Прикладная Фамилистика

      — Что я делаю?       Оторвав взгляд от шлема, который я держал на коленях всё время поездки, перевожу взгляд на пилота. То есть, не пилота, а водителя, да. Пилоты у них только у летающей техники. Если это не космическая техника, у космической техники пилоты – это «космонавты».       — Я что, действительно подобрала на трассе абсолютно незнакомых людей и везу их к себе домой? — продолжала сокрушаться мон’кей. — При этом один из них выше меня на две головы, а вторая носит на голове аквариум. Что я делаю, Господи?       — Помогать попавшим в беду настолько неправильно для вас? — удивлённо спрашиваю я.       — Что? — нервно косится в мою сторону женщина. — Нет, не то чтобы… Нет, это правильно и очень нужно… Просто…       Водитель делает глубокий вдох и медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. После чего, немного помолчав, поясняет:       — Просто вы очень странные. Оба. Извините, что я так нервничаю из-за этого…       Я в ответ по-доброму улыбаюсь и пожимаю плечами:       — Ничего страшного. Ты реагируешь гораздо лучше, чем многие другие.       — И… — спрашивает было женщина и замолкает, покраснев.       Пожав плечами, что у местных, в отличие от стройной и понятной жестовой азбуки ламэлданнара, аналогично позе равнодушия, непонимания и ещё доброй дюжине значений, я вернулся к молчаливому созерцанию собственного шлема. Это каким-то странным образом успокаивало меня, помогало сосредоточиться.       А то как-то неспокойно мне было на душе…       Некоторое время мы едем молча, слушая перестук дождевых капель по крыше автомобиля, а потом водитель всё же не выдерживает:       — И как реагируют эти многие другие?       Весело хмыкнув, я задумываюсь, подбирая слова так, чтобы разрядить психофон нервного напряжения, витающий вокруг женщины. Оборачиваюсь, чтобы убедиться, что принцесса мирно дремлет на заднем сиденье, прислонившись шлемом к боковому остеклению транспорта. Психополе Лалы спокойное и ровное, а значит она действительно или спит, или очень глубоко дремлет.       — Паникуют, — наконец нахожу я подходящую формулировку.       Водитель недоумённо косится в мою сторону. Широко улыбнувшись, поясняю:       — Одни начинают разбегаться с криками «Ксеносы!» или «Император защити!», другие хватаются за оружие, в надежде убить. Бывает, что и до уничтожения планеты доходит.       Мон’кей весело, но как-то нервно хихикает. В её эмоциях перемешалось недоверие и веселье.       — Уничтожать планету – это как-то слишком, — с улыбкой замечает она.       — Согласен, — киваю в ответ.       Некоторое время снова едем в тишине, слушая как многочисленные дождевые капли барабанят по крыше автомобиля.       — Как вы вообще оказались на дороге, посреди заброшенной промзоны?       — Мы скрывались от погони, — пожал я плечами.       — Погони?       — Она, — киваю головой на принцессу, — сбежала из дома, поэтому за ней послали погоню. Я, помогая ей скрыться, решил, что лучше всего будет затеряться среди заброшенных строений.       — И потом вы передумали и решили поймать попутку?       — Корабль подбили, — хмыкнул я. — Нужен был другой транспорт. Этот был поблизости.       — Постой, — перебивает водитель. — Корабль?       — Ну, как корабль, — я едва не изобразил жест неопределённости, но спохватился и просто пожал плечами. — Примитивное корыто на плазменной тяге. Даже в Варп нормально скользнуть не может, по краю ходит.       Мон’кей ошарашенно уставилась на меня, забыв следить за дорогой. А я, ни к кому конкретно не обращаясь, задумчиво добавил:       — Хотя это хорошо, что оно в Варп не может…       Потому что да. Потому что одному Цегораху ведомо, что бы со мною случилось, если бы корыто с пафосным названием «Яхта» нырнуло в Варп глубже. О, Иша, и почему я тогда об этом не подумал?       — Так вы прилетели на космическом корабле? — выдохнула ошарашенная женщина. — Вы что же, инопланетяне?       Я непонимающе посмотрел на мон’кей. Она что, до сих пор всерьёз считала нас…       — Ну, для вас, Землян, наверное, да, — подала голос Лала.       А я и не заметил, как она проснулась.       — Я с планеты Девилюк. А Ал… — принцесса задумалась на несколько секунд. — Кстати говоря, Ал, я так и не спросила, с какой ты планеты?       — Она даже не знает, с кем сбежала из дома? — ошарашенно пробурчала себе под нос женщина.       — Лала! — возмутился я, игнорируя землянку. — Прекрати сокращать моё имя! Меня зовут Алсиндзир!       — Сокращать нельзя? — растерявшаяся девилюканка склонила голову набок.       — Это как минимум невежливо, — принял я позу наставника. — Каждое имя у нас имеет значение на нескольких уровнях смысла, а при произношении имени учитывается множество мелочей. Это делает каждое имя уникальным. Я ещё могу терпеть, когда мон’кей произносят адаптированную к своему примитивному голосовому аппарату версию имени, но когда ты его сокращаешь до одного слога, то смысл становится совершенно другой! Это уже совсем другое имя, не моё!       — Знаешь, это было немного обидно, — надулась принцесса. — Нет, я слышала твой голос, когда ты говоришь на родном языке. Это невероятно мелодично, словно перезвон колокольчиков, даже кажется, что ты говоришь сразу несколькими голосами. Я так действительно не смогу. Но всё равно обидно слышать, как ты называешь мой голосовой аппарат примитивным.       Я склонил голову в жесте недоумения:       — Но ведь это так и есть.       — Знаю, — ослепительно улыбнулась Лала. — Поэтому я и не обижаюсь на тебя. Но, пожалуйста, не говори так больше, хорошо?       Я молча вздохнул и отвернулся, вернувшись к созерцанию рунической вязи, покрывающей психокость шлема. Эта глупая мон’кей услышала совсем не то, что я ей…       — Я больше не буду сокращать твоё имя, Алсиндзир, — внезапно донеслось сзади. — Извини за это. Я поняла твои слова.       Или нет. Или услышала.       Хм…       Обернувшись через плечо, я увидел на лице принцессы привычную уже лёгкую улыбку. Странная она. Даже для мон’кей…       Неосознанное, непонятное чувство тревоги усилилось, оформляясь в предчувствие грядущего. Отвернувшись от Лалы, заметившей мою внезапную тревогу и потому самой встревожившейся, я откинулся на разложенном в половину салона кресле. Неудобно конечно, подголовник упирается между лопаток, но хоть так.       Прикрыв глаза, привычным уже сосредоточением скользнул по нитям грядущего, вглядываясь в переплетения паутины вероятностей, отслеживая несбывшееся.       Вот оно: нить мон’кей, ведущей наш колёсный транспорт, дрожит и прерывается сразу в нескольких сотнях вариантов, то расплетаясь с нашими, то вовсе обрываясь в небытие.       А причина? А причина – вот она – ещё одна нить, пересекающаяся с нашими, обрывающаяся дальше почти всегда. А на пересечении… крушение?       — Останови транспорт! — приказываю, не открывая глаз.       Клубок грядущего вздрагивает, перемешивается, ветвясь и путаясь ещё сильнее.       — Что? — переспрашивает ошарашенная мон’кей-водитель.       — Остановись! — повторяю, вглядываясь в переплетение нитей, пытаясь найти отследить те, которые отекают крушение.       — Х-хорошо… — запнувшись бубнит женщина и начинает аккуратно сбрасывать скорость.       Грядущее вздрагивает и вновь переплетается десятками новых вероятностей, но несколько самых катастрофичных для мон’кей осыпаются прахом несбывшегося. Вот только крушение становится неизбежным… или нет?       — Прижмись к левой стороне дороги и ускорься.       — Ч-чего? — раздражённо переспрашивает водитель. — Тебя не поймёшь, то ускорься, то…       — Веди влево! — повышаю я голос, одновременно надавливая собственными эмоциями на психосферу мон’кей.       