***
— …Да, это точно он, — внимательно рассмотрев сделанную мной в морге фотографию, кивает Пэтти. — Именно этот парень спрашивал о тебе. Я задумываюсь. Значит, Йоффер и правда охотился за мной. Уж не по ошибке ли тогда Готлиб получил пулю? Да нет, на непрофессионала баварец явно не был похож. Выходит, Шваммер и в самом деле знал что-то важное?.. — Господи, Аллан, где ты его нашел? — прерывает мои мысли Пэтти, продолжая разглядывать фото. — Можешь ты вообще объяснить, что произошло? Понимая, что мне все равно не отвертеться, я рассказываю ей все как есть (заведение, к счастью, пустует, и подслушать нас или прервать разговор некому). Она на это сокрушенно вздыхает и качает головой. — Сколько раз говорила тебе, Аллан, не лезь на рожон, — говорит она. — А ты все продолжаешь… — Ладно, не начинай, — прерываю я. — Лучше скажи мне вот что. Ты ведь знаешь немецкий? Что означает Untermensch? — Что-то вроде «неполноценный человек» или «получеловек», — задумчиво отвечает Пэтти. — Но я такого раньше никогда не слышала. Откуда ты это взял? Я внезапно вздрагиваю, вспоминая, как во время прошлого визита сюда один из посетителей назвал меня «крысоловом». А вот теперь — «получеловек». Что это за мода пошла — сыпать оскорблениями? Но в то же время есть ощущение, что эти прозвища дали мне не случайно, что есть нечто, прямо связывающее меня с ними. Вот только что это? Я никак не могу понять.Слишком много трупов, или Человек ли я?
9 апреля 2017 г. в 22:34
Промозглый туман серой змеей ползет по улицам, забираясь под куртку, жаля кожу сотнями ледяных мурашек и заставляя дрожать. Еще темно как ночью, и лишь редкие, закутавшиеся в плащи прохожие и мигающие неярким светом фар машины нарушают сонную холодную реальность кругом.
Слезаю с такси возле светящегося редкими огнями управления и, пряча руки в карманах, иду к мертвым стеклянным дверям. Являться на работу в такую рань у меня действительно есть причины.
Полицейский морг по сравнению с окружающей обстановкой выглядит даже более живым — по крайней мере, свет там ярче. Хмурый как само утро Уиллиган с сигаретой в зубах выходит мне навстречу, вяло помешивая кофе в стакане.
— Твою мать, Гелленберг, — произносит он вместо приветствия, — если ты сейчас же не назовешь хотя бы одну причину, по которой поднял меня с постели в такое время, я тебя придушу собственными руками.
— Спокойно, Мэтт, — пытаюсь выдавить из себя улыбку, — я просто не собираюсь попадаться Катсону на глаза. Ему явно не понравится, что я тут шастаю, он и так в последнее время не особенно рад меня видеть. Я хотел бы осмотреть труп того неизвестного стрелка из Вест-Тауна. Что-то мне кажется, я действительно мог его раньше видеть.
— Ладно, — смягчается коронер, сделав большой глоток кофе. — Пошли.
Проходим мимо ряда зловеще выглядящих столов с трупами, останавливаясь у крайних. При взгляде на виднеющиеся из-под простыни худые серые лапы, хвост и морду с торчащими острыми зубами сердце мое болезненно сжимается, и я поскорее перевожу взгляд на соседний стол. Откидываю простыню и вглядываюсь в лицо лежащего там мужчины. Совсем еще молодой, не старше тридцати. Светлые волосы ежиком, шрамы на лице, волевой подбородок. Отгибаю простыню еще больше. Стройное подтянутое тело, мускулистый торс. Сразу видно: если не спортсмен, то, как минимум, следил за собой. На левой части груди видна татуировка в виде раскинувшего крылья орла.
— Еще одна у него на правом запястье, какой-то непонятный знак, — замечая мой взгляд, произносит Уиллиган. — Взгляни, может, разберешься.
