжестью разнородного хлама обрушилась прямо на них. Рывок – и в следующее мгновение оба бойца прямо из-под завалов взмыли в воздух, выронив оружие и ухватившись за горло. Взмах рукой – и оба с грохотом ударились о гружёный стеллаж у стены, и в тот же миг с него сорвались пластоидные коробы, дюрастиловые приборы, бесчисленные запчасти и разнообразная мелочь – погребая бойцов под глубокими завалами. Владыка не убивал сразу – а наслаждался своей властью и беспомощностью жертв. Против жалких мятежников не нужен был даже световой меч – смертоносный клинок лишь оттенял и эффектнее вырисовывал его мощь, подобную грозовому фронту, что терзает землю, разрывая её на части. Кроме того, эти ещё могли быть ему полезны. Неспешным шагом, исполненным самодовольства и власти, Тёмный Лорд направлялся к шаттлу: зажатая в угол жертва в бесполезной дюрастиловой коробке прямо на краю ангара была совершенно беззащитна. Они отсвечивали в Силе липким отчаянием и страхом, ничтожные и беспомощные, как крошечные насекомые-паразиты под занесённой ладонью. И эта жалкая разбойничья команда положила несколько отрядов штурмовиков и двух имперских инквизиторов?.. Верилось с трудом, хотя перестрелка – судя по изрешечённым стенам и ТАЙкам и проплавленному полу – здесь была серьёзная. Лорд презрительно хмыкнул. Намерения находившихся в «Лямбде» мятежников, а также их затруднения он давно считал по Силе. Владыка уже предвкушал крики отчаяния этой бестолковой девчонки и предсмертные стоны её дружка, а из дроида – хоть он сам и не был ни в чём не виновен – он прикажет отлить новые бластеры для великой Имперской армии – чтобы прожигать сердца тех, кто осмелился не склонить голову перед махиной Империи. Джин была девчушкой неробкого десятка. Но и у неё, смелой, отчаянной и дерзкой, при виде Тёмного Владыки будто отнялись руки и ноги. Собравшись с духом, она всё же добралась до панели управления и сквозь парализующий страх буквально наощупь нашла рычаги управления ростральными пушками. Но не успели орудия тяжело провернуться на носу шаттла, как Джин – а заодно и Кассиана, в последние мгновения отчаянно копавшегося в оборудовании чуть поодаль – резко отбросило к задней стенке кабины, и, хорошо ударившись о перегородку, оба осели на пол бесформенной кучей. Их Владыка тоже приберёг – для допроса: диверсантами были не простые солдаты Альянса – и они могли многое знать о повстанческой базе. А ещё – он чувствовал – от девчонки тянулась тонкая и прерывистая, но всё же вполне ощутимая нить к кому-то… Она сама расскажет, к кому. Во всех подробностях: после допросов самого Тёмного Лорда пленники либо выдавали перед смертью всю подноготную, либо умирали сразу. К-2 находился в технической нише под палубой и через бортовую сеть мониторил не только показатели приборов и систем, но происходящее в ангаре и в кабине шаттла. С такой низкой вероятностью удачного для команды исхода он еще не сталкивался – в системе даже не были прописаны такие коэффициенты. Он мог бы сам активировать ростральные пушки, но это было чревато полным провалом – Темный Лорд уничтожил бы их и самого К-2 раньше, чем орудие оказалось взведено. Впервые дроид испытал что-то похожее на нерешительность – для выведения адекватного алгоритма не хватало данных, да и кто знал, мог ли Владыка отслеживать движения искусственного интеллекта? Не отключаясь от приборов, К-2 замер и впал в состояние ожидания. Тёмный Лорд почувствовал, что на шаттле прекратилась какая-либо активность. Можно было не торопиться – диверсанты уже были у него в руках.

