Бюро "добрых услуг".

О, отец, скажи мне, Правда ли, что мы все получаем по заслугам? Мы получаем то, что заслужили? (с) Kaleo – Way Down We Go. Новость о том, что Фредерик видел в Центральной больнице другого жнеца, не стала для Гробовщика особой сенсацией. Он выслушал заговорщицкий шёпот родственника виконта Друитта с привычной улыбочкой на лице, ибо прекрасно знал, что соглядатай Уильяма Т. Спирса – Нокс, таскается за ним, чтобы следить. Разумеется, в свободное от работы время. Но, само собой, это — очень большой плюс и ценное качество, что мистер Чамбер способен видеть Ангелов Смерти, умело разыгрывая перед синигами картину того, что они не доступны его взору простого смертного. Вот только Легендарного, в своё время, не вышло обвести вокруг пальца. Адриан сразу понял в чём дело. Когда они познакомились, Фред был ещё совсем молоденьким студентом медицинского вуза, подававшим большие надежды, но уже побывавшим на грани жизни и смерти из-за страшной аварии. Чамбер удержался на краю гибели в тот страшный день исключительно по воле Гробовщика, оказавшегося по чистой случайности в нужное время и в нужном месте. Недаром говорят, что случайных совпадений и случайных встреч не бывает! Всё заранее предопределено мирозданием. Но тогда, давным-давно, Жнец и человек заключили сделку, а ныне оказались связаны словом и чем-то среднем между «дружбой» и партнёрскими отношениями. Точно так же, как и предок старого коронера – лорд Алистер. — Это всё, что ты хотел мне сообщить? — недовольно скривился Адриан. Жнец сидел напротив Фредерика на мягком диване, откинувшись назад на удобную спинку, закинув ногу на ногу, и придирчиво рассматривал моложавое лицо Чамбера, будто выискивая в родственнике виконта изъян. — Тебе не интересно, почему за тобой следят другие, хм… такие же как ты? — у коронера от волнения, должно быть, пересохло в глотке, и он, потянувшись, схватил с розового в блёстках столика, первый же попавшийся бокал с выпивкой, а после, сделав пару больших судорожных глотков, продолжил. — Я бы на твоём месте задумался и выяснил, откуда ноги растут. — Знаешь, — хихикнул Гробовщик, — ноги растут всегда из одного и того же места. Я бы назвал так систему управления Департамента, но не буду. Это вполне явственно. За мной следит служба надзора – потому что это её работа. Ну и… — усмешка вышла широкая и совершенно дерзкая. — Мне не доверяют. Что логично. Я сам бы себе не стал. Они правы. — Ты чуть не утопил моего прадеда на «Кампании», — напомнил Чамбер. — Даже не думал, — зелёные глаза за стёклами очков сощурились, напомнив Фреду то, как делают нечто подобное кошки, когда хотят обмануть добычу мнимым спокойствием. — Более того, я его даже защищал от… хи-хи-хи, как ты выразился, себе подобных. Не было бы меня, — меж тем, невозмутимо продолжал Легендарный, — ты бы тут сейчас не сидел и не сплетничал. Ты потратил моё время зря. А я этого не люблю. — Я знаю, постой! — наблюдая, как Адриан встаёт со своего места, чтобы уйти, Чамбер вскочил следом за синигами. — Остановись, это ещё не всё! Не всё что я слышал и видел! Ты должен знать. — Да? — интерес Гробовщика был возвращён. Жнец обернулся, искоса посмотрев на полноватую фигуру коронера. — Что ещё? Говори. Или тянешь со всем этим, чтобы сделать момент наиболее драматическим? — очередная ухмылка, только глумливая. Будто Легендарный сомневается в умственных способностях собеседника и оттого делает тому снисхождение. — Я весь во внимании. — Я слышал, как накануне двое жнецов говорили о каком-то Совете, вернее, спорили, правомерно ли вынесение смертного приговора… — пьяная весёлость давно сошла с коронера, и сейчас