Пробуждение Дракона

Видя блаженную улыбку на взмокшем и перемазанном лице, Вейдер рассвирепел окончательно. Ещё не хватало, чтобы – умирая – противник смог победить его в поединке духа. Этому не бывать! Удар Тьмы – и жизненные силы монаха начали растекаться жемчужными струями дымящегося пара, распространяя слабое свечение. Сознание Чиррута готово было разорваться: Тьма захлёстывала снаружи, свет, который он взращивал в сердце всю жизнь, напирал изнутри, но сама жизнь убегала песком сквозь пальцы, и он, обессилев, совсем отпустил контроль, отдаваясь свету, который уже перекрывал всё и тянул его к себе, как вдруг… Что-то ударило из сердца нейтронной бомбой – сначала была лишь вспышка, а потом ударная волна накрыла и смела всё. Голова страшно загудела и вмиг прояснилась – как будто одним сокрушительным ударом из неё – из каждой клеточки разом – выбили всю пыль. Сознание пронзило, словно световым мечом, словно мощным столпом света, и пошли образы. Кроваво-алые восходы и закаты скалистой Джеды, затапливающие пустыню расплавленным ауродиумом. Феерия жизни тропического рая на Оссусе и Тайтоне – дивные цветы в опаловых переливах. Горные гряды Бхагирата и Имлиталы, сверкающие изумрудами долин и хрусталём водопадов. Искристое серебро горных вершин Годавари и шёлк облаков, струящийся по глади горных озёр. Яркие разноцветные огни неслись и сменялись, перетекали и взрывались, складывались в умопомрачительные фрактальные узоры и меняли рисунок, словно в гигантском многомерном калейдоскопе. Все чувства звучали наперебой. Ветер, рвущий волосы и хлещущий в смуглое лицо ледяной водой. Запах огненных подношений, пыли с подножия храма – и слова молитвы, обретающие в сознании формы и цвета. Леденеющее тело, наливающееся одновременно жаром всех мыслимых энергий. И целое звёздное небо, рассыпающееся внутри него и вокруг него – словно прыгнул сквозь пространство и время в другое измерение. Мир вокруг перестал существовать. Мир рассыпался на первоэлементы, на атомы, на энергии, на фотоны и кварки – и собрался заново – выстроенным и гармоничным. Он был самим этим миром, и сознание растекалось от горизонта до горизонта. Теперь Чиррут чувствовал этот мир до атома. Тончайшие серебристые нити связывали всё вокруг – и Чиррута со всем вокруг, с каждым элементом мироздания. Он чувствовал каждую клетку своего тела, каждую молекулу воздуха, каждый атом металла кораблей, стен ангара, дюрастилового доспеха Тёмного Владыки… И каждый предмет – до миллиметра – с небывалой чёткостью вырисовался перед его мысленным взором. Сила течёт во мне, и я един с Силой… Сознание расширилось за пределы тела, за пределы ангара, за пределы базы, пространство обрело объём четвёртого, пятого, шестого измерения… Весь мир был здесь. Мир был един. Мир был сплошной энергией Света, сложно структурированной и прекрасной в своей филигранной и изысканной гармонии. И от осознания, от прямого ощущения его великолепия в сознании разливалось ни с чем не сравнимое блаженство, плясавшее на коже электрическими зарядами и озарявшее изнутри всё его существо. А из груди – из самого сердца – фонтаном бил Свет, энергия Светлой Стороны Силы, заливая всё пространство вокруг. В этом свете он видел каждый атом целого мира. И особенно чётко – громадную чёрную тень перед собой, которая выглядела в Силе воронкой космической червоточины. Вейдер так и замер с вскинутой рукой, сполох Тьмы оборвался и погас. Свет взрывной волной ударил его в грудь, и Владыка в оторопи отшатнулся. Чиррут спрыгнул на пол. И как ни в чём не бывало пошёл на Вейдера – словно не было ни боя, ни ран, ни этой чудовищной пытки, дезинтегрирующей психику и растворяющей изнутри само тело. Шаг был лёгок и твёрд, улыбка глубокого блаженства и полного самоотречения всё так же безмятежно сияла на измазанном смуглом лице, неподвижный невидящий взгляд словно светился искристыми переливами альбамарина. По шее, плечам, рукам и спине бежали мурашки, Сила разливалась по телу