Viva denove

      Когда начались приступы агрессии, Кассандра могла припомнить сравнительно точно: в ту ночь, когда отец запер ее в психушке. Ярость приходила вместе с Ней, той, что помогла обуздать кошмары окончательно. Она сама была кошмаром. Чудовищем из тех, что обитают в шкафах. В тот самый момент, когда ее покойная мамаша пыталась в очередной раз придушить «это отродье». Тогда никто не отозвался. Даже Чаки мелькнул где-то на краю сознания и повернулся спиной, растворяясь в тенях. Тогда и заклинание, произносимое бессчетное количество раз синеющими губами не спасло. Не отогнало нежить.       — Мертвым — мертвое, Мэл. Оставь ее, — грубый голос из угла комнаты заставил висельницу обернуться и слегка разжать руки, давая возможность хлебнуть воздуха.       Из темноты выступила женская фигура, кажущаяся в скудном освещении черно-серой. Изуродованные, изрезанные лицо и руки, темная безрукавка неопределенного цвета, свободные штаны, заправленные в высокие ботинки, длинные перчатки. Падающие на лицо светлые волосы с единственной темной прядью спереди.       — Убирайся… Моя добыча… Дочь… — Мелани явно знала пришедшую из ниоткуда. И, судя по исказившемуся еще больше лицу, ненавидела ее еще больше. — Осквернитель.       — Я считаю до трех, падаль. Один…       — Лучше… Сама убью…       — Два, Мэл, — сверкнуло бликом оружие — нечто, похожее на кастет с двумя недлинными лезвиями-гарпунами. Кассандра не видела такого раньше.       Мертвячка успела только вскочить и сделать шаг, как с отвратительным треском металл пробил живот, выходя остриями со спины, прорывая ткань одежды.       — Три. Я же тебе говорила не соваться к живым? — незнакомка без видимого усилия швырнула проткнутое тело в угол, где его поймали еще две проступившие тени. — В расход. Отису — в морду. Лейк?       — С удовольствием, — фигура справа довольно осклабилась. — Уже лет пять мечтаю.       — Ханна…       — Завались, истеричка. Держу, — третий неизвестный, пожав плечами, не особо заморачиваясь, схватил Мелани за голову, уперся той ногой в живот и резко дернул на себя, обрывая разрывающий уши визг на самой высокой ноте. — Отлично, мать твою… ее. Тьфу ты! Черт! Терри, я тебя придушу однажды, клянусь! Гадство… Все, вали нахрен отсюда, выпендрежник. И жди счет из прачечной, — и спустя полминуты. — Козел… Третий комплект формы за неделю…       Доу только переводила взгляд с одной женщины на другую, тоже вышедшую на свет и вытирающую полусвернувшуюся кровь с лица. Такого раньше не было. Они были слишком живыми для персонажей сна. Слишком разные по пластике, мимике, манере речи. Вот и сейчас, присели по обе стороны от нее и смотрели. Одна с любопытством, вторая с выжиданием.       — Что?       — Не задашь ни одного вопроса даже после всего этого шоу? Истерика за упокоенную мамочку, попытки изгнать, — Лейк (так ее вроде назвали) достала откуда-то из складок одежды пачку сигарет и чиркнула зажигалкой. — Куришь?       — Курит, — первая бесцеремонно взяла Доу за подбородок и заставила задрать голову, осматривая шею. — Как и все мы. Синяки останутся. Паршиво.       — А чего тянула? Или это все тот хрен с гнусной мордой?       — Он самый. Нельзя было вмешиваться напрямую.       — Вмешиваться во что? — Кассандра, наконец, отмерла. — И Чаки, он же просто ушел, нет? Какого черта он просто ушел? Почему не сработали формулы? И кто вы вообще такие?       Женщины переглянулись. И расплылись в жутковатых предвкушающих оскалах.       Глупо полагать, что после полугода базовой подготовки имени Чаки обычный подросток подвида «ботан компьютерный» мог бы сделать хоть что-то существенное. Но у Кэсс учителя появились. Странные, страшные, не всегда люди, не всегда живые, но всегда отмороженные на всю башню. После них Рэй казался милым лапушкой, а его утренние пробежки — легкой разминкой для начальной школы. В первые месяцы мышцы и связки,вроде бы привыкшие к нагрузкам, пытались завязаться морским узлом и объявить забастовку каждое проклятое утро. А днем нужно было повторять все это уже в своей реальности, чтобы ночью не быть измордованной в собственных снах, куда вся эта разношерстная орава отморозков заваливалась безо всяких предупреждений. Весовые категории? Стоило про это заикнуться — как одна из этих сумасшедших притащила своего то ли дружка, то ли родственника — здоровенного татуированного ирландца поперек себя шире и попросила «погонять новобранца по их программе». Ирландец оказался морпехом, безжалостным мудаком и форменным садистом: после пробуждения хотелось только жрать, анальгина и сдохнуть нахер, чтобы не попадать опять в лапы этих ментальных паразитов.       Полезных ментальных паразитов, тут стоило уточнить. Если бы не они — то недоноски из детской психиатрии успешно осуществили бы задуманное. А так — рассеченная бровь и сломанный нос с последующим переводом. Не так страшно. Пара лет — и она вполне сможет послать своего любящего папочку куда подальше, добиться независимой экспертизы и выйти из этих больничных коридоров в нормальную жизнь. Наконец-то.