его физиономия казалась бледной даже в красном свете Vip-уголка. — Скорее всего, они в нашем госпитале были по работе и болтали лишнее, не подозревая, что кто-то из живых их может слышать. Молодые такие… — Смертного приговора кому? — сложить дважды два нетрудно, но отчего-то Гробовщику хотелось подтверждения собственной догадки. Здесь и сейчас. Из уст этого эмоционального болвана-Чамбера. Он и сам не заметил, как нарастающее до этого момента напряжение пополам с раздражением нашло выход-прорыв в его броне вечного весельчака и синигами, в один стремительный прыжок, оказался подле Фредерика, крепко держа означенного за грудки над полом. — Кому? — встряхнул. Голос сорвался, став хриплым. Такого ножа в спину от тех, кому он собирался помочь, Адриан точно не ожидал. Ужасно, когда свои, вдруг оказываются чужими. Ты снова один против всех. Плевать, что человечек в руках пытается выбраться в надежде разжать стальную хватку, краснеет, задыхается, ведь воротник цветастой рубашки давно врезался в горло, превратившись в настоящую удавку. — Те-тебя… отпусти… они боятся повторения…— смотреть в горящие яростью глаза Ангела Смерти страшно, но у Чамбера нет выхода. — Я сказал всё что знаю! — остаётся только сипеть, в надежде, что Жнец сменит гнев на милость. — Пошёл прочь! — самообладание всё же вернулось к Гробовщику прежде, чем он придушил своего информатора. Старик словно кукла был отброшен прочь. — Ты – сумасшедший! — Фредерик повалился на пол, хватая ртом воздух и держась за шею. — Всенепременно, — зелёные глаза Легендарного потухли. Даже потемнели на мгновение, отразив его настоящий возраст. Секундная ярость сменилась глубокой печалью, такой, которая без труда задевает сердце, больно раня. Родственник виконта был не виноват в том, что принёс плохие новости. Убивать его было бы глупо. Ещё постыднее терять над собой контроль… Но Адриан, загнанный до усталости, с этим не справился. И потому, стоя на своём месте, смиренно наблюдал, как кашляющий коронер поспешно уносится из Vip-ложи, не оглядываясь. Жнец снова остался в одиночестве, уязвимо-растерянный, посреди шумной ночной вечеринки. «Разве такое бывает? — оказалось, случается. Даже Мать жертвует Сыном. Без её согласия такого бы не было. Все знали, но молчали, делая его положение поистине идиотским. Даже Сатклифф – сукин сын. Никому нельзя верить. Смерти тем более. Этого Гробовщик не простит ей. То-то уверенный в собственной силе синигами всегда чувствовал себя неприкаянным. — Как же самонадеянно я глуп… Неужто с годами это не меняется? Купился на Её – Смерти скупые нежности, словно невежественный мальчишка. Ловко же она поманила меня! Все мы – марионетки покорные высшей власти. Грелля и других тоже зазорно осуждать за молчание. Лучше подумать, что со всем этим теперь делать. Так будет продуктивнее… Подчиниться или оказать сопротивление?» Сесть на диван, прикрыв усталые веки, проще простого, даже очки стащить с переносицы, разглядывая полуоправу так изящно сделанную Лоуренсом. Сколько с ними всего связано? «К чёрту!» — фыркнул про себя Жнец, пряча гениальное творение «Отца» в нагрудный карман куртки. Слишком противно сейчас носить на себе этот шедевр. Нужно остыть и переварить новости. А что способствует пищеварению? Только бокал доброго вина, который обязательно найдётся в этом заведении, стоит только вызвать официанта. Пользуясь возможностью того, что директор похоронного бюро отпустил её раньше положенного времени, Даниэлла О‘Конелл решила привести себя в порядок. Порадовать себя маленькой женской радостью и заглянуть в парикмахерскую к подруге детства – Диане Митчелл. Знала ли Даниэлла, что