А у него тёплые ладони

Слёзы всё ещё катятся по щекам, я судорожно дышу, пытаясь вернуть себе ровное дыхание. Костя молчит, только крепко прижимает меня к себе, тихо бормочет что-то бессвязное ласковым, убаюкивающим голосом, легонько поглаживая меня по волосам. И я потихоньку успокаиваюсь, затихаю в его крепких руках. Но отстраняться почему-то не хочется. Может из-за того, что так тепло было в его объятиях и надёжно? А может потому, что его руки крепко держали, не давая вырваться? Я не знаю. Но тоже молчу, тихонько дыша. И только могу робко пискнуть, когда он перетягивает меня к себе на колени. Не могу поднять взгляд на него, хоть и чувствую, что он смотрит на меня. Только судорожно выдыхаю, прижимаюсь к нему, ощущая под щекой горячую кожу и слыша неравномерный стук его сердца. Слышу его негромкий, но тихий вздох над головой и лёгкий ветерок проходится по моей макушке от его дыхания, но вместо того, чтобы отстранится, я наоборот всё больше прижимаюсь к нему, отчаянно пытаясь прижаться как можно ближе, как можно крепче, как можно сильнее и больше.  — Карин? — негромко спрашивает. — М-м? — недовольно бормочу, не собираясь отпускать мужчину. — Ты простила… меня? — пауза небольшая, перед последним словом — она и заставляет меня всё же оторваться от него и поднять голову, чтобы встретится с напряжённым, внимательным взглядом серых глаз. Я неловко усмехаюсь одним лишь уголком губ, прежде чем ответить также негромко, как и он: — Прощу. Если ты ответишь мне на один вопрос. Этот именно самый вопрос волнует меня уже давно, и именно сейчас мне кажется, что настал момент его задать. Кто как не он может дать ответ на этот вопрос? Он коротко кивает, но молчит, только продолжает смотреть на меня ещё более напряжённым взглядом, и его руки сжимают меня сильней. Я негромко выдыхаю, прежде чем спросить: — Тогда, зачем ты меня поцеловал? — Тогда? — переспрашивает он, нахмурившись. — Да, после корпоратива, — поясняю я негромко, вглядываясь в его лицо. — Тогда, — выдыхает он негромко. — Зачем поцеловал? Я быстро киваю, не отрывая от него взгляда. — Затем, что хотел. Просто отвечает он. — Но ты же знал, что она моя сестра. Ведь знал же, да? — я опускаю глаза, выдыхаю тихонько. — Знал, знал, — он аккуратно приподнимает мой подбородок вверх, но глаз я не открываю. Жду его ответ. Напряжённо, со страхом и, вместе с тем, с надеждой жду, — но не мог иначе. Ты мне нравишься, правда. И чем дальше, тем больше. Поэтому и сказал, чтобы Тома всё рассказала, поэтому я здесь и поэтому… — Что? — на выдохе спрашиваю я, всё же быстро распахивая глаза и жадно ожидая ответа. — Поэтому хочу сделать вот это. Заминка в пару секунд. Короткий обмен взглядами. Странная фраза, получившая расшифровку через несколько секунд, когда его губы прикасаются к моим, а руки опускаются на талию, крепко прижимая к себе. Я медлю всего какое-то мгновение, но быстро прихожу в себя и отвечаю. Руки поднимаются и вплетаются в его волосы, сжимают, тянут на себя. И он коротко стонет. Скользит ладонями вниз и опускается на мои ягодицы, обхватывает их, сжимает, мнёт. Я тихонько мычу в его рот, дёргаюсь, прижимаюсь ближе к нему. Его губы сминают мои, покусывают, скользят внутри по зубам, играются с моим языком. Поцелуй не был уже нежным, скорее грубым, властным и очень-очень нужным. Безумно нужным. Он отрывается, когда уже воздуха в лёгких начинает катастрофически не хватать и кажется всего пару мгновений — и всё, лёгкие взорвутся. Но нет, он отстраняется, лукаво смотрит на меня, кусает легонько и совсем не больно за нижнюю губу, оставляет лёгкий поцелуй на том же месте и — секунда — и вот уже его губы скользят вниз по подбородку, опускаясь к шее, прихватывая зубами кожу, оставляя там, наверняка, красные отметины. Отпускает. Заглядывает в глаза и, не отрывая своих глаз от меня, хватается руками за подол футболки и