И смерть свою утратит власть

От золотой двери Отстраните меня с позором. … Но оставьте хоть немного любви, Оставьте мне голос, Пусть обратится ко мне в конце дня, В сумрачной комнате да коснется меня рука, И нарушат долгое одиночество Нечеткие призраки дня. [Карл Сэндберг] [в переводе В. Сокорянской]

11:02 — Лонг, вы хоть представляете, сколько мы пытались вас отыскать? — спросил Малдер, присев позади одного из ящиков. Он убрал пистолет в кобуру, но не стал ее застегивать, не доверяя пока в полной мере этому человеку. — Отыскать меня? — с подозрением переспросил Лонг. — А зачем вы меня искали? — Затем, что вы предположительно купили препараты для профилактики сибирской язвы в аптеке города Дафни, штат Алабама. Не так давно, — объяснил Малдер. — Не потрудитесь объяснить, как вам это удалось, раз в это время вы были в плавании? Лонг с горечью фыркнул. — Мне помогли, — сказал он безучастно. — Мне очень сильно помогли. — Лонг сел рядом с Малдером. — Вы не против, если я пошевелюсь, сэр? — спросил он, бросив на агента полный сарказма взгляд. — Просто объясните, что происходит, Лонг, — устало ответил Малдер. — Мне уже осточертели эти игры. Из-за этого дела мы с напарницей один раз уже чуть не погибли, и отсюда я тоже вполне могу не выбраться живым. — Добро пожаловать в наш клуб, — съязвил Лонг. — Вам когда-нибудь доводилось быть официально признанным мертвым, Малдер? Тот чуть не рассмеялся в голос. — И не раз, — ответил он. — Итак, рассказывайте. Как же вас угораздило оказаться среди ходячих мертвецов? Лонг вздохнул и покрутил головой, чтобы размять мышцы шеи. — Длинная история. — Я не тороплюсь, — сказал Малдер. — Что вовсе не означает, что у меня безграничный запас терпения. Рассказывайте. Лонг пожал плечами. — Я не знаю всех подробностей. На борту «Нассау» в Эгейском море нас было шестеро. Всех специально подбирали для этой миссии — тайно проникнуть в территориальные воды России и собрать образцы почвы. Не знаю, где именно в России, место назначения было засекречено до момента высадки на берег. Но до этого дело не дошло. Откуда ни возьмись появился ныряльщик, которого я раньше никогда не видел, и ударил меня ножом. — Он был не из спецназа? — спросил Малдер. — Нет, — ответил Лонг, и даже в полутемном фургоне Малдер увидел ненависть, явно написанную на лице молодого человека. — Ни один из нас на такое бы не пошел. Никогда, — яростно добавил он. — Морские котики в ответе друг за друга, агент Малдер. — Это верно, — согласился тот, хотя в глубине души подозревал, что вера Лонга в военное братство была несколько наивной. — И что случилось потом? — Я еле-еле выбрался, — мрачно продолжил Лонг. — Он перерезал шланг для воздуха. Я догадался, что меня подставили: никто, кроме нашего коммандера, не знал, куда мы направляемся. Кто-то меня продал, поэтому я понимал, что не могу вернуться на корабль. За следующие две недели, передвигаясь по ночам, чтобы его не засекли, Лонг добрался до Турции. — Почему Турция? — спросил Малдер. — Просто потому, что она была рядом? — Я связался с одними… знакомыми, — сказал Лонг, покачав головой. — Они подтвердили мои подозрения: меня подставили. Наша команда действительно должна была добыть образцы почвы, вот только в этих образцах присутствовал новый штамм сибирской язвы. Услышав это, Малдер мгновенно напрягся. — Как давно это было? — спросил он, неотрывно глядя на Лонга. — В январе, — ответил тот. — Мои осведомители сообщили, что я должен был стать контейнером, в котором перевезут найденное. «Нассау» доставил бы мое тело на родину для погребения с образцами почвы внутри. — Вы знаете коммандера Скалли? — спросил Малдер. — Конечно, это капитан «Нассау», — ответил Лонг. — А что? Он в этом замешан? — Не думаю, — сказал Малдер. — Но его сестра — моя напарница, и, как я уже говорил, нас чуть не убили в прошлом году, когда мы искали биологическое оружие. А вскоре после этого отпуск капитана Скалли экстренно отменили и перевели его из одной флотилии в другую в рамках какого-то засекреченного задания, которое, очевидно, и состояло в том, чтобы принять командование «Нассау». — Ни хрена себе, — присвистнул Лонг, нахмурившись. — Так вот почему никто его толком не знал. Мне он показался вполне нормальным, но нам не удалось пообщаться. А капитан он весьма строгий. — Не сомневаюсь, — сухо заметил Малдер. — Как вы добрались до Соединенных Штатов? — Друзья помогли, — спокойно ответил Лонг. — Не будем углубляться в детали. — Нет, будем, — возразил Малдер, уже подустав от этих шпионских игр. —Расскажите, кто они и как им удалось приобрести антибактериальные препараты в вашем родном городе, пока вы, по вашим словам, находились где-то в Турции. — Как вы узнали про лекарства? — спросил Лонг. — Во время расследования в Дафни, — ответил Малдер. — А теперь расскажите, как добрались до дома. — Нет, — покачал головой Лонг. — Потом. Расскажу потом. А сейчас я только хочу найти людей, которые подставили меня и собирались отправить на тот свет несколько раньше срока. Они здесь, и тут хранится военная техника. Мне уже