Viva denove

      — Назови хотя бы одну причину тебе доверять, — Доу неторопливо растягивалась перед ежедневной тренировкой, что, впрочем, абсолютно не мешало ей держать голема в поле зрения.       А Чаки наблюдал, как под болезненно-бледной кожей перекатываются мышцы при каждом движении. И думал, как ответить. Потому что ситуация выходила откровенно дерьмовая. Со всех сторон. Потому что он не знал, чего ожидать от этой Доу. Не любопытный ребенок с шилом в заднице. Не холодный внешне тощий подросток, за каменной маской которого абсолютно нормальные эмоции. Сейчас он видел только два холодных куска янтаря, которые, казалось, заменили человеку радужку глаз. И явно отточенные сотнями повторений движения разминки вояк-”специалистов». Так двигался здоровяк с синей краской на лице. Так двигалась Хаммер, превратившая его в отбивную меньше, чем за минуту. В голове некстати всплыло брошенное: «Минуты четыре жить будет, если в открытую». Ее действительно учили, причем не один год. А с учетом того, что у девочки вполне были причины не испытывать к нему каких-либо теплых чувств… Он, наверное, впервые в жизни не мог найти ответа. Она была чертовски права: причин доверять не было. Ни одной. — Ну так? — она поправила сбившийся ворот майки. Под ключицей рубцом горели восемь стрел — лучей звезды. Точно такой же, как у «полу-челси”-Молота. Точно такой же, какую предложили ему. Метка контракта. — Ээ… Общее начальство? — Доу замерла на половине движения. Но ответить не успела — в дверь палаты постучали. — Я зайду? — в проеме маячил Фоули. Доктор Винсент Адам Фоули впервые за долгое время пил на рабочем месте. С переводом Ники в «Харрогейт» все покатилось в какие-то адские бездны. Хотя, казалось бы, все под контролем. Две пациентки, очень разные, но связанные одним именем. Был, конечно, еще некий Энди Баркли, с которого и началась эта странная городская легенда, переросшая в локальные психозы, но он не представлял ни малейшего интереса: пацан давно вырос, уполз в какую-то глушь и превратился в фанатика оружия, после чего совсем пропал с радаров. А вот дамы в этом отношении были куда интереснее. Вообще, Винсент ожидал обострения. Что эти двое хоть как-то отреагируют на куклу — но нет. Ника успокоилась буквально через пару часов. Что до младшей… От змеиной усмешки Кассандры у психиатра спина моментально покрывалась отвратительным холодным потом. А сегодняшний день стал просто последней каплей. Малышка-Кэсс оказалась вовсе не той забитой асоциальной девочкой, какой выставлял ее опекун. Ее искали. Действительно искали, хотя слова старой шизофренички больше походили на бред. Еще до «Харрогейт». А теперь нашли. Еще и эта опекунша племянницы Ники с гребаной куклой… Какая к черту опекунша, если племянница, судя по всему, мертва, причем четыре года как? Мертва почти столько же, сколько Ника находится в изоляции. Как он вообще мог забыть имя Тиффани Валентайн и то, кем она была?.. Но если девочка выжила, а Ника, будучи в изоляции, не удивилась новости о ее смерти, то как?.. — Черт бы это все побрал… Я определенно схожу с ума. — дрожащие руки еле донесли стакан виски до рта. Окружающая реальность становилась ненормальной. И почерк этой ненормальности был определенно знаком. Он сталкивался с подобной еще подростком, тридцать лет назад. Личный скелет в его шкафу. Никто из окружения не смог бы связать холеного психиатра и патлатого малолетнего отморозка, мечтающего стать в маленькой банде кем-то большим, чем малолеткой на побегушках. Это среди ровесников он был крутым, а среди взрослых, часть из которых еще и воевали… Но он пытался. И