***
У принцессы Ланхуа было всё, о чём только можно было мечтать — так, вероятно, считали все, кто видел её: дорогие одежды и украшения, роскошный дворец, еда в достатке, полная казна и, конечно же, древний и благородный род. Но сама она не считала это тем, что достойно восхваления — ведь всё это было получено не её трудом. Всё это принадлежало её семье. И вот семьёй она по праву могла гордиться: любимый, самый лучший старший брат на свете, добрый и справедливый отец, прекрасная и нежная мама… В детстве она думала, что так будет всегда. И поняла, как ошибалась, только когда её любимая матушка слегла с горячкой. Придворный маг почти сразу выяснил, что болезнь имеет магическое происхождение, но так и не смог найти лекарство и побороть колдовство… Это была первая беда. А потом беда пришла ко всему народу — начали появляться упыри, и многие люди теряли матерей, отцов, детей… чужое горе будто заслонило ее собственное — она, чем могла, помогала отцу, взяв на себя дела матери по поддержанию порядка в доме. За работой — учетом провизии, присмотром за чистотой и опрятностью дворца и сада — было легко забываться… А потом ушёл Киану. Весёлый, добрый, отзывчивый брат, чья улыбка могла осветить даже самый хмурый и пасмурный день. Брат, который всегда защищал и оберегал. Брат, ставший чудовищем… Кого еще судьба отберет у нее? В горе она представляла порой мертвое тело отца, разоренный город, сожженный дворец — и молила предков о ниспослании твердости ее духу и руке — чтобы не дрогнула, когда придется вонзить в свое сердце клинок, спасая душу от демона. Но боги послали иное… Он пришел с Восхода, из страны, где рождается солнце — юный воин с божественной кровью в жилах, надежда на избавление для ее земли. Ответ богов на моление отца, обещание и испытание… Ланхуа знала о награде, объявленной за победу над упыриным князем. И при мысли об этом ее охватывал страх. Страх неизвестности… Каким он окажется, тот, кто сумеет победить нечисть? Молодым или старым, красивым или страшным, жестоким или добрым? Она еще не знала мужчины, но знала со слов нянюшки и служанок, что с разными людьми любовная близость бывает по-разному. Бывают мужчины грубые, бывают нежные, такие, кто хочет доставить удовольствие женщине, и такие, кто думает только о себе. И такие, кому в радость показывать свою власть над женой, бить и мучить. Стоит ли ей готовиться к худшему и заготавливать впрок тайные травы, о которых рассказывала ее нянюшка? Ланхуа Фэн исполнит волю отца, и выйдет замуж за того, кто спасет ее родную землю. Но в том, что будет после свадьбы, она вольна — и не станет терпеть унижение и боль. По крайней мере… долго терпеть не станет. Пока не родится наследник — а там уже ее воля. Но увидев нихонца, и тайно понаблюдав за ним, пока юноша вел беседу с отцом, она немного приободрилась Он был очень похож на её брата — так она решила в первое мгновение. Но когда присмотрелась, поняла, что они разнятся, как Солнце и Луна. Пусть схожий статью, душой Учиха Индра был совсем иным — не радостный солнечный свет, но холодный лунный лик во мраке ночи. Ночь смотрела из его глаз, ночь лежала на его волосах, а кожа его бела, как лепестки орхидей под лунным светом… Прекрасен, как дева. Это немного смущало — он не казался героем из легенд. Скорее он походил на юного небожителя или оборотня, из тех, что побеждают хитростью и любят загадывать людям загадки. Ведь как говорится в легендах и сказках? Пришел герой к властителю: эх-ма, где тут у вас злые драконы, великаны, нечисть да колдуны — ты, князь, мне только дорогу укажи, и жди через три дня с башкой чудовища. Индра же все время проводил либо во дворе, тренируясь с мечом, либо у мага — изучая карты, и казалось бы — на подвиги не торопился. Но и сказать, что нихонец трусит, не решается наконец-то пойти навстречу опасности — было невозможно. В нем жило спокойное ожидание — Ланхуа чувствовала, что Учиха просто поставил себе некий срок, за который он должен успеть подготовиться к делу, и тогда уже отправиться на подвиг, как бывало, городские стражи отправлялись на ловлю опасного разбойника. Было ли ошибкой так думать об упыре? Было ли гордыней и самонадеянностью? Тайно она следила за юношей, который мог стать ее мужем; расспросила служанку, навестившую Индру на вторую ночь — со слов девушки юноша был бережен с ней, но мыслями явно пребывал не на ложе. Однако, это принесло некоторую определенность — если мужчина осторожен с женщиной низкого ранга, то и с женой он будет обходиться не хуже. Это сулило надежду на счастливый брак…***