давно об этом известно. Я ждал только подходящей возможности их всех прикончить. Как говорится, потом пусть Бог разбирается. (1) — Не ведите себя как ребенок, Лонг, — прорычал Малдер. — Оставьте эти спецназовские замашки крутого парня. Мне нужны ответы, а я их не получу, если вы нарветесь на пулю. — Я связался кое с какими знакомыми и тайно вернулся в США, — сказал Лонг. — И больше ни слова не скажу. — Лонг, если эти люди распространяют споры сибирской язвы, а на этой базе хранятся средства для их распыления, нельзя позволить вашей личной вендетте помешать нам их остановить, — гневно произнес Малдер, но потом взял себя в руки и понизил голос. — Это куда важнее, чем месть. — Заткнись, твою мать, — сорвался Лонг. — Ты понятия не имеешь, на что это похоже — когда кто-то вот так тебя предает! — Мне прекрасно известно, каково это, — возразил Малдер. — Но вопрос не в этом. — Вопрос в том, что кто-то должен за это заплатить, — сказал Лонг. — Можете не сомневаться, Малдер: больше для меня ничто не имеет значения. «Ничто не имеет значения». Эти слова вызвали у Малдера болезненный приступ вины. Ничто не имеет значения. Он вспомнил, как сам произнес эти слова давным-давно в гостиничном номере в Бельфлере, в штате Орегон. Он сказал Скалли, что ничто, кроме Саманты, не имеет для него значения. Тогда это было правдой, но теперь, когда ему все же выпал шанс немного повзрослеть, другие вещи стали не менее важны: помимо Скалли, разумеется, еще и намерение остановить угрозу сибирской язвы. И, конечно, найти Алекса Крайчека. «Ничто не имеет значения». Эти слова эхом отдавались у Малдера в голове как напоминание о его эгоистичном безрассудстве и о том, к чему оно привело, к рискам — неоправданным рискам, на которые он столь охотно шел и бессмысленность которых ясно видел только сейчас. «Другие вещи тоже имеют значение, парень, — подумал он. — Поживи с мое и, может, сам это поймешь. Надеюсь, быстрее, чем я». «Но сейчас действительно имеет значение только одно — вытащить тебя вместе со всей информацией обратно в реальный мир, где ты дашь мне контакты своих таинственных турецких „друзей“, которые, судя по всему, чертовски много знают об этом заговоре». — Давайте выбираться отсюда, Лонг, — сказал Малдер, заставив себя вернуться мыслями к настоящему. — Снаружи уже давно не слышно голосов, думаю, там никого нет, иначе вы бы сюда не проникли. — Там никого не было, когда я сел в машину, — подтвердил Лонг. — Но я не уеду, пока не выясню то, зачем пришел. — Вам от этого будет мало пользы, если вы на самом деле станете покойником, а не только по бумагам, — сказал Малдер. — Насколько я понимаю, вы не вооружены? — У меня есть нож, — гордо заявил Лонг. — Больше мне ничего не надо. — Вам понадобилось бы что-нибудь посерьезнее, если бы я решил вас пристрелить, — спокойно возразил Малдер. — Ладно, попробуем справиться тем, что есть. Держитесь позади. Вы ведь умеете незаметно перемещаться? Лонг посмотрел на Малдера со злостью и резко бросил: — Вперед. Тихо, медленно, чтобы не качнуть ненароком грузовик, Малдер двинулся к прикрывавшему кузов брезенту и, слегка его приподняв, выглянул наружу. Посмотрев на Лонга, он покачал головой и указал вперед: «Никого нет, идем». «Только очень-очень осторожно», — сказал себе Малдер, когда они высунулись из грузовика. Света было мало, и помещение больше походило на туннель, что, впрочем, не означало, что их не смогут увидеть, особенно в движении. Малдер направился к темному проходу метрах в трехстах от него и обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним Лонг. Потому и не заметил в темноте движения и вспышки света. Но зато услышал выстрел. И увидел, как всего в метре от него кровь брызнула из головы Марка Лонга. На долю секунды Малдер застыл на месте, не веря, что ключ ко всему этому чудовищному заговору лежит сейчас перед ним на полу, превратившись из формально мертвого в мертвого на все сто процентов. «Да, он явно отлично здесь все изучил», — спокойно и отрешенно отметил про себя его мозг, но потом инстинкт все-таки возобладал, и Малдер мгновенно рухнул на землю как раз в тот момент, когда вторая пуля со свистом пролетела прямо там, где только что была его голова. Стараясь не отрываться от земли, агент вытащил пистолет и без перерыва выстрелил дважды в том направлении, откуда слышались звуки. Ответные выстрелы дали ему знать, что он либо промахнулся, либо стрелок был не один. — Он здесь, прямо рядом с первым! — выкрикнул кто-то охрипшим голосом. Черт. Значит, их несколько. Малдер осмотрелся, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Если стрелки были в том дверном проеме, ему конец. Но он не видел вспышки: может, они использовали специальные глушители. «А может, — подумал он, — я просто понятия не имею, где они на самом деле». Еще две пули просвистели рядом, и Малдер почувствовал, как одна из них врезалась в пол рядом с его левой ногой. Осколки бетона разлетелись во все стороны, задев его, и агент ощутил, как по щеке потекла теплая струйка крови. «Они подбираются ближе, — подумал он