однажды его заметили. Босс взял его на настоящее взрослое «дело», предварительно стребовав молчание. Тогда шестнадцатилетний Фоули впервые убил человека… Попытался, по крайней мере. Раз двадцать пырнул, наверное. Но добивать хрипящего от болевого шока подранка пришлось самому боссу. Тогда под видом случайной встречи они предложили жертве подбросить до дома. Босс этого человека явно знал: по дороге до задворок гетто они болтали о какой-то ерунде. И даже вопроса о странном маршруте не возникло. Только идиотское: — Сын? — А, племянник. Попросили присмотреть, чтобы не вляпался в какое-нибудь дерьмо. Как Сара и Барбара? Наверняка придумали имя ребенку без тебя?.. Он уже не помнил, как все оказались снаружи. Только первый вскрик, собственное тяжелое дыхание, скользкую рукоятку «бабочки», которой так любил красоваться перед девчонками, и растянутые в жестокой усмешке тонкие губы босса. В змеиной. — Грязно работаешь, Винни, — он невозмутимо стирал кровь с тяжелого ножа, зажав в зубах испачканную красно-бурым сигарету. — Не твое это, пацан, определенно. Железом тыкаешь во все стороны много, но бестолково. Поискал бы ты себе другое хобби, м? От этого снисходительного взгляда из-под полуопущенных ресниц рука сама выбросила вперед так и не очищенную «бабочку». Адреналин хлынул новой волной от предвкушения чужой смерти… Влажно хлюпнуло предплечье, взрываясь болью одновременно с жалобным звяканьем раскладного ножа, упавшего на бетонные плиты. А сразу же последовавший за этим пинок в живот заставил согнуться, судорожно хватая ртом воздух. Перед глазами плыли пятна крови, впитавшейся в местные пыль и песок. Чужие пальцы клещами вцепились в волосы на затылке и резко дернули. — А теперь назови мне, пацан, хоть одну причину оставить тебя в живых?.. — эти бешеные серо-льдистые глаза будут сниться Фоули в кошмарах еще долгие годы. Он увидел эти черты спустя четверть века. Черты, в которых тоже угадывалось безумие, но совсем иное. И то самое безумие, но совсем в иных чертах лица. И если одна от имени Чаки вздрагивала в ужасе, то у другой вдруг на секунду появлялся такой знакомый взгляд и тонкие губы искажались в идентичной ухмылке. И сейчас, когда эти две половины встретились… — Так я войду? — худощавая рыжеволосая девушка — одно из двух цветных пятен в белоснежной палате, прервала разминку, напоследок хрустнув шеей. — А кто ж вам запретит-то? С чем пожаловали, док, да еще и с таким разочарованным видом? — она двигалась чуть более плавно, чем обычно. Или ему казалось? Еще эта чертова кукла… — Мне показалось, я слышал голоса, — конкретный голос. Который очень хотелось забыть, но не получалось. — Голоса? — девица только ухмыльнулась. — Репетирую отповедь своему досточтимому папаше, который не удосужился даже попрощаться с бедняжкой Тифф. А вы, доктор, ожидали, что я танцую перед куклой стриптиз? Как уж там, ме-едленно, тряпочку за тряпочкой… Кукла, кажется, чуть дрогнула. Или это дрогнуло все пространство?.. В голове звенела пустота. А Доу неторопливо приближалась. Текуче и плавно. Шаг за шагом. Совсем как в тех мыслях, которые пробивались в минуты слабости. Как-то мимолетно подумалось, что сеанс индивидуальной терапии можно провести сегодня. Она приблизилась совсем вплотную. — Я ведь знаю, кого вы действительно хотите увидеть здесь, доктор Фоули… Хотите, угадаю? — Доу каким-то вальяжно-властным жестом подтянула его за галстук поближе к себе, отчего Фоули только нервно сглотнул. Было что-то в этом взгляде из-под ресниц, в этом выражении лица, с темными и светлыми отметинами шрамов одновременно влекущее и пугающее. Что-то такое в