Планета земного типа

Киана обожала момент пробуждения своей золотой королевы. Палита, самый крупный дракон Перна, сияющей горой возлегала на каменном ложе своей пещеры. От кончика узкой клиновидной морды до острого копьевидного хвоста в Палите было пятьдесят два метра красоты и мощи. Даже её бронзовый супруг, когда оказывался поблизости, смотрелся не так внушительно, хотя сорокасемиметровый дракон сам по себе впечатлял любого жителя холда. Киана всякий раз, встречая взгляд просыпающейся Палиты, испытывала гордость и наплыв прямо-таки безграничного счастья от того, что именно к ней, прошлёпав мимо десятка претенденток, направилась золотая малышка три года назад. Тогда на площадке Рождений под брюхом старой королевы Холты раскачивались пестрые яйца на горячем песке. Девушки в белых рубашках ждали единственного дракончика, который не спешил появиться из золотого яйца. Тут же сбились кучкой мальчишки, всех их привезли из разных Холдов для Запечатления, как и девушек. Тогда Киана ощущала страх и возбуждение — после тихой жизни в приморском холде здесь было слишком шумно, слишком людно. До этого дня ей не приходилось видеть драконов так близко, только пролетающими высоко в небе. И когда во дворе её дома приземлился голубой, как небо, дракон, и его всадник сообщил отцу, что Киана выбрана для Запечатления, с тех пор Киану не покидала нервная дрожь. На площадке Рождений пахло горячим песком и особенным запахом драконов — похожим на острые специи. Взрослые драконы слаженно гудели, возвещая о готовности малышей вылупиться. Люди вокруг площадки то принимались одобрительно покрикивать, то просто галдели, то вдруг аплодировали. Киана озиралась, как и другие претенденты на площадке. Золотая королева тревожно курлыкала, толкала носом яйца, топталась, так что приходилось следить за её огромными лапами из опасения оказаться раздавленным. Звонкий хруст скорлупы прозвучал так, будто лопнул огромный арбуз, который ткнули острым ножом. Одно из пестрых яиц развалилось от усилий сидевшего внутри дракончика и малыш вывалился на песок. Новорожденный был размером с человеческого подростка. Его мокрая чешуйчатая шкурка блестела бронзовым, и мальчишки подались к нему, надеясь, что именно их-то и выберет первый дракончик. Киана отвлеклась от своих переживаний, захваченная барахтаньем новорожденного. Бронзовый извалялся в песке, пытаясь разобраться с лапами и крыльями, которые норовили и подогнуться друг под друга, и зацепиться. Золотая наблюдала за ним, но не помогала и даже не намеревалась. Бронзовый сердито, резко встряхнул крылышками и наконец поставил лапы как надо. Наведя порядок среди конечностей, малыш уверенно направился к подросткам, глядя себе под ноги, которые так и норовили разъехаться. И, поскольку перед собой он не смотрел, то толкнул попавшегося по дороге мальчишку лбом. Мальчик упал на спину, и тут-то дракончик и встретился с ним взглядом. Киана видела, как оба замерли. Бронзовый навис над подростком, глаза дракончика позеленели от внимания. Мальчишка неуверенно поднял руку и провел по морде бронзового. На площадке все притихли, и в наступившей тишине мальчишка оглянулся на Всадников и срывающимся от волнения голосом сказал: — Он говорит, его зовут Дакин! Дакин ласково толкнулся мордой в его ладонь, и мальчик торопливо поднялся. К ним тут же подошел взрослый Всадник, чтобы объяснить подростку тонкости выращивания зверька, и увел обоих с площадки. Хруст скорлупы раздался снова, и почти сразу лопнуло ещё два яйца. На песке оказались зелёный и коричневый дракончик. Не успели они подняться на ноги, остальные яйца тоже принялись трескаться, так что на площадке Рождений вскоре было мешанина из расхаживающих дракончиков и мальчишек, которые старались выбрать бронзовых в