мрачно. — Пора убираться отсюда ко всем чертям, и побыстрее. Может, мне и повезет, но если я и дальше буду здесь лежать, то мне точно не жить». На том и порешив, Малдер проворно вскочил на ноги и без оглядки бросился бежать. Раздалось еще несколько выстрелов, и агент, не останавливаясь, помчался туда, где, по его представлению, находился выход. Добравшись до двери, он распахнул ее и, заскочив внутрь, захлопнул за собой. Он бы предпочел закрыть ее, но у него не было времени искать замок, которого там могло и вовсе не оказаться. «Просто беги, Малдер», — велел он себе. Вскоре агент оказался в тусклом коридоре, освещенном только дневным светом, просачивающимся из какого-то отверстия метрах в пяти от него. Малдер со всех ног бросился туда и услышал, как дверь за ним открылась, стоило ему добраться до выхода. Одним рывком он дернул ручку и ринулся в сторону леса, на этот раз даже не подумав о том, чтобы закрывать за собой дверь. Низкие кустарники хлестали и царапали его по лицу и рукам, но кожаная куртка все же спасла Малдера от самых острых шипов. Он понятия не имел, куда бежит: солнце было в зените, да и вообще эти скаутские штучки всегда давались ему тяжело. Он просто бежал и бежал, слыша, как затихают позади звуки погони. Через какое-то время — спустя часы, как показалось Малдеру, — он добрался до покрытого сеткой-рабицей и заросшего кудзу (2) забора. Агент перепрыгнул через него, содрав кожу с рук, и приземлился в неглубокой канаве. Канаве, отметил он с некоторым облегчением, которая тянулась вдоль небольшого шоссе — федерального, судя по всему. Где бы он ни оказался, это место было невдалеке от цивилизации. Малдер перевернулся на спину и наконец вдохнул, наполнив горящие легкие воздухом. Он прислушался, пытаясь различить звуки погони, но ничего не услышал. Так или иначе, он жив, и, быть может, пробудет таковым еще какое-то время. Но, как обычно, он остался ни с чем. *** Западное шоссе 20 11:45 В Бирмингем машину вел Прескотт, что полностью устраивало Скалли. Здоровый «форд Эконолайн», оборудованный системой наблюдения, не принадлежал к тому типу автомобилей, что ей нравилось водить. Но Прескотт оказался приятным и интересным собеседником, как и заверял ее Малдер. «Малдер, — подумала она, и страх резанул ее сердце, словно ножом. — Где ты, почему не звонишь?» Она в очередной раз вытащила из кармана мобильный и проверила, что он включен, а батарейка не села. Прескотт искоса наблюдал за ее действиями. Она проделала этот ритуал уже раз шесть с тех пор, как они отправились в путь. Скалли, несмотря на внешнее спокойствие, вела себя, как кошка с новорожденными котятами. «Так почему бы тебе не вмешаться и не попытаться хоть немного улучшить ситуацию, как поступил бы старина Скиннер? — спросил он себя. — Наверняка будет забавно». — Агент Скалли, — сказал Прескотт, заметив, что Скалли вздрогнула от неожиданности, — думаю, нам понадобится ваша помощь с этим делом: вы с ним уже знакомы, и у вас есть соответствующая квалификация для исследования биологического оружия. Если согласны, я позвоню Рольфу и спрошу, не можете ли вы задержаться на пару дней. — Сэр, агент Рольф не может одобрить такой запрос, — ответила Скалли, едва заметно замешкавшись. — Я подала жалобу на одного агента в БАНСП, и Рольфа… избавили от необходимости руководить мной. — То есть он только вставляет палки в колеса, да? — спросил Прескотт и фыркнул. — Клянусь, в Майке Рольфа столько дерьма, что его, наверное, заносит на поворотах. Ладно, позвоню Бешеному Псу и спрошу, чем он может помочь. — Позвоните кому? — спросила Скалли, чье любопытство Прескотту уже удалось раздразнить. — Бешеному Псу? — Да, Бешеному Псу Скиннеру, — легкомысленно ответил Прескотт. — Такое прозвище Уолтер заработал еще в Академии. — Вы учились в Академии с замдиректора Скиннером? — спросила Скалли. — Это вас удивляет? — Нет, сэр, — сказала Скалли. — Меня удивляет, что Малдер об этом не упоминал. — Не упоминал, потому что понятия не имеет об этом, — сказал Прескотт. — Я не рассказываю все каждому встречному, и от меня вам не узнать, почему Скиннера прозвали Бешеным Псом, уж пока вы у него работаете — точно. Когда вылетите из Бюро, агент Скалли, позвоните, и я вам все разболтаю. — Ловлю на слове, сэр, — сказала Скалли, отвернувшись, чтобы скрыть улыбку. — Да пожалуйста, — фыркнул Прескотт. — Итак, поскольку мы уже договорились, что правду рассказывать не станем, у меня к вам вопрос. Как так вышло, что вы с Малдером расстались? Скалли ничего не ответила. Прескотт бросил на нее взгляд и увидел, как Скалли буквально на глазах уходит в себя. — Ладно, как я понимаю, это переводится как «не лезь не в свое дело, Прескотт», — сказал он и, пожав плечами, снова посмотрел на дорогу. — Ничего, переживу. Я же не говорил, что вы мне обязаны все рассказывать. Просто никак не возьму в толк, какой в этом был смысл… Вы ведь неплохо работаете вместе. — Я бы сказала, очень хорошо, сэр, — заметила Скалли и немного расслабилась. — Наше партнерство всегда было очень продуктивным. — И даже больше, подозреваю, — сказал