жаром, напитывая каждую мышцу, каждую клеточку готовностью, силой, Светом и блаженством. Чиррут не понимал, что происходило с ним – было не до раздумий и анализа. Но теперь уже не воля, а Сама Сила толкала его из сердца навстречу врагу. И он полностью отдался этому зову. Сила течёт во мне, и я един с Силой… Вейдер никогда не признался бы себе в этом, но в этот миг он почувствовал страх. Этот увечный шёл на него с такой уверенностью и силой, сквозившей в каждом движении, что фантомными болями холодели ноги. В незрячих блёклых глазах не было ничего, кроме предельной решимости, преданности Силе и желания идти за Неё до конца. Не было страха. Не было боли. Не было сомнений – ничего, кроме заливавших сознание переливов Силы – Вейдер видел это, и пол уходил из-под ног. Такое он встречал не у каждого джедая… Слепой монах шёл сквозь Тьму, сквозь психические атаки Силы, как крестокрыл сквозь низкие облака – легко и свободно. С дюрастиловых бортов соскальзывали холодные капли конденсата, с совершенного сознания – грязные разводы Тьмы. Не оставляя следов. А ещё от монаха исходил Свет. Распускался из груди прекрасным цветком, заполняя всё пространство энергетическими лепестками. Чистейший Свет бил из самого сердца – подобно маяку в сто тысяч ватт посреди бушующего ночного океана – от которого становится светлее, чем днём. Вейдер мог поклясться, что этот чжунго не был чувствительным к Силе… как и в том, что Сила не могла – не могла! – пробудиться в нечувствительном. Дремлющий, скрытый потенциал Силы Вейдер видеть умел – но тут не было даже этого. Сила пробудилась в том, кто не носил Её дар в своём сердце… Это было немыслимо. И… страшно. Он не знал, что значили для Чиррута джедаи. Он не знал, что благословение истового служителя Света может сделать в сердце нечувствительного. Он не знал, чего стоил слепому монаху его путь – от грязных трущоб до прибежища у стоп мастера-джедая, от первых самостоятельных шагов по улице до откровения Самой Силы. Он не знал, сколько лет нечувствительный отдавал Силе всего себя, не ощущая – в отличие от джедаев и ситхов – никакой отдачи, никакого развития, никакого блаженства и нарастающего мастерства… Он не знал, как отчаянно этот чжунго отдавал себя Той, что не удосуживалась даже мельком взглянуть на него. А теперь потоки и вихри Света, исходя из его сердца, вились вокруг хрустальными переливами и питали сознание совершенством Абсолюта. Вера, неистовая вера в чистоту джедаев и Силу Светлой Стороны вела его всю осознанную жизнь – сквозь все тревоги и печали, сквозь отчаяние и боль, сквозь бессилие и немощь, сквозь неуверенность и страх. А теперь, явившись перед ним напрямую, его вела Сама Сила. Сама Сила вела его в бой. Тёмному Владыке стоило усилий взять себя под контроль. Откровение Света ударило в сознание взрывной волной, обжигая, сметая, опрокидывая. Вейдер привычно вскинул руку, но Чиррут резким жестом сорвал с горла удушье, как ветхую тряпку, и более Владыка как ни старался, не мог прикоснуться к нему ни сознанием, ни сполохами Тьмы. Тёмный Лорд взмахнул мечом, но движение далось тяжело – в Силе. Сила разливалась вокруг энергиями Света, и тёмные потоки вязли в совершенной и выстроенной гармонии. Свет мешал дышать, проникая в сознание и вызывая в нём давно похороненные образы – и они отвечали острой болью плохо заживших ран. Свет мешал двигаться – тело с трудом питалось Тьмой и вязло в энергиях, как в болоте. Свет мешал воспринимать, ударяя по психике, как с чудовищной болью ударяет по глазам внезапно включённый яркий свет. Владыка призывал Тьму, но Она словно не хотела слушаться его, своевольно выскальзывая из рук и кружа вокруг чёрными полотнами. Вейдер рычал, напрягая контроль, но Тьма всё равно слабела. Внутри раздался глумливый голос – чужой и собственный одновременно: ты всё ещё считаешь, что выбрал правильный путь? Смотри: даже Сила против тебя. Мощная фигура Владыки уже не казалось такой монументальной. Расправив плечи, монах