Осторожно вытаскиваю из-под покрывала руку мертвеца, вглядываюсь в нее. Действительно, на запястье выведенный черным странный символ, больше всего напоминающий четырехногого паучка.
— Понятия не имею. — Кладу руку трупа обратно и вновь укрываю его простыней. — Слушай, Мэтт, приготовь-ка и мне кофе. Может, хоть мозги прояснятся.
Недовольно зевая, Уиллиган идет в свой кабинет. Едва оставшись один, я быстро достаю из-под куртки фотоаппарат, навожу на лицо странного мертвеца, делаю снимок. Надо будет потом показать фото Пэтти и спросить у нее, тот ли это немец, что приходил к ней в галантерею и спрашивал обо мне.
— Слушай, Аллан, — возвращаясь уже с двумя дымящимися стаканами, отвлекает меня от раздумий Мэтт, — а все-таки, что тебя тогда потянуло в Вест-Таун? Как так получилось, что ты стал свидетелем сразу двух смертей?
Я невольно вздрагиваю, вспоминая выпученные в предсмертной агонии глаза Шваммера, его пробитый насквозь череп, а затем — страшный мертвенный взгляд снайпера и его безумный оскал…
— Да так, ерунда, — машу я рукой и, отхлебнув кофе, морщусь. — Ну и дрянь же ты пьешь, Мэтт. Я, пожалуй, пойду.
Коронер смотрит на меня с явным недоумением, и я поскорее покидаю его мертвое царство. Теперь путь мой лежит по сонным серым коридорам управления в справочный отдел.
В «бумажном царстве» непривычно пусто и тихо, лишь Кикстер задремал в дальнем углу за пишущей машинкой. Такое ощущение, что у него и дома-то нет, что он днюет и ночует в управлении, не выходя на свет.
— А-а, детектив, — пробуждается он при моем появлении. — Хорошо, что вы пришли. Я как раз достал нужный вам материал.
Он роется в бумагах на столе и извлекает из стопки большой белый лист.
— Вот. Разумеется, это копия. Оригинал я приберег для официального расследования.
— Спасибо большое, Бобби, — беру я лист. — Сегодня днем еще заскочу, занесу вознаграждение.
Кикстер, однако, выглядит хмурым.
— Учтите, детектив, если бы речь не шла о гибели грызуна и если бы вы тогда не спасли меня от резервации, я бы вам даже и не подумал помогать. С разъяренным Катсоном я даже встретиться теперь боюсь.
— Я все понимаю, — пытаюсь выдавить из себя улыбку, — но пойми и ты меня…
Однако мышь, уже не слушая, громко стучит по клавишам машинки. Вздохнув, выхожу из отдела и неторопливо спускаюсь к выходу из здания, читая на ходу информацию о снайпере.
Так-так, это интересно. Звали стрелявшего Дирк Йоффер, тридцати лет, родился в Мюнхене. Во время войны служил в роте горных стрелков, имел призовые кубки за стрельбу и скалолазание. С недавнего времени состоял в Национал-Социалистической партии (это что-то вроде ультраправых социалистов, впрочем, я не сильно разбираюсь в политике), был близко знаком с ее лидером, Адольфом Гитлером. Татуировка на руке Йоффера оказалась символом этой партии, под названием свастика. В Чикаго, согласно таможенным данным, он приехал в качестве инструктора альпинистского клуба. Но, что самое удивительное, винтовка, найденная на крыше (та самая, из которой был убит Шваммер), принадлежала арсеналу Вооруженных Сил США и была совсем недавно похищена с одного из военных складов. Впрочем, очевидно, что таким образом Йоффер просто надеялся замести следы. Сами представители национал-социалистов категорически отрицают то, что он приехал в Америку по поручению партии.