Прескотт. — Не надо на это отвечать. Я даже не прошу. — Я привыкла, что люди задают вопросы насчет наших отношений, сэр, — тихо произнесла Скалли. — Полагаю, они возникают неизбежно, когда мужчина и женщина так тесно работают друг с другом целых шесть лет. — Вы уже не работаете вместе, — мягко заметил Прескотт. — Но почему-то, док, я убежден, что ни один из вас этого не желал. Скалли пожала плечами. — Все сложилось, как сложилось, и не думаю, что это можно изменить, — сказала она так тихо, что звук мотора заглушил ее голос, и Прескотту пришлось напрячь слух. — Самое важное — задачи Бюро, а не мои личные предпочтения. Или предпочтения агента Малдера. Прескотт с минуту молчал, задумчиво покусывая губу, и когда снова открыл рот, собираясь заговорить, его прервала трель телефона. Скалли схватила мобильный, бросив взгляд на экран, но на ее лице тут же отразилось разочарование. — Это ваш, сэр, — сказала она, так и не справившись до конца со звучавшим в ее голосе отчаянием. Прескотт вытащил свой телефон из кармана. — Прескотт, — бросил он. А потом его губы расплылись в улыбке. — Чтоб меня разорвало, — сказал он, и улыбка превратилась в широкую ухмылку. — И чем ты там занимался, умник? *** Шоссе 19 Возле Розвелла, штат Джорджия 13:32 Малдер очнулся, услышав, что машина тормозит на покрытой гравием обочине, и поднял голову. Не просто машина, а фэбээровский фургон для слежки, судя по внешнему виду. И из него навстречу Малдеру выходил сам Прескотт собственной персоной. — Ну ты и выбрал местечко поспать, Малдер, — сказал он, потирая от холода руки. — Ранен? Малдер покачал головой. — Все в порядке, сэр, — сказал агент, но то, как медленно, с очевидной болезненностью он вставал, говорило об обратном. Прескотт окинул агента взглядом и сразу заметил следы крови на его руках и синяки и царапины на лице. — Точно? — спросил он с хитрой улыбкой, когда открылась пассажирская дверь. — А то я врача с собой захватил, просто так, на всякий случай… Малдер его почти не слушал, бредя к машине, словно лунатик, с выражением полного недоверия на лице. — Скалли, — произнес он едва слышно. Малдер все же смог побороть желание побежать к ней и обнять, но его походка невольно убыстрилась, а глаза загорелись радостным удивлением… А в следующую секунду она взяла его за руку и притянула к себе, легонько поцеловав в щеку. Для Скалли это было то же самое, что для кого-нибудь другого — страстный поцелуй взасос. Малдер крепче сжал ее пальцы, не доверяя собственному голосу. — Слава богу, с тобой все в порядке, — прошептала она. — Я волновалась. — Все хорошо, — сказал Малдер и, прокашлявшись, снова стиснул ее руку в своей. — Скалли, как ты вообще здесь оказалась? — Прилетела на самолете, разумеется, — ответила она. — Нет, в смысле… Малдер почувствовал чей-то пристальный взгляд и, отпустив ладонь Скалли и обернувшись, увидел за собой Прескотта. — Довольно дурацкая выходка, Малдер, — попытаться выследить целую террористическую организацию в одиночку, — сказал Прескотт, покачав головой. Малдер заметил, что начальник подмигнул Скалли, и почувствовал смесь приятного удивления и, как ни странно, ревности, увидев, что напарница слегка покраснела. «Настоящее проклятие рыжеволосых, — подумал он, пристально глядя на Прескотта. — Когда краснеет рыжая, это ни от кого не утаишь». Но потом он ощутил тепло руки, лежащей у него на плече, и увидел в голубых глазах Скалли мягкое предупреждение. «Вот черт, — подумал он. — Это сигнал „Малдер, держи себя в руках“. Не иначе как я сейчас сделаю какую-нибудь глупость». Скалли, посмотрев напарнику в глаза, увидела там раскаяние и молчаливую просьбу. Он хотел прикоснуться к ней и одним взглядом просил разрешения — разрешения, которое раньше она так редко давала ему, и уж тем более не на расследовании. Но прошлое осталось позади: между ними больше не было секретов. Скалли явно мерзла и подошла поближе, тем самым намекнув, что Малдер может обнять ее, и он бережно, но в то же время по-собственнически обхватил ее за плечи. Прескотт глядел на них, делая вид, что это в порядке вещей. «Не могу сказать, что много знаю про твою личную жизнь, Малдер, — думал он, — но тебе, сукин сын, безумно повезло. Зато я знаю, что агенты, которые могут вот так общаться, должны работать вместе. Почему же вы разошлись?» «Выясню позже, — сказал он себе. — Пора залезть в эту крысиную дыру и выяснить, что, черт возьми, там происходит». Он прочистил горло. — Простите, что нарушаю сладкий момент воссоединения, — сказал Прескотт, бросив на Малдера свой коронный пристальный взгляд, — но пора ехать. Без нас с этим дерьмом, что там творится, никто не разберется. — Там все куда серьезнее, чем мы подозревали, сэр, — сказал Малдер, убрав руку с плеч Скалли, и она сразу почувствовала перемену в нем. Любовь, даже ее любовь, отошла на второй план: Малдер был в полной готовности к расследованию заговора. Ее это не задевало. Всему свое время — и работе, и… удовольствию. И сейчас дело было прежде всего. А потом… Ну, о «потом» она подумает, когда до этого