медленно вывел руки вперёд в мощном размеренном жесте, исполненном силы. Он был безоружен, на плече и груди ныла прожжённая плоть, а опалённая спина наливалась огнём, но это не имело никакого значения. Не было ни мыслей, ни чувств, ничего лишнего – только Она и тот, кто осквернял Её чистоту. Свет окатил Чиррута изнутри с головы до ног, Свет лучился, и бушевал, и толкал вперёд, в бой за миллиарды невинных жизней. В бой с самой Тёмной Стороной. За голокарту, за Джин, за джедаев, за планеты, за Силу, за Свет. Свет рассыпался внутри фейерверком истины, блаженства и вечности. Он смело шёл навстречу Вейдеру, и улыбка на его лице лучилась счастьем, запредельным для этого мира. Сила течёт во мне, и я един с Силой… Некрупный, узко сложенный воин с отсутствующим взглядом и нечеловеческой решимостью шёл на него неостановимо и страшно, и Владыке стоило труда не позволять ледяной хватке сжать все внутренности под алхимическим доспехом. Ему доводилось сокрушать невероятно сильных врагов, но сейчас против него выступала будто Сама Сила. Преодолев половину расстояния, Чиррут, не поворачивая головы, вскинул руку в сторону, и в ладони оказался световой меч поверженного им инквизитора. Вейдер не смог сдержать движения и снова отступил назад. Чиррут активировал меч, и алый клинок вспыхнул в смуглой руке. Тёмный Лорд зашипел респирационной маской и тоже сделал шаг вперёд, но вышел он далеко не таким твёрдым, как подобало Тёмному Лорду. В блёклых глазах монаха отражалось уже два алых сполоха. Хоть мятежник-инвалид с оружием ситхов в руке и выглядел небывалой дикостью – по сравнению с тем, какая картина только что развернулась перед глазами Вейдера, ни удивить, ни тем более рассмешить это уже не могло. Лорд даже не чувствовал привычной опоры из ненависти и Тьмы: их просто сдуло невероятностью произошедшего. Опомнившись и собравшись, Владыка сделал мощный и резкий выпад, вложив в него всю свою ярость – монах, резко согнувшись, пропустил клинок над головой и контратаковал настолько быстро, что Вейдер едва успел защитить себя от вихря ударов, посыпавшихся отовсюду сразу. Прикрыв глаза, Чиррут орудовал мечом уверенно и мощно, будто выводя в воздухе каллиграфию родного народа. Тёмный Лорд едва успевал уворачиваться и отражать сложнейшие удары, смыкавшие его в алую ловчую сеть. И каждый раз, когда алые клинки встречались, осыпая пол искрами, оружие Чиррута проскальзывало в считанных сантиметрах от дюрастилового доспеха. Чиррут даже не задумывался, откуда тело брало эти сложные связки и комбинации приёмов и ката. Несмотря на очевидные сходства, бой на световых мечах значительно отличался от боя на мечах деревянных или дюрастиловых, и весь его опыт был сейчас фактически бесполезен. Но тело само вспоминало отрывочные цитаты старых боёв на световых мечах, происходивших единожды десять, двадцать, тридцать лет назад… Сейчас Чиррут узнавал в своих ощущениях и то, как описывали бой в состоянии погружения в Силу молодые послушники Матукай, ещё не искушённые в воинских искусствах – в те годы он понимал, о чём они говорили, но не мог представить. А теперь и сам чувствовал это. Закалённый в немыслимых операциях и боях ситх, конечно, владел собой превосходно. Но было бы неправдой сказать, что эта перемена в противнике совершенно не повлияла на него. Теперь перед ним был не просто серьёзный враг. Слепой монах стал более опасным врагом, чем джедай: он был на волне, на пике Силы, Сама Сила шла через него. Джедаи сражались не только за миссию, но и за свою жизнь. А этот – это было видно через Силу – уже давно расстался с ней и не боялся потерять. Перед ним был истинный воин Света. С красным световым клинком он выглядел довольно странно, но Свет исходил от него с такой силой, что это не имело никакого значения. Бой за миллиарды жизней, бой против насилия и Тьмы, бой во славу Светлой Стороны захватил его сознание, подобно мощному цунами, и нёс на самом гребне. Сила течёт во мне, и я един с Силой…