Та как-то неожиданно всхлипывает и со слезами на глазах выворачивает штурвал.       Эм…       Я переборщил?       С рёвом мотора навстречу вылетают два пятна света. Наша водитель пугается и тормозит вместо приказанного ей ускорения. Летящее навстречу транспортное колёсное средство, вдвое больше нашего, с заметно более высокой посадкой, виляет по дороге от края к краю и со скрежетом протискивается мимо нас, сметая зеркало заднего вида и выбивая боковое остекление.       — Продолжай ехать, — отдаю приказ всё тем же тоном.       Женщина слушается и снова разгоняет транспорт, продолжая всхлипывать. Я отряхиваюсь от битого стекла, благо всё оно влетело в психопластиковую броню, которая рассчитана и не на такое. Вспоминаю, что скафандр Лалы вообще гражданский, и оборачиваюсь проверить её состояние.       — Я в порядке, — кивает она мне. — Удивилась только.       Молча киваю в ответ и поворачиваюсь снова к водителю. Из глаз мон’кей текут слёзы, руки на штурвале дрожат, зубы закусили нижнюю губу до крови, но женщина внимательно смотрит на дорогу и уверенно ведёт транспорт, не сбавляя скорости. Из её разума выливаются волны паники, страха и облегчения, сцепляясь одно с другим, перемешиваясь с гормональным взрывом, устроенным её телом в ответ на опасность, они создают шок, который тормозит эмоциональные реакции. Естественный защитный механизм примитивного разума.       Нужно удержать её в этом состоянии, потому что мы уже въезжаем в соседний город, поэтому на встречу и по пути будут встречаться другие транспортные средства. А значит, мне придётся слегка надавить на разум этой мон’кей, контролируя её эмоциональное состояние. Она потом ещё спасибо скажет, что не дал ей скатиться в панику.       Мон’кей вздрагивает, когда я кладу руку ей на затылок.       — Ты молодец, — мягко произношу, сплетая со звуками собственные эмоции.       Лёд моей собственной защиты разума тоненькой ниточкой инея перетекает на разум женщины и блокирует эмоциональные всплески, отсекая всё ненужное, оставляя лишь чистый и незамутнённый разум.       Женщина успокаивается почти мгновенно.       — Спасибо, — произносит она, когда я убираю руку. — Ты спас мне жизнь.       Я лишь молча киваю. Хочется упрекнуть мон’кей, что стоило бы ей лишь немного ускорить транспорт и повреждений техники можно было бы избежать, но я понимаю, что это мгновенно сломает достигнутое спокойствие её разума и просто молчу.       — И продолжаешь помогать, — добавила женщина после некоторого молчания. — Почему-то одно твоё присутствие действует на меня словно освежающий утренний мороз. Казалось, что я сейчас сорвусь и разревусь, но стоило тебе дотронуться до меня и я сразу успокоилась.       На мгновение вспыхнувшее в её разуме смущение было тут же заморожено ментальной защитой, но его оказалось достаточно, чтобы женщина замолчала.       Мы вновь ехали молча, но уже не было той уютной тишины. Стихающий дождь всё равно хлестал в окно, а со всех сторон доносились хаотичные звуки просыпающегося города. Темнота сменилась светом фонарей, размеренное движение – постоянными остановками на перекрёстках. Похоже, если на столбах вокруг перекрёстка горел красный свет, то ехать было запрещено, а во всех остальных случаях – разрешено. Хотя мне лично привычнее было, когда различные оттенки красного означали разные степени готовности.       Впрочем, я не был уверен. Казалось, будто здесь все ездили как Цегорах нашепчет, и только наш водитель соблюдала эту закономерность.       — Вряд ли вы будете моими свидетелями в суде, — нервно хохотнула женщина за штурвалом.       Я промолчал. Принцесса же вообще застыдилась чего-то, судя по долетающим от неё эмоциям.       — Ублюдок по-любому забухал, — внезапно произнесла ни к кому конкретно не обращаясь женщина. — Да ещё и нёсся так, словно за ним погоня какая…       Злость в её разуме не смогла разгореться, встретившись с уже ослабевшей, но всё ещё держащейся ледяной пеленой. Потому и речь осеклась на полуслове – запал пропал почти мгновенно.       — За тем гнались, за этими гонятся, — забурчала мон’кей себе под нос и снова оборвала себя.       Несколько раз она бросала задумчивые взгляды то на меня, то на Лалу через зеркало, и всё-таки решилась спросить:       — Вы куда теперь? Салон всё равно испорчен, так что давайте довезу куда вам надо, сильнее его уже не зальёт…       Переглянувшись с принцессой, я лишь воспроизвёл местный универсальный жест – пожал плечами:       — Собственно, просто здесь уже достаточно. Нам нужно было только быстро и бесследно попасть в другой город. Я уже послал сигнал о помощи, за мной скоро прилетят и…       Минутку.       Просьбу о помощи-то я послал, но сделал это Цегорах знает в скольких лигах от этой планеты. Ох, как же я мог забыть об этом!       — Судя по твоему виду, не думаю, что они прилетят прямо через пару часиков, — хмыкнула мон’кей.       Я лишь обречённо выдохнул и кивнул. Позор на мою дырявую голову.       — Я не могу просто высадить вас под дождём, после того, как вы мне жизнь спасли, — уверенным тоном заявила женщина. — Едем ко мне, погостите, пока за вами не прилетят. Чай не стесните сильно. Вы же не декстро-аминокислотные?       — Мои аминокислоты левовращающие! — подала сзади бодрый голосок принцесса.       Две пары женских глаз сосредоточились на мне.       — Мне всё равно, — снова пожимаю плечами. — Если ты опасаешься, что у меня будут аллергические реакции, то тебе просто нужно знать, что я не мон’кей.       Женщина за рулём молча похлопала удивлёнными глазами, а Лала как-то устало вздохнула.       Впрочем, да, я же толком не пояснил ничего.       — Мой организм способен перерабатывать любые белки и аминокислоты. Расщепление пищи идёт на более низком уровне, чем у мон’кей, так что ориентация биополимерных цепочек еды абсолютно неважна. Аналогично и с иммунитетом – он абсолютно универсален и сверхадаптивен. Мы вообще не болеем.       И хватит на этом. Не буду им рассказывать легенду о волосах Иши, перебьются. И вообще чего-то я разболтался…       — А ты довольно самовлюблённый тип, да? — пробурчала себе под нос водитель.       Наверное, она думала, что я не услышу. Впрочем, даже услышав, я не собирался отвечать. Пояснять разницу между элдар и мон’кей – отдельный и бесполезный долгий спор. Спор – потому что мон’кей никогда не смогут понять превосходство нашего вида. Их гордыня просто отрицает…       — Почти приехали, — перебила мои мысли водитель.       Когда я уже собирался спросить, зачем мне вот прямо сейчас эта ненужная информация, женщина принялась хлопать себя по одежде.       Эм…       Зачем она это делает?       А, понятно, она так этот предмет искала. Что-то вроде компактного вокс-передатчика?       — Трубку возьми, блин! — пробурчала водитель в устройство, после того как потыкала в него пальцем.       Ну да, точно, вокс-передатчик. Местные называют его телефоном, верно?       — Алло, Лерусик? — прокричала женщина в передатчик. — Опять в интернете сидишь? Бегом, гараж открывай давай, я сейчас подъеду… Не “ну сейчас”, а бегом давай!       — Балбесина! — пояснила она уже для меня, убирая вокс-передатчик обратно в карман.       Я в ответ лишь пожал плечами. Похоже, у меня войдёт в привычку использовать этот жест по любому поводу.       Через некоторое время из-за угла дороги показался и дом нашего водителя. Он легко идентифицировался по распахнутым железным воротам.       Побитый колёсный транспорт, царапнув днищем о порог крохотного ангара, вкатился и замер, едва не касаясь передом дальней стенки. Распахнув свою дверь, водитель вывалилась наружу, бормоча под нос ругательства.       — Чего так долго, мам? — донёсся до меня явно детский голос. — Я есть хочу!       — Взрослая баба уже, замуж скоро, а еду сама приготовить не можешь! — огрызнулась в ответ наш водитель.       — Так пельмени-то кончились у нас! — обвинили её в ответ.       — Ну да, а приготовить можно только пельмени! Хоть бы картошку сварила, бездельница!       — Да ну, её чистить надо!       — Вот поэтому у нас полный дом продуктов, а жрать нечего, пока я не приготовлю!       — Так я и говорю, что нечего, поэтому я и ждала те… ой, драсти.       Принцесса выбралась из транспорта и теперь разглядывала обеих спорящих мон’кей.       — Привет, я – Лала! — жизнерадостно представилась девушка.       Про Алсиндзира все благополучно забыли, да? Вот и замечательно.       Я попытался открыть свою дверь, но её похоже заклинило. Опасаясь доломать остатки транспорта, я просто ухватился за крышу руками и перевалился через борт, благо боковое стекло и так было выбито. Я почти не касался двери, опираясь лишь руками, и двигался при этом довольно быстро и аккуратно, но даже от такого осторожного и невесомого движения многострадальная машина тихо застонала. Но, к счастью, не развалилась. Было бы жаль.       Облегчённо выдохнув, я выпрямился.       — Айтцу! — вырвалось у меня, когда я тюкнулся затылком о потолок этого крохотного ангара.       Чтоб этих мон’кей! Строить не умеете – так и не беритесь даже!       — Во дылда! — пропищал детский голосок.       — Ну ка! — грозно возмутилась водитель и отвесила ребёнку подзатыльник.       Ну, как ребёнку… Эта мон’кей действительно выглядела как ребёнок, но была уже ростом с нашу водительницу, и повыше Лалы. Правда одета она была в типично детскую одежду – футболку с рисунком какого-то четвероногого однорогого розового зверя и в крошечные синие трусики, выглядывающие из-под этой футболки.       Проследив за моим взглядом, детёныш мон’кей пискнул, натянул футболку пониже, прикрывая трусики, тем самым обтягивая тканью небольшие грудки, и принялась пятиться в сторону второго выхода из ангара. Одетые на ноги тряпичные шлёпанцы, один синий, а второй розовый, такого не выдержали и сбились набок. Опять пискнув, детёныш хлопнулся на попу, выставляя свои трусики на всеобщее обозрение. На трусиках, кстати, была морда того же зверя, что и на футболке.       Обе местных мон’кей одновременно покраснели, и старшая попыталась прикрыть от моего взгляда младшую. Принцесса же переводила недоумённый взгляд с одной на другую, периодически поглядывая на моё лицо.       — Вконец стыд потеряла! — тихо прошипела водитель.       — Это всё Банзай! — прошипела в ответ младшая.       — Чего ты на Банзая опять сваливаешь? Его тут даже нет!       — Да вон же он! — указала девочка в мою сторону.       Одновременно с её словами, на крышу искорёженного транспорта запрыгнуло пушистое существо, забавно шевелящее ушами. Его длинный хвост был изогнут перевёрнутой руной загадок, а глаза отражали свет настенного плафона двумя зелёными линзами.       Это же…       — Ути бозетьки-Иса, ктьо туть у няс? — непроизвольно вырвалось у меня.       В ответ крошечное пушистое существо выплеснуло во все стороны просто невероятное количество радости от встречи, перемешанной с искренним желанием познакомиться, дружить и немедленно отправиться на совместную охоту, сопровождая мысли акустическим урчанием. В знак приветствия маленькое чудо потребовало вылизать ему шерсть на голове и тут же боднуло меня вышеназванной частью тела.       — Ти какая пьелесть! — опять не сдержался я, опуская ладонь на загривок зверя. — Ти какая лапоська!       Я буквально купался в дружелюбии и тепле эмоций этой крохи. Какая, всё-таки, неожиданная встреча!       Ради неё стоило терпеть всё, что случилось за этот долгий вечер!       — Принцесса! — требовательно обратился я к девилюканке. — Почему ты сразу не сказала, что этой планетой правят джиринксы?