дойдет. — Когда я выбрался из грузовика, то увидел какую-то военную технику — как раз такую, которая может быть использована для распространения сибирской язвы, — рассказывал Малдер. — И еще я нашел там человека, который уверял, что он Марк Лонг из Дафни, наш морской котик. — Этого не может быть, — вмешалась Скалли, нахмурив брови. — Марк Лонг пропал без вести. Числится погибшим в ходе секретной операции на Черном море. — Да, так и есть, — сказал Малдер, с удивлением посмотрев на Скалли. — Он сказал, что это было частью плана. Но откуда тебе об этом известно? — Поверь, Малдер, нам много чего известно, — мрачно сказал Прескотт и, засунув руки в карманы ветровки, покачался на каблуках. — Я не могу сказать, откуда… — Я бы и не стал спрашивать, сэр, — заверил его Малдер. — Но вы уверены, что этому источнику информации можно доверять? — До сих не подводил, — сказал Прескотт, продолжая задумчиво раскачиваться. — Либо тот, кого ты встретил, не был Марком Лонгом, либо источник дезинформации находится так высоко, что меня это чертовски пугает. Он чем-нибудь подтвердил свои слова? — Не совсем, — ответил Малдер. — Но это больше не имеет значения: он мертв. Агент вкратце пересказал всю историю от начала до конца — как встретился с Лонгом, как попытался убежать, как в них стреляли и как тело Лонга осталось лежать на холодном бетонном полу. — Черт, — произнес Прескотт с нескрываемым отвращением. — Он знал, почему должен был умереть в ходе операции? — Подозревал, что его тело собирались использовать, чтобы незаконно ввести что-то в Соединенные Штаты, — сказал Малдер. — Образцы почвы из России. — Конечно, — сказала Скалли с нетипичной для нее уверенностью в голосе. — Почва в некоторых зонах с умеренным климатом инфицирована спорами бациллы антрацис. Это и есть источник того нового штамма, с которым мы столкнулись. Скалли обернулась к Прескотту. — Сэр, надо найти и закрыть это место, где был агент Малдер, — сказала она. — Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эти бактерии распространились. — Уверен, спецагент Прескотт уже велел региональному офису в Атланте этим заняться, Скалли, — заметил Малдер с кривой ухмылкой. — Так же, как уверен, что ты не случайно тут оказалась. — Черт тебя возьми, Малдер, так ты уже догадался! — прикинувшись пораженным, воскликнул Прескотт, ударив себя ладонью по лбу. — Может, и правда надо быть не меньше чем хреновым стипендиатом Родса, чтобы вытворять такие штучки. Простите за выражение, агент Скалли. — Все в порядке, сэр, — произнесла она с почти незаметной улыбкой. — Спецагент Прескотт попросил меня оказать кое-какую экспертную помощь с этим делом, Малдер. — Ну, а что ж, надо иногда пользоваться услугами квалифицированных специалистов, — сказал Прескотт. — Так вот что ты имел в виду, когда сказал, что тебе нужно прикрытие, умник? Малдер снова посмотрел на напарницу. — Да, сэр, — сказал он, не отрывая от нее взгляда. — Именно это. Прескотт наблюдал за агентами, поразившись тому, как быстро они перестали его стесняться. «Да на таком огне можно поджарить техасского быка, — подумал он. — Ну кто бы мог подумать, что окажется так занятно?» «Черт, а ведь будет неприятно лишиться Малдера. Не могу даже вспомнить, когда в последний раз работа в Бюро приносила столько веселья». Но воздух остывал с каждой минутой, а Малдер выглядел так, как будто вот-вот рухнет наземь. «Надо двигаться», — решил Прескотт. — А давайте-ка не будем просто стоять на обочине и ждать, пока замерзнем насмерть, мальчики и девочки, — сказал Прескотт, развернувшись и двинувшись к грузовику. — Расскажешь мне, что выяснил, по дороге: здесь холодно, как у эскимоса в заднице, хотя вам двоим, кажется, тепло. Залезай в кузов, Малдер: тебе не помешало бы поспать. Скалли бросила на Малдера взгляд, который красноречиво говорил «Ушам своим не верю!». Он рассмеялся и, взяв ее за руку, повел к машине. — Значит, ты познакомилась с Дэниэлом Прескоттом, — сказал Малдер, стараясь говорить тише, но с трудом сдерживая смех. — Он тебе все еще нравится? — Да, нравится, Малдер, — твердо ответила Скалли. — И мы собираемся прочитать тебе целую лекцию об опасностях, поджидающих человека, который убегает невесть куда один без нормального прикрытия. Скалли, вздернув подбородок, являла собой воплощение сурового ирландского нрава. Малдер уже привык к этому жесту и даже полюбил его. И научился очень, очень его уважать. Он обозначал, что Скалли не шутит. Малдер вспомнил одну прочитанную им однажды книгу, автор которой сам был выходцем из Ирландии и утверждал, что мужчины-ирландцы были генетически приучены подчиняться этому задранному подбородку. «Надо написать этому парню и сообщить, что на русских евреях это тоже работает», — подумал он. Малдер открыл пассажирскую дверь и помог Скалли забраться внутрь. — Запомни, что хотела сказать, — сказал он, — потому что я ложусь спать. И быстро закрыл дверь, не дав напарнице ответить. Малдер залез в машину и лег на покрытом тонким ковриком полу среди горы электроники и оружия. Там было темно и тихо: зону наблюдения и