Viva denove

      — Зачем я вам? — Эшли впервые подала голос, когда они уже добрались до кабинета Фоули и заперлись изнутри. Ей было страшно. Страшно за себя, а еще больше за детей, у которых не было никого, кроме матери. Перед ней были два абсолютных воплощения смерти, которые работали, как одно целое, не говоря друг другу лишних слов весь остаток пути. И даже сейчас они крайне оперативно приматывали сопротивляющегося доктора Фоули к инвалидной коляске Ники, пока та дрожащими от непривычной тяжести оружия целилась в медсестру с соседнего дивана.       — Нам нужен лжесвидетель, — Доу откликнулась первой. — Будь уверена, через полчаса ты пойдешь на это с искренним удовольствием. Рэй, она на тебе, я займусь печатью.       — Почему ты зовешь меня исключительно по фамилии? — возмущение было искренним и каким-то почти детским. — Раньше, помнится, было совсем иначе.  — Раньше было раньше, — девушка рылась в содержимом сумки. — Делом займись. Я хочу убраться отсюда как можно дальше, — Чаки только хмыкнул и повернулся к непонимающей, что происходит, женщине с самой доброжелательной улыбкой, на какую был способен. На пальце висели наручники. А во второй руке был зажат взведенный «Кольт».  — Мадам, это исключительно для вашего же блага. Будете благоразумны — и это будет единственным неудобством, которое вам придется вытерпеть. Так по-хорошему? Или по-плохому? В конце концов, подумайте о детях, ведь ваш адрес достать совсем несложно… — Эшли ничего не оставалось, кроме как послушно протянуть вперед руки. — Совсем другой разговор. Ника, положи уже пушку и держись за меня. Готова узнать, что такое ходить? В комнате полыхнуло ярко-зеленым. Над полом зависло… Нечто вроде голограммы, которая меняла размер в пространстве, подчиняясь движениям рук Доу, еле заметно шевелящей губами. Еще одна вспышка — и рисунок покрыл пол и часть стен, мерцая и пульсируя. Только основной круг словно завис в полуфуте над поверхностью пола. А Кассандра уже стягивала с себя куртку и перчатки, оставляя руки свободными и вытаскивала из контейнера пучок длинных, с палец, игл.  — Что это? — Ника уже почти не боялась. А зеленое мерцание так и вовсе манило к себе, приглашая коснуться нитей ритуальной печати. Она не удержалась. Мерцание оказалось прохладным на ощупь, упругим (как свет может вообще быть осязаемым?..) и действительно пульсирующим.  — Знакомься, Ника, это твоя новая нервная система. Так что раздевайся. Низ весь. И лицом вниз, в центр. Учти, это будет… Чертовски больно. Но можем упороть тебя чем-нибудь для облегчения ближайших пары-тройки часов. Хочешь? — Пирс покосилась на мужчин и вцепилась в резинку штанов, явно не желая с ними расставаться. — Дорогуша, один из них — твой папаша, а второму скоро будет явно не до этих воспоминаний. Рэй… Последнее, что запомнила Ника — шприц-ручка, загнанная в плечо и уплывающее куда-то сознание. Чарльз помог расположить тело прямо в воздухе и раздеть, после чего предпочел свалить за пределы основного рисунка и устроиться неподалеку от медсестры.  — Красивая херня, правда?  — Что это? И что она делает? Что значит «новая нервная система»? — эти двое только что провернули вещи, невозможные физически. И это пробудило любопытство.  — Объяснять долго. Но если вкратце, — мужчина неторопливо закурил и с видимым удовольствием затянулся. — Ника Пирс, рожденная с параличом нижней части тела, выйдет отсюда самостоятельно. И сможет полноценно ходить. А сейчас мы будем наблюдать процесс настройки и установки этой самой нервной системы.  — Но это же… Это невозможно! — Эшли совсем забыла, что она здесь кто-то вроде заложника. Происходящее было абсолютно ирреально. И это свечение, и горящий багровой звездой камень, зависший над жилистыми руками, что вгоняли иглу за иглой в левитирующее тело. От позвоночника и далее вниз, соблюдая натяжение тонкой ленты и расстояние между кусочками металла.  — Мадам, рядом с вами сидит человек, убитый в восемьдесят восьмом. Вы видели полноценного голема и активацию высокоуровневой ритуальной печати. Это магия, — Чаки расслабленно откинулся на спинку дивана, давая передышку мышцам. Он откровенно любовался работой бывшей воспитанницы. И ей самой, напоминающей призрачное видение в этом мертвенном свете некромагии. И старался не обращать внимания на растекающуюся где-то там внутри горечь: она это делала только в счет старых обещаний. Не потому что хотела помочь. И сейчас Чаки искренне хотел, чтобы Грау был прав насчет остаточных привязанностей. Потому что слышать это «Рэй» оказалось… Весьма неприятно. Сейчас ее лицо, сосредоточенное на ритуале, можно было назвать почти красивым. Не сжатые, наконец-то, в суровую нить тонкие губы, произносящие формулы, яркие изумрудные и багровые отблески в полуприкрытых глазах, плавные движения, словно сквозь воду, короткие волосы, плывущие в потоках вихрящейся в печати колоссальной силы, что старалась вырваться наружу, гудя и потрескивая…  — О, черт, — Чаки резко подобрался.  — Что-то не так?  — Именно, — они перегрузили накопитель. И сейчас все зависело исключительно от того, сможет ли оператор вынести такую мощность. Если только… — Постарайтесь не шевелиться, Эшли. Иначе от половины здания не останется и камня на камне. — достать нож и надсечь кожу на ладонях было несложно. Сложнее было пробраться внутрь круга, преодолевая сопротивление воздуха и встать за спиной, проведя окровавленными ладонями от плеч до запястий — подключение второго оператора. «Держись, мелочь», — только дождаться нового катрена, чтобы присоединиться. Тело непроизвольно содрогнулось от хлынувшей мощи. Мертвые не хотели просто так отдавать себя в виде ресурса. Они хотели забрать жизни других. «А вот хрена с два, сукины дети», — жизнь маленькой рыжей стервы была куда более важна для Чарльза Ли Рэя, чем полутора десятка мелких и не очень преступников, которые оказались недостаточно вменяемыми для обычной тюрьмы. Жизни своих всегда были важнее. На секунду мелькнула мысль, что в крайнем случае он готов пожертвовать даже жизнью Ники, активируя экстренную эвакуацию. Он абсолютно точно готов выдернуть отсюда любой ценой только одного человека — Доу, закончившую петь катрены и оперирующую уже непосредственно чистой силой. Которая очень быстро поняла, что к чему и забрала большую часть нагрузки обратно на себя.       — Не страдай херней, — Чаки с шипением прижался вплотную, заново перераспределяя нагрузку. — И не смей подыхать. Вытянем. Мира за пределами печати не существовало. Только мертвенно-зеленый свет, поглощающий кровавые всполохи и иглы, уходящие в плоть и расползающиеся под кожей сеткой новых нервных окончаний. Только лента, выжигающая на неподвижных ногах, спине и ягодицах иномирные символы и точно так же уходящая под кожу, снова смыкающуюся сверху. И первый оператор, отчаянно скрипящий зубами и пытающийся из последних сил удержать контроль над собственным телом, которое скручивало болезненной судорогой. В какой-то момент Чаки не выдержал и подсечкой швырнул ее на пол, перехватывая контроль над завершающей стадией. Ему определенно устроят за эту самодеятельность веселую жизнь. Лишь бы было кому устраивать. А он и не из такого говна выбирался. Воздух стал совсем густым. Настолько, что для вдоха требовались огромные усилия. Мышцы словно проткнули сотней ржавых гвоздей — они даже на малейшее движение реагировали странным хрустом, грозя лопнуть… Все закончилось внезапно. Вот воздух был как бетонная плита — и все снова нормально. Мир постепенно обретал краски и какие-никакие звуки. А Рэй просто молча рухнул на колени, переводя дыхание.  — Да чтоб еще раз… — из горла вырывался только хрип. — Да я его в рот ебал…  — Я тебе точно ебало сломаю… — Кэсс с трудом приподнялась на руках, сплевывая кровь. — Идиота ку… — договорить ей не дали — просто молча сгребли в охапку с полуистеричным хохотом.  — Да хоть пять раз, детка! Хоть пять раз… С-сууука, мы это сделали… — ответное: «Отъебись от меня, скотина», — вышло не особо убедительным.       — Это и есть ваша… Магия? — от дивана отлипла Эшли, потрясенно качая головой. То, что она только что увидела, определенно не было фокусом: она собственной кожей почувствовала искажение пространства и самого мироздания. А сейчас наблюдала тех двоих, которые это сначала устроили, а потом, каким-то чудом, умудрились сдержать. Пожалуй, только подобного масштаба чудо и могло помочь калеке… Которая болезненно застонала и поджала ноги под себя.       — Это еще и сработало, — ответом был искренне задолбанный взгляд «да неужели, блин?..». — Встать можешь?  — Кажется, да, — не с первой попытки и опираясь на протянутую руку, и то — только до ближайшего дивана. Шевелиться не хотелось абсолютно, но еще не все дела были закончены. — Иди к своей принцессе, рыцарь хренов. — Доу выудила из кармана штанов небольшой, размером с ладонь, контейнер, и открыла его. Восемь ампул-шприцев двух цветов. Сейчас нужен синий. Ближайшие несколько часов придется вытягивать на стимуляторах. И приготовиться к полутора минутам ада.  — Ты что творишь?! — Чаки обернулся на тихий хрип и успел увидеть только выдернутую из бока иглу инъектора. В ответ раздался только пинок в дверь.  — Открывай дверь, иначе я ее вынесу к херам! — Рэй кивнул медсестре на Нику, мол, помоги одеться, и в последний момент поймал стекающую с дивана Доу.  — Какого хера?.. Сейчас!  — Нормально, — перекошенное от боли лицо, впрочем, свидетельствовало об обратном. — Ща пройдет… Открой уже. В кабинет сначала кубарем вкатился обколотый чем-то Малкольм, за ним вломился злой до чертиков Чандлер. Замыкал процессию невозмутимый голем, стряхивающий сигаретный пепел прямо на пол. В помещении стало куда менее просторно.  — Вы что тут устроили? Полыхало как от сраных фейерверков, вся система видеонаблюдения сгорела к херам собачьим вместе с точной электроникой! — Рэй заметил удовлетворенную усмешку.  — Ты!.. — он навис над беззвучно смеющейся Доу. — Твоих рук дело? Поэтому печать была настолько большой, а ты не пускала…  — У нас смежные, в некотором роде специальности, Рэй, — она коротко облизнула пересохшие губы и достала подрагивающей рукой пачку сигарет. — А тут такая возможность… Эй! — Чаки оказался слишком близко. Настолько, что они почти соприкасались лбами.  — В следующий раз, когда захочешь болезненно умереть — просто попроси об этом меня. Организую в момент, — голос был почти спокойный. Только под сжавшейся рядом с шеей рукой лопнула обивка дивана, не выдержав такого варварского отношения. И зрачки больше напоминали две бездны. — Лады?  — Лады, — инквизитор слегка подалась вперед, достаточно, чтобы слегка столкнуться лбами. И еле слышно добавила, — Спасибо за помощь… Чаки. Вали уже к своей первоцели, а? — потрескавшиеся губы чуть растянулись в усмешке и зажали сигарету. Сбоку щелкнул зажигалкой голем.  — Черт, как же больно… Больно? — это уже Ника окончательно пришла в себя. И на лице ее была такая потрясающая смесь эмоций, что на лицах причастных сами собой расползлись самодовольные ухмылки. — Они двигаются…  — Так, давай вторую печать, — инквизитор слегка пошатывалась, но стояла на ногах уже куда более уверенно. — И отзванивайся Тифф. Надеюсь, вы догадались заменить тачку? Чаки отчетливо скрипнул зубами.Но, увы, тут предъявить было нечего: как бы хреново им сейчас ни было — завершать дело было надо.  — Эшли, найдите все документы, связанные с нами. Ваши тоже. Вы ведь не против смены работы и места жительства? — Доу подошла к медсестре, позвякивая ключами от наручников. — Жилье, страховка, соцпакет. Пациенты… Интересные, но в целом миролюбивые. И начальство отличное, — Рэй на этом моменте закашлялся, поймав сразу три вопросительных взгляда. — Я впервые вижу настолько потрясающую реакцию на магию — Фоули, вон, вообще отрубился, а вы ничего, бодрячком. Дерек, давай этого полудурка в центр круга. И вставай рядом со мной, — в ее руках опять появилась «бабочка», покрытая подсохшей кровью. — Пора заканчивать этот балаган. Второй ритуал не был столь же красив, но все еще впечатляющ: печать просто расползлась меловым рисунком по полу вокруг лежащего Малкольма без лишних спецэффектов.       — Mi alvokas vin, Granda Mallumo. Mi alvokas vin, Praa Kaoso… — тени в углах сгустились, стараясь поглотить свет ламп. Только из-под черных футболок все ярче полыхало красным чуть ниже левых ключиц. А Кассандра Доу неторопясь заходила за спину санитару, надевая на ходу перчатки и занося нож для удара.       