৹৹৹৹৹৹৹❊❊❊忠誠忠誠忠誠❊❊❊৹৹৹৹৹৹৹

Время снова замедлилось вокруг Чиррута. Казалось, Владыка просто не заметил его, а сам монах словно оцепенел, ошеломлённый чудовищным фоном Тьмы, что затопила всё пространство. Даже простые галакты в присутствии Владыки теряли ощущение реальности и тонули в дурноте, а для Чиррута, всю жизнь тренировавшего и обострявшего тонкое восприятие, это было как полное погружение в топкое и зловонное отравленное болото, и густая и вязкая, как нефть, Тьма охватывала его, отзываясь болью в каждом прикосновении. Мгновения растягивались и капали застывающим воском. Верный товарищ и лучший друг лежали погребёнными под тяжёлыми завалами, а он сам в сравнении с Тёмным рыцарем был не сильнее слепого котёнка. Группа в шаттле, возившаяся с гипердрайвом, судя по всему, тоже уже успела пострадать, и к ним – совершенно беззащитным против такой силы – тяжёлым самодовольным шагом приближался Тёмный Владыка. И к ним не просто шла воплощённая смерть – с каждым его шагом сокращалось расстояние между заветной целью сотен и тысяч бойцов Альянса – надеждой на мир и жизнь для всей Галактики, – и смертоносным клинком, который без колебаний лишит жизни тех, кому почти удалось воплотить в жизнь страстную, заветную мечту о жизни и свободе. Миссия провалена, обречена. Диверсанты были готовы к смерти – по большому счёту, каждый из них трезво понимал, насколько опасно это задание и каковы шансы вернуться живыми. Каждый похоронил себя в тот миг, когда подписался на это. Но сотни беззащитных миров и миллиарды невинных галактов теперь были скорой и верной мишенью безжалостного режима тирании и Тьмы. Эту миссию разрабатывали так давно. Второго такого шанса не будет. Надежда была потеряна навсегда. Почти. Ведь Чиррут всё ещё находился между Владыкой и шаттлом. Конечно, сложно было представить себе, чтобы это что-то меняло. Да, шея имперского инквизитора была рассечена его уон-шеном, и бой с ним тоже представлялся невозможным, не говоря уже о победе… Но сейчас всё было совершенно по-другому. Чиррут всем своим существом ощущал мощь Тёмного Рыцаря и его связь с Тёмной Стороной – он был сильнее рвущихся из глубин вулкана и сжигающих все и вся потоков пламени и лавы, сильнее удара в эпицентре ядерного взрыва. Да что там, его мощь была сопоставима с разрушительной мощью самой Звезды Смерти – если у Повстанцев была достоверная информация. А его присутствие в Силе было чернее чёрного омута непроглядной ночью, чернее самой чёрной дыры – и вызывало чувство настолько же смертоносной мощи. Для того, чтобы чувствовать это, не нужны были глаза и даже дар Силы. Сомнений не было: наступал тот миг, о котором монах думал каждый день с тех пор, как Империя захватила власть. Его последний бой. Бой против Империи и Тёмной Стороны, бой за Свет и за Саму Силу, капля в океане, пёрышко на грузовых весах, частичка космической пыли в атмосфере газового гиганта… Но это был его бой – и его последнее счастье служения Силе. Чиррут знал, что в этом бою у него нет ни единого шанса. Чиррут прекрасно знал и то, чей изуродованный лик скрывался под устрашающей маской, искажающей дыхание. Он помнил Энакина Скайуокера молодым джедаем, учеником генерала Кеноби. И знал, что этот способный мальчик с любящим сердцем своими руками убивал хранителей и защитников мира, гармонии и Света. Тёмный Лорд был вторым по силе адептом Тьмы в Галактике – и это Чиррут тоже знал. На его руках была кровь миллионов галактов и тысяч джедаев, на его руках была пыль и гарь разрушенного Храма и уничтоженного Ордена. Лишь при звуке его имени содрогались сердца имперских офицеров, лишь по одному мановению его руки целые народы и миры обращались в прах. И он находил удовольствие в том, чтобы собственноручно творить весь этот ад. …Чиррут знал, что ему не победить никогда. Но в определённом смысле испытывал счастье: ему предстояло пасть в бою за Свет, за джедаев, за Силу – не было и быть не могло конца более достойного для воина Силы. И если Сила будет благосклонна… Если ему удастся хоть немного задержать Владыку, дать группе в шаттле хоть пару лишних мгновений… И молить Силу о том, чтобы они скорее пришли в себя и чтобы шанс успеть починить гипердрайв увеличился хоть немного – ведь Кассиан сказал, что почти закончил. Если ему удастся… Жизнь его давно принадлежала Силе, и если Она поставила его – одного – между чертежами и Тёмным Владыкой, то он с радостью в сердце исполнит Её священную волю и наконец отдаст Ей насовсем то, что и так принадлежит Ей… Сердце билось размеренно и ровно. Сила течёт во мне, я един с Силой. В нескольких метрах перед Владыкой показалась худая и невысокая фигура в длинной чёрной робе с алым подбоем. Тёмный Лорд даже остановился – от неожиданности. В этом мире был человек, осмелившийся встать у него на пути?.. Это было даже не столько странно, сколько смешно. Мятежник был немолод, незряч и явно нечувствителен к Силе, а из оружия в его руке была лишь примитивная алебарда какого-то, очевидно, нецивилизованного народа, и оттого комизм ситуации уже превращался в гротеск. Пространство было напоено энергией насилия, власти и холода, исходившей от Владыки, и Чиррут подавил накатившую дурноту. Но дискомфорт тела и ума не значил ничего в бою духа. Сознание монаха было твёрдым, чистым и прозрачным, как лёд горного озера, в безветренную погоду промерзающего до самого дна – так, что