***
1 сентября 1939 года. Воспоминания Джессики Уэйн
Она вспоминала тот день, день, изменивший её жизнь. — Слизерин? Ты уверена? Это плохой выбор для тебя. Я вижу в тебе подходящие качества, но однажды они погубят тебя, если дать им волю. Хаффлпафф — факультет, где тебя научат настоящей дружбе, ты будешь счастлива, если поступишь туда. — Не хочу Хаффлпафф. — Джессика вспомнила парней, что встретились им в экспрессе и отношение к ним Гортензии. — Вот видишь, разве даже сейчас ты думаешь не о товарище? Хаффлпафф — известен наиболее тесными связями и трудолюбием. — Слизерин, Слизерин, Слизерин… — взмолилась про себя Джессика, — Пожалуйста, Слизерин! — Ну хорошо, раз ты так считаешь, у меня нет права тебя переубеждать… СЛИЗЕРИН! Шляпа прокричала на весь зал свой вердикт, а Джессика, запинаясь, и со слезами на глазах вскочила и неловко бросилась к столу факультета.***
Слизеринцы восприняли её присоединение холодно, многие недовольно косились и перешёптывались между собой. Девочке тогда стало страшно, что же будет, если её новая подруга ошиблась и она останется с этими враждебными детьми совсем одна. Но к счастью, страхи не оправдались — шляпа распределила Гортензию на Слизерин, даже не успев коснуться головы юной ведьмы.***
Стал ли тот выбор самой большой ошибкой в жизни одиннадцатилетней девочки? Джессика не знала. Ей сложно было сказать, что было бы, не окажись она столь упряма (вот уж и правда, качество достойной хаффлпаффца), но сейчас от наивной и робкой девочки мало что осталось. Джессика Уэйн стала хитрее, изворотливее, злее — очень скоро она перестала считать чем-то зазорным бравировать дружбой с одной из влиятельнейших учениц факультета. Не раз и не два она указывала Гортензии на тех, кто чем-то обидел девушку. Однажды одна из её жертв чуть не погибла — жестоко избитая более чем десятком слизеринцев по приказу Гортензии и брошенная на ночь в холодный класс в подземелье, первокурсница-полукровка с их факультета, посмевшая назвать учившуюся тогда на третьем курсе Джессику «грязнокровкой», провела в больничном крыле более трёх месяцев. Обзаведясь такого рода клыками, она стала настоящей ядовитой гадюкой — как и почти все на их факультете. И только идея о превосходстве обошла её стороной, отчасти — из-за собственного низкого происхождения, отчасти — из-за взглядов Гортензии, которую девушка почти-что обожествляла. Кстати подруга, презиравшая всякие разговоры о чистоте крови, так и осталась с самого первого дня близка с Джессикой и даже необыкновенно нежна в отношении к ней. Место же той идеи заняли две другие, также незримо носящейся в те дни по подземельям Слизерина — о неустанном увеличении собственной силы и о стремлении к бессмертию. Одобряемые и щедро подкармливаемые Гортензией, они со временем стали центральным стержнем личности повзрослевшей Джессики.***
29 октября 1949 года. 4 часа 58 минут
И оглядываясь назад, Джессика понимала, что именно они привели её сюда. В душе ведьмы колыхнулись сомнения и страх, но слишком поздно было отступать. Под нежным взглядом склонившейся над ней подруги, расположившейся в изголовье и прижимавшей локти обнажённой девушки к ледяному каменному полу, она не могла повернуть назад. Только не вглядываясь в прекрасное лицо Гортензии, не постаревшее и на день с момента её восемнадцатилетия.***
13 июня 1949 года. Вечер. Воспоминания Джессики Уэйн
— Природа мироздания субъективна. Вся магия — не более, чем часть нас. Наше знание, желание, отвага, сокровенность побуждения, и наконец — наша воля*. Если всего этого в достатке, ты изменишь реальность, иными словами — сотворишь магию. — Но ведь магия отличается по силе действия и затраченным усилиям. Существует то, что может сделать маг, и то — чего не может. — Разве? Неужели существует какая-то разница между тем, чтобы записать на бумаге одну строку, нежели другую? Зажечь свечу или спалить весь мир дотла — для магии безразлично. — Тогда почему я могу первое, но не смогу второе? — Ты невнимательно слушала? Тебе чего-то не хватает. — Чего же именно, и где это взять? — Чего именно — ты можешь понять лишь сама. А по поводу того, где взять — развивать со временем. — глаза Гортензии мерцнули нехорошим светом, — Но если времени нет, то можно и одолжить. — Одолжить?.. — Джессика непонимающе уставилась на подругу. — Как я и сказала, природа мироздания субъективна, и здесь тебе дадут лишь то, что ты сама готова принять. Значит, нужно обратиться к тому, что существует объективно — за пределами Вселенной.***
29 октября 1949 года. 5 часов 11 минут
— Не вздумай сдвигать ноги или сопротивляться, иначе умрёшь. — шепнула Гортензия. Джессика с ужасом уставилась, приподняв голову над полом, на омерзительное существо, контуры которого всё отчётливее проявлялись в треугольнике, начерченном голубиной кровью прямо между широко разведённых ног колдуньи. — Пожалуйста… — слеза стекла по щеке девушки, в которой непрошено проснулась та испуганная, наивная девочка, что сделала когда-то первый шаг в волшебный мир. Существо в треугольнике было ростом с низенького человека, однако в то же время казалось очень коренастым. Все видимые кости напоминали человеческие, но выпирали куда сильнее, а сквозь грубую, как будто покрытую коростой кожу грязно-жёлтого оттенка выступали присутствующие на них огромные наросты и шипы. То там, то тут, росли сальные кучки волос, или скорее — звериной шерсти, а ноги и вовсе были покрыты шерстью полностью и завершались массивными свиными копытами. Голова монстра, напротив была лысой, вместо шевелюры её украшала два витых, несимметрично растущих рога. На лицо демона бросить взгляд Джессике было слишком жутко. Создание источало такую ненависть и злобу, что не оставалось ни малейшего сомнение — оно злое, по-настоящему злое, далеко за пределами бытовых, повседневных представлений человека о зле. Но самым ужасным сейчас было то, что находилось у демона между ног — почти полуметровый, покрытый выступающими шипами, язвами и чудовищными наростами орган, полностью убедил девушку, что она сегодня умрёт. Выдержать такое попросту невозможно. Гортензия, в ответ на её мольбу, лишь сильнее прижала локти девушки к полу. До крови прокусив губу, когда монстр одним движением ринулся вперёд, Джессика изо всех сил попыталась сосредоточится на лице подруги. Её хватило на полторы минуты, после чего малодушие трусливой девчонки в её душе взяло верх. С криком боли девушка попыталась отстраниться, одновременно дёргая ногой в сторону угрозы и ударяя стопой прямо в морду чудовища. В ту же секунду она почувствовала, что верные руки подруги отпускают её, а ещё через мгновенье новая яростная боль охватила всё тело Джессики. — Тупорылая сучка. — ведьма сплюнула через зубы, вставая с колен и со злобой пнула охваченное огнём тело девушки, скорчившееся в магическом круге. — Неужели это стоило лет, потраченных на воспитание подходящей девственницы? Одним движением Гортензия подхватила и натянула на голое тело чёрную мантию, а затем быстро покинула комнату, бросив на ходу: — Плата за её душу по стандартному тарифу. Не дожидаясь ответа от создания, уже растворявшегося обратно в воздухе, но не забывшего, однако, прихватить с собой не прекращающую вопить душу мёртвой девушки, ведьма захлопнула дверь.