***
После того убийства в отеле Детройта Гвендолин вместе с находившимся в полуобморочном состоянии Джейсоном пришлось срочно сматываться. Однако поначалу сделать это было не так-то просто, весь коридор отеля был запружен перепуганными постояльцами, и кто-то уже кинулся вниз, звать полицию. Выхода не было, и Гвендолин, глубоко вдохнув, вслед за тем максимально расслабилась и позволила столь ненавидимой ею темной сущности выйти наружу. Собравшиеся у порога номера Кьенкора с изумлением смотрели, как девушка обращается в демона и за спиной у нее вырастают страшные черные крылья. Обхватив покрепче своего возлюбленного, Гвендолин вылетела наружу через окно номера и, набирая высоту, понеслась на север. «Только бы не успели вызвать Охотников», — вертелась у нее в голове единственная мысль, когда она смотрела вниз, на испуганно задравших головы прохожих. А потом было нелегальное пересечение границы, долгие мыканья по дешевым канадским мотелям, в течение которых Джейсон балансировал на грани жизни и смерти, и вот наконец они нашли приют в Эдмонтоне, у семьи двоюродной сестры отца Гвендолин. Та, будучи потомственной ведьмой, тут же принялась готовить восстанавливающий силы отвар и поить им молодого человека двоюродной племянницы. Сразу после первой порции зелья, когда Джейсон впервые за несколько дней спокойно заснул, тетушка Жизель спустилась к Гвендолин в гостиную и, с сожалением качая головой, принялась упрекать ее. — Ты явно ввязалась в опасную игру, Гвинн, — говорила она. — Не знаю, кто такой этот твой Джейсон, но он тебя явно до добра не доведет. Я его, конечно, выхожу, но не советую тебе дальше идти за ним. Впрочем, ты уже взрослая девочка, и решать в любом случае тебе. Остальные члены семьи восприняли увлечение родственницы не так резко. Дядя Эдвин, во всем старавшийся походить на молодежь, одергивал супругу, когда она за столом во всеуслышание начинала поносить Джейсона, и при этом хитро подмигивал Гвендолин. Его сын Марк, еще сохранивший в себе удаль и озорство мальчишеских лет, вообще был безоговорочно на стороне сестры. «Даже не думай, Гвинн, я за тебя и твоего парня всегда горой», — при этих словах девушка улыбалась, вспоминая проведенные с ним в детстве ночи и пылкие признания в любви. Возможно, он до сих пор был влюблен в нее и втайне ревновал, кто знает? Младшей сестре Марка, высокой и сухопарой Сесилии, вообще не было дела до отношений троюродной сестры, она проводила все время лишь в молитвах и чтении романов, старательно подражая викторианским барышням. Гвендолин жалела лишь, что Анна-Мария, старшая дочь Лангренов, вышла замуж и переехала в Монреаль. Она как никто другой всегда понимала сестру, и та каждый раз с восторгом вспоминала их задушевные разговоры о парнях за выкуренной украдкой сигаретой…***
Гвендолин не видела Джейсона практически с самого дня прибытия в дом родственников, поскольку тетушка Жизель не позволяла ей входить в отведенную больному комнату, уверяя, что процесс лечения не позволял посторонним находиться рядом, но девушка догадывалась, что ее просто таким образом хотят оградить от общения с любимым. И вот теперь она смотрела на него, сидевшего на противоположном краю стола, рядом с Сесилией, с таким восторгом и обожанием, с каким еще не смотрела никогда и ни на кого. Самому же Джейсону так и не удавалось на нее взглянуть, потому как Сесилия и дядя Эдвин постоянно донимали его расспросами, и ему приходилось вертеться то вправо, то влево. — Скажите, Джейсон, что вы думаете о Великой войне? — спрашивал старший Лангрен, поглаживая усы. — Я понимаю, вы еще слишком молоды, чтобы рассуждать о таких вещах, но все же… Я сам там не был, а вот мой младший брат попал на фронт еще в четырнадцатом году. На Сомме британцы послали его роту прямо на немецкие заграждения с пулеметами, не выжил почти никто. А потом вроде как вышло, что островитяне-то и выиграли войну, прикрывшись тысячами жизней наших парней. И кто-то еще будет кричать, что мы независимая страна и у нас демократия? — Скажите, mon chere, вам нравится Бернард Шоу? — наседала на него с другой стороны Сесилия. — Мы с maman просто без ума от этого рыжего ирландского кота! На этой неделе как раз собирались идти на «Профессию госпожи Уоррен», вы не хотите составить нам компанию? Смущенно улыбаясь, Джейсон пожимал плечами, и кленовый сироп с блинчика, который он так и не донес до рта, стекал густыми каплями прямо на скатерть. Тетя Жизель и Марк сидели молча. Только они двое были явно недовольны появлением молодого человека у них за столом. — Дядя Эдвин, Сис, думаю, не стоит так сильно напрягать разговорами Джейсона, — вступилась за любимого Гвендолин. — Он едва встал с постели, еще слишком слаб, а вы… — Ничего, милая, я все понимаю, сильно