А у него тёплые ладони

Мы молча лежим рядом. Он - поглаживая меня по волосам, а я - просто наслаждаясь его присутствием. Вскоре он идёт открывать дверь, а я нехотя сползаю с кровати. Через пару часов - точнее через два — уже Новый Год, и требуется хотя бы, для начала, привести себя в порядок. А то я так и лежу в одном полотенце. Решаю не заморачиваться с одеждой и надеваю футболку со штанами. Тем более, всё равно придётся переодеваться на Новый Год, не зря ведь рекомендуют всякие там экстрасенсы надевать красивое и новое. И мне сейчас хочется последовать их совету, тем более и подходящее у меня есть, и есть для кого наряжаться. Я успеваю натянуть футболку, прежде чем Костя заходит и подходит ближе, возвещая о своём прибытии негромкими шагами. — Ну что, проголодалась уже, наверное, да? Кушать подано. Смеётся негромко, обнимает меня. — Сейчас? — тихо спрашиваю, утыкаясь носом в его грудь. — А ты не хочешь? — в свою очередь, очень удивлённо интересуется. Я отвечаю более чем уклончиво: — Ну-у-у, я думала, что мы продолжим начатое, — закусываю губу и краснею, чувствую, как жар смущения и немного неловкость охватывают щёки. — Продолжим? М-м, можно и продолжить, почему нет, — и он, подтверждая свои слова легонько прикусывает меня за мочку уха, и руки медленно начинают проникать под и без того свободную футболку, оглаживать, и вот его руки застывают прямо под грудью и замирают там. — Но только, — продолжает он тихим и ласковым, интимным шёпотом, целует шею, скользит языком вниз к ключице, — тогда мы можем пропустить Новый Год. А это что? Это будет плохо. Ты же хотела встретить Новый Год или уже передумала? — вкрадчиво интересуется, целует быстро в уголок губ и ловя мой разочарованный вздох, отстраняется со смешком. — Не хочу, — бурчу я недовольно, выворачиваюсь из его рук и отхожу в сторону, не могу не кинуть обиженный взгляд, хотя и понимаю, что выгляжу глупо, и обижаться, в общем-то, не на что, он ведь прав. Но, как всегда, есть но. Я поправляю футболку и выхожу из комнаты, оставляя Костю одного. — Ты куда? — кричит он негромко. — Готовиться к Новому Году, или ты передумал? — повторяю его же фразу, возвращаясь и замирая на пороге. — Не передумал, — усмехается он, и глаза смеются. Понимает мою мелкую месть. Я закусываю губу и вновь ухожу. На столе в кухне меня встречает несколько коробок в белых полиэтиленовых пакетах. — Что ты заказал? — спрашиваю, краем глаза замечая, как он заходит и останавливается рядом, приваливается спиной к косяку двери. — Посмотри, — улыбается, когда я кидаю на него быстрый взгляд через плечо. Я довольно улыбаюсь, когда выуживаю на свет большой торт в прозрачной упаковке. — Спасибо, — сияю улыбкой я. Шоколадный. Мой любимый. Всё равно, какая начинка, главное шоколад, который там есть и, судя по виду, его там много, что не может не вызывать у меня довольную и предвкушающую улыбку. — Эй, не спеши-ка, — Костя неслышно подходит сзади со спины и выхватывает у меня прямо из рук коробку. Я и не успеваю толком среагировать, только провожаю его недовольным, возмущённым взглядом. Он отскакивает и ловко прячет коробку за спину. Улыбается широко, показывая белые зубы. Я только закатываю глаза на это ребячество и отворачиваюсь, снова принимаясь за прерванное занятие. На свет божий появляется и несколько коробочек с салатами, такими любимыми и привычными по праздникам, и мандарины, яблоки и ещё несколько видов фруктов. Конфеты шоколадные. — Я надеюсь, этого хватит? — через несколько секунд интересуется Костя, подходит и сзади обнимает меня, утыкается носом в ключицу. — Хватит, — со сдержанной улыбкой отвечаю я, скашивая на него быстрый взгляд. — А где моё спасибо? — кусает легонько за шею и тут же целует «пострадавшее» место. — Спасибо, — с улыбкой благодарю. — Э нет, так не пойдёт, — он резко разворачивает меня и целует в губы, сразу же проникая языком в рот, так жарко, напористо, сильно, и я, конечно, отвечаю, обхватывая его руками за шею. Несколько минут мы с упоением целуемся, пока он не отрывается, тяжело дыша, смотря на меня потемневшим взглядом. — А вот такое спасибо мне нравится, — мурлычет он, вновь оставляя быстрый поцелуй на моих губах. — Если ты так каждое спасибо будешь у меня брать, то мне кажется, что, с такими темпами, мы до следующего Рождества не успеваем подготовится к Новому Году, — смеюсь я негромко. — А ты против, Кариш? — его руки вновь на моей талии, и медленно, не спеша, скользят вверх. — Кость! — возмущённо пыхчу я, пытаясь выбраться из его рук, — ну, правда, не успеем. До Нового Года остаётся совсем ничего. — Так, да? — недовольно отзывается, кривит губы, отстраняется, — тогда учти, что я обиделся, — ставит меня перед фактом и демонстративно, обиженно надувая губы, уходит из кухни. — Ты куда, Кость? — с улыбкой окликаю я его. Ну как ребёнок, честное слово. — Телевизор смотреть. Я же кое-кому мешаю, — ворчливо отзывается из соседней комнаты. Я только вздыхаю, ничем не комментируя его такое вот заявление. Быстро достаю из шкафчиков посуду, раскладываю салаты, достаю нам тарелки и вилки. Хоть это я могу сделать, учитывая, что на кухне я полный профан. Достаю вазочку и раскладываю на ней вымытые фрукты и конфеты. Плотоядно облизываюсь, когда смотрю на торт. Вкуснотища. Оставляю всё на столе и иду к Косте. Он сидит, развалившись на диване, упираясь спиной в спинку, и смотрит какую-то передачу. Я не обращаю внимания, какую именно, меня больше волнует, что Костя, увидев меня, притворно тяжело вздыхает и опять утыкается взглядом в экран. Я только и улыбаюсь на это, подхожу к нему и усаживаюсь на его колени, игнорируя его полуудивлённый-полунасмешливый взгляд. Легонько целую его в уголок губ, заглядываю в глаза: — Перестань дуться, Кость. — А я и не дуюсь, — почему-то отрицает очевидное, вздёргивает выше подбородок. — Дуешься, дуешься, — мягко возражаю, устраиваясь на его коленях поудобнее. — Не дуюсь, — хмыкает, изо всех сил сдерживая улыбку на губах. Я смеюсь и целую его в нос, пытаюсь вырваться. Но нет. Он удерживает. Смотрит в глаза изучающим, прямым взглядом серых глаз. И я расплываюсь в довольной улыбке, тихонько говорю: — Пошли, Кость. Ещё нужно стол передвинуть в гостиную: не хочешь же ты, чтобы бедная хрупкая девушка сама этим занималась? — мило улыбаюсь и невинно так, быстро-быстро хлопаю ресницами. — Манипуляторша, — беззлобно фыркает, смеряя меня насмешливым взглядом. — Есть немножко, — с намеренно тяжёлым вздохом соглашаюсь и притворно смущённо опускаю глаза в пол, — тогда пошли? — тороплю его, видя, что он так и не двигается с места и кидаю красноречивый взгляд на часы: одиннадцать. Всего час остаётся до наступления Нового Года. — Идём, — соглашается, но всё равно не отпускает, целует меня в волосы, тихонько вздыхает, удерживая на своих коленях и не прекращая обнимать. — Кость? — с улыбкой зову его. Мне и самой, если честно, особо не хочется размыкать объятия, но надо. А мне ещё переодеться нужно. Кстати, о… — Я там платье одно очень интересное приготовила, — закусываю губу и многозначительно смотрю на него. — И? — И мне уже хочется его надеть, чтобы продемонстрировать тебе, — улыбаюсь. — И? — И для этого мне нужно попасть в свою комнату, а не сидеть в гостиной у тебя на коленях, — терпеливо поясняю я, тем не менее, продолжая удерживать руки на его шее. Заглядываю в глаза. Серые. Внимательные. Насмешливые. И красивые-красивые. Эх. — Так в чём проблема? Сейчас попадёшь в свою комнату и покажешь мне своё платье, — он резко поднимается с кровати, и я от неожиданности взвизгиваю и крепче обхватываю его руками за шею, и со мною на руках он идёт по направлению в мою комнату. Там сгружает на постель, целует ошарашенную меня в нос и уходит, негромко насвистывая себе под нос. — Не свисти, денег в доме не будет, — всё ещё не отошедшая от шока, но всё равно не удерживаюсь от язвительной подколки. Он ничего не отвечает, только слышу в ответ громкий смех и поваливаюсь спиной на кровать. Счастливо выдыхаю с широкой улыбкой на губах, всё ещё смотря на дверной проём, в котором несколько минут назад скрылся Костя. Лежу так несколько минут и потом только быстро встаю, достаю из шкафа платье и переодеваюсь в него. Смотрю в зеркало и не могу довольно не улыбнуться, когда вижу своё отражение. Ещё минут пятнадцать уходит на то, чтобы высушить волосы, уложить их в некое подобие причёски и накраситься. Всё это время Костя не показывается на глаза, я только слышу в отдалении, как то громыхает посуда, то негромко работающий телевизор. Ещё не ленюсь выйти из своей комнаты и тихонько прокрадываюсь в прихожую, чтобы надеть туфли. А что? Надо быть при полном параде, демонстрируя себя. Операция проходит успешно, и Костя не замечает, как я иду в первый раз, а зато потом я, негромко постукивая каблуками, захожу в гостиную и демонстративно кашляю, привлекая его внимание. Потому что он смотрит телевизор и ни на что совершенейшим образом не обращает внимания. А вот когда переводит на меня глаза, отрываясь от экрана… Мне даже становится немного неловко, каким взглядом он окидывает меня от недавно сделанной причёски и до кончиков туфель. — Ну как? — я не отказываю себе в желании покрутится перед ним вокруг своей оси, демонстрируя себя со всех сторон. Останавливаюсь, с кокетливой улыбкой смотрю на него, хлопая накрашенными ресницами. Судорожно сглатывает, ещё раз проходясь голодным взглядом по моей фигуре: — Красавица, — хрипловато объявляет свой вердикт, и на этот раз уже широко улыбаюсь. Кусаю губу. — Тогда пошли за стол? — тоном гостеприимной хозяйки приглашаю, радушно улыбаюсь, жестом руки приглашая за стол. — А это может подождать? — он интересуется спокойно, даже с ленцой, только вот подходит быстро и замирает возле меня на расстоянии нескольких сантиметров. — Смотря что предлагают взамен, — принимаю его игру, с интересом смотрю, ожидая продолжения. И как-то сама судорожно, негромко сглатываю, когда он, странно усмехнувшись, не сокращая расстояния между нами, вытягивает вперёд руки, касаясь одними лишь кончиками пальцев моего тела, и только тогда делает шаг, что сближает нас. Моё платье как нельзя лучше подходит для того, чтобы сейчас позволить его пальцам беспрепятственно лечь на обнажённое бедро и начать гладить его, с каждым миллиметром поднимаясь всё выше, всё ближе туда. Желание переполняет и я рвано дышу, выталкивая воздух сквозь полуоткрытые губы. Облизываю их. Он мрачно провожает это движение глазами и впивается пальцами в мои ягодицы, крепко вжимая меня в себя, давая почувствовать, что и он не на шутку возбуждён. Не терпится, как и мне. Я тянусь к нему, но он сам отстраняется, взлохмачивает волосы и уходит за дальний край стола. — Ты права, — хрипловато говорит, смотря на меня оттуда потемневшими глазами, — Новый Год и всё такое. Я только разочарованно стону и поспешно зажимаю рот ладонью, смущаюсь под его пристальным взглядом, тушуюсь и, чтобы скрыть собственную очень показательную реакцию на происходящее, ухожу за бокалами. Достаю из глубин холодильника початую бутылку шампанского, возвращаюсь, выгружая всё это добро на стол. И игнорирую его удивлённо вздёрнутые брови и кое-как выуживаю пробку. — Может сам нальёшь? Побудешь, ради разнообразия, джентльменом? — насмешливо интересуюсь. Я уже более-менее пришла в себя, но до сих пор не понимаю, почему он отстранился и не дал нам обоим закончить начатое. А на этот раз нам уже никто не мешал, но всё равно не получилось закончить то, чего так хотелось уже давно. — Ради разнообразия значит, — угрожающе так повторяет вслед за мной и ухмыляется. Смеряет меня красноречивым взглядом, хмыкает, когда видит, что вместо того, чтобы ужаснуться и испугаться, я только закатываю глаза и смотрю на него, с явным любопытством ожидая продолжения, — ну-ну, — хмыкает опять он, — совести у тебя нет, — вздыхает. — И это у меня-то нет? Ну-ну, — я хмыкаю, всем своим видом выражая скепсис. — И зачем мне она? Ты, видимо, сейчас вместо неё, — добавляю я через паузу. Он удивлённо вскидывает вверх брови, но, тем не менее, встаёт и забирает у меня из рук бутылку, наливает. Оставляет в сторону и переводит на меня вопросительный взгляд: — Вы довольны, Карина Алексеевна? — Вполне, благодарю вас, Константин Игоревич, — легонько улыбаюсь, приседаю в реверансе. Костя только смеётся на эту мою выходку и берёт свой бокал в руки. Он только смотрит на меня долго и пристально, когда я тоже беру свой бокал. — Чего? — не выдерживая его внимательного взгляда, смущённо бурчу. — Ты знаешь, может тебе лучше соку? — Чего это вдруг? — возмущённо смотрю на него. — Знаешь, Карин, у меня ещё не стёрся с памяти недавний корпоратив, — совершенно серьёзным голосом напоминает и поспешно отворачивается, пряча улыбку. Я только тяжело на это вздыхаю. Перевожу глаза на бокал, несколько секунд задумчиво гипнотизирую его взглядом. И спустя пару секунд, выдаю результаты своего мысленного мозгоштурма: — Так я же немного, совсем чуть-чуть, — и чтобы было более понятно, наглядно демонстрирую пальцами это чуть-чуть. Костя только вздыхает, но не успевает и слова произнести, как я с коварной улыбкой добавляю, соблазнительно (ну, по крайней мере, мне хочется, чтобы это именно так и выглядело) закусываю губу и произношу, таинственно понижая голос: — Тем более, я на брудершафт хотела, — произношу, снова кусаю губу и кидаю быстрый взгляд на него из-под полуопущенных ресниц. Хлопаю несколько раз, умильно смотря на него. А Костя, вместо ответа, расплывается в ещё более широкой улыбке и подходит совсем близко ко мне. Берёт мою руку с бокалом и переплетает со своей. Я улыбаюсь, но, почему-то, напряжённо всматриваюсь в его глаза несколько секунд. И под биение курантов мы делаем глоток небольшой, совсем маленький из бокалов, и Костя забирает его у меня и, вместе со своим, убирает позади нас на стол. У меня почему-то сбивается дыхание, и я чувствую, как громко начинает и беспорядочно-рвано биться сердце. Он вновь подходит ко мне, оказывается так близко. Смотрит пристально, испытующе в глаза. Проводит пальцами по щеке, ласково так, нежно, и у меня от этой нежности мурашки пробегаются по коже. — Ты загадала желание? — тихо шепчет, становясь за моей спиной, опускает горячие руки мне на шею, легонько поглаживает, задевая обнажённые плечи. — А надо было? — также тихо, шёпотом интересуюсь, запрокидываю голову, чтобы видеть его глаза. — А хочешь узнать моё? — вопросом на вопрос отвечает. И его вопрос кажется мне значительно более важным, чем мой собственный. — Хочу, — подтверждаю, закрываю глаза. — Хочешь? — его губы скользят по шее, прикусывают легонько кожу, и я судорожно закусываю губу, — знаешь, даже если бы не хотела, я бы всё равно сказал, — смешок и более чувственный укус в шею, — ты же знаешь поговорку о том, что как встретишь Новый Год так и его проведёшь, не так ли? И мне хочется его провести с тобой. Я громко выдыхаю сквозь зубы, когда его пальцы оказываются у меня на молнии на спине и неторопливо начинают вести язычок вниз, расстёгивая его — недвусмысленное подтверждение его слов. — Ты же не против, правда? — губы в быстром касании прислоняются к оголённой коже и сразу же отстраняются. — Правда, — подтверждаю и без того очевидное, но не могу язвительно не добавить, — именно поэтому ты, несколько часов ранее, так и не закончил начатое и… — я замолкаю, боясь сболтнуть лишнего. — И оставил тебя возбуждённой, да, Карин? — тихонько смеётся, рывком расстёгивает до конца молнию и обходит сбоку, смотрит на меня прищуренными глазами, смеющимися. Я только вздыхаю и поджимаю губы. — Прости, — его горячее дыхание обжигает мне губы, и у меня сердце опять в очередной раз пускается в пляс, — я просто хотел проверить свою выдержку. — И как? Проверил? — я, затаив дыхание почему-то, жду его ответа. — Да, — тихонько выдыхает в губы, — совсем ни к чёрту. И целует сразу же, с языком проникая внутрь. Жадно целует, голодно, и руками обхватывает, прижимая к себе. Не прерывая поцелуя, он подхватывает меня на руки, я открываю глаза всего лишь на секунду, чтобы увидеть, что мы - он - двигаемся по направлению к моей комнате. Сердце судорожно бьётся в груди, вылетает просто из грудной клетки. Но мои губы жадно отвечают ему, а руки крепко обхватывают за шею. Он бережно укладывает меня на кровать, смотрит в глаза несколько долгих-долгих секунд. Смотрит, и почему-то лёгкая усмешка появляется на его губах, изгибает их в чувственную полуулыбку. Я смотрю, тоже не отвожу от него своих глаз. С напряжением, томлением жду. Он вновь усмехается и начинает стягивать с меня платье. — Так будет значительно лучше, не правда ли? — шепчет, оглядывая меня серыми глазами с расплывшимися внутри пятнами зрачков. — Правда, — слова шёпотом срываются с губ, не получается почему-то громче, голос предательски сдаёт, как и громко колотящееся сердце в груди. Он ничего не отвечает, только наклоняется ниже и оставляет влажный поцелуй на моей груди, легонько прихватывает зубами, чтобы тут же оставить ещё один поцелуй поверх. И всё, больше ничего, только оглаживает руками бёдра, и я неосознанно раздвигаю их, краснею почему-то, совершенно смущённая своим собственным жестом. Вновь целует ложбинку между грудями и опускается лёгкими поцелуями к животу. Целует кожу прямо над трусиками, и я шумно втягиваю ртом воздух. Мои глаза закрыты, и я не хочу их сейчас открывать, потому что так чётче ощущаю всё, что происходит. С закрытыми глазами так гораздо ярче и острее чувствуется. А его губы уже скользят, целуют внутреннюю поверхность бедра, всё рядом, не приближаясь. Шершавые пальцы вдруг проникают внутрь, начинают грубо, но так правильно сейчас ласкать, вырывая из меня стоны. Хриплые, громкие, протяжные. Я резко распахиваю глаза, и как-то вдруг оказывается, что его глаза рядом, он смотрит тяжёлым взглядом потемневших глаз, и губы тут же впиваются в мои, страстно целуя. Мои пальцы вплетаются в его волосы, скользят по обтянутым рубашкой плечам. Сильные руки скользят по телу, оглаживают, сжимают, вызывая с каждым прикосновением толпы мурашек. — Тебе не кажется несправедливым, что ты всё ещё в одежде, а я нет? — выдржав паузу спрашиваю, когда он отпускает мои губы. — Не кажется, — мурлыкает он, хрипловато смеётся, кидает на меня соблазнительный взгляд, быстро снимает с себя одежду, оставаясь только в одних боксерах. — Теперь лучше? — вновь оказывается близко и легонько кусает меня за губу. — Гораздо, — шепчу, и мои глаза удивлённо распахиваются, когда он опускается к ногам и его руки начинают неторопливо подниматься, скользить вверх по ногам, в то время как глаза смотрят на меня пристально, чуть насмешливо. Оглаживает колени и на бёдрах замирает, чтобы легонько дотрагиваться к ним только кончиками пальцев. А губы вновь оставляют поцелуй на животе. Скользит языком вниз, касаясь ткани, кусает бугорок, и меня подкидывает вверх, инстинктивно комкаю простыни, так удачно подвернувшиеся под руки. Сжимаю с силой, когда он так медленно стягивает с меня трусики. И я остаюсь полностью обнажённой. Горячее дыхание опаляет чувствительную кожу, и его губы целуют меня там, пальцы оказываются на ягодицах, с силой сжимая, отчего я несдержанно стону, запрокидывая вверх голову. Резкий контраст между ощущениями не может не вызвать ответной сильной реакции. Но мне хочется большего, большего!.. Его язык ласкает, кусает и я громко то и дело стону, комкаю подрагивающими пальцами простынь. Выгибаюсь, запрокидываю вверх голову и стону, стону, не в силах сдерживать те ощущения, что он дарит. Его губы, его язык, он сам. И когда он перестаёт, отрывается от меня — сразу же открываю глаза и недовольно опускаю их на него. Он только тяжело, как и я, и рвано дышит, оставляет быстрый поцелуй на губах и медленно входит, постепенно заполняя меня Я вцепляюсь пальцами в его плечи, смотрю в глаза. Он вновь целует. Только на это раз его губы дольше задерживаются на моих губах, и он начинает медленно двигаться. Неспешно. С ленивой медлительностью и неторопливостью. — Ты издеваешься что ли? — выстанываю я вопрос, когда он с особой медлительностью делает размеренный, плавный толчок внутрь меня, — быстрее, пожалуйста, — закусив губу, прошу. В ответ только слышу хриплый смешок, и он вообще полностью выходит, а я лишь и могу, что разочарованно застонать и кинуть на него ещё один недовольный взгляд. «Эта изысканная пытка, видимо, не кончится», — думается мне, когда он вновь медленно начинает, сантиметр за сантиметром, заполнять меня. И так медленно, так… Но вновь короткий смешок над ухом, и он резко начинает двигаться, вбиваться с силой в меня, резкими и рваными толчками. Но так даже лучше. Сейчас. Когда до грани остаётся всего несколько движений; ещё пару особенно размашистых и быстрых толчков, и я громко стону, зажмуриваю крепко-крепко глаза и буквально содрогаюсь от оргазма. Ещё несколько движений, и он следует за мной, поваливается на меня, тяжело дыша куда-то в сторону ключицы. Я слышу его сбитое дыхание и громко бьющееся сердце, и не могу до конца поверить, что всё это свершилось. Произошло наконец. Наконец! Но осознать оказывается легче, когда чувствую блаженную негу внутри, и всё тело ощущается таким лёгким, воздушным, всё ещё в теле гуляют отголоски оргазма. — Ты не против, если я так ещё чуть-чуть полежу? — наконец отмирает Костя. Спрашивает негромко, целует в ключицу небрежно. И мне хочется ответить утвердительно, но всё-таки… — Тяжело, — вздыхаю. Он лениво скатывается с меня, укладывается рядом и притягивает рукой к себе, обнимает и я утыкаюсь носом ему куда-то в плечо. — С Новым Годом, Карин, — смеётся он, целует меня в макушку. Я поднимаю голову, встречаюсь с ним глазами, и, улыбаясь, шепчу: — С Новым Годом.