***
…Они катались вместе с десяти лет и понимали друг друга с полуслова. Дэниель был старше на два года. Высокий, сильный, ему не составляло труда отрывать хрупкую девушку от льда. Поженились, когда Реджине было девятнадцать, а через год выиграли первую Олимпиаду. Потом ещё два чемпионата и Кубка Мира, звания Абсолютных чемпионов в течение нескольких сезонов. Выиграв все, что только можно в фигурном катании, Реджина приняла решение уйти из спорта и посвятить себя семье, рождению ребёнка, о котором мечтала с первого дня замужества. Однако ее планы разбились вдребезги о неистовое сопротивление матери, которая с помощью уговоров и угроз смогла убедить дочь принять участие в ещё одной Олимпиаде. Коре удалось прижать девушку угрозами огромных финансовых потерь от исков, поскольку все дела Реджины вела адвокатская контора матери. Оставаться совсем без денег она не хотела. Девушка мечтала построить каток с детской школой фигурного катания и преподавать там. Она обожала своего отца — Генри Миллса, человека мягкого, доброго и ласкового. Но и у него не получалось оберегать дочь от жестокого отношения матери. Несмотря на достаточно волевой характер, Миллс никогда не могла противиться влиянию деспотичной Коры. Мать и раньше считала, что ранний брак, да ещё и с фигуристом был абсолютно ни к чему Реджине, которая могла заполучить себе в пару кого-то получше, нежели обычного спортсмена. Учитывая то, что молодой ослепительной красавице оказывали знаки внимания очень влиятельные и богатые мужчины. Но Реджина была влюблена, не желала ничего слушать, и Коре пришлось отступить. Как только Миллс выиграла вторую Олимпиаду, она тут же заявила о том, что покидает лед и полностью погрузилась в заботы о семье. Они с Дэниелем переехали в Майами, где мягче климат и нет матери под боком. Однако, несмотря на все попытки и последовавшее за ними длительное лечение ей так и не удалось забеременеть… Женщина была просто в отчаянии, несмотря на всецелую поддержку мужа. Ко всем переживаниям добавилась трагедия — неожиданно умер отец, и Реджину накрыла тяжелая депрессия. Чтобы окончательно не уйти с головой в пучину переживаний они с Дэниелем решили вернуться и принять участие в третьей Олимпиаде. Они бы наверняка выиграли и ее… Если бы не случилось то, что заставило Реджину покинуть лед навсегда… За три месяца до Олимпиады во время проката программы Дэниель на глазах женщины упал… и больше не поднялся. Обширный инфаркт… Следующие два часа Миллс не могли оторвать от тела Колтера. По слухам, после похорон Реджина провела четыре месяца в психиатрической клинике, а потом просто пропала. Больше о ней никто ничего не слышал.***
И вот сейчас эта женщина стояла в метре от Эммы с просьбой поддержать… Вблизи Миллс выглядела ещё более хрупкой, чем помнила Эмма. Несмотря на слегка расклешённые книзу свободные спортивные брюки и тёплую толстовку, Свон обратила внимание на то, что Миллс прекрасно сложена и до сих пор находится в отличной форме. — Я тоже почти два года не каталась. Не думаю, что кто-то справится со льдом лучше, чем Вы, — улыбнулась Эмма, — но я буду рядом. — Что Вы почувствовали, когда вышли на лед после такого перерыва? — аккуратно поинтересовалась Миллс, не желая спугнуть вопросом. — Почувствовала? Я ничего не чувствовала… Я боялась, — призналась Эмма, — что никогда не смогу оттолкнуться и поехать. Потом боялась, что если поеду — упаду… Этим страхам конца и края не было, — горько усмехнулась Свон. — Я никогда не выходила на лед одна, я не представляю как это… — А знаете что? Вы боитесь темноты? — вдруг поинтересовалась Эмма. — Нет, — слегка недоуменно ответила Реджина. — Тогда просто закройте глаза. Реджина отчего-то сразу подчинилась необычной просьбе. — А теперь дайте мне руки, — Миллс не без труда отпустила бортик и протянула руку Эмме. — Я крепко держу. Не бойтесь. Теперь вторую, — Эмма стояла лицом к Реджине и держала за руки. Свон видела и чувствовала весь страх, который испытывает женщина. Ладони Миллс слегка дрожали, а глаза были плотно зажмурены. — А теперь я очень медленно поеду, и Вы сможете просто катиться вслед за мной, в удобном для Вас темпе. Я сделаю круг, и мы вернёмся в эту же точку. Готовы? Миллс неуверенно кивнула и закусила губу изнутри. Она очень не хотела показывать Эмме страх, но ей надо было переступить через себя и двигаться дальше. Эмма начала движение только тогда, когда Миллс слегка оттолкнулась зубцами от льда. Реджина была настолько лёгкой, практически невесомой, что буквально через секунду Свон поймала себя на мысли, как же должно быть приятно кататься с ней в паре. У Миллс была, пожалуй, самая потрясающая, уникальная техника скольжения, которая позволяла ей почти не касаться поверхности льда. Женщины двигались практически бесшумно, очень легко. Они сделали круг, вернулись в исходную точку, и когда Реджина открыла глаза, она ощущала себя уже немного по-другому, спокойней что-ли… Она сделала это, смогла… Эмма улыбалась и кивала, довольная результатом. А, заметив приближающегося к ним Голда, и вовсе расслабилась. Напряжение первых минут общения сошло на нет. — Хотите ещё сделаем круг? — предложила она. — О нет, благодарю. Я на сегодня перевыполнила план, — довольно кивнула Миллс. — И мне не хочется отбирать у вас время тренировки. Может, вы согласитесь присоединиться к нам с мистером Голдом на лёгкий ланч? — С удовольствием, — улыбнулась в ответ Эмма, — а сейчас Вам понадобится вот это. — Свон перевесилась через бортик, достала из сумки небольшой термос и протянула Миллс. — Попейте горячего, пока я закончу, и мы отправимся на ланч. Только сейчас Реджина заметила, как крепко сжимает руку девушки…***
Всю свою жизнь она провела на льду, хорошо зная вкус побед и горечь поражений. Конечно же, Голд был не прав, когда говорил, что невозможно просто взять и забыть. Возможно, если лед забрал у тебя все. Сначала дал, а потом точно также забрал, не оставив ничего. В тот миг Реджина поняла — у нее больше ничего нет. Ее нет. Для того, чтобы человек, находящийся в коме, «проснулся», врачи рекомендуют родным и близким больше читать больному, ставить его любимую музыку, рассказывать приятные истории из прошлого. Сейчас, наблюдая за Эммой и глотая обжигающую жидкость, Миллс казалось, что в нее вдыхают жизнь. Пусть это дыхание льда и было холодным, но на несколько мгновений она позабыла об окружающей ее страшной действительности, вынырнув из пелены забытья, в которой пребывала последние месяцы. Она просто на миг расслабилась и позволила себе насладиться. Все эти циркули, кораблики, бауэры, спирали и вращения в исполнении Эммы — это как любимая симфония, от которой захватывает дух. Ты ее слушаешь с упоением, а потом многократно проигрываешь в голове любимые моменты, продолжая наслаждаться музыкой. Свон не могла не восхищать, так же как и любимая мелодия. Настоящее искусство обладает магией, оно призвано вдохновлять сердца и возрождать искалеченные души. Вполуха слушая Голда, она опять думала «А что если…». Сомнений в желании Эммы побеждать у нее не было. У нее были сомнения исключительно в собственных силах. Реджина выиграла все, что только можно и нельзя. Но одно дело выйти на лед самому, а другое — взять ответственность за кого-то. Миллс не хотела льда, не хотела побед, она просто начала снова желать. Пока ещё не совсем понимая, чего именно, но это — начало. Возможно, просто жить и двигаться дальше. Но сомневалась, что может… А это до боли знакомое, такое невесомое скольжение возвращало надежду…