утомлять не буду, — осадил ее взмахом ладони дядя Эдвин. — Тогда, юноша, позвольте последний вопрос: как вы относитесь к «сухому закону»? И в связи с этим вы не против, если я налью вам вина? Марк, густо покраснев, смотрел только к себе в тарелку и на Гвендолин впервые за все время даже не пытался взглянуть — очевидно, понимал, что у него появился конкурент, которому девушка явно уделяет больше внимания. Тетушка Жизель, взглянув на племянницу из-под нарисованных бровей, укоризненно покачала головой. — Дорогая моя, думаю, твоему кавалеру еще рано завтракать с нами, — произнесла она по-французски. — Пожалуй, я скажу ему, что курс лечения еще не окончен, и принесу обед к нему в комнату. Гвендолин не выдержала и, отставив в сторону недопитую чашку кофе, поднялась из-за стола. — Благодарю всех, я сыта, — произнесла она и, взяв с каминной полки портсигар, отправилась на террасу. Тетя Жизель, воспитанная в строгой викторианской морали, считала, что молодым девушкам просто непозволительно курить при других. На улице по-прежнему шел дождь, сквозь пелену которого с трудом различались силуэты редких прохожих и автомобилей. Чикаго, Детройт, Эдмонтон — не все ли равно?.. Везде одно и то же, меняются только названия и некоторые лица. Облокотившись о перила террасы, девушка выдыхала наружу дым, подставляла ладонь под теплые капли, вслушивалась в приятный шум дождя… Позади послышались легкие шаги и скрип половиц. Еще даже не оборачиваясь, Гвендолин поняла, кто это. — Гвендолайн… — Щекотнувший кожу возле мочки уха шепот заставил-таки вздрогнуть, а от прикосновения большой теплой ладони к волосам все тело покрылось приятными мурашками. — Спасибо тебе… что не бросила меня тогда… — Вообще-то мое имя Гвендолин, — поворачиваясь к любимому лицом и притворно хмурясь, произнесла девушка, только сейчас осознав, что никогда прежде он не называл ее по имени, словно бы оно существовало отдельно от нее и витало где-то в воздухе. Джейсон, ничего на это не сказав, продолжил гладить возлюбленную по волосам и смотреть ей прямо в глаза пронизывающим и в то же время туманным взглядом. Гвендолин вдруг поняла, что в английском нет смягченного «л» и, чтобы правильно выговорить ее имя, молодому человеку потребуется время. — Прости, я удрал из-за стола, — заговорил он, приблизив губы к самому ее уху. — Эти твои родственники с их вечной трескотней и французским… Нет, конечно, спасибо им, что приютили нас, но все-таки… — Я понимаю тебя, — чуть заметно улыбнулась в ответ Гвендолин. — Раз так, давай прогуляемся, — предложил Джейсон, взяв ладонь девушки в свои и кивнув на улицу. — С ума сошел, там же дождь! — изумилась она. — Об этом не беспокойся, я сделаю так, что ты и не намокнешь, — искренне улыбнулся любимый, и только за одно это Гвендолин была готова ему поверить. — Ну как, ты согласна? — Хорошо. — Теперь уже она обхватила тонкими изящными пальчиками его ладонь. — Только с одним условием: ты по дороге выучишь, как правильно произносится мое имя.***
Джейсон не обманул любимую, каким-то образом сделав так, что, идя прижавшись к нему, она почти не ощущала лившихся с неба струй. Они шли по ровной и аккуратной улочке с утопавшими в зелени домами по сторонам, напоминавшими о каком-нибудь лондонском пригороде. Из-за пелены дождя впереди на несколько ярдов было по-прежнему ничего не видно, и потому проносившиеся мимо автомобили выныривали из тумана так внезапно, что каждый раз приходилось жаться к живым изгородям вдоль тротуара. Всю дорогу от дома Лангренов до конца улицы Джейсон старательно выговаривал имя любимой, и она каждый раз столь же старательно поправляла его, когда он запинался на мягком «л». Наконец с превеликим трудом ему удалось выговорить «Гвендолин», и девушка, просияв, обняла его и поцеловала в щеку. Они остановились в том месте, где улочка, выворачивая на оживленное шоссе, уходила круто в гору. Из-за покрытого темно-зеленым хвойным лесом склона долетал звон колоколов местной церкви. Дождь все продолжал лить, но Гвендолин чувствовала лишь теплые струи, сбегавшие по ее оголенным плечам и вызывавшие приятную щекотку. Взглянув на Джейсона, который выглядел гораздо лучше, чем за завтраком (на щеках его играл румянец, а взгляд уже не был таким туманным), она улыбнулась и, не в силах совладать с чувствами, притянула парня к себе и впилась долгим поцелуем ему в губы. Они застыли посреди тротуара, и весь мир вокруг них будто бы тоже замер, даже капли дождя повисли в воздухе, и мгновение, словно бы подчиняясь волшебной руке Фауста, воистину остановилось. Так длилось до тех пор, пока одна из машин, промчавшись мимо, не окатила их водой из лужи. Гвендолин в промокшем насквозь платье отпрянула от Джейсона, громко и радостно хохоча, и, хотя тому