первую очередь. Взрослые Всадники и жители холдов оживленно шумели, некоторые делали ставки на то, кого следующим запечатлят и много ли будет бронзовых. Киана понимала, почему так важны для всех именно бронзовые: бронзовый дракон — это пропуск к самой почетной должности на Перне, должности главного лорда Вейра и возможности подниматься в брачный полёт за Золотой королевой. Однако выбор был за дракончиками, и разноцветные малыши уклонялись от тех, кто их по известным только драконам причинам не устраивал, чтобы проковылять именно к тому, кто им был нужен. Запечатления выглядели так трогательно, что Киана почувствовала, что не может сдержать слёз. Она сжимала кулаки так сильно, чтобы боль отбила желание расплакаться, что отвлеклась на свою борьбу и пропустила момент, когда самое крупное с золотой скорлупой яйцо сильно качнулось, упало набок и разломилось неровной трещиной. В трещине стало видно плотно скрученное тельце золотой и один открытый фасетчатый глаз. Соседка ткнула Киану в бок: — Смотри, дурочка, не проспи! Золотая так сильно толкнулась, что половинки скорлупы отлетели в разные стороны. Новорожденная уже сейчас была намного крупнее остальных драконят. Полежав несколько секунд на спине, она перевернулась на живот и поднялась на длинных дрожащих лапах. Огромная Холта смотрела на нее с любовью и гордостью, едва слышно пофыркивая. Малышка задрала голову, глядя на мать. Холта нежно курлыкнула и подтолкнула её кончиком морды к ожидающим девушкам. Стало слышно, как всхлипывает и громко сморкается в толпе главная кухарка Вейра. Услышав этот звук, маленькая золотая вытянула шею и вытаращила глаза. Это выглядело так забавно, что Киана хихикнула, и малышка уже потянулась взглядом к ней. Фасетчатые глаза остановились на Киане, и они засияли ярче, чем до того; девушка зачарованно шагнула навстречу, ощущая, что тяготивший её до этого страх и тревога растворяются в этом теплом свете. Она не отводила глаз от золотой крохи, и та потопала ей навстречу, путаясь в ногах и мокрых крыльях, жалобно посвистывая. Сейчас всё окружение будто отодвинулось за темную завесу, исчезло, а в голове у Кианы прозвучал детский нежный голос: — Я Палита, я Палита, почему ты мне не отвечаешь? Киана вспоминала день запечатления всякий раз, когда её золотая королева лениво открывала глаза после крепкого сна. То сияние никуда не ушло, и ощущение счастья тоже. — Доброе утро, моя дорогая! — радостно приветствовала она свою золотую и забралась в кольцо её сложенных передних лап. — Ты помнишь, что сегодня будут падать Нити? Нам придется поработать с огнемётом. Палита проворчала, что ничего никогда не забывает, а вот Киана позабыла, что сегодня обещала выкупать её и натереть маслом шкуру на животе. Без масла и купания очередная линька может привести к трещинам на шкуре. — Ты ворчунья! — Киана ласково шлепнула её несколько раз по шее и прижалась к огромной клиновидной голове. Гигантский глаз с неё саму размером отражал тысячу маленьких Киан. — Я обещала и я выполню. Но падение будет днём, а купаться лучше после него. Сама знаешь, что выпачкаешься в саже и пропахнешь фосфином, так что какой смысл лететь на озеро сейчас? «Смысл в том, что мой живот чешется сейчас! — капризно объяснила золотая. — Но раз тебе тяжело помочь, я подожду до вечера!» Она обиженно заворочалась на ложе, давая Всаднице поразмыслить над своим поведением. Но Киана не поддавалась на провокации; в самом начале жизни в Вейре ей объяснили, что потакать драконятам нельзя. Иначе зверь сначала объестся, потом захочет прыгать через промежуток без ориентиров, а после уничтожит себя и Всадника. Нет, Всадник должен быть главным в этом союзе пожизненно. «Идёт твой муж, Киа. Будь уверена, он своего бронзового уже выкупал и намазал