пассажирскую кабину разделяла тяжелая штора. Малдер устало стянул с себя кожаную куртку, засунул ее под голову в качестве подушки и уже через секунду крепко спал. *** Прескотт завел машину и выехал обратно на шоссе, а потом бросил взгляд на Скалли. Она дрожала, хотя обогрев работал вовсю. Прескотту даже показалось, что у нее трясутся губы. «Могу поспорить, что знаю, почему вы так расстроены, док, — подумал он. — А еще наверняка знаю, как помочь». — Слушайте, агент Скалли, вы, кажется, и сами страшно устали, — сказал Прескотт наконец. — Может, вам полежать немножко, вздремнуть? Мне все равно надо подумать, так что я бы предпочел спокойно посидеть здесь и послушать радио, если не возражаете. И он посмотрел на нее со своей коронной, немного издевательской улыбкой. — Скажете, если музыка будет слишком громкой, хорошо? — попросил он, но в его голосе не было сарказма. «Только доброта или даже… забота», — подумала Скалли. «Неужели он мог за столь короткое время проникнуться ко мне такой теплотой? Или я слишком легко ему доверилась?» «И не плевать ли мне, если это означает, что я смогу провести хотя бы несколько минут наедине с Малдером?» «Еще как плевать», — ответила менее рациональная часть ее сознания, и Скалли приняла решение. — Спасибо, сэр, — сказала она с мягкой улыбкой. — Я и правда немного утомилась. И, отстегнув ремень, раздвинула шторы и перебралась в кузов грузовика. Прескотт бросил взгляд в зеркало заднего вида и сквозь еще не успевшие закрыться шторы увидел, как Скалли присела рядом с Малдером с таким нежным выражением лица, которое явно не предназначалось ни для кого, кроме ее напарника. — Некоторым просто суждено работать вместе, умник, — тихо пробормотал себе под нос Прескотт, покачав головой и увидев, что шторы наконец закрылись. — Повезло же тебе, сукин ты сын. *** Ворс коврового покрытия на полу фургона был тонким и шершавым и потому почти не защищал от холодного рифленого пола, но это не имело никакого значения для Скалли, когда она присела рядом со спящим напарником. Важно было только одно — что Малдер здесь. Покрытый синяками, израненный, измотанный, но живой. И наконец-то она позволила себе прикоснуться к нему так, как хотела, как он хотел… Так, как не могла прикоснуться раньше, в присутствии Прескотта. Медленно, осторожно, чтобы не разбудить Малдера, Скалли легла рядом и прижалась к его теплому телу, аккуратно подложив руку ему под голову и притянув к себе. Она коснулась губами его лба, оставив на нем легчайший поцелуй. А потом ощутила, как теплая, немного шершавая ладонь Малдера проскользнула под ее свитер и легла на живот. — Я скучал, — сказал он, вздохнув и прижавшись ближе. — Я тоже скучала, — ответила Скалли. — Не хотела тебя разбудить. Ты ведь спал, да? — Да, — сказал он полусонным голосом. — Все в порядке, если, конечно, ты не планируешь пилить меня по поводу того, что я тебя бросил. — Потом, — сказала она, снова прижав губы к его лбу. — А сейчас просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. — Зависит от того, что ты вкладываешь в эти слова, — заметил Малдер, и его пальцы принялись медленно, лениво описывать круги по ее животу. Скалли задрожала от этого прикосновения, но в итоге победил здравый смысл, ведь Прескотт находился всего в паре метров от них. Желание не являлось оправданием для того, чтобы вести себя непрофессионально. Но с другой стороны, ей не хотелось отвергать Малдера. Особенно сейчас, когда он так прикасался к ней, безошибочно угадывая, что ей нравится. И Скалли подозревала, что напарник делал ставку на такую же осведомленность с ее стороны. «Это будет похоже на хождение по канату, — подумала она, — но, дай бог, однажды мы снова станем напарниками, и у нас будет множество возможностей отточить технику и сохранить баланс между любовью и долгом службы». Но позже. — Малдер, — сказала Скалли, взъерошив его волосы, — я люблю тебя, но сейчас не время и не место. Тебе надо поспать. — Я уже поспал, — сказал он, но все же убрал руку и подложил ее под голову. — Точнее, валялся в канаве у дороги. Это не совсем отдых. Я просто хотел… — Он не договорил до конца и замолчал. Скалли внимательно посмотрела на напарника, разглядывая в тусклом освещении новые морщины на его лице, синяки и царапины, капли засохшей крови. К счастью, крови Марка Лонга, а не его. Да, он был жив, но все равно утомлен и эмоционально истощен этими долгими, напряженными часами ожидания, шоком от того, что его обнаружили, последующими кровавыми событиями и стремительным побегом. «Я могу сама закончить это предложение, дорогой, — подумала она. — Я просто хотел… коснуться тебя». Скалли положила ладонь на его покрытую щетиной щеку, и их губы слились в долгом, нежном поцелуе. — Это я должна извиниться, — сказала она тихо и отстранилась. — За то, что забыла, через что тебе пришлось пройти. Слава богу, ты выжил. Малдер ничего не ответил, но в следующую секунду Скалли почувствовала, как его рука вновь оказалась под ее голубым шерстяным свитером, потянула за бюстгальтер и приподняла его, чтобы коснуться