пластике, от чего внутренности сами скручивались в омерзительно-холодный комок где-то в животе. — Ну попробуй… — Пять футов десять дюймов, примерно сто семьдесят — сто восемьдесят фунтов жил и мышц, темные волосы, длинные, вьющиеся. Янки. Глаза серо-голубые. Тонкие губы. Короткая переносица, нижний прикус. Отвратительная, в общем, рожа. А манеры еще хуже, — прохладные пальцы почти ласково прошлись от узла галстука по шее вверх. — Только вот одна неувязочка, док… Этот говнюк как-то по бабам больше. Представляете, какое разочарование? Откуда-то сбоку раздался отчетливый смешок. Знакомый до дрожи. Протрезвел Фоули моментально: исходил этот звук со стороны куклы. А проклятая Доу только прикусила бледную губу, еле сдерживая широкую улыбку. Врач попятился и попытался нашарить за спиной дверную ручку, но сумасшедшая девка чуть не снесла ему голову ударом ноги, захлопнув таким оригинальным образом дверь. И снова сократила дистанцию. Только сейчас от ее вальяжности не осталось и следа. Если каких-то пару секунд назад мелькал намек на сексуальность — сейчас осталось только ощущение приставленного к горлу ножа. Тяжелого армейского ножа, чье лезвие оставило в свое время на шее глубокую царапину, о которой сейчас напоминала только тонкая белесая полоска. — Сукин сын везде отметился, не правда ли, Винсент? Скажите, док, а что вас с ним связывает? А то я вижу, что у вас прям чешется, причем все подряд. Но к Нике приставать безопасно, не правда ли? Калека ничего не может противопоставить даже такой кабинетной крысе. Безопасно приставать к девочке без единого человека поддержки, которая ничего не может сделать в ответ. Особенно под гипнозом. Правда?.. Только большие и страшные санитары сейчас далеко, здесь только один, и тот — женщина, да еще и на другом конце крыла, а мы тут совсем одни, док, — рыжая сука была права: Карлосу пришлось отпрашиваться, вызванный на замену Дерек должен был прибыть только через пару часов, а Эшли ничего не сможет противопоставить бешеной Доу в одиночку. Винсент искренне хотел забыть темное прошлое, но сейчас был благодарен его наличию: девка только каким-то чудом увернулась от направленного в живот кулака, умудрившись в ответ толкнуть его от двери. И посмотрела уже совсем иначе: в рыжих глазах мелькнула искра удивления и интереса. Она как-то хищно облизнула губы и оскалилась. — О как. Знакомый приемчик. Уличные драки? Или тебя поднатаскали? — Кассандра, не делай глупостей. Ты ведь понимаешь, чем тебе грозит причинение мне вреда? — в ответ раздался только рваный булькающий смех, откуда-то из глубины горла. — Тебя сначала отправят в изолятор, а потом переведут в тюрем… Почему ты так улыбаешься? — Фоули, ты совсем кретин? — сзади колыхнулся воздух от сквозняка. — Мне достаточно засунуть твою поганую граблю себе в штаны и измазать кровью — и твоя сломанная шея будет засчитана как превышение самообороны в состоянии аффекта. — Шизофрения, Кассандра. Именно за это мне и заплатили. Никто не поверит агрессивной шизофреничке с трупом и калекой на счету. Так что будь хорошей девочкой и отойди от двери сама. Не заставляй меня применять силу. — А ты все еще слишком грязно работаешь, Винни. Мироздание сузилось до голоса из-за спины, приближающейся звериной улыбки и бешеного взгляда куда-то за его плечо. Чаки громко и затейливо матерился, носясь по дому, скидывая снаряжение в сумку, переодеваясь на ходу, и пытался дозвониться до Дерека. Непредсказуемая мелочь грозилась помножить весь план на ноль. Причины доверять, чтоб ее!.. Хлыщ еще этот с масляными взглядами, в котором моментально узнался полудурок-Винни. Как