Viva denove

      — Открой ротик, милый. Ложечка за маму… — Мэдлин, стащившая под шумок куклу, притащенную Фоули, пыталась покормить ее. Кукла, закономерно, не ела. Кассандра, Ника и Малкольм страдальчески переглядывались: они еще со вчерашнего дня слушали это сюсюканье. Мэдди была барышней мирной, но игрушка слишком очевидно вела ее к рецидиву психоза. — Еда слишком горячая для него.       — Я люблю обниматься! — что надоело больше: приторное тетешканье или фальшивая радость базовой озвучки — на этот вопрос было ответить крайне сложно.       — Даже не верится, что он уже говорит… — за соседним столом с силой шваркнули ложку об стол. Благо, в столовой никого уже особо не было.       — Мэдлин, да хорош уже! — Клэр сдалась первой, выйдя из-за стола и приблизившись. — Твой ребенок умер, ты прекрасно это осознаешь.       — Да что с тобой не так? Почему ты лишаешь ее хоть какой-то радости? — Малкольму это тоже надоело, но он обычно старался избегать конфликтов.       — Радости? Сраный трофей маньяка-убийцы — это радость по-твоему? — женщина вырвала несчастную куклу из «материнских» рук.       — Верни его назад!       — «Его»? Интересный выбор местоимения, Ника. Тебе все еще трудно отделять реальность от безумия у тебя в голове?       — Клэр, — Доу неторопливо поднялась. — Ты нарываешься. Верни его.       — И ты туда же? И что ты мне сделаешь? Убьешь? — на них обернулся один из санитаров.       — Нет, дорогая. Я просто уложу тебя плоской мордой в стол без особых нежностей и подержу, пока нашей теплолюбивой возмутительнице спокойствия не вкатят двадцаточку седативов в задницу, — Клэр вдруг обнаружила рыжую стерву в считаном футе от себя. — Куклу. И вали отсюда вместе со своим шилом в заднице, истеричка.       — Сука! — азиатка швырнула куклу в Нику и рванула к выходу в коридор. Санитар кивнул Кассандре и вернулся к своим делам, как ни в чем не бывало.       — Держи, — женщина передала игрушку нынешней владелице. Мэдлин казалась ей неплохой, в целом, и какой-то очень печальной. Теперь, когда причина стала ясна, ее хотелось пожалеть. И если чертова кукла, пусть и так похожая на ее ночной кошмар, сделает бедняжку Мэдди чуть счастливее, то и черт бы с этой куклой.       — Спасибо…       — Ника! — Доу только закатила глаза: она надеялась не видеть гнусную харю Фоули хотя бы еще полчаса, до самого сеанса групповой терапии. Но он за каким-то хреном приперся. Единственным способом свалить «в туман», но остаться в зоне слышимости было отойти к окну, выходящему в сторону ворот. — К тебе посетитель.       У ворот стоял глянцевый вишневый Понтиак, горящий кровавым пятном посреди серо-белого пейзажа. Кассандра знала только один такой. В голову пришла идиотская мысль.       — Ника, давай, помогу, я уже закончила, — девушка как-то ненавязчиво оттеснила психиатра от коляски и ухватилась за ручки, уже тише прибавив. — Ну не могу я уже это «сюсюсю» слушать, дайте передыха пять минут. Иначе я ее удавлю… — На это возразить было сложно.       Белые коридоры с белыми дверями, ведущими в такие же белые палаты. В такой обстановке и здоровый человек бы свихнулся. Что еще хуже, в такой обстановке ты отвыкал от цвета. Он резал глаза. И если летом еще можно было отвлечься на желтоватую вечно жухлую траву, то зимой все было совсем плохо.       Вот и сейчас Тиффани, одетая в красное, настолько ярко выделялась в бесцветной комнате посещений, что казалась чужеродным элементом. Ей самой было явно некомфортно в этом монохромном царстве. Но она должна была передать куклу Нике Пирс, поэтому готовилась играть свою тщательно отрепетированную роль. И тщательно маскировала свое волнение за подпиливанием ногтей.       Не сыграла.       