видно каждую песчинку. А воля собралась в кристалл. Он чувствовал: к этому моменту сводилась вся его жизнь. Десятилетия практик, Культ Силы, Матукай и джедаи, наставники и духовный учитель… – судьба кристаллизовалась лучистым самородком кайбера, что был твёрже алмаза и прекрасней радужного диаманта с благословенного Илума. Этот миг дышал Силой. И если ему удастся воплотить истинную волю Силы, он сочтёт смерть высшей наградой и умрёт самым счастливым Её слугой во всей Галактике. Сила течёт во мне, я един с Силой. Тёмный Лорд лишь усмехнулся, легко вскинув в руке световой меч – тот с гипнотическим звуком прочертил в воздухе алую дугу и замер, готовый в любой миг положить любую жизнь на алтарь Тёмной Стороны. Самоотверженная глупость повстанца забавляла Владыку: без глаз, толкового оружия и чувствительности к Силе этот нелепый мятежник на что-то рассчитывал?.. – Что за ущербные миры рождают тех, кто мнит себя способными вмешаться в планы Империи? – Механический голос звучал твёрдо и жутко. – Я отдам приказ – эти планеты станут первыми мишенями Звезды Смерти. Ни один мускул не дрогнул на лице Чиррута – его, чей родной город был стёрт с лица Джеды меньше двух суток назад. Он лишь стоял в восходящих потоках энергий, крепко сжав в руках свой верный уон-шен. А Тёмный Владыка продолжал: – Ты имеешь хоть малейшее представление о том, кто стоит перед тобой?.. – Да, имею, Владыка Вейдер, – отрешённым и странно умиротворённым тоном ответил монах, и его уверенное спокойствие никак не соответствовало ситуации. – Владыка Ситх, убийца тысяч джедаев и осквернитель Светлой Стороны. Вейдер лишь самодовольно усмехнулся: – И ты вот так встаёшь передо мной? Тебе хватает духа?.. – Я не ведаю страха. – В голосе звенели переливы лепестков лотоса с благословенного Тайтона и дюрастил годаварских клинков Матукай. – Всё во власти Великой Силы. – Интересно слышать рассуждения о Силе от того, кто лишён Её дара. – Тьма вокруг Владыки Вейдера отдавала могильным холодом. – Я не владею даром Силы, – монах блаженно закрыл глаза, – но Она течёт во мне. Я пребываю в Силе день и ночь, каждый миг, служу Ей и преклоняюсь перед Ней. А не обращаю Её священную мощь против Её невинных детей, против чистоты и гармонии этого мира! – Я погляжу, – механически усмехнулся Владыка, – дела повстанцев совсем плохи, если они набирают в свои отряды не просто увечных, но и недалёких! Чиррут лишь загадочно улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов, а в блёклых незрячих глазах блеснули огни. Если бы не умиротворение его лица, это могло бы выглядеть злорадно. Страха действительно не было. Были покой и предельная готовность. К этому моменту сводилась вся его жизнь. Его миром, целью всех его практик, его гармонией и любовью всего его сердца был Свет. Перед ним стояла сама воплощённая Тьма, сковывающая ледяной волей сердца и жизни всех галактов. Сама воплощённая Тьма, уничтожающая жизнь, уничтожающая Свет, поправшая истину и нарушающая гармонию мироздания, гармонию Силы. Чиррут знал, что делать: отдать всего себя, но стоять у него на пути как можно дольше. До конца – и пусть мгновения растянутся в минуты – ради спасения группы в шаттле. В его сознании не было ничего, кроме заливающего его света и фигуры чернее пространства между звёздами, которое это поле света пятнало. Последние следы тревог и мыслей о неминуемой смерти также оставили его – теперь во всём мире существовала только цель – и Сила. Сила течёт во мне, и я един с Силой. Владыка видел через Силу сияющее чистотой и любовью сердце незрячего монаха, всю свою жизнь отдавшего практикам Света. Но в сравнении с тем, что давала Сила, что давала Тёмная Сторона, этот свет был подобен жалкому и блёклому огоньку светлячка в сравнении с мощностью взрыва сверхновой звезды. Подобных культистов, поклонявшихся убогим джедайским воззрениям, он встречал не раз и каждый раз, отнимая никчёмную жизнь, не испытывал ничего кроме презрения. Их пафосные речи были столь же омерзительны, как и лицемерные проповеди джедаев, но, в отличие от джедайских, не были подкреплены хоть каким-нибудь захудалым опытом. А нечувствительный к Силе, говоривший о Светлой Стороне, казался не умнее трёхлетнего ребёнка, напялившего взрослую одежду. Вейдер мог покончить с увечным и недалёким в один взмах клинка, но он не мог отказать себе в удовольствии изящной и унизительной расправы над ним, чтобы хоть как-то компенсировать отвращение и оправдать потраченное на жалких мятежников время. Владыка чувствовал: шаттл всё ещё был неисправен, а его команда едва ли могла подняться на ноги, и у него было достаточно времени – тем более что этот много не отнимет. При помощи Силы Вейдер сорвал сонакодер с груди монаха и, раздавив его прямо в воздухе, высыпал на пол кучку бесполезных железных обломков. – И что ты будешь делать теперь? Чуть скривив губы, Чиррут резким движением выдернул наушник и отбросил в сторону. Его статная чуть напряжённая поза говорила о высшей степени концентрации и готовности, а лицо было суровым и собранным как никогда. Невыразительный, невысокий и не выглядевший умелым и сильным, он на миг показался Вейдеру настоящим воином. – Тёмный Лорд, я вижу вас и без приборов, – невозмутимо и твёрдо проговорил монах. – Само пространство искажается вокруг вас в дисбалансе и боли. На миг, лишь на миг. – Ты бросаешь мне вызов? Что ж, это даже забавно.