Женщины вскрикнули, когда лезвие одним резким движением рассекло шею от артерии до артерии и вперед брызнула мощным толчком кровь, а умирающее тело в падении инстинктивно вскинуло руки к зияющей ране. В этот же момент Малкольм вдруг очнулся и выгнулся в агонии с хриплым криком, от которого в жилах стыла кровь. Тело в круге, казалось, пыталось сорвать с себя плавящуюся кожу. Царапало бессильно пол, изламывающимися пальцами, но только срывало ногти с пальцев. С треском рвалась по швам неподходящая по размеру одежда. Человек, больше напоминающий нечто среднее между Малкольмом и Дереком, только куда более молодым, выкашливал на пол зубы вместе с кровью из десен и сорванного горла. На деле прошло порядка двух минут, но неподготовленным людям они показались вечностью. Лампы вернули яркость. А невозмутимая Доу просто бросила нож рядом с мертвым телом и пошла за второй ампулой стимулятора. Лежащий на полу Чандлер даже не дернулся, только тихо застонал. Но вскоре смог самостоятельно подняться и сесть.       — Ну что, с возвращением на эту грешную землю обратно? Как тебе на той стороне? — Чарльз ехидно оскалился. — Охеренно бодрит, правда? Меня дольше корежило, кстати. Так что скажи вот этой рыжей заразе спасибо за ширево.  — Бодрит, ага… Пиздец какой-то. Ты тоже через это прошел? — Дерек скосил взгляд на собственный труп, выглядящий лет так на двадцать-тридцать старше, и слегка вздрогнул. — Это кто меня так лихо оприходовал? Да еще и таким говном? Дьявол бы вас побрал, дайте закурить! Эшли, на что ты так смотришь? И какого хрена ты?.. В смысле, какого хрена ты вообще здесь? — медсестра, укладывающая нужные папки в стопочку, задумчиво наблюдала, как «отходы» истлевают внутри мелового круга, оставляя вместо себя пыль.  — Ну и компания у вас подобралась… Грызетесь по любому поводу, как в последний раз, но как только доходит до общего дела — все сразу начинают молча заниматься своей частью работы. У вас всегда так? Что? Я уже устала удивляться или бояться. Слишком много увидела за последний час.  — Ну… В среднем да. Совсем тупые и борзые не выживают, — Доу протянула переродившемуся ветерану сумку, в которой оставались как раз стандартный набор одежды (те же карго и майка) и пара таких же тяжелых ботинок. И тут ее взгляд упал на стеллаж за рабочим столом. — Секундочку… В обувной коробке была пара жутких до пошлости красных туфель. Очнувшийся Фоули возмущенно загудел и задергался. Ника слегка позеленела. А Чаки просто подошел и отвесил от всей широты души оплеуху старому знакомому, ласково пообещав оторвать озабоченному дегенерату яйца.  — С другой стороны, Нике не придется топать по снегу в тапочках. Кстати, там машина у ворот не стоит? — Эшли осторожно выглянула в окно и кивнула.  — Серый минивэн. Это за вами? — у нее аккуратно забрали личные дела. А бешеная Доу внезапно добродушно усмехнулась и протянула руку.       — Это за нами. Ты идешь?       — А дети?..       — О, детей доставят в лучшем виде! — Чаки гнусно заржал, вытаскивая из шкафа пальто Винсента и передавая Нике. — От моих… Младших там уже наверняка все вешаются.       Разношерстная процессия покидала «Харрогейт» молчаливой нестройной толпой, поддерживая тех, кто не мог нормально идти и передавая друг другу коляску с брыкающимся Фоули, чьи следы красовались на единственной оставшейся улике — старом ноже-бабочке, что лежала у мертвого тела санитара со вспоротым горлом.       — Так вот почему ты сказал захватить машину побольше, — Тиффани Валентайн, эффектно подтачивающая ногти окровавленной пилочкой, перешагнула через лежащего в снегу охранника и распахнула задние двери машины. — И снова здравствуй, Ника, рада видеть тебя на нашей стороне. Куда едем, Чаки?       Рэй достал телефон и набрал выученный наизусть номер.       — Аше, группа четырнадцать запрашивает возврат. Шесть человек. Голем деактивирован, точка отправления — «Харрогейт»… Принял. Тифф, иди назад, Кэсс — на пассажирское. И слышите, ничему, ничему не удивляйтесь.