явно было не до смеха, он также улыбнулся, глядя на ее по-детски веселое и наивное личико. — Я хотел бы показать тебе одно место, — заговорил вдруг молодой человек. — Точнее, это будет тот самый сюрприз, о котором я тебе когда-то говорил в Детройте. Но для этого мы должны будем перенестись за много миль отсюда. — Подожди, а как же тетя Жизель, Марк, все их семейство? — недоуменно спросила Гвендолин, оборачиваясь в сторону дома, что остался где-то далеко позади. — Я не могу просто так их оставить, ничего не сказав. Джейсон внезапно нахмурился и помрачнел. — Так кого же ты готова больше слушать? Их или меня? — Ну что ты, конечно же тебя, — сдалась девушка, поглаживая его ладонями по небритым щекам. — Ладно, так и быть, они и мне уже успели надоесть. А как мы вообще перенесемся в это самое место? Загадочно улыбнувшись, парень поманил ее к себе и крепко обнял одной рукой за плечи. В следующий миг все перед глазами у Гвендолин закружилось, замигало разноцветными красками, а затем она ощутила во всем теле необычайную легкость, и ноги ее как будто бы сами оторвались от земли. Взлетев вдвоем словно бы в бесконечном лифте из ветра и красок, они через мгновение, показавшееся вечностью, опустились на мягкой поляне, усеянной какими-то прекрасными и необычными цветами. Эти цветы были первым, что увидела девушка, потому как при приземлении она едва не упала ничком. И лишь затем, подняв голову, наткнулась взглядом на стволы диковинных деревьев с раскидистыми кронами, что окружали ее со всех сторон. Сквозь просветы в фиолетовых и темно-красных кронах над головой виднелось странно бежевое, с оранжевыми разводами небо. Где они находились в этот момент, — на Земле ли, на Марсе или в другой галактике, — Гвендолин не могла сказать, но поражена она была однозначно. Скинув домашние вязаные туфли, девушка радостно побежала вперед по сочной мягкой траве, приятно щекотавшей ее босые ступни. Кругом журчали ручьи, а в кронах деревьев пели невидимые птицы — все словно в сказке. За деревьями открылось еще более прекрасное зрелище — бивший меж красных скал кристально чистый водопад. Зайдя по щиколотку в воду и утопив пальцы ног в иле, Гвендолин ощутила себя на верху блаженства. Когда ноги стали мерзнуть, девушка вышла из ручья и отправилась исследовать загадочный мир дальше. Впрочем, за стеной деревьев и скал ничего интересного не обнаружилось, лишь бесконечный травяной ковер расстилался до самого горизонта, словно бы неизвестный демиург еще не закончил с сотворением этого мира, создав в нем лишь один прекрасный оазис, а остальное пространство засеяв травой. Пробежав по полю с десяток ярдов, девушка вернулась назад, кружась и пританцовывая в такт бушевавшему в ее голове океану мыслей. Джейсон с невозмутимым видом ждал ее на вершине одного из холмов, окаймлявших цепью тот прекрасный оазис с деревьями и водопадом. — Уфф, это просто великолепно, милый! — выдохнула раскрасневшаяся от переизбытка чувств Гвендолин, плюхаясь на траву у его ног. — Скажи, ты… ты сам создал… все это?.. Смущенно улыбнувшись, парень поклонился. — Но… как? — Внезапно ее охватила страшная догадка, и по коже пробежал мороз. — Ты сотворил это из сущностей убитых?.. Джейсон на это лишь дернул плечом. — Не совсем так. Это мой маленький секрет, и я не хотел бы его раскрывать. Ты посмотрела все, что хотела? Если нет, то давай быстрее, нам пора возвращаться. — Возвращаться? Но куда? — потрясенно спросила Гвендолин. Ей казалось, любимый создал это место только затем, чтобы они вдвоем могли жить тут до скончания века. — В Чикаго, — равнодушно обронил молодой человек. — У меня там остались еще кое-какие дела. Девушка с грустью потупилась, перебирая пальцами травинки у ног. — Я-то думала, мы уже покончили с этим, — промолвила она. — И теперь, видя всю эту красоту, решила было, что останемся тут навсегда… — Останемся, можешь даже не сомневаться. — Джейсон присел с ней рядом, взяв за руку. — Этот мир создан только для тебя, и ты будешь самой желанной его обитательницей. Но только не сейчас. Сейчас мы должны вернуться в Чикаго. Просто поверь мне, так надо. Одно дело — и мы снова вернемся сюда. Гвендолин задумалась. Стоило ли верить этому странному во всех отношениях человеку, который волей случая стал ее возлюбленным? Возможно, не стоило, и он действительно был маньяком, вампиром человеческих душ, а она — лишь его невольной соучастницей, которой он прикрылся бы при первом же удобном случае. Но иначе она уже не могла. Она чувствовала, что их с Джейсоном связывало нечто большее, то, что трудно было разорвать. Глубоко вздохнув, она сомкнула пальцы на его затылке и, притянув к себе, поцеловала в губы со всей страстью, на какую была способна, шепнув при этом: «Я никогда не оставлю тебя».