был дебилом, так и остался. — Тифф! Планы поменялись! Собирай манатки и ходу как только сможешь. Мы как раз закончим… Алло, Чандлер? Где ты? Едешь на дежурство? Заебись, — он чуть не выронил телефон, пытаясь натянуть на себя футболку. — Да, план «все пошло по пизде», как всегда. Найдешь нас на промежуточном, в пункте «А» оставлю твое. Ага, лады, — аппарат отправился в объемный боковой карман штанов. Оставалось только закрепить кобуру, не раздраконив заново поврежденное плечо, сгрести нужное добро поближе и выждать удачного момента для активации маленького, но крайне неприятного сюрприза в големе: небольшого портала, который они с Грау запихали туда просто на всякий случай. -…Винни, — Фоули шарахнулся в сторону, навернувшись через стул, и теперь сидел на полу, не сводя неверящего взгляда с появившегося изниоткуда Чаки. — Здорово, ме… Ух, бля!.. — Рэй пошатнулся от прилетевшего четко в челюсть хука. — Заслужил, — бледная рука рванула воротник футболки слева вниз, обнажая воспаленную кожу вокруг еще свежей метки. — Ну хоть где-то не напиздел. А ну стоять!.. — Доу молниеносно свистнула из кобуры «Кольт» и направила в сторону Винсента. — Только дернись, говнюк — я тебе позвоночник перебью. — Я тут, весь такой героический пришел спасать принцессу от дракона, а мне по морде… — мужчина потер ноющую челюсть и начал выкладывать на кровать часть содержимого сумки: увесистый сверток с одеждой, пару тяжелых ботинок на шнуровке с металлическими пластинами, еще две кобуры, пару «Иерихонов», пару «Глоков» для Чандлера, набор глушителей и наручники. — Ты целься, целься. Только мне ничего не отстрели ненароком. А ты — руки за спину и не делай лишних движений. А то малышка-Кэсси, смотрю, у нас сегодня нервная немножко, — руки сами вспомнили, как винтить захваченных пленных. А девочка, Рэй был уверен, не разнесет ему затылок. Не разнесла. Только вернула оружие, буркнув: «Вот и вали спасать свою принцессу», — и отправилась к свертку со сменной одеждой, на ходу стягивая с себя майку. — Откуда это? — Чаки почти коснулся длинного рубца через весь бок. Такой было невозможно получить, отлеживаясь в дурке. — Почти запорола экзамен, — Кассандра, абсолютно не стесняясь, скинула штаны, оставаясь в одном белье, и развернула ворох черных тряпок. Почти такие же карго, только с наколенниками, черная майка армейского образца. На кровати осталась лежать только куртка с броневыми пластинами и уже знакомой восьмиконечной звездой на металлическом наплечнике. Пальцы явно привычно затягивают шнуровку ботинок. Не менее привычно накручивают глушитель на пистолет и вытаскивают магазин для проверки патронов. Всего минута времени — и перед двумя мужчинами стоит не типичная пациентка психиатрии, а очевидно опасный представитель какой-то организованной группы. — Как?.. — Фоули впервые подал голос. — Что происходит? Почему ты жив? — Не ожидал, да? — Чаки плюхнулся на кровать, от души потянувшись. — А вот так вот. Детка, мне кажется или нам стоит познакомиться заново? А заодно прояснить ситуацию. А то, извини, но как-то на конструктора заклинаний ты не особо тянешь, — он стоически перенес тяжелый взгляд, от которого хотелось свалить хотя бы за пределы комнаты. — Кассандра Джейн Доу. Инквизитор седьмого ранга, — один из «Иерихонов» отправился в кобуру, в руках появился второй. — Внештатный консультант конструкторского отдела. — Чарльз Ли Рэй. Диверсия и разведка. Внештатный консультант конструкторского отдела, — мужчина неторопливо поднялся с кровати и протянул руку. — Полагаю, сегодня мы работаем вместе?.. И, надеюсь, больше мне по физиономии не прилетит?