неугомонная Диана утянет её этим вечером за собой в ночной клуб под названием «Fabric»? Конечно, нет! Она и предположить не могла, хотя, в целом, планов у неё не было. Забавно, головокружительно. Платье, каблуки, макияж, распущенные волосы, лежащие на плечах шёлковой волной… Красота её довольно броская, особенно если это грамотно подчеркнуть. Вернее, захотеть это сделать. После размеренной жизни и работы под руководством придирчивого мистера Андерсона попасть в иллюзорный мир удовольствий, неонового света и музыки приятно. Даже полезно. Как и любая смена обстановки. Пить с подругой шампанское из хрустальных фужеров, заботливо принесённых официанткой в белом фартучке к их столику, ещё приятнее. Смеяться, даже флиртовать с какими-то случайными кавалерами, которые были не прочь с ними познакомиться – значит ощутить себя привлекательной. Бывший бойфренд, Кристиан, отпугнул от шатенки всех мужчин, и она даже забыла уже, как это здорово, кому-то нравится. Пусть, пусть на один вечер, на одну ночь. Но иногда людям так хочется оказаться в мире грёз. — Кажется, они похожи на иностранцев? На арабов? — заметила брюнетка-Митчелл, толкая локотком в бок свою подругу. На ней было обтягивающее все имеющиеся прелести белое короткое платье в противоположность чёрному, с кружевом, наряду Даниэллы. — Сейчас много приезжих, — пожала плечами О‘Конелл, созерцая перед собой пустой бокал. — У нас кончилась выпивка, Ди. Это трагедия! Потеря потерь… — Ты решила сегодня надраться? — Митчелл всегда привлекала людей своей жизнерадостностью и открытостью, хоть и являлась той ещё скандальной штучкой с хулиганскими замашками. В детстве О‘Конелл даже запрещали играть с этой неуёмной девицей, опасаясь, что та научит Даниэллу чему-нибудь плохому. Например, курить за углом со старшеклассниками или распивать с футболистами школьной команды алкоголь под трибуной. — Да! Я так задолбалась, — горестно выдохнула шатенка, облокотившись о столик и подперев щёку кулачком. — Дома хаос, на работе ужас, и только ты меня любишь. — Прозвучало так искренне, что сидящая рядом Диана невольно заулыбалась, хотя секунду назад планировала подколоть подругу по поводу алкоголизма. — О, дорогуша, — Митчелл похлопала приятельницу по плечу. — Я тебя прекрасно понимаю. Есть в жизни такие полосы невезения. Но знаешь, всё ведь наладится. И сволочное начальство, и семейные склоки – это рано или поздно утрясётся. — Я надеюсь, — выпитое шампанское уже давало о себе знать, порождая пьяные разговоры и откровения. Из-за столика, дабы протолкаться к бару сквозь толпу танцующих людей за новой порцией игристого, О‘Конелл вставала уже на нетвёрдых ногах. — Сейчас приду,— пообещала. — Ай, момент! Одна нога здесь, другая – там. — Хах! Иди уже! Я не пропаду. Потеряешься, звони! — Okay! Порываясь через танцующее скопление людей, через море зеркал и огней, приправленных дымкой, которую, очевидно, производила дым-машина, Даниэлла желала только одного – поскорее достигнуть конечной точки своего маленького путешествия – бара. Там тоже было много народа, естественно, желающего выпить или посмотреть на шоу, которое показывал бармен, подбрасывая вверх блестящий шейкер, в котором смешивал коктейли. Да, молодой человек со скульптурным телом и красивым лицом, виртуозно жонглирующий под музыку, а также улыбающийся посетителям, привлекал огромное внимание. Он – профессионал своего дела, для того и был нужен, чтобы за развлечением умело продавать клиентам дорогие напитки. Впрочем, клиенты были только «за»! — Ты тут одна? Угостить тебя, крошка? — перед шатенкой, когда та заняла место у стойки, возник татуированный темнокожий парень в