Те дни, что Индре предоставили для подготовки к походу, прошли в непрестанных трудах. Под присмотром мага Учиха изучал карты и повадки упырей, а в разговорах с князем выстраивал представление о характере и личности его немертвого дядюшки. Каждое слово могло стать залогом победы или поражения — ему предстояло пройти в самое сердце владений упыриного Князя, и сразиться с ним. Один на один, или прежде пройдя сквозь его армию. В полнолуние, конечно, все слуги ночного чудовища должны разбежаться на охоту для своего господина, но предполагать можно одно, а жизнь подкинет совсем иное. В битве с демоном каждая капля силы и знаний ему пригодится — ошибиться нельзя. Маг же готовил то, что должно в этом помочь. Перво-наперво он занялся зачарованным зеркалом, тем, что купец Чжи привез с берегов Нихона. — Оно скроет от Упыря, не дав узнать в тебе потомка небожителя. Если примет тебя за простого человека, то и действовать будет так же, полагая слабым. Если же почует божественную кровь, может насторожиться… И вот наконец в день перед ночью полнолуния Индра был собран и готов. Настолько, насколько вообще можно было быть готовым к бою с чудовищем… На поясе рядом с мечом висело волшебное зеркало, за пазуху лег небольшой мешочек с волшебными снадобьями — придворный маг не спал несколько дней и ночей подбирая травы и магические порошки. В бою с Упырем любая помощь пригодится. Напоследок, попросив о милости богов-защитников, Учиха попрощался с волшебником и князем, и отправился к задним воротам дворца, чтобы выйти в глухом закоулке меж стен домов, а не на широкой площади, где уже с самого раннего утра стояли просители. Путь его пролегал по открытой галерее мимо сада — непривычно чуждого, пышно цветущего. Индра поймал себя на мысли, что должно быть, княжна, которую он еще ни разу не видел, будет похожа обликом на этот сад — красивый, но нисколько не похожий на те сады, что он знал на родине… Он не гадал о том, насколько красива его невеста — юные девушки, обычно, красивы все, если только не отмечены каким-нибудь явным уродством или болезнью. Не стремился и увидеть ее — сама княжна, похоже, смущалась гостя, прячась в женских покоях. Не требовать же показать обещанную награду, словно придирчивый покупатель на рынке? Да и не о награде ему следовало думать — Учиха сосредотачивал свои помыслы на цели, на предстоящей схватке, стремясь воссоздать то безмятежно-отрешенное состояние, к которому должно стремиться истинному воину… Поэтому за светлые траурные одежды его взгляд зацепился совершенно случайно. Она стояла возле вишнёвого дерева, маленькая и стройная, с коротко обрезанными волосами. Индра не заметил в этой девушке какой-то особенной яркой красоты — но в ее облике, в лежащей на коре дерева маленькой ладони, в больших неподвижных глазах — во всем читалось оборванное стремление к движению, сдержанный порыв, и надежда… словно она желала кинуться в бой вместе с ним. Вообще-то, он даже не был уверен, княжна ли перед ним — на ней не было никаких знаков, способных на это указать. Но оказалось, что облик этой девушки, слияние горя и надежды — был именно тем, чего ему не хватало, словно стреле толчка тетивы. Индра подумал, что убьет упыря, чем бы это для него не закончилось, кивнул девушке, и вышел за ворота. Неподалеку его ожидал небольшой отряд — проводник и несколько воинов на случай встречи со слугами упыря. И да не оставят его Благие Боги…