обнаженной груди. Она втянула воздух и, сама того не заметив, выгнулась так, чтобы его ладонь легла ей на грудь. Малдер сжал пальцами сосок и прильнул лбом к ее груди. Когда Скалли посмотрела вниз, Малдер поднял на нее глаза и нежно поцеловал, а потом начал убирать руку. Движимая неосознанным импульсом, Скалли остановила его, накрыв ладонью его пальцы. Наклонившись, она поцеловала его нежным поцелуем-обещанием и ощутила, как он снова придвинулся ближе и приподнял ее свитер. Его рука вновь оказалась у нее на груди, и какой-то примитивный инстинкт подсказал Скалли, что от нее требуется. Она перевернулась на бок и, положив руку ему под голову, опустилась пониже, так, чтобы ее сосок коснулся его губ. Убрав волосы с его лба, Скалли погладила Малдера по щеке, подавив готовый вырваться наружу возглас, когда он взял ее сосок и рот и принялся медленно, ритмично посасывать его. «Это нормальный для млекопитающих корневой рефлекс, — подумала она сквозь какую-то дымку. — Прикоснись к щеке, и человек откроет рот». А потом она заставила себя прекратить анализировать, позволила своим мыслям течь свободно, а всему окружающему миру — свестись к ощущению его ласк и крепких объятий, прочно удерживающих ее на месте. «Можно подумать, я захочу остановиться», — подивилась она самой себе. Скалли провела пальцами по волосам Малдера и нежно поцеловала его в лоб. Ответом ей стал судорожный вдох, и напарник полностью расслабился в ее объятиях. Она почувствовала, как напряжение покидает его тело, а на красивом лице отображается выражение облегчения, которое обычно не появлялось там даже во сне. «Это выглядит так, будто я приложила ребенка к груди», — подумала Скалли, и волна желания защищать захлестнула ее, когда она внезапно поняла, как близка к правде эта мысль. Она вспомнила, как доктор Мертон, ее преподаватель, рассказывала об этом. Доктор Мертон, которая сама была матерью трех детей, называла это «успокоительным кормлением» и предупреждала первокурсников, чтобы они не недооценивали его значение для матери и ребенка. «Главная цель кормления — комфорт, и только потом — молоко, — говорила доктор Мертон. — Ребенок затихает оттого, что его прикладывают груди, а не потому, что получает пищу». «Взрослый мужчина тоже затихает, если его приложить к груди», — выкрикнул кто-то из штатных клоунов класса, но доктор Мертон никак не отреагировала. «Это так, — сказала она спокойно. — Хотя обычно он преследует несколько иную цель». Студенты захихикали, но доктор Мертон на самом деле была мудрейшей женщиной, вспоминала Скалли. «И я опять слишком много думаю, черт возьми». Она прижала Малдера еще крепче и мягко направила его к другой груди, словно предлагая ему взять от ее тела все, что он пожелает, будь то комфорт, страсть или любовь. Почему-то уже не казалось важным, чего именно он хотел и как намеревался этого добиться, если источником его удовольствия станет она сама. Но время невинных ласк, кажется, закончилось. Скалли почувствовала, что между ног стало влажно, и поняла, что готова. Даже больше, чем готова. Теперь Малдер прикасался к ней еще более чувственно: его рука опустилась ниже и обхватила ее за ягодицы, крепко прижав к себе. Даже через плотную джинсовую ткань она ощутила, как он возбужден. В этот момент Малдер отодвинулся от ее груди и, резко запустив пальцы ей в волосы, страстно поцеловал, жадно проникнув языком в ее рот. Скалли невольно застонала, и он сразу же отстранился. — Мне лучше остановиться? — хрипло спросил он. — Я не хочу, конечно, но Прескотт ведь совсем рядом, прямо за шторой… — Нет, — прошептала она и положила ладони на его покрытый щетиной подбородок. — Я постараюсь потише, обещаю. Но я хочу… — ее голос затих. — Чего ты хочешь? — спросил Малдер шепотом. — Скажи. Она улыбнулась, и Малдер подумал, что это, должно быть, самая коварная улыбка, которую за все эти годы ему удавалось увидеть на лице Даны Скалли. — Я уже тебе говорила, — тихо сказала она. — По телефону. Помнишь? И не успел Малдер сообразить, о чем речь, как ее руки опустились к поясу его джинсов и осторожно расстегнули пуговицу, а потом — молнию. Скалли не отрывала взгляда от его глаз, которые расширились от удивления, когда она отодвинула резинку его трусов и обхватила рукой член. Малдер шумно вдохнул, и она мягко приложила ладонь к его губам. — Потише, — мягко попросила Скалли. — Сможешь держать себя в руках? — О господи, — простонал он. — Немногого же ты требуешь, да? — Да, немногого, — тихо произнесла она и, наклонившись, снова поцеловала его. — Только одного. — Скалли коснулась его уха и как можно тише прошептала: — Хочу, чтобы ты кончил мне в рот. «Да, следует отдать ему должное за такую демонстрацию самообладания», — подумала Скалли. Ей показалось, что каждая мышца в теле Малдера дернулась одновременно, но с губ сорвался лишь тихий стон. Скалли забралась на него и медленно, чувственно поцеловала, слегка коснувшись его рта кончиком языка. Она ощутила, как он дрожит, и почему-то подумала, что сейчас расплачется: только слезы могли в полной мере выразить ту безумную