белой рубашке и синих джинсах, протёртых на коленях до дыр, по последней моде. Взглядом и мысленно он давно уже сделал с этой аппетитной девицей всё, что желанно. Дело оставалось за малым, напоить её до кондиции и увлечь за собой. Правила съёма предельно просты. Жертва уже намечена. — Нет, я тут с подругой. Почему нет? Угости, — улыбнулась О‘Конелл, стараясь, чтобы её улыбка выглядела непринужденно, а не такой пьяной, как есть на самом деле. — «Можно пуститься во все тяжкие!» — Отлично! — он не представился. Имени её тоже не спросил, протягивая бокал с коктейлем, который носил название «Манхеттен» и имел неслабое сочетание – бурбон и красный вермут. Идеально, чтобы мозги отрубились совсем. Решив для себя, как закончит эту ночь, Даниэлла вернулась к своей подруге в сопровождении нового кавалера. А после помнила себя только вспышками сознания. То танцующей с тем темнокожим парнем в белой рубашке, то танцующей с другим, каким-то очень знакомым мужчиной, во всполохах зелёного неонового света. Второй мачо нарисовался очень вовремя, словно так положено. Странный и безумный отрыв, для такой правильной девочки как О‘Конелл. Должно быть, это Митчелл на неё так плохо влияет, а может быть бармен что-то подмешал в коктейль, чтобы завести публику? Ритмичная музыка сменилась медленной. Возбуждённый зал плыл, словно в тумане. Диана сразу же увела у подруги ловеласа из бара, получив шутливое наименование крашеной сучки. А молодой человек, что остался с Даниэллой, стал тем, кого девушка беззастенчиво обняла за плечи, прижавшись к юноше всем телом. Разве она могла сопротивляться возникшему влечению? Всегда был один только Крис, а тут весь этот бардак! Впрочем, она может поступать необдуманно. У неё есть право быть легкомысленной. — Если я тебя поцелую, ты никуда не исчезнешь, как мираж? — прошептать незнакомцу с длинными и, кажется, светлыми волосами на ушко. — «Разве можно разобрать цвет во всём этом калейдоскопе цветных красок? Важно ли это? О… как всё кружится!» — в трезвом виде на такое безобразие О‘Конелл точно бы не решилась. Почему его лицо, не смотря на опьянение, вызывает узнавание? Они встречались где-то? — Конечно! — насмешливый голос, глушит громкая музыка. — Главное потом не пожалей! — Ты меня предупреждаешь? — Я люблю это делать, проблема в том, что меня никто не слушает! Хороший повод сказать: «я же говорил!» — мужчина был не менее пьян, чем обнимающая его Даниэлла. Он не холодный, не бесчувственный. Боль заставляет ощущать себя живым. Руки сами скользят по тонкой девичей талии, спускаясь всё ниже и прижимая шатенку теснее. Плотская страсть, почти ощутимая. Как искра на сухие листья. Сегодня он увидел эту женщину в ином свете. Хотя дело, безусловно, в выпивке. — Правильнее всего будет тебя отсюда увести, а не пользоваться положением… — договорить парень не успевает. О‘Конелл тянется и целует его. Ей мнится, что улыбка на тонких губах юноши приятная, а вовсе не надменная. Это всё лишний градус в крови и горький вкус не виски с содовой, а отчаяния. Хорошо, что он отвечает ей так ласково, постепенно углубляя поцелуй. Сам, видимо, теряет голову. Ему этого сейчас несоизмеримо хочется. И когда всё вышло из-под контроля? Ответ вряд ли пришёл бы на ум. Только нужен ли ответ? Мартина Райс, оставшись в одиночестве, вполне могла справиться с ситуацией. Пойти в бар, выпить, немного потанцевать. Даже пофлиртовать с незадачливыми жигало и всех надоедливых отшить в равной степени. В общем, развлечь себя, пока джентльмены занимаются делами. Но что случилось в Vip-ложе, и почему Фред выбежал оттуда, словно за ним черти гонятся? Держа навесу бокал мартини и