маслом». — Я тебя люблю, моя девочка, — Киана потрепала золотую щеку и выбралась из драконьих лап, встречая лорда Вейра. Мика появился в боевом костюме: дублёной кожаной куртке с металлическими накладками, комбинезоне из толстой ткани, и высоких сапогах. Такая одежда спасала Всадника от касания Нитей, хотя и ненадолго. Через выбритую голову от затылка к правому глазу у Мики краснел старый широкий шрам — несколько лет назад Нить хлестнула его и прожгла лётный шлем. Только реакция дракона, нырнувшего в Промежуток при отзвуке передавшейся по телепатической связи боли, спасла Мику от смерти. В Промежутке Нити не выживали, рассыпались ледяной крошкой. — Ты рано оделся. — Киана встала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа. — Есть причина. В холдах начались бунты, и ты знаешь, из-за чего. — Они считают Всадников обузой, да? — У них есть огнемёты и наземные отряды с ашенотри. Холдеры распространяют слухи о том, что Всадники и драконы бесполезны, что зачистка от Нитей доступна любому холду. Они намерены перестать платить десятину в Вейры. — Глупцы! То, что долетает к земле, это крохи… Почти все Нити сгорают в воздухе благодаря драконам. — И Всадницам золотых с огнемётами. — Ты собираешься лететь в Холд? — Да. Но не только из-за их нежелания кормить вейры — ты знаешь, что скоро нужны будут дети для запечатления. Холдеры объявили, что больше не позволят забирать детей. Палита, внимательно слушавшая разговор, тревожно заурчала. — У твоей золотой скоро будет кладка, и мы должны позаботиться о кандидатах. Сейчас на всём Перне не больше двухсот драконов, этого мало для того, чтобы пережить Прохождение. Астрономы говорят, Прохождение займет три оборота. По расчетам, понадобится ещё столько же драконов для защиты Перна. — В прошлой кладке было тридцать яиц. В этой не должно быть меньше. Нам нужно полсотни подростков и не меньше пяти девушек для маленькой золотой. Я полечу с тобой, Мика. Холд Ивовый разместился у подножия старой горы, покрытой кривым редколесьем. Крестьянские постройки лепились друг к другу, разномастные и разновеликие, окруженные пастбищами. В высокой мягкой траве разгуливали толстые верры, паслись скакуны. Наособицу выделялся дом холдера Биттана, владельца всего Холда. Он стоял поодаль от крестьянских домиков, сложенный из крепкого камня и возвышающийся на целых три этажа. В разгар дня велись полевые работы: крестьяне трудились с мотыгами и ведрами. Дети помогали полоть посадки, кормили кур и скакунов. Хлопки в небе заставили всех поднять головы вверх. Два гигантских дракона опускались оттуда, мягко хлопая огромными крыльями. Поднявшийся ветер смёл кур, задрал платья крестьянкам, заставил окна в доме холдера суматошно стучать ставнями. Сам холдер не поленился выйти навстречу гостям. Кряжистый, с густой бородой и косматой шевелюрой, он появился в сопровождении старших сыновей и нескольких стражников. Из-за спин виднелись встревоженные лица остальной родни. Мика учтиво склонил голову, но ответного приветствия не последовало. Холдер мрачно смотрел на него, потом приглашающе взмахнул рукой. — Входи, бронзовый. Нам потолковать нужно. Мика не без внутренней тревоги принял приглашение. Оказаться без защиты своего дракона в доме не слишком уважающего всадников холдера могло закончиться плохо. Киана последовала за ним под короткую взволнованную трель своей королевы. Драконы уселись на траву, сложили крылья. Холдер не предложил гостям ничего, кроме тяжелой обвинительной речи. Мика не услышал ничего нового — в конце концов, мятежи холдеров повторялись несколько раз в мирное время, когда падений Нитей не происходило. Записи о мятежах хранились в библиотеке Вейра, а пара восстаний даже удостоилась вышитого коврика на стене Зала советов. — Вейры съедают слишком много. Год неурожайный, и десятина означает голод зимой для крестьян и даже господ. Две сотни драконов и тысяча тех, кто живет в Вейрах, ничего не выращивает и не может прокормить ни себя, ни зверей. Если Вейры хотят и дальше собирать дань с холдов, им придется урезать свои аппетиты. Холдеру поддакивали старшие. — Сейчас идет Прохождение, — напомнил Мика.