Тут я задумываюсь, вспоминая коммунистический манифест на полке в квартире Готлиба. Возможно ли, что его убийство как-то связано с политикой? И еще меня почему-то всего передергивает, когда я вспоминаю последнее слово, брошенное мне в лицо Йоффером — Untermensch. Как мне показалось, это какое-то страшное ругательство, оскорбление, вот только что оно означает?
— Аллан!.. Аллан, подожди!..
Удивленно оглянувшись, я вижу Морринга, который со всех ног мчится ко мне из конца пустого коридора. Сегодня его одежда выглядит на удивление неопрятной, вечно прилизанные волосы всклокочены, а белки глаз все в красных прожилках.
— Аллан, у меня к тебе серьезный разговор, — быстро произносит он. — Давай отойдем в сторону.
— Говори здесь, все равно вокруг никого нет, — оглядевшись, отвечаю я.
— Хорошо. — Он нервно сглатывает. — В деле Садовода появились новые зацепки.
— Серьезно? И какие? — Мне с трудом удается сдерживать сарказм в голосе. Поверить не могу, что Морринг до чего-то дошел своим умом!
— Произошло еще одно убийство, — шепотом произносит он, и я невольно вздрагиваю.
— Где? В каком районе? Давно? Почему мне сразу ничего не сказали?
— Не у нас, — качает головой Морринг. — В Детройте. Со мной совсем недавно связалась местная полиция, узнав, что я веду расследование. Какой-то французский бизнесмен был застрелен в номере отеля. Рядом с телом нашли несколько лепестков болотной лилии.
— Хмм, а это уже интересно, — задумываюсь я. — Застрелен, значит? А что местным удалось выяснить?
— В том-то все и дело, — горячо и сбивчиво шепчет Морринг, — что они знают, кто убил его! На месте преступления видели молодого прилично одетого парня и девушку-суккуба в костюме горничной. Им удалось сбежать, но позже полиция обыскала их номер — как выяснилось, они остановились в том же отеле. И вот что там нашли.
Он вынимает из кармана две фотографии. На первой из них на фоне оживленной улицы запечатлена молодая парочка: улыбающаяся девушка в легком бежевом платье и парень во фланелевом костюме и с недовольным лицом. Я внимательно вглядываюсь в снимок. Парень мне абсолютно незнаком, а вот в чертах его спутницы мелькает нечто неуловимо близкое моей памяти. Ну да, все сходится: пара убийц, одна из них — демоническая красотка. Теперь дело за малым: разыскать их. Перевожу взгляд на второй снимок, и все у меня внутри невольно холодеет.
— Что это? — спрашиваю я у Морринга, вглядываясь в кажущееся дико знакомым изображение зажигалки с вырезанными на ней буквами «J. R.»
— Это нашли в номере убитого, — поясняет тот. — В его таможенной декларации такая зажигалка не значилась, поэтому детройтские копы предположили, что она принадлежит убийце. Тебе знакомы эти инициалы?
— Кажется, да, — неуверенно киваю я. — Но это еще стоит проверить. Спасибо за данные, Ричард.
— Не за что, Аллан, — разводит руками Морринг. — Я понимаю, Катсон будет недоволен, но считаю, что ты просто обязан это знать. Никто лучше тебя не справится с этим делом.
— Спасибо, — несколько смутившись, киваю я. Похоже, что Ричард действительно говорит это искренне, не из желания подлизаться.
Я уже поворачиваюсь, чтобы уйти, но Морринг вдруг останавливает меня.
— Тут такое дело… Словом, ты вчера ушел с работы рано, и сразу после этого пришел посыльный от сенатора Маккалума. Просил тебя явиться к нему в резиденцию для важного разговора. Похоже, что-то о предстоящем суде.
Я на это лишь усмехаюсь. Вот, значит, какая я важная персона, что уже сам сенатор посылает ко мне своих людей для переговоров!
— Когда он зайдет в следующий раз, передай ему, что я занят охотой на Финча и не собираюсь лезть в семейные разборки сенатора, — отвечаю я и, резко развернувшись на каблуках, иду прочь.