изящно восседая на высоком барном стуле, закинув ногу на ногу, блондинка проводила взглядом спотыкающегося коронера. Старик был бледен и пробирался к выходу, расталкивая всех на своём пути. — Ну и ну! Что за дерьмо? — даже ругнулась вслух, хмуря тонкие брови. — Нужно найти Адриана, раз разговор мужчин закончился. Судя по всему, не в пользу моего коллеги. Хищница упускать своего не собирается. Вот только ложа пуста. Зря она сюда поднималась, скользя по гранитным ступенькам высокими шпильками. Неужто седовласый её бросил одну в этом заведении? — «Что вообще случилось? Такому поведению должно быть логическое объяснение», — и, конечно, объяснение мгновенно находится. С того места, где стоит Мартина, она прекрасно видит танцпол и всё происходящее на нём. Видит и, поджав губы, мгновенно вспыхивает злостью отвергнутой женщины. Адриан Андерсон целует не её – хищницу, как той грезилось, а какую-то темноволосую девицу. Смуглую по сравнению с мужчиной. — «Как Инь и Ян», — рождается в голове ассоциация и решение, что всё, это – последняя капля. Больше она не станет перед этим козлом унижаться, раз ему так нравится издеваться над её самолюбием. Уйти будет самым правильным решением. Даже сцену закатывать от обиды нет желания. Как она могла так обманываться второй раз и тонуть в этой изумрудной зелени глаз? Что за невезение? Он ведь про неё даже не вспомнил. Тут же нашёл какую-то дурочку... — Ты – свинья! — в итоге смолчать у мисс Райс не получается. Скандала не будет. Но доктор подходит к обнимающему другую, беловолосому. — Тоже мне новость! — парирует Андерсон, размыкая объятия и отстраняя от себя ничего не понимающую шатенку. Язык заплетается. — Это – аксиома. Кто-то должен. Прости, но мне даже не стыдно. Звук пощёчины, кажется, слышен даже сквозь музыку. Так рушатся воздушные замки, которые Мартина себе возводила так кропотливо, думая, что этот мужчина – именно тот, кто ей нужен. Но слёз её он не увидит. Пожалеть себя она сможет потом, дома, уютно обняв подушку и отключив телефон. Но имеет ли она на это право? Сама навязалась, даже готова была порвать с бедным Рональдом. Поэтому блондинка просто разворачивается и, горделиво вздёрнув подбородок, уходит, оставляет вдвоём эту «парочку», искренне надеясь про себя, что с другой девушкой гробовщик поступит точно так же. Хотя она в этом и не уверена. Но эта гадкая злорадная мыслишка греет душу. Мужчины не меняются. Пусть другой будет ещё хуже, чем хищнице. Мартине на полном серьёзе кажется, что она знает Адриана Андерсона. Зря, зря. Из всех заблуждений это первое и самое весомое. Чудно́, что у самого выхода из шумного заведения мисс Райс натыкается на Нокса в сопровождении другого мужчины в таком же чёрном костюме, кожаных перчатках и почему-то с секатором. — Ты за мной следишь что ли? — раздражение мрачная офтальмолог срывает на любовнике, подозревая того в ревности и шпионаже. — Мартина я… нет! Как ты могла подумать! Я тут по работе! — оправдывается синигами, краснея перед начальником, взгляд которого стал пронзительным. Снова то самое чувство, когда хочется испариться, провалиться сквозь землю, да куда угодно, хоть на орбиту, лишь бы Уильям Т. Спирс не замучил потом сверхурочными. Хотя, какая разница? Мисс Райс – его задание. — Отвези меня домой, Рон, — блондинка вдруг сдаётся. Просит. Покатые плечи её опускаются, а голос звучит глухо. На юношу она больше не смотрит. Взгляд падает куда-то вниз, на острые носки туфелек. — Пожалуйста. — Да, конечно, — хорошо, что Мартина не видит того, как мистер Нокс безмолвно спрашивает позволения на это у своего руководителя, а тот, также безмолвно, даёт ему его, кивая.