— Нити падают каждый день, в том числе и над вашим холдом. Драконы патрулируют небо, жгут их. — Вот об этом я и говорю: вместо одного здоровенного дракона мы можем выпустить двадцать крестьян с огнемётами. Не нужны нам ваши зубастые твари! — Биттан, если бы огнемёты справлялись, драконы исчезли бы ещё сотни оборотов назад. Они точно не для красоты и не для того, чтобы объедать холды. — А я думаю, что вы паразиты на Перне, которые нашли себе легкую жизнь, — прошипел холдер.— Кто бы отказался кататься верхом каждый день, когда дракон делает за вас всю работу? Прохождение закончится, и зачем тогда вы нужны? Мы тут подумали, бронзовый, и решили, что не нуждаемся в вашей «помощи»! Выметайся, и я запрещаю твоим крылатым появляться здесь и ныть о том, что им нужны жирные верры! Мика положил руку на рукоять кинжала; он видел, что фермеры на взводе, а у них все конфликты решаются просто. — С начала прохождения мы потеряли трех драконов и троих Всадников: всех изуродовало Нитями во время боя. Семеро на лечении, один Всадник ослеп навсегда. Вот цена вашей мирной жизни внизу, Биттан. Если ты откажешься от помощи Вейров, поверь — ни один заградительный отряд не справится с полной атакой Нитей. Ты рискуешь потерять не только этих людей, но и весь свой холд. Старшие сыновья холдера издевательски рассмеялись. — Сказки, бронзовый, и жалобные истории оставь для своих детей, — презрительно сказал холдер.— И да, о детях. Мы запрещаем брать детей из нашего холда. Пусть они вырастут честными и чистыми людьми, даже тяжелый крестьянский труд для них лучше, чем разврат и извращения в ваших Вейрах! Киана услышала так много оговоров, что в ушах у нее звенело от возмущения. — Глупец, ты убьёшь весь свой холд из-за собственных домыслов! — выкрикнула она.— Твои дети не доживут до конца Прохождения, если ты рассчитываешь выпустить два десятка крестьян с огнемётами! В толпе за спиной холдера глумливо засмеялись. — Шлюха бронзовых подала голос! — выкрикнул кто-то. — Убирайтесь, — рявкнул холдер. Он толкнул Мику к выходу. — Я не смогу удержать всех, кто хочет высказать вам свои пожелания! Мика зарычал от гнева; он спрятал Киану себе за спину и выставил кинжал перед собой. — Я пришел мирно поговорить, Биттан, — грозно проревел он. Шрам на голове налился багрянцем. — Но вижу, что это бессмысленно! — Так и передай своим мужелюбам, что кормушки в Холде Ивовый больше нет. Толпа за спиной напирала, и Мика отступил. Размахивать кинжалом не особенно поможет, сейчас необходимо вырваться из дома-ловушки. Оскорбления его не задевали, он защищал собой Киану, пока не довёл к ожидавшей золотой королеве. Киана дрожала от гнева, и Палита вопросительно загудела, вращая глазами. Бронзовый подставил всаднику лапу; Мика привычно легко взобрался на его спину. Они были готовы взлететь, когда Киана вскрикнула и схватилась за лицо. Палита подпрыгнула и с хлопком исчезла. Мика догнал обеих уже в пещере Вейра; золотая тревожно свистела, а Киана вытирала лоб подолом рубашки. Он увидел кровь над бровью и глубокую ранку. — Кто-то швырнул камень, — мрачно сказала Киана.— Никогда не думала, что нас настолько ненавидят. Мика вынул из сумки на поясе банку с холодильной мазью и сам втёр в рану. — Надо зашить, иначе будет большой шрам. — Тогда мы будем похожи ещё больше, — пошутила Киана, прижимаясь к мужу. — Поможешь мне? Мика не раз штопал самостоятельно Всадников после боя, но Киана была другим, слишком нежным и хрупким существом. Он действовал аккуратно, подавляя дрожь в пальцах. Всадница не жаловалась, только морщила нос, когда игла делала новый прокол. — Ты действительно не будешь больше летать над Холдом? — спросила она. — Это глупость холдера, но его люди не виноваты. Нити сожрут и верров, и скакунов, и детей. Мы будем летать по графику. О, Киана, ведь через час начнётся Падение! Мы должны поторопиться! Киана на беременной Палите вместе с целым крылом Золотых королев патрулировала воздух низко над землей. У каждой Всадницы в руках был огнемёт. Выше парило крыло из синих и зелёных драконов, почти сотня, а над ними тускло блестели шкуры коричневых драконов. Крыло бронзовых было выше всех, только у бронзовых хватало мощи для полёта в разреженном ледяном воздухе на этой высоте. Мика приветственно махал рукой соседям по крылу, и вдруг наткнулся взглядом на странную картину. С края крыла держался бронзовый без Всадника, удивительно знакомый. Драконы не летают в бой без Всадников: человек направляет дракона, скармливает ему огненный камень из мешков, притороченных к седлу. Но вверху блеснуло знакомое живое серебро, грозное и беспощадное: гигантские извивающиеся клубки повалились из-под облаков, каждый не меньше дракона размером. Длинные ленты свивались, потрескивали в воздухе, и наперерез им рванулись ближайшие бойцы. Бронзовые открыли пасти, выпуская многометровые языки пламени; огонь охватил падающие клубки, разошёлся в воздухе плотный черный дым, разнёсся тяжёлый запах горящей живой плоти. Хлопья сажи полетели вниз, разлетелись по спинам драконов, а следом из-под облаков посыпались всё новые клубки. Их было так много, что драконы сновали безостановочно, пламя не угасало, дым заволок всё вокруг. Где-то в дыму раздался крик боли — кого-то задели Нити — и следом хлопок ушедшего в Промежуток дракона. Одинокий бронзовый справлялся не хуже остальных, и Мика с тревогой думал, что же будет, когда запас огненного камня, который дракон съел перед битвой, закончится. Из дыма выныривали драконы и скрывались в нем, и теперь была лишь надежда на то что на голову им не свалится в этом дымном тумане упущенный живой клубок. Когда никакие попытки разглядеть хоть что-то в дыму уже не помогали, Мика послал своего бронзового в Промежуток. Они вынырнули в километре от места боя, присмотрели новую точку для работы и кинулись обратно. Чуть выше крыла коричневых, где тоже висел чад горящих Нитей. И одинокий бронзовый был здесь. Его пламя било с прежней силой — очевидно, он нашёл способ дозаправиться огненным камнем. Его спину никто не прикрывал, и Мика направил своего дракона так, чтобы находиться чуть выше бронзового одиночки. Тот заметил манёвр и благодарно покачал крыльями. Плечи уже горели огнём от напряжения, тяжёлый огнемёт оттягивал руки, от пламени кожа на лице пересохла и натянулась. Во рту был вкус гари, и Мика сплевывал черную слюну, мечтая напиться воды досыта. Бой казался нескончаемым, и он уговаривал себя не опускать огнемёт, несмотря на убивающую его усталость. Наконец небо стало очищаться. Падение завершилось, ветер уносил прочь сажу и едкую вонь сгоревших Нитей. Далеко внизу по земле метались наземные отряды с баллонами ашенотри, кислоты, которой поливали редкие упавшие Нити. На пригорке сидел пострадавший синий дракон, развернув продырявленное Нитями крыло и горестно стонал. Рядом с ним приземлилась зелёная, издающая сочувственные трели. Мика убрал наконец огнемёт за спину, в привязные ремни, и застонал не хуже дракона, встряхивая онемевшими натруженными руками. Бронзовый под ним фыркал, прочищая ноздри от забившейся копоти; его шкура потускнела от сажи. Золотые внизу тоже погасли, так что всех Всадников сейчас вместо отдыха ждет купание огромных зверей, а потом натирание маслом. Одинокий бронзовый всё ещё был в небе, и Мика заговорил со своим зверем: — Дикон, спроси у этого одиночки, где его всадник. «Хорошо, Мика». Драконы обменялись свистом и щелчками, одиночка заложил крутой вираж и ушёл к земле. «Он говорит, его всадник, Д'сон, погиб. Сейчас у Хирта новый всадник, но он только в голове. Где он сам, Хирт не чувствует». — Точно, Хирт! Он из Вейра Бенден! Я думаю, почему он кажется знакомым?! Но как такое возможно — чтобы дракон выжил после смерти всадника? Что он имеет в виду, когда говорит о новом всаднике в голове? Дикон фыркнул, потом ещё раз. Его не очень заботили многочисленные вопросы Всадника, а вот забитый нос очень даже волновал. Приземлившись, он помог себе когтем, как и другие драконы, вылизывающиеся повсюду. Одиночка ходил следом за высокой женщиной в защитном костюме и жёг прицельно упавшие на землю редкие Нити. Всадник зелёной обнимал всадника раненого синего, у обоих полопались от жажды губы, и Мика протянул им фляжку с разбавленным вином. — Что с твоим драконом? Синий икнул, он был совсем молодым, не больше восемнадцати оборотов. Первый боевой вылет и тут же ранение — такое непросто осознать, боль дракона гораздо сильнее собственной. Хотя сам дракон вёл себя достойно, прекратив стонать и развернув раненое крыло для осмотра. Киана и ещё две Всадницы совещались, разглядывая рану. — Ничего страшного, как говорит Киана, — уныло ответил синий. Всадник зелёной утешающе гладил его по спине. — Из-за моей неловкости. Мика сдвинул шлем на затылок и синий охнул при виде старого шрама. Мика ухмыльнулся. — Заживет, — бросил он, — а ты будь зорче, парень. Он хлопнул его по плечу и поискал глазами одиночку. Тот вёл себя как-то странно, и Мика отошёл к супруге. — Дорогая, посмотри-ка на того бронзового и скажи, это я спятил? Киана недовольно сморщила нос — ей не нравилось, что её отвлекают во время осмотра раненного, но тут же её брови изогнулись от удивления. — Постой-ка… тогда мы вдвоём спятили? Одиночка сидел, подвернув хвост и внимательно изучал устройство для разбрызгивания ашенотри. Мало того, он осторожно водил когтем по стволу орудия и отгибал зарядную часть, заглядывая внутрь. Высокая женщина стояла рядом, её голова не достигала даже коленных суставов дракона. Бронзовый понюхал бак с ашенотри и затем быстро начертил что-то на земле. Заинтригованные Всадники приблизились. — Вы понимаете, что он написал? — спросил Мика у женщины. — Конечно, — охотно отозвалась она.— Это формула ашенотри. В летописях её называют иначе, азотная кислота. Я не знала, что драконы изучают химию. Одиночка снова принялся чертить что-то на земле. Мика ошеломлённо узнавал в кривых значках части математических формул, а бронзовый не останавливался, покрывая землю набросками чертежей и какими-то расчётами. Как никогда он сожалел, что не способен слышать всех драконов. Этот редкий дар встречался всего пару раз за всю историю Перна, и увы, сейчас на всей планете не было таких умельцев. — Дикон, спроси у него, что он написал. «Он считает, что наши способы борьбы с Нитями примитивные — что это за слово? Он нарисовал чертёж летательного аппарата, который будет распылять аммиак в облаках. Я не знаю такого слова, Мика! Газ будет соединяться с водой в облаке и превращаться в ашенотри. Нити погибнут уже там, наверху». Бронзовый не останавливался. Он нарисовал очертания шара, обвёл его второй линией и ткнул когтем. «Он спрашивает, откуда берутся Нити?» — С Алой звезды. Разве он не знает? «Он спрашивает, почему мы утратили связь с Землёй. Почему колония утратила связь с Землёй». Мика молча смотрел на странного бронзового снизу вверх, прижимая к груди закопчённый шлем. А тот ждал ответа.