Die weisse Schokolade

Мара безвольно растеклась по рабочему креслу, упрямо игнорируя присутствие болтливого Чонина в своём кабинете, уплетающего за обе щеки какое-то супер-пупер шедевральное блюдо нечеловеческой кухни. Вот уже битых три часа парень, то что-то чавкая, жуёт, то причмокивая, пьёт, то истерично пишет в блокнот и смеётся. И замдиректора надеется, что в эти минуты он делает свою работу, а не придумывает шутки про Со. Попытки изгнать дьявола не имели успеха, поэтому девушка решилась на смирение и просто позволяла ему присутствовать в своём кабинете и своей жизни. Впрочем, все лишь присутствовали в ней, вряд ли кому-то была отведена действительная роль. — Я подыскиваю квартиру, — над самым ухом прозвенел Ким, и Со нервно дёрнувшись свалилась со стула, удачно закатываясь под стол. — Не хочешь составить мне компанию? — И наблюдать над тем, как в геометрической прогрессии возрастает твой уровень донжуана? — пыхтела Мара, стараясь безопасно для собственной жизни вылезти из-под стола. — Нет, — протянул задумчивый Ким, отодвигая офисное кресло и садясь в него. — Мне не хочется жить одному, а Бекхён не хочет жить со мной, говорит, я буду мешать ему учиться. Будешь моей соседкой? — Ким аж подался вперёд, ожидая положительного ответа, точно подарка на новый год. — Ты больной? — Со снова упала, ошарашено хлопая глазами. — Твой брат хоть и младше тебя, но, видимо, куда умнее! — Да ладно, Марочка! Ну же, соглашайся! Обещаю, ты не пожалеешь! — Нет, Ким Чонин! Ты отвратителен! — Хочешь, я встану на колени? — Нет! — почти взвизгнула замдиректора. — Не надо, просто помоги мне вылезти отсюда. — Только если ты согласишься, — парень сложил руки на груди и вальяжно откинулся на спинку стула. — Ни за что! Никогда в жизни! Слышишь, Ким Чонин? Ты и так получил всё, чего не должен был получать! А теперь провались! — Ну, детка! — законючил парень, — ну пожалуйста! — Я сказала — нет! И не ной! — Ну, моя хорошая! Ну, ну-у-у-уночка, родная! — Не на работе же! — пискнула девушка, особо не надеясь на понимание. — Хорошо, давай я тебе помогу, — запыхтел Ким, стараясь помочь подруге. — Вот так, нет, голову наклони. Во-о-от, ещё чуть чуть-чуть. Всё, иди сюда, — хрипнул он в последний раз, и Мара пробкой вылетела из-под стола, неудачно приземляясь в загребущие лапы радостного друга. — Поросёнок, — шепнула она, когда на заднем фоне скрипнула дверь в кабинете, а в воздухе повисло тихое: «Простите». Мара боязливо повернулась в сторону закрытой двери, где-то в пятках понимая, что голос, прозвучавший так по странному печально, был ей слишком знаком, но кто был его владельцем, она вряд ли могла понять. — Кто там был? — в перепуганных глазах Со отражались те же эмоции страха Чонина, что засели на её миловидной мордашке. Ким пожал плечами, неожиданно позабыв выпустить подругу из рук. Их сердца, чередуясь, пропускали глухие удары, головы были забиты звенящей пустотой, а где-то в желудке застрял страх. — Чёрт! — взвизгнула замдиректора и бросилась к двери. Ким не смел отговаривать девушку, и даже не столько потому, что не успел сообразить что к чему, сколько оттого, что ему, всё же, было важно занимаемое его попой место. Парень лишь заторможено хлопал глазами и, если можно так сказать, молился всем богам, чтобы это всё не обошлось им с Со боком. А что, собственно, такого было? Он же просто помогал замдиректору выбраться из-под стола, под который сам и загнал. И ничего такого в этом нет, что она секундочку посидела на коленях парня, между прочим, лучшего друга детства. Мара выскочила в коридор и, оглядевшись, успела ухватить взглядом лишь крохотный кусочек спины растворяющегося Бекхёна. Бекхён! Только он умеет так говорить «Прости»: вкрадчиво, искренне и до глубины души обидно. Только после его «Прости» можно чувствовать себя виноватым во всех злоключениях человечества. Только так он извиняется, когда не виноват. Кому, как не Маре это знать. — Бекхён! — крикнула она, даже не думая быть услышанной, но вот от лёгкой пробежки не отказалась. Она нагнала друга возле лестницы, и, к счастью, никого из других сотрудников здесь не было. Отличительная черта отдела кадров. Девушка схватила парня за руку и резко остановила, немедленно заглядывая в пустые чёрные глаза друга. Впервые в жизни, кажется, она видела Бёна таким безжизненным. — Что ты здесь делаешь? — вкрадчиво спросила она таким голосом, каким мамы обычно спрашивают своих детей об очевидном, чтобы потом отругать. — Уже ничего, — холодно отозвался парень, всем видом показывая, что ему безразличны её нравоучения. Только сейчас, когда голос настоящего Бекхёна отражался от голых стен лестничного пролёта, а его тепло грело заледеневшую от страха ладошку, Мара тяжело выдохнула. — Слава Богу это всего лишь ты, — она отпустила руку друга и оперлась о стену. — Я думала мне крышка. Если ты пришёл к своему брату, то можете поговорить в моём кабинете, всё равно он не работает сегодня. Бекхён до боли закусил нижнюю губу и стрельнул глазами в старую подругу. Жизнь с новой силой била в его глазах, лицо слегка зарумянилось, и мальчик стал похож на маленького дьяволёнка. — Всего лишь я? — рыча, шептал Бён. — Всего лишь я? Ах, да! Я и забыл, для Вашего Величества я всего лишь маленький сопляк, не умеющий плавать! Пустое место, так? Что ж, пора бы было к этому и привыкнуть! — Бекки… — ахнула девушка, с силой вжимаясь в стену. Таким парень был впервые на её памяти. Всегда весёлый и спокойный, несущий добро и свет, сейчас он вселял… страх и едкое чувство вины. Чего таить? Мара уже давно знает, что Бён Бекхён по уши болен робкой, детской, наивной, безответной влюблённостью. И виновницей его первой и единственной любви является никто иная, как Со Мара. Но, в защиту замдиректора, надо бы сказать, что всё это время, как ей стала известна эта страшная тайна, Мара надеялась, что мальчик поймёт несуразность и абсурдность своей влюблённости и найдёт кандидатку получше. — Опять? — в сердцах вскрикнул парень. — Снова «Бекки»! Всегда только «Бекки»! «Бекки» то, «Бекки» сё! Меня зовут Бён Бекхён, и мне не пять лет! Пора бы запомнить это, Со Мара! И смирись уже, наконец, что я вырос! Хотя, какая теперь разница? Возвращайся, там же Чонин сегодня отдыхает в твоём кабинете, и уже совсем заждался Вас, начальник. Бекхён сделал решительный шаг в сторону лестницы, твёрдо намереваясь уйти, но яд, всё ещё текущий из глубин истерзанного тщательно заштукатуренного сердца, неприятно заполнял организм горечью, и он вновь обернулся к перепуганной подруге, из глаз которой того и гляди хлынут буйные реки. — И впредь, будьте аккуратнее — запирайте дверь. В следующий раз свидетелями могут стать ваши заменители. — Бекхён, — продрожал голос Мары, вновь останавливая парня на краю ступеньки. Она очень хотела это сказать, хотя не знала зачем, ведь это же так глупо оправдывать очевидное и тому, кто, по сути, не заслуживает оправданий, — у нас с Чонином ничего не было… Я упала, а он помогал мне подняться. Бён презрительно уставился на замдиректора через плечо, неверующе покачивая головой. С чего бы верить, даже когда так хочется. — Если я разочаровала тебя, разве ты уже разочарован в своём брате? Думаешь он забыл о Бом и оставил надежду? Считаешь, он бы смог так поступить с ней? — скрипя сердцем, разрывая душу, шептала Мара, почему-то чувствуя себя летящей на неуправляемой машине по крутому повороту. После этих слов вряд ли будет всё как прежде или, быть может, лучше. — И всё же, я была бы безумно рада, если бы Боми нашла себе другого претендента в женихи, но я бы ни за что в жизни не встала между ними, какой бы дрянью ты меня счёл… — Ты не дрянь, — шепнул Бекхён, отлично замечая две скатившиеся слезинки по слегка напудренным щекам Мары. Блестящие, кристальные, солёные. — Не дрянь. Я так не считаю… Мара тяжело вздохнула, почему-то не находя уместных слов в своей шумящей голове, и лишь неуклюже стёрла мокрые дорожки, собираясь как можно скорее убраться с лестницы, потому что попахивало тут не очень приятным будущим. — Прости, — шепнула Со, отрываясь от стены, но тут же с силой припечатываясь к ней под напором Бёна. — Это ты меня прости, — шепнул он куда-то в душу и нежно, сладко и достаточно жадно впился требовательным поцелуем, выбивая почву, принятые устои и жизнь из слабого тела Мары, не решающейся искренне ответить на поцелуй. Крепкое тело парня вжимало Мару в ледяную твёрдую стену, горячие руки путались в волосах девушки и жадно скользили по стене, оставляя контрастную дорожку жара после себя. Крепость, пылкость, медленно просыпающая страсть, Со теряла всё, начиная от земли под ногами, а заканчивая своим хорошо устроенным миром, по стенам которого прошлась глубокая трещина, и теперь в неё вылетали жизненные принципы замдиректора, принятые в качестве высших постановлений. От такого кружилась голова, эмоции переполняли и ноги девушки подкашивались, окончательно попрощавшись с холодным кафельным полом, заставляя хозяйку цепко хвататься за ворот джемпера парня. Бекхён слишком умеючи подхватил подругу под ягодицы и удобно усадил её к себе на бёдра, продолжая жадно исследовать руками такое желанное тело, которое плавно тлело в его руках, поддаваясь на все манипуляции молодого парня, выгибаясь навстречу ему, позволяя завладевать собой. Сейчас это даже казалось правильным — быть в руках этого мальчика, к тому же он совсем не походил сейчас на мальчика. Скорее на взрослого мужчину, опытного и знающего цену себе и своим женщинам. — Бекхён, — прошептала она, стоило парню на секунду оторваться от её губ, чтобы вновь целовать их нежно и сладко. — Бекхён, — тихо повторяла она, не зная, что именно хотела бы сказать, но горячая рука под тонкой блузкой точно нашла кнопку включения реальности, и Мара с огромным усилием оторвалась от Бёна, чтобы потеряться в той бездне, что разлилась по лицу Бекхёна. — Мне надо идти, отпусти, — не решаясь оторвать пристального потерянного взгляда от чёрных глаз Бёна, шептала Мара всё, что более мене походило на слова в её голове. — Пожалуйста, Бекхён, отпусти меня… Парень глубоко вздохнул и, так и не отыскав на лице девушке желаемых эмоций, аккуратно поставил её на пол, тут же обхватывая лицо Мары ладошками. — Ты же знаешь… — Бекки, — Мара стыдливо отвела взгляд, не желая сейчас слышать ни признаний, ни отказа. — Ты знаешь, — заключил Бён, обиженно поджимая губы. — Поэтому всегда избегала меня? Со кивнула, продолжая увиливать от серьёзного взгляда друга. — Ты не справедлива ко мне. Пожалуйста, дай хотя бы один шанс, чтобы доказать тебе, что я лучше тех, кто в твоём мозгу считается идеалом. Мара ахнула, и отупело уставилась на Бёна. Целуется он, конечно, что надо. Но как можно даже представить себе, что такой мальчишка, как Бекхён может быть судьбой Мары? Что скажут люди, когда узнают насколько мальчик младше Со? А старшие, должно быть, с ума сойдут, и родители парня обвинять Мару в совращении, и окрестят престарелой совратительницей! Ну и перспективы… Слишком дорогая цена за хороший поцелуй. Только вот почему сердце сейчас так бьётся о рёбра, что те готовы выпустить его в свободный полёт, и эта кровяная мышца, дорвавшись до свободы, до последнего удара собирается кричать Бекхёну «Да!»?