гамму эмоций, что она испытывала: возбуждение, смешанное с радостью от его реакции на ее действия, любовь, смешанную с желанием, потребностью, страстью… «Слова здесь не сработают. Только слезы, но позже, — сказала она себе. — Поплачешь потом, когда доставишь ему удовольствие». Скалли скользнула ниже и, присев на колени около его бедра, медленно наклонилась к эрегированному члену. Как можно нежнее она прижала губы к головке, а потом взяла его в рот целиком. Бедра Малдера дернулись, когда ее губы сомкнулись вокруг его члена, но он не издал ни звука. «Вот и хорошо», — подумала Скалли. Она не сомневалась, что Прескотт прекрасно понимает, что здесь происходит, но все равно правила приличия никто не отменял. Даже в том случае, когда делаешь своему напарнику минет в кузове фэбээровского фургона. Она охватила правой рукой основание его члена, а левой оперлась о пол, и начала нежно посасывать и одновременно ласкать его рукой. Вверх, вниз — медленно, чтобы прочувствовать его вкус, его запах, а больше всего — невероятную интимность этого акта. Который оказался ровно таким возбуждающим, как она ожидала. Никогда раньше, ни с одним мужчиной Скалли не испытывала подобного. Она почувствовала, что его член дергается у нее во рту, и поняла, что Малдер не продержится долго. Его пальцы оказались у нее в волосах, но он не пытался, как некоторые другие мужчины, заставить ее глотать глубже. Это была ласка, выраженная тем единственным способом, которым он мог общаться с ней в этот момент. «Я скоро кончу, — без слов говорил он. — Совсем скоро, Скалли, и если ты не хочешь, чтобы это произошло прямо у тебя во рту, то сейчас самое время…» «Но я хочу, Малдер», — подумала она и, приподняв левую руку, погладила его по ноге, словно пытаясь успокоить. «Все хорошо, любимый, все хорошо», — думала она, и, как обычно, их бессловесное общение сработало. Она почувствовала, как напряглось тело Малдер, как его член стал еще тверже, а потом ощутила соленый, слегка горьковатый вкус первых капель… Секундой позже все его тело сотрясалось, а горячие, тягучие струи наполняли ее рот одна за другой. Сосредоточившись на этом терпком, мощном вкусе, она перестала ласкать его и просто позволила ему кончить, инстинктивно понимая, что этого Малдеру и хотелось. Когда дрожь утихла, Скалли отстранилась и, заглянув в его затуманенные глаза, улыбнулась. «Я сделала это», подумала она, увидев, насколько он расслаблен, и чувствуя какую-то нелепую гордость. — О господи… — произнес Малдер слабым голосом, протянув ей руку, и Скалли прижалась к его теплому телу. Несколько минут они просто лежали рядом, пока дыхание Малдера возвращалось в норму. — О чем призадумался? — тихо спросила Скалли. — Ни черта себе, — сказал Малдер. — Прошу прощения? — Просто… ни черта себе, — повторил он и нежно поцеловал ее. — Это было потрясающе. — Я догадалась, что тебе понравилось, — сказала она и засмеялась, понимая, что только так может выразить переполнявшую ее радость. — «Понравилось» — не самое подходящее слово, — сказал Малдер, перекатившись на бок. — Полагаю, теперь моя очередь. — Нет, это сейчас была твоя очередь, — серьезно ответила Скалли. Малдер покачал головой и снова принялся ласкать ее грудь, обведя сосок подушечкой большого пальца. — О нет, — сказал он рассеянно. — Нет, теперь моя очередь. Малдер снова наклонился к ней, поцеловав на сей раз гораздо решительнее, и Скалли в очередной раз поразилась его раскованности. Большинство мужчин из тех, кого она знала, ни за что не стали бы целовать ее после того, что она только что сделала… да, не стали бы. Но у Малдера не возникало с этим никаких проблем — не больше, чем тогда, когда он поцеловал ее после… «О господи, он что, собирается сделать это здесь?» — думала Скалли, впервые почувствовав укол страха. «Не хочу быть ханжой, Малдер, но твой начальник совсем рядом. Давай рассуждать логически: нельзя же раскачивать грузовик…» Но Малдер, кажется, и сам об этом подумал. Его рука уже лежала на поясе ее джинсов, а пальцы расстегивали пуговицу и молнию, чтобы он мог забраться под ее трусики, прямо туда, где сейчас сосредоточился весь жар, скопившийся в ее теле. Она бы вскрикнула, когда его пальцы оказались внутри, но этот возглас был заглушен его поцелуем. Малдер притянул ее ближе, обхватив одной рукой за плечи, а его пальцы нежно ласкали влажную, набухшую плоть, пока не достигли той точки, прикосновение к которой заставило Скалли задохнуться и задрожать. Он задержался там, ритмично двигая пальцами, и этого было достаточно — одного лишь прикосновения, чтобы Скалли ощутила приближение оргазма. Он твердо держал ее одной рукой, позволяя ощутить свое присутствие, словно говоря, что она в безопасности. Последней связной мыслью Скалли стала мысль о том, что это просто необыкновенно, когда любимый мужчина уничтожает остатки твоего самоконтроля умелыми движениями пальцев и одновременно возвращает его своими сильными объятиями. И уже в следующую секунду наступил оргазм. Скалли закричала, но эти звуки заглушил поцелуй Малдера, который притягивал ее все ