Die weisse Schokolade

Прошло, по меньшей мере, две недели, прежде чем, Мара окончательно поняла, что больше не может без Бёкхёна. Он ей необходим, как воздух и как утренний кофе. А мальчишка не появлялся. Со тоже не страдала активностью, но можно было бы подать хоть один признак жизни. Мара всё чаще бывала в родительском доме, надеясь, что однажды она может случайно столкнуться с семейством Бёнов, но если тётушка и дядюшка Бён приходили в гости по выходным и одни раз неделе, то Бекхён категорично избегал таких визитов. Вместо него всегда приходил Чонин, и бестолково разводил руками. Он знать не знал, где пропадает его брат. Как оказалось, Бекхён приходил домой ближе к ночи, чтобы поспать, а с утра возвращается в колледж. Через полторы недели начиналась сессия, и он сваливал своё отсутствие дома на занятость в библиотеке, потому что только там он мог сосредоточиться. Тот экзамен Бён сдал на отлично, и спешил сообщить хорошую новость Маре, а вместо этого узнал о желании девушки быть рядом с мужчиной, а не с каким-то там маленьким Бекки. И теперь он исчез из её жизни. Мара лениво потянулась в кресле, когда электронные часы противно пискнули, оповещаю хозяйку о том, что пришло утро. За окном разливался красновато-золотой восход, робко освещающий голые деревья и грязно-коричневую землю. Девушка проснулась рано, в начале четвёртого, и больше не смогла сомкнуть глаз, поэтому перелезла из своей старой кровати в кресло в вновь начала размышлять о Бекхёне. Сегодня был день рождения Боми, которая назвала кучу гостей, а готовить отказалась, свалив это неинтересное занятие на маму и сестру. Хотя она очень быстро пришла на помощь, но что-то подсказывало Маре, что младшенькая таким образом просто хотела оставить старшую сестру остаться на ночь в их доме. Она точно удумала какой-то план, поэтому Мара пообещала себе быть внимательной и не доверять сестричке всякий раз. Даже если это будет её именинное желание. Родители и Боми проснулись в девять утра, когда Мара уже приготовила вкусный завтрак, и была практически полностью собрана к приёму гостей. Осталось только платье надеть. А вот родители и именинница находились в разобранном состоянии, но они же не виноваты, что Маре не спится по ночам, а до первых гостей у них есть порядка пяти часов, так что всё будет в лучшем виде. Так думала Со до тех пор, пока к ней в комнату, с дверным звонком не внеслась Боми, и не опрокинула на персиковое платье вазу. Старшая с великим усилием сдержалась, чтобы не рассказать сестре всё, что она о ней думает. К тому же Бом вряд ли ещё знала такие словечки, поэтому дом содрогнулся в истошном крике. Это было любимое платье Мары, которое она надевала исключительно редко и только по важным случаям. Длиной чуть выше колен, приталенное персиковое платье красиво обыгрывало от рождения светлую кожу и тонкую шею. Его вырез лодочкой, позволял лишь заметить тонкие ключицы, а длинные рукава делали свою хозяйку утончённой девушкой. И, не смотря на то, что платье было персиковое, а Мара на дух не переносила все оттенки розового, это платье заключало в себе всю суть своей обладательницы — скромная, недоступная и достаточно холодная. Так казалось девушке. — Прости меня! — запричитала младшая Со, и тут же выскочила из комнаты. — Там гости пришли, и я весь день этого ждала! Вот, одевайся, — быстро вернувшись в спальню сестры, именинница кинула на кровать красное платье, и выскочила на встречу к подругам. — Твою мать! — прошипела Мара, внимательно рассматривая принесённую обновку. По всей видимости, это платье было приобретено специально для сегодняшнего праздника, но Мара успела нарядиться раньше, и наотрез отказывалась принимать тот факт, что сестре оно пришлось не по душе. Надо было избегать маленькую вредину ещё дольше! Мара придирчиво осматривала себя в зеркале. Алое однотонное платье, с V-образным вырезом, достаточно глубоким, чтобы оставить место для фантазии, с твердыми торчащими в сторону плечиками, без рукавов и юбкой-карандаш чуть выше колена, чёрные лодочки, и ретро волны на волосах, уже удачно дотянувшихся до лопаток. Очень даже симпатично. Главное сейчас удержаться и не намалевать красные губы, в тон к платью. Но прежде чем это сделать Со выскакивает из комнаты, и сбегает вниз по ступенькам. Внизу смеются и болтают подружки Бом, которые пришли раньше, чтобы наедине поздравить именинницу. Родители сновали туда-сюда, разнося недостающие тарелки и закуски. Поэтому Маре нужно было помочь им, потому что Бом этим явно заниматься не станет. Общий восторг от внешнего вида не принёс должного результата, и Мара лишь скромно улыбнулась, запоздало понимая, почему сестра выбрала именно это платье, заранее зная, что центром праздника будет не она. Когда-то очень давно, когда Со Мара сходила с ума по этом цвету, и в её гардеробе находился целый костюм, состоящий, из двух юбок, брюк, пиджака, блузки и двух пар туфель красного цвета, в дополнение ко всему шло вычурное и скромное платье, и куча шарфиков, Бекхён признался, что ему по душе приходится красный цвет и все его оттенки. Неужели ничего не изменилось? — Боми, ты уверенна, что сегодня будем праздновать твой день рождения? — хохотала одна из подружек. — Предчувствую море слёз и страданий! — смеялась другая. — Мара, будь добра, накинь тулуп, иначе наша именинница сойдёт с ума, — поддерживала третья, вместе с ними смеялась и сама Бом, и Мара. — Не поверите девочки, но это платье мне как раз подарила эта именинница, испортив моё скромное платьице, — посмеялась старшая Со, и ушла на кухню, где секундой раньше исчезли родители. — Ты бы в любом платье была бы звездой вечера! — улыбаясь прошипела Бом, и сделала вид, будто сестры больше не существует. Через десять минут в доме было уже достаточно людей, чтобы можно было начинать праздник, но заветное семейство Бёнов, которое с замиранием духа ждали сёстры Со, опаздывало. И, с виду спокойная, Мара, то и дело поглядывала на запертую дверь, а Боми ненароком ошивалась возле входа, чтобы не дай Бог, пропустить самое заветное поздравление. Предусмотрительная Бом пригласила на свой праздник дядю и тётю, которых так любила Мара, потому что те были немногим старше её и разделяли все её взгляды на жизнь. Из всех здесь присутствующих, не соврать, только они благотворно влияли на девушку, умудряясь очень быстро поднять ей настроение и помочь с правильным направлением. Поэтому, стоило Маре открыть для них дверь, как девушка тут же пропала в обществе родственников, краем глаза, всё же, наблюдая за дверью. Дядя шутил о внешнем виде племянницы, заставляя её и жену без устали хохотать. Дядя всегда отличался отменным чувством юмора, и жуткой нелюбовью к подобным вычурным нарядам. Поэтому сейчас он на вкус определял, какое прозвище должно привязаться к девушке после этой вечеринки. Он перебрал всё, начиная от детского «Сеньор Помидор» и заканчивая какой-то пошлой ассоциацией. В прочем, тётя и Мара сошлись на том мнении, что старшую Со можно звать просто кровяная кикимора, но продолжить им не дал громкий стук в дверь, и девушка тут же бросилась впускать очередных гостей. За то время, пока дядя смущал и смеши, Мара позабыла о Бёне, а Бом была уведена родителями в неизвестном направлении, поэтому появление друзей семьи, стало некой неожиданностью, для развесёлой Со. Первым стоял мрачный Бекхён, но стоило ему увидеть счастливую мордашку Мары, да ещё и в таком виде, что парень окончательно стал темнее тучи, и, не здороваясь, вошёл в дом, пропадая в толпе. Следом шёл самый счастливый на свете Чонин и тащил огроменного медведя, к лапам которого был привязан букет красных роз. Только потом зашли тётушка и дядюшка Бён, снисходительно улыбаясь, и от души радуясь очередной встрече с Марой. Ну что ж, теперь, по всей видимости, можно начинать это праздник. Бом чествовали как королеву, между тем, не отрывая восхищённых взглядов от притаившейся в углу Мары. Старшая и младшая Со за весь вечер так ни разу и не пересеклись — старшая усердно удерживала свою пятую точку на стуле, не позволяя даже в мыслях подняться с места, потому что ей безумно надоело восхищённое оханье, и какой-то смазливый парень. Этот невыносимый мальчишка то и дело попадался старшей Со под ноги, стоило той пройтись до еды или до напитков. И он непременно считал своим долгом, что должен в очередной раз похвалить внешний вид девушки, выразить своё восхищение ею, а постараться завладеть её внимание для него, кажется, было задачей номер один на этот вечер. Он и так и эдак извивался, перебирая всевозможные темы для разговора с Марой, но если поначалу та лишь мило улыбалась и искренне извинялась за то, что парень её абсолютно не интересует, то ближе к середине праздника, Со старалась обойти его стороной или попросту игнорировала. Но парень был слишком наглым, чтобы принять такой откровенный отказ. Ах, если бы это был не он, а тот, что придирчиво оценивал подружек Бом и без конца попивал шампанское. Бекхён был единственным, чьего внимания не удосужилась Мара. Парень не выпускал из рук бокала с шампанским, который, кажется, взял ещё в самом начале, после того, который осушил залпом, и находился в самом скверном расположении духа. Бён внимательно следил за подружками Бом, которые сновали туда-сюда, вместе с именинницей и от души смеялись. Девочки то играли во что-то, то просто старались развлекать всех гостей глупой болтовнёй, и единственные кого они не трогали — это Мара и Бекхён. Мара успешно пряталась, а вид парня отпугнул бы даже фею. Досмотрев на друга до того, что в горле пересохло, Со осторожно поднялась из своего укрытия и медленно, шатко маневрируя между гостями, поплелась к столику с алкоголем. Красное вино сегодня почему-то было вкуснее обычного, слаще, чем торт и так шло под цвет платья. Правда, и голова кружилась быстрее привычного. Хотя не смотря на этот пренеприятнейший факт, Мара совершенно спокойно обогнула того мальчонку, и уже схватила заветный бокал. — Сестричка, а не хватит ли тебе уже? Это всё ещё мой день рождения, а не попойка! — из ниоткуда возникла Бом и точно надоедливая оса начала кружиться вокруг и жужжать. — Боми! — пьяно воскликнула Мара, на самом деле обрадованная неожиданной встречей. — С днём рождения, моя хорошая! Будь самой счастливой и самой любимой! Самая лучшая сестричка на свете! Мой мышонок! Мара размахивала руками, точно вертолёт лопастями, а бедная Бом, быстро краснеющая, старалась словить эти руки и прижать к телу сестры. Не стоило бы всем людям знать, что всеми любимая Со Мара сейчас находится в сложной жизненной ситуации, но, по всей видимости, было уже поздно. Знаете, как это бывает, в достаточно больших семьях? Всегда есть такая дальняя для всех тётка, которую совестно не приглашать на семейные торжества, но с которой не общаешься в обычной жизни. И вот эта тётка, попадая на подобные праздники, всегда за всеми родственниками внимательно следит, дома, подобно старой ЭВМ, производит сложные умственные действия и приходит к определённым, абсолютно неправильным выводам, которые потом навязывает всем остальным членам семьи, за исключением тех, кого этот результат умственной деятельности касается напрямую. Так вот, именно такая тётушка и парочка других родственников сейчас скептически прищурившись внимательно наблюдали за вертолётоподобной Марой, искренне старающейся обнять сестру. — Спасибо, онни, за поздравления, но может, тебе лучше выйти на улочку, чтобы проветриться? — Да! Ты права, моя лучшая сестра! Я, пожалуй, пойду! Посижу там… за домом! — глупо хохотала старшая Со, и, не допустив, чтобы её заветный бокал с вином был отобран насильно, скрылась в толпе. Бекхёну должны нравиться девочки помладше! Ему всего-то двадцать, и его жизнь должна идти иначе — он должен ходить со своей возлюбленной на свидания в парк и держаться там за ручки, должен без опаски убегать по вечерам из дома, честно говоря родителям место своего пребывания, а не лгать каждые пять минут, должен на таких семейных вечерах сидеть со своей любимой и непринуждённо болтать, заботясь о ней, а не прожигать в гостях дыры и злясь на весь мир. Бекхён должен быть счастливым, и Мара определённо не знала, как сделать его счастливым. За какие-то пару месяцев, сейчас для неё счастье стало заключаться в самом красивом ребёночке, с безгранично умными миндалевидными глазами, которые бы искрились, когда он будет смеяться, и источали вселенскую мудрость, если бы думал; милыми кукольными скулами, особенно красивыми, когда малыш будет улыбаться, или такими хорошенькими, когда он будет надувать щёчки, чтобы выпросить у мамочки сладость; ровным прямым носом, который бы славно морщился во сне и аккуратными контурными губками, которые бы так красиво растягивались в смущающейся улыбке и стрелами бы уходили в пухлые щёчки… Проще говоря, сильно уменьшенная копия Бекхёна. Ох! Мало было Маре одного Бекки, так она о втором мечтать начала! И этот бы был непременно таким же как и первый: умный, упёртый, решительный, добрый и ласковый. Он бы обязательно безгранично любил своих родителей, заботился бы о них. Малыш бы походил на солнышко, которое всегда рядом, которое радует только тем, что тихо и мирно сопит в своей кроватке, и у него не было бы сложностей с окружающими… Но самому Бекхёну было ещё рано даже думать о подобном. Он должен был учиться и расти, а не растить и учить кого-то… Мара тяжело вздохнула, и оступилась на небольшой кочке. — Осторожней, Мара! — из мыслей вырвала крепкая рука на предплечье и чужой незнакомый голос. Девушка подняла испуганные пьяные глаза на нарушителя спокойствия и им оказался некто иной, как тот противный мальчишка. Ну, вот как ему ещё объяснить, что она поклонница мужчин гораздо старше этого школьника. Ну, единственное исключение — это Бекхён. — Постараюсь, — прохрипела Со, вырывая руку и решительно направляясь к деревянной качели. — Вы же не возражаете, если я составлю Вам компанию. Вот, держите, — он заботливо накинул Маре на плечи своё пальто, и принялся было идти рядом, но девушка остановилась, превращаясь в статую. — Вообще-то… — глаза Мары забегали по сторонам, а плохо работающий мозг отказывался выдавать имя парнишки. — Как-Вас-там, я шла сюда как раз для того, чтобы побыть в одиночестве. Так что, я против любой компании. Мара гордо шагнула вперёд, но тут же остановилась и скинула с плеч пальто, протягивая его хозяину: — Спасибо за заботу. — Но всё же! Не хорошо сидеть здесь одной, да ещё и в таком состоянии. Я себе не прощу, если с Вами что-то случится, Мара. Парень настоятельно вернул пальто на место, и внимательно посмотрел на алую от злости девушку. — Меня Хошин зовут, — с видом полным презрения напомнил парень, и тут же улыбнулся: — Давай посидим вместе, я могу тебя развлечь! — Не надо меня развлекать, мальчик! — Мара бесновалась. Внутри. Сердце билось о лёгкие и заставляло органы приходить в негодование, а мозг феерично генерировал идеями, как бы можно было избавиться от столь надоедливого мальчишки. Но все эти идей, к сожалению, были запрещены уголовным кодексом. Взамен этого она лишь брезгливо повела плечами, безжалостно роняя чужое пальто на землю. — Я шла сюда, чтобы побыть в одиночестве! Разве в школе теперь не учат этому слову? Тогда иди в дом, и попроси у моих родителей, чтобы они дали тебе толковый словарь! Это будет куда полезнее, чем развлекать меня! — А вдруг ты замёрзнешь, кто тогда согреет тебя? — мальчик профессионально глотал оскорбления и продолжал настаивать на своём. — Уж точно не ты! — из-за спины Мары раздался знакомый сиплый голос с лёгкой хрипотцой. — И развлекать её тоже тебе не придётся, так что проваливая, Хошин! Сделай, как того просит девушка, в противном случае тебе никогда не добиться её расположения. Ты слишком надоедливый! Этот самый Хошин прищурился, вглядываясь в темноту, и скаля рот, точно волк, но, не сказав и слова, подобрал с земли своё пальто и ушёл в дом. — Спасибо, Бекхён, — не оборачиваясь пролепетала Со, и пошла дальше к скамейке. — Ты не обязан был. Решительность вся куда-то делась, оставив на своём месте лишь страх. Девушка села на холодную качель, а ей на плечи тут же приземлилась её куртка, в которую Мара поспешно завернулась, ставя бокал с вином на землю. — А это тебе уже не нужно, — подхватив бокал, Бён без сожаления вылил его в кусты и вернул на место. — И застегнись. — Не будь моей мамочкой! — пробубнила Со, всё же послушно застёгивая молнию. — А кто ещё тогда будет за тобой присматривать? Напилась, как алкоголичка, ушлёпала на улицу в одном платье, да ещё и с голыми ногами! Где туфли потеряла? Бён в ужасе смотрел на голые пальчики, которыми играла довольная Мара, болтая ножками в воздухе. — Ноги устали, не помню, где оставила, — хихикала она, глупо прикрывая рот ладошкой. — За что мне такое наказание с тобой? — взмолился парень, садясь на другой конец скамьи, и укладывая босые ноги к себе на колени, тут же принимаясь их греть. — За то, что ты выбрал меня! — Вот оно! Вот в чём была моя ошибка, да? — прежде мрачный парень стал безумно тёмным и сливался с чёрным небом. Но на втором хотя бы звёздочки мерцали… хотя у Бекхёна глаза горели похлеще пламени в костре. — А ты, смотрю, по-прежнему мальчишек отшиваешь. Всё мужчину своего ищешь? — Бекхён, — протянула Со, блаженно прикрывая глаза и устало запрокидывая голову назад. — Ты слышал конец разговора… Я говорила совсем не о том, что… — Но разве ты не была права? — продолжая бережно обогревать босые ножки, Бекхён серьёзно посмотрел на алую подругу. — Ты всегда мечтала о мужчине старше тебя лет на десять! Ты всегда хотела быть именно с успешным мужчиной, у которого своё прибыльное дело, свой дом и своя машина. Твои требования были завышенными, но и ты соответствовала всем пунктам требований такого мужчины… Это я всё порчу… — Нет, Бекхён, — печальный голос Со прошёлся по сердцу больнее ножа. — Я говорила не о таком мужчине. Не об идеале. Я говорила о том, что для того, чтобы создать семью, нужен мужчина. А ты юный парень, перед которым открыты двери, и я закрою эти двери перед тобой, если ты сейчас не уйдёшь… Дело не в том, что ты мал, а в том, что я слишком стара. — Мара! Не говори ерунды! Ты не старая! Если честно, тебе на вид не больше моего! Да вас с Бом все близняшками считают! Особенно, когда ты одета попроще, — нечитаемый взгляд пробежался по неглубокому вырезу, аккуратной груди и красивой талии. — Стара не я, Бекки, а мои новые требования. Бён Бекхён! — вскрикнула Со, немножко подумав. — Ты сломал меня! Теперь я хочу семью! Хочу ребёнка. Маленького пупсика, который будет зависеть от меня и своего отца! Который будет похож на своего папу, который будет плакать ночами, а днём улыбаться! Я хочу быть мамой! И моё время утекает… Мара заревела, а Бекхён счастливо улыбнулся, тут же подаваясь вперёд, чтобы обнять плачущую Со. — И кто в твоих мечтах отец этого прекрасного малыша? — тихо спросил он, чувствуя, что прекрасно знает ответ. — Ты! — всхлипнула девушка и сильнее расплакалась. — Раз хочешь, значит будет. И малыш, похожий на меня, и заботливый муж! — Вот видишь! А кто за тебя учиться будет? Кто будет карьеру строить? Или ты считаешь, что всё это просто? — не поднимая головы из коленей, продолжала рыдать Мара. — Ты всё взвалишь на себя, а я хочу, чтобы твоя жизнь не была такой сложной… — Моя жизнь будет сложной только в одном случае, если твой ребёнок не будет похож на меня! — хохотал Бён, и украдкой целовал шею девушки. — А теперь не плачь. Мы справимся. Если будем вместе, то всё будет у нас хорошо. Словно почувствовав что-то, парень поднял глаза, и в окне первого этажа рассмотрел тёмный силуэт Бом, которая показывала ему два больших пальца и скакала на мете, а затем замахала туфлями сестры. Бекхён лишь улыбнулся, вновь наклоняясь к уху плачущей девушки. — Может, пойдём домой? — прошептал он. — Не хочу туда, там все будут смотреть и осуждать. — Нет. К тебе домой. В твою жемчужину? Мара оторвалась от коленей и с надеждой заглянула в такие родные и тёплые глаза. — Ты, правда, пойдёшь со мной? — Да. — И останешься со мной сегодня? — Всегда буду рядом!