Viva denove

      Глен превысил свою суточную норму кофеина, наверное, уже раза в три. Впрочем, они так и не смогли придумать, как им без лишних сложностей и вопросов добраться до нужной точки. Голова пухла, словно набитая ватой. Простейший, вроде бы, вариант — взять такси, не подходил в силу излишней дороговизны. Да и пробиться сквозь охрану… Кто знает, вдруг Кэсс вообще нельзя посещать?       — Может просто пойдем к родителям и спросим, а?.. Я не знаю, ведь Харрогейт это же не долбаный Аркхэм, куда только по пропускам и вообще!       — Хэй, детишки, а у вас-то кто в этой дурке лежит? — их окликнул молодой парень за соседним столиком. — А то у нас с кузеном там дядя работает, просил завтра со смены забрать в пять.       Близнецы настороженно переглянулись. Физиономия предложенца доверия особого не внушала. Светлые патлы, торчащие из-под бейсболки, свороченный на сторону нос, явно протезированные зубы. Его «кузен» — бритый налысо здоровенный мужик лет под сорок, больше напоминающий грубо обтесанную каменную глыбу, по недоразумению облаченную в летную куртку, кидал на младшего взгляды, обещающие медленную и мучительную смерть, если он сейчас же не заткнется.       — Ну, допустим, сестра. Двоюродная, — Гленда не верила в добрых и бескорыстных незнакомцев. Особенно, если те больше напоминают уголовников.       — Значит, подружка. Его или твоя? Да не дергайтесь вы так… Ох ты ж черт, детишки, вас слышно было на десяток футов вокруг. Джерри, поможем воссоединиться юным сердцам? — молодой улыбнулся во всю ширь пасти, демонстрируя полный рот железа.       — Оплатят половину бензина — возьму, хуй с тобой, самаритянин недоделанный… — лысый пробулькал это сквозь чай, поглощаемый из здоровенной кружки, объемом в пинту, не меньше. — Я тебе не благотворительный фонд, засранец. Сто тридцать миль в один конец — это тебе не задницу почесать.       — Вот, водитель согласен — полдела сделано. Я СиДжей. А вас как зовут, мелкота? — блондин прямо таки сочился дружелюбием во все стороны. Слишком нарочито. Слишком искусственно. Особенно на фоне абсолютно спокойного товарища, окидывающего полупустой зал откровенно скучающим взглядом.       — Мы… Мы, пожалуй, пойдем, — Глен оглянулся, надеясь на близость официантки. Но мир вокруг будто застыл, видимый через тонкую пленку.       — Есть контакт, — бугай неторопливо поднялся, плавным движением выуживая из набедренной кобуры пистолет. — Таймер пошел, десять минут. А у меня сегодня еще дела. Так что сворачиваемся и на выход с вещами.       — Рекомендую его послушать. Стреляет мой друг хорошо, а вот шутит, увы, не очень, — молодой направил в их сторону второй ствол, который достал как-то быстро и незаметно. — И да, как вы заметили, окружающие на нас реагировать не будут. Так что, если вдруг дети будут возмущаться и выпендриваться…       — Два разрывных в головы. Нам не обязательно доставлять вас живыми, — лысый свободной рукой набирал номер на мобильном.       — Желательно.       — Но не обя… Аше, открывай проход по координатам… Пока живые… Все трое. Пока еще. Но соблазн велик. Принял, — и уже мимо телефона. — Готовность десять секунд.       — Ага, — близнецов бесцеремонно стащили за воротники на пол, с грохотом роняя стулья. — Перехвати пацана, он неудобный. А теперь не дергайтесь, иначе вас располовинит при перемещении. Это… больно.       Мир померк на какую-то долю секунды, смешав в кучу звуки, запахи и ощущения, чтобы вспыхнуть снова не дешевой забегаловкой с замызганным кафелем, а ярко освещенной комнатой с каменными стенами и паркетным полом. Почти сразу же после этого руки на воротниках разжались.       — Таки действительно живы, причем все трое, — резкий хрипловатый голос раздался из-за спины, как в плохом ужастике, заставляя медленно обернуться.       Находившееся в комнате человекоподобное существо (Глен не мог назвать это человеком) сидело вполоборота к ним, частично закрывая монитор на столе. Бледно-серая матовая кожа с глубокими рваными отметинами, серые же волосы с яркой фиолетовой прядью, такие же фиолетовые глаза. И широкая ухмылка, обнажающая острые зубы.       — Сдаем телефончики, молодежь. Получите обратно в течение пары часов. Даю слово.       Тиффани стеклянным взглядом смотрела сквозь телефон, на котором высвечивались два одинаковых сообщения от близнецов.       Дети у нас. Видеосвязь в 23:20 по местному времени. Мордашки.       Она не знала, кто мог так подписаться. Если только…       — Чаки… Какого дьявола здесь происходит?.. — ее бывший муж гипнотизировал последнее слово сообщения.       — Ждем указанного времени. Кажется, я знаю, кто это.         — Мне нужен ты, Рэй, — медные глаза с незнакомой фиолетовой искрой и невиданной раньше ненавистью ко всему живому. А пальцы на удивление правильно держат воротник куртки — дышать стало резко сложнее. Он ее этому не учил. — Мы ведь так давно по душам не говорили, не находишь?       Темнота вокруг, казалось, начала шевелиться.       — С трупом… вряд ли сможешь, — получалось только сипеть. И он мог поклясться, что услышал тихие смешки откуда-то.       — А ты и есть труп, Чаки. И жизнь твоя не стоит и крысиной задницы, что ты прекрасно знаешь и сам, — хватка, впрочем, ослабла. По крайней мере, получилось нормально вдохнуть. — Сейчас она стоит еще меньше. Сколько там было, тридцать серебренников?       В голосе Доу не было и следа обвинения. Только констатация факта. И это, почему-то, взбесило. Где только эта мелочь нахваталась подобного религиозного дерьма? Ведь если девчонку увезли силой — то была бы буря. Если же уехала сама…       — Иуда, говоришь? Чья бы корова… Не понял, — кожа запястья под пальцами оказалась неожиданно холодной и, словно обсыпанной какой-то пудрой. Неправильной. Широкая глумливо-предвкушающая усмешка на бледном лице и нездоровый азарт во взгляде стали последними деталями. Все вдруг стало логичным, а в глаза бросились и остальные мелочи: чуть-чуть не так щурится. Слегка не та интонация. Отличия в пластике движений.       — Ну?.. Ну?.. — из темноты отчетливо был слышен чей-то шепот.       — Ты вообще, блядь, кто? — Доу, услышав вопрос, замерла. А потом расхохоталась, запрокинув голову и окончательно отпустила его куртку.       Женский силуэт дрогнул и слегка расплылся пыльным облаком. Стал чуть выше, шире, цвета стремительно блекли и менялись, становясь серым и фиолетовым, майка вытягивалась в подобие туники. Посеревшая кожа рвалась темно-багровыми рытвинами. За какие-то несколько секунд вместо малышки Кэсс перед опешившим Чаки возникла абсолютно незнакомая женщина, исчерченная рваными ранами, с той самой глумливой ухмылкой и слегка светящимися фиолетовыми глазами.       — Да! Есть! Гони мои сто баксов, Салливан, — из темноты вынырнули еще два силуэта: внушительной комплекции бритый налысо мужчина с синим черепом, нарисованным прямо на физиономии, мрачно рывшийся во внутреннем кармане старомодной летной куртки и… Судя по выпуклостям спереди, девица. Светловолосая, с половиной «улыбки Челси» на левой щеке. Радостно скалящая железные зубы, отчего неровный шрам искажал линию щеки. — Давай-давай, Джерри, не жопься. Тебя никто за язык не тянул, братишка.       — Это что еще за собрание клуба симпатичных мордашек? — Рэй тут же проклял свою привычку сначала говорить, а потом думать. Но, к его удивлению, незнакомцы только переглянулись и загыгыкали. Даже синемордый детина.       — Беру свои слова обратно. Он не совсем тупой, — голос у него оказался под стать внешности, а явный ирландский акцент объяснил странную раскраску: судя по всему у парня на лице была традиционная синяя глина, используемая кельтами. — Но хилый. Глиста какая-то тощая.       — Туннельная крыса, чего ты еще ждал? — серая пожала плечами. — Ну что, Чарли, побеседуем? А вот это зря, — Рэй даже не успел поднять руку с пистолетом до нужного положения, как та оказалась распорота чуть выше запястья короткими гарпунами, которыми заканчивался кастет стремной бабы. Оружие с глухим стуком упало на землю.       — С-сука! — Чаки инстинктивно отскочил назад, стараясь держать всех троих в поле зрения.       — Будем слушать или тебя еще поуговаривать надо? — темный язык скользнул по лезвию, пробуя кровь. — Шансы у тебя есть.       — Im krias al vi… — заклинание не вышло даже начать: блондинка в два шага преодолела разделяющее расстояние, заводя руку за спину, под длиннополый жилет.       Кто бы мог подумать, что под чертовой тряпкой скрывалась гребаная кувалда? Строительная, мать ее. И этой самой кувалдой Рэю прилетело поперек туловища. Спасибо, что рукоятью, а не самой рабочей частью. Дыхание, впрочем, все равно перехватило.       — Никакой потусторонней ебанины. Не в мою, блядь, смену, — рык у дамочки был внушительным. Еще внушительнее были железные зубы, клацнувшие перед глазами.       Все закончилось достаточно быстро: блондинка, названная Молотом (как банально) вытерла Рэем ближайшие поверхности и отмудохала до кровавых соплей. В какой-то момент они схватились за ножи, но ненадолго: Чаки быстро лишился своего, схлопотал железкой в плечо уже пострадавшей руки, после чего уже действовал на голых инстинктах и злобно клокочущем задетом самолюбии — ему впервые пришлось драться с бабой всерьез, будучи человеком. В конечном итоге их пришлось растаскивать, причем блондинку оттаскивала не вторая баба, а ирландец. Блондинка, в свою очередь, пиналась и требовала вернуть ей грушу.       — Грушу? Я тебе… — тяжелая затрещина заставила заткнуться, чужая рука дернула вверх, заставляя подняться на ноги.       — Девке своей показывать будешь. Хавальник захлопни. Молот, блядь! — брыкания неподалеку моментально затихли. — Вердикт?       — Минуты четыре жить будет, если в открытую. Но у девочки есть мозги… Я надеюсь, — девица высморкнула кровь из заново свороченного носа и широко улыбнулась разбитыми губами, запрокидывая голову. — Джерри, ты же поделишься аптечкой с сестрами своими меньшими?       — Один хуй в медблок топать, — бугай покосился в сторону Чаки и серой. — Аше, подстраховать?       — Справлюсь. Валите уже, троглодиты, — парочка буквально растворилась в темноте. Были рядом, но сделали шаг — и тьма каверны просто поглотила их. Серая отпустила воротник, чуть отступила и достала из кармана штанов сигарету. — А вот с тобой мы сейчас будем иметь разговор, Чарли. Как уж там?.. Долгий и обстоятельный, да.       Широкий оскал на изуродованном лице был на редкость многообещающим.