Никто не предупредил, что Ника Пирс будет так похожа на Чаки. И никто точно не предполагал, что кроме Ники и врача будет кто-то еще.       Пилочка со звоном упала на пол, отскочив от плитки. Стул словно раскалился за секунду, заставляя вскочить на ноги.       — Кэсси?.. — все те же янтарного цвета глаза, тот же тонкий шрам от виска. Те же тонкие губы, упрямо сжатые почти в нить. Только волосы потускнели и выцвели, да подростковая нескладность сменилась на сформированное жилистое тело взрослого. Плавные движения тренированного хищника. Валентайн словно видела две женские ипостаси Чаки: у одной его внешность. У другой все остальное.       — Вы знакомы, мисс Валентайн? — Фоули переводил взгляд с пациенток на посетительницу. — Я думал, вы приехали к Нике, как опекун ее племянницы.       — Тиффани дружила с моей мамой. И потом частично заменила мне ее, — Кассандра шагнула вперед, на какие-то полсекунды заведя руку за спину и сложив пальцы в знак ОК так, чтобы видела только Ника. — Рада тебя видеть. Как ребя?.. Ч-черт, Тифф, ты меня сейчас задушишь к чертовой матери!..       — Куда вы пропали? Мы искали вас полтора года! — Тиффани ощупывала Кассандру так, будто не верила, что та стоит перед ней и состоит из плоти и крови. — Что… Что это? — она провела наманикюренным пальцем по звездчатому темному ожогу на виске. И по еще одному такому же на втором.       — Это неисправная аппаратура в детской психиатрии на сеансе электрошока, — Доу легко улыбнулась и мягко убрала чужие руки от своего лица. — есть еще от ремней, но их, обычно, видно по холоду. Видишь ли, папаша упрятал меня в дурку четыре года назад. Так как ребята? Как наш лохматый полудурок?       — Ребята… Уехали учиться. А полудурок, — женщина расплылась в змеиной улыбке. — Он кается и посыпает голову пеплом. Потому что козел, тупой олень и вообще задница.       — Скажите, мисс… Тиффани Валентайн, я верно вас услышала? — от голоса Ники внутри не похолодело только у Доу. Та лишь дернула углом рта, пряча глумливую ухмылку. — Какое у вас ко мне дело? Тем более, касательно Элис.       — Тем более? Мисс Пирс, вам разве не интересно, как она?       — Последние четыре года, если я правильно понимаю, без изменений… В силу естественных причин, — не сорваться в слезы было чертовски тяжело. Но тут явно зрел заговор, причем не один, с учетом того, что Кэсс медленно, но верно приближалась к уроненной пилочке, что-то неслышно шепча под нос. Приходилось держать себя в руках. Но вот, она как будто споткнулась о тапочки, но, на самом деле, метко пнула эту пилочку под рядом стоящую тумбу. Без единого звука.       — Естественных? — Фоули пытался понять, что тут происходит. Чертова Доу, стоит ей где-то появиться — и все летит к хренам собачьим. — Что вы имеете в виду?       — Она мертва, доктор Фоули. Я думала, вы знали. Нет? Ох, как неловко!.. О, кстати да! — Тиффани, эффектно изогнувшись, выудила из-за тумбы заранее припрятанную куклу. — Она просила вам кое-что передать.       — Привет, я Чаки. Хочешь поиграть? — Фоули заметно вздрогнул. А Ника отметила еле заметную предвкушающую ухмылку на лице Кэсс. К тому же, сама кукла… Женщина не могла это объяснить. С этой куклой гарантированно было что-то не то.       — Это же не та самая?..       — О, нет-нет-нет! Это кукла, которую использовали во время психотерапии Элис.       — Ника, если хочешь, я вполне могу подержать его у себя. А то знаешь, у меня в детстве была такая. Ностальгия и прочее… — у куклы, кажется, чуть дрогнули веки.       Пирс не удержалась от такого шанса. Глядя кукле прямо в стеклянные глаза, она с самой широкой улыбкой и искренней радостью отчетливо заявила:       — Кэсс, он целиком и полностью в твоем распоряжении. Вспомни детство. Это же такая чудесная пора.