осторожно, словно боясь меня спугнуть, тянет вверх. И я подчиняюсь. Поднимаю вверх руки, помогая стянуть с себя футболку. Он шумно сглатывает, плотоядно усмехается, закусывает губу, смотря на меня серыми, до безумия пронзительными, красивыми глазами. Я тянусь к нему, чтобы поцеловать, но нет — он ловко уворачивается и неожиданно опускает ладони на мою обнажённую, не скованную лифчиком, грудь. Он не отрывает от меня взгляда, и я судорожно, тихонько сглатываю, когда его ладони начинают медленно скользить сверху вниз, слегка касаясь кожи. Слегка. Но это не мешает волне мурашек пробежаться по моему телу. Я шумно втягиваю ртом воздух, когда он сжимает пальцами набухшие соски, с силой сжимает. И вот новый стон срывается с губ, и Костя довольно ухмыляется. Шершавые пальцы напоследок сжимают мою грудь и спускаются ниже, чтобы замереть у кромки штанов. Он смотрит мне прямо в глаза, громко дышит. Смотрит потемневшими глазами. Смотрит, ожидая, видимо, какой-то реакции с моей стороны, скорее всего, ожидая, что я оттолкну. Но нет, я просто молча жду продолжения. Но вместо того, чтобы стянуть с меня штаны, он отсаживает меня со своих колен и укладывает спиной на кровать. Я зажмуриваюсь, крепко сжимая веки, когда чувствую прохладу простыни под своей оголённой кожей. Горячее дыхание уже обдувает напрягшиеся соски, и он оставляет лёгкий поцелуй на моей груди, одной, другой. Пальцами мнёт их, сжимает. И из меня сыпятся тихие стоны. Я кусаю губы, не в силах остановить их. Да и зачем впрочем? Мне так хорошо. Так долго этого хотелось. Так долго ждала. Но хочется больше. Его губы уже оказываются опять на моей шее, оставляя горячие, болезненные немного уже поцелуи-укусы и там. И распахиваю глаза, облизываю пересохшие, покрасневшие губы влажным языком, чтобы через секунду словить его губы. Мазнуть по ним языком и впиться в губы жадным, собственническим поцелуем. Сквозь поцелуй, чувствую как он улыбается, его руки крепко притягивают. И я с силой вжимаюсь в его пах, чувствуя ощутимый такой бугорок через штаны. Его и мои. Его рука скользит по моему бедру и проворно забирается под мои штаны, с силой сжимает одну ягодицу. Я стону, отрываюсь от его губ, выцеловываю сначала губами, а потом и языком влажную дорожку, начиная от губ и останавливаясь на виднеющейся сквозь полураспахнутую рубашку, ключице. Кусаю совсем легонько, прихватив зубами кожу, с удовлетворением слыша его шумный выдох сквозь зубы. Быстро, лихорадочно начинаю возиться с мелкими, вертлявыми пуговицами на его рубашке. Расстёгиваю их быстро, спеша, пока его руки гуляют по моему телу и гладят, куда дотягиваются, иногда сжимают, иногда поглаживают, но не остаются без дела. Наконец распахиваю рубашку и Костя немного приподнимается, помогая мне стянуть её с себя, и передо мной открывается обалденное тело этого восхитительного мужчины. Я закусываю губы, окидывая его плотоядным взглядом. Дорвалась, не иначе. Усаживаюсь на его бёдра и впиваюсь в губы поцелуем. Но он, напротив, не принимает моё начинание, а его язык медленно, лениво будто играется с моим, успокаивает, а руки мягко и неторопливо оглаживают обнажённую спину, скользят то вверх, то вниз, всё время останавливаясь на пояснице и ниже не спускаясь. Он дразнит меня, выводит своей болезненной для меня неторопливостью, но я почему-то подчиняюсь ему, с наслаждением целуя, с ни с чем не сравнимым удовольствием оглаживаю его спину, сжимаю, впиваюсь ногтями, вжимаюсь в него изо всех сил и, будто медленно, всё продолжаю сходить с ума с каждым поцелуем, с каждым движением рук, губ, с каждой минутой, секундой проведённой рядом с ним. Будто плотину прорвало, что долго держала нас вдали друг от друга, а теперь мы, изо всех сил, с упоением наслаждались присутствием друг друга и больше не тратили драгоценное время зря. И когда у меня уже не хватает выдержки, я кусаю его за нижнюю губу, смотрю. Тяжело, сбито дышу полуоткрытыми зацелованными губами — он только усмехается развратно и снова утягивает меня в поцелуй. На этот раз без капли нежности, что не может меня не радовать. К чёрту нежность! Какая может быть сейчас нежность, когда хочется большего так, что сводит пальцы на ногах и дыхание ни к чёрту? Когда так долго ждёшь, и вот он рядом, а ещё ждать? Нет уж, увольте! Я отпускаю его губы, и быстро опускаюсь вниз к мужской груди, покрываю быстрыми влажными поцелуями его тело, спускаюсь вниз к чётко очерченным кубикам пресса, оставляю лёгкий поцелуй над поясом штанов и заглядываю в глаза. Потемневшие такие, красивые. Смотрю на губы: тонкие, но выразительные, а сейчас и закушенные. Смотрю, а рука опускается ниже, чтобы замереть, чувствуя под собой горячую мужскую плоть. И я сжимаю легонько, обхватываю. Стон — громкий и протяжный. Рывок, и я уже прижата спиной к постели, а надо мной нависает возбуждённый мужчина. Усмехается многообещающе и чувственно гладя на меня. Вместо полноценного поцелуя, я только чувствую, как он проходится по моим губам и спускается всё ниже и ниже, по пути осторожно кусая сосок, и я выгибаюсь в спине, кусаю губу, облизываю, с удивлением чувствуя характерный металлический привкус. Его губы уже внизу, целуют живот, а руки проворно стягивают штаны. Отбрасывают в сторону, как не нужную вещь. Да они, и вправду, сейчас не нужны ни мне, ни ему. Определённо. Я ловлю его взгляд, провожу языком по губам. Он усмехается, чувственно изгибая губы — и я залипаю на несколько секунд, чтобы пропустить момент, когда его пальцы уже внутри, отодвигают трусики и оглаживают клитор и поверхность около него. Гладят, дразнят, сжимают, доводят меня до грани. Ещё чуть-чуть и всё. Но он оттягивает, тянет этот момент, заставляя меня прогибаться в спине и выстанывать его имя, прося, нет, уже умоляя его о большем. Но нет. Пару движений его рук — и вот уже его губы сменяют пальцы, и я повторно стону, комкаю дрожащими пальцами уже и так смятую простынь, раз за разом облизываю пересохшие, опухшие губы. Он медлит, продолжая меня убивать своей неспешностью и желанием помучить меня ещё сильнее, чем можно сейчас, в данную минуту. И словно из задворок сознания начинает вплывать какой-то шум, доносится плохо, урывками, но я всё равно слышу. И, видимо, Костя тоже слышит, потому что отрывается, прислушивается, тяжело и громко дыша. Смотрит мне в глаза. — Иди, — сколько же мне усилий стоит, чтобы выдохнуть это слово — не сказать. Я не знаю, сколько уже времени продолжает трезвонить телефон, но, видимо, долго и прекращать тоже, по-видимому, не собирается. Поэтому это единственное решение в данной ситуации. Пускай и даётся мне с таким трудом. Он коротко кивает, скатывается с кровати, оставляя меня. Я прикрываю глаза, с силой жмурюсь, чувствуя под веками, как вспыхивают тёмные пятна, неосознанно впиваюсь ногтями в ладони. Тяжело, рвано и сипло дышу сквозь полуоткрытые губы. Сердце, кажется, готово выпрыгнуть из груди, так громко оно колотится и сильно. Я не слышу, что он говорит, но возвращается быстро. Я чувствую, как он мягко прикасается к моим губам, и резко распахиваю глаза, чтобы удивлённо округлить их и нахмуриться. Он уже с рубашкой в руках и быстро натягивает её. — Куда ты? — Прости, Карин, я должен отъехать ненадолго. На работе возникли какие-то проблемы. Я быстро, слышишь? Туда и обратно. Он склоняется, чтобы ещё раз поцеловать меня, и я отвечаю, обнимаю руками за шею, мысленно умоляя: «Не уходи, не уходи». Понимаю, что это глупо и безответственно, но… Чёрт возьми!.. — Прости, малышка, — он, тяжело дыша, отстраняется, с улыбкой смотрит на меня, щёлкает по носу, — ну, не дуйся. Я быстро, слышишь? Он вновь улыбается и уходит, оставляя меня. Я со стоном опускаю голову на подушку и закусываю губу. Понимаю, что он должен идти, понимать-то понимаю, но… Я вновь кусаю губу. Слышу, как негромко хлопает дверь и вздыхаю. Через пару секунд лежания и бездумного смотрения в потолок, сползаю с кровати и плетусь в душ. Возбуждение всё ещё не отпускает, и, может, тёплая вода поможет. Холодная, конечно, была было гораздо лучше и намного эффективней, но я ведь ещё не полностью выздоровела, поэтому приходится этот факт тоже учитывать, когда я регулирую температуру воды. Я долго стою, чувствуя, как тёплые струи воды омывают моё тело. Согревают и вгоняют в ещё большую негу. Я стою, запрокинув голову и втираю шампунь в волосы. Смываю медленно, неспешно. Куда спешить? Мысли плавают в голове также с ленивой медлительностью, никуда не подгоняемые своей хозяйкой. Мне просто хочется, чтобы побыстрее прошло время, и Костя вернулся. И больше ничего не хочется. Ну, кроме того, чтобы он закончил начатое. Я с удивлением замечаю, что продолжаю улыбаться, губы всё тянутся в довольной широкой улыбке, которую я не могу скрыть. Так хорошо сейчас. А ещё сегодня Новый Год. И это тоже радует. Правда, немного огорчает, что я проведу его не в компании привычных и близких людей. Но я очень надеюсь, что Костя не бросит меня в этот праздник. Не хочу об этом думать, честно, когда так хорошо и радостно на душе. Но мысль почему-то посещает и заставляет недовольно хмурится. Но я тут же откидываю её, как ненужную, когда слышу громкий и требовательный звонок в дверь. Быстро закручиваю краны, обматываюсь одним лишь полотенцем и спешу открыть дверь. Костя кивком головы благодарит меня, заходит, переступая через порог и останавливается, притягивает меня к себе, утыкаясь носом в мои волосы. Крепко обнимает, сильно. Я поднимаю голову, и мне не нравится выражение его глаз, пугает его взгляд: злой, раздражённый, тёмный, не от страсти, а от гнева и ещё бог знает чего. Что могло случиться за столь короткой срок, что ввело его в такое состояние? И поэтому я робко интересуюсь, поглаживая его ладонью по спине. — Что-то случилось? — Ничего, — ага, и поэтому и голос у тебя такой злой — хочется сказать мне, но вместо этого шепчу другое, попутно помогая ему раздеться. — Кость, расскажи, я пойму. Говорю мягко, спокойно, не забывая сопровождать свои слова нежной улыбкой на губах. Тогда как губы хотят недовольно поджаться и сурово требовать ответа, и желательно побыстрее, чтобы и самой перестать нервничать, и чтобы он перестал. — Уверена? — со странным выражением спрашивает. И я мгновенно настораживаюсь, отстраняюсь, чтобы напряжённо вглядеться в его глаза. «Да, так и не получилось остаться спокойной», — мимоходом думаю, так некстати. — Так что? — вопросом на вопрос получается ответить совершенно машинально, механически закусив губу. — Просто Альбина, секретарша моя, твою… — на этом месте он громко ругается сквозь зубы и я непонимающе смотрю на него, — так вот, — выдыхает он, мимоходом взлохмачивает волосы пятернёй, — знаешь, что меня ожидало в офисе, когда я сломя голову мчался туда? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. И я понимаю, что вопрос был чисто риторическим, для галочки, — романтический ужин ждал меня там. Он делает красноречивую паузу и смотрит на меня, хмуря брови. Мы уже дошли до моей комнаты и он со стоном падает на кровать. Я же присаживаюсь в кресло напротив. Челюсть моя находится где-то на уровне пола, и я только молча таращу на него глаза. Что, простите? Романтический ужин? Тогда как мы… я… Я тяжело, громко выдыхаю. Он, с неожиданно взявшейся ухмылкой на губах, встаёт, тянет меня за руку за собой, и мы падаем оба на кровать. И он тут же прижимает меня к себе. Целует в макушку, тихонько шепчет, вырисовывая узоры на моём запястье: — А представляешь, как я разозлился, поняв всё это? — А что она? — хмуро интересуюсь, прижимаясь к нему. Смотрю снизу вверх, заглядывая в глаза. Он ловит мой взгляд, усмехается: — А что она? Ничего, скоро у нас на одного подчинённого будет меньше. Спокойно говорит, а я удивлённо таращу на него глаза. — А может не стоит так радикально? — осторожно интересуюсь, робко ему улыбаюсь. — Ты серьёзно, Карин? — он даже немного отстраняет меня от себя, но только для того, чтобы вопросительно-удивлённо взглянуть мне в глаза. Я выгляжу глупо, наверное, пытаясь оправдать её в данной ситуации, и смотрю так же жалобно. Тогда как в его взгляде я читаю откровенный вопрос и непонимание. И поэтому я спешу договорить, словно оправдываясь за свои предыдущие слова. — Просто… — мне тяжело подобрать правильные и нужные слова. И я уже сама себя корю за то, что начала эту фразу, — может ты не так понял? — Не так, да? — он опускает свои руки, обнимающие меня, закидывает их за голову, и спокойно-спокойно так спрашивает, — а свечи на столе, вино, фрукты и одна полуголая девушка, в одном нижнем белье — это так? Шутка чья-то предновогодняя, да, Карин? — Полуголая? — выдавливаю самое важное для себя и перевожу ошарашенный взгляд на Костю. — Ага, — с садистским удовольствием подтверждает он, глядя на меня, возмущённую, видимо, уже вовсю наслаждаясь произведённым эффектом. — Да я… да я ей… да… — я выдыхаю, не в силах подобрать слова, подскакиваю на кровати, вставая в полный рост. — Ну так что? — спустя несколько секунд, спокойно интересуется, всё так же продолжая смотреть на меня, — не увольнять, да? Я громко выдыхаю, переступаю осторожно, поджимаю губы и только киваю. Он негромко смеётся, хватает меня за лодыжку и я, не удержав равновесия, падаю прямо на него. Его глаза оказываются так близко, а его пальцы останавливаются на узелке на моём полотенце. — А что у нас под полотенцем? — хрипло интересуется, продолжая поглаживать узелок. — Ничего, — также хрипло отвечаю, не сводя с него своих глаз. Рвано дышу, и грудь часто-часто вздымается под тканью полотенца. — Да? — усмехается он плотоядно, смотрит всё так же, но пальцы дёргают за узелок, и он распрямляется. Одно маленькое движение — и я уже полностью голая. И дышу так громко. Как и он. Но вновь раздаётся громкий звонок, и Костя громко матерится сквозь зубы, а я немного нервно смеюсь, перекатываюсь с него на кровать. — Я когда-то к чертям выкину этот телефон, — злобно бормочет. И я тихонько смеюсь над его реакцией, набрасываю полотенце на себя и усаживаюсь. Вздыхаю. Костя возвращается, держа телефон у уха. Останавливается, не доходя нескольких шагов до меня. Смотрит пристально, в упор. Потом отворачивается к окну, заглядывает туда. — Приехать сегодня к вам? — я замираю, напряжённо вслушиваясь, даже, кажется, перестаю дышать, чтобы яснее услышать его ответ, — не получится. Я облегчённо выдыхаю весь разом воздух, что собрался в груди. С шумом выдыхаю и он слышит. Оборачивается. Усмехается чуть-чуть уголками губ и прощается, кладёт трубку. Я вдыхаю и вновь выдыхаю. Прикрываю глаза, тихо наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. Он ложится рядом, устраивает свою голову у меня на животе, берёт мои руки в свои и начинает легонько поглаживать фаланги. Подносит к своим губам и целует подушечки пальцев. И я тихонько выдыхаю. — Я подумал, что неплохо бы вместе провести этот праздник. Ты не против? Мягко спрашивает, заглядывая в глаза. Я только радостно мотаю головой и наклоняюсь, тянусь к его губам, чтобы запечатлеть на них поцелуй. И он отвечает, целует, крепко обнимает. Это был замечательный день и будет, я уверена почему-то, не менее замечательная ночь. — Кстати, я заказал еду. Так что, готовить не надо, — он лукаво смотрит на меня, мол, я помню какой из тебя кулинар, и со смехом отпрыгивает от меня, когда я притворно возмущённо стукаю его кулаком по плечу и хмурюсь. Он смеётся и притягивает меня к себе. А я, довольная и счастливая, укладываю голову на его плечо и затихаю, слыша его ровное дыхание и громко бьющееся сердце рядом с моим.