Парой дней позже

      Ника Пирс осваивалась в новом месте пребывания. Санитары оказались не так плохи, пациенты — сравнительно вменяемы. Фоули (чтоб этому козлу до конца жизни слабительное в чай подмешивали) усердно записывал динамику выздоровления и избавления от навязчивой идеи преследования, шизофрении или что еще они там понаписали в карте.       — А там нет камер? — девушка кивнула в сторону ванной комнаты.       — В «Харрогейт» нет камер в палатах. Но ты не слишком-то расслабляйся, — смуглый санитар раскладывал ее скудный багаж.       — Спасибо за помощь, — она предпочитала быть вежливой. Психушка вообще учит вежливости. Особенно, если ты попал в нее ни за что.       — Это просто моя работа. Я Карлос. Еще можешь обратиться за помощью к Пэм или Эшли, они сменяются.       — Все равно спасибо, — она слабо улыбнулась, когда мужчина двинулся к выходу, но задержался у самой двери.       — Авария? — в его голосе промелькнула тень сочувствия. Редкость, учитывая ее репутацию «страшного убийцы».       — Я такой родилась.       — У моего мужа рассеянный склероз, — Карлос чуть помедлил, прежде, чем продолжить. — Но я все равно пытаюсь сделать его жизнь полноценной.       Перед тем, как выйти, санитар положил на тумбочку у двери упаковку жвачки. Дверь за ним закрылась почти беззвучно, оставляя Пирс в тишине палаты с белыми стенами.       Это было странно. В хорошем смысле. Он смотрел на нее как на человека, которому просто не повезло. Как будто не знал о той страшной истории четырехлетней давности.       Общий зал тихо гудел, как и всегда в это время дня. Кто-то играл в шахматы, кто-то бесцельно ходил по помещению, скользя по окружающим стеклянным взглядом. Казалось, никого не напрягает этот вездесущий белый цвет. Ника прокатилась чуть дальше, осматриваясь.       — Ты меня видишь? — пожилая неопрятная женщина с всклокоченными волосами возникла словно из ниоткуда.       — Ээ… Да.       — Не бойся, я не причиню тебе вреда, — вкрадчивый тихий голос не вязался с безмятежным взглядом и дурацким палантином на плечах. — Я хочу просто поговорить. Хоть с кем-нибудь. Я здесь уже так давно… Так давно… Я умерла здесь. Прямо в этой комнате.       — Это ужасно, — Ника действительно не знала, как на это реагировать.       — Я…       — Анжела, мы все тебя видим, успо…       — ПОШЕЛ НАХЕР, МУДИЛА! — блаженная заорала на всю комнату, когда подошедший парень прервал ее монолог, и буквально сбежала куда-то в коридор. Тот только страдальчески закатил глаза.       — Это Анджела. Ее нашли на улице лет тридцать назад, наверное. Шизофрения. Теперь развлекается. Ведь мертвой быть куда прикольнее, чем бездомной.       — Не уверена.       — Ну… Я был бездомным. То еще дерьмо. Кстати, я Майкл, — он дружелюбно улыбнулся. — Жвачка? Откуда?       — А, это Карлос. — небольшие глаза собеседника удивленно округлились.       — Да ладно! Ты ему, видать, понравилась. Он обычно лютует. Строгий мужик. Не то, что Эшли. Она мой ангел-хранитель, — Майкл ослепительно улыбнулся миловидной блондинке в белом халате, сидящей на ближайшем диванчике. Та с усмешкой протянула ему сигарету. — Ох, ё…       — Опять соблазняешь всех окрестных баб? — негромкий голос над плечом сочился ехидством, хотя и не злым. — Как он себя назвал сегодня?       Ника обернулась. К ним подошла совсем молоденькая девчонка. Среднего роста, с недлинными рыжими волосами и несколькими тонкими шрамами на лице.       — Его Малкольм зовут. Серийный Малкольм у большинства… - подошедшая еле заметно усмехнулась.       — Хэй!       — …или балабол-Малкольм для меня. Потому что заткнуть его обычно крайне сложно. Но так он нормальный, не переживай, — девушка кивнула на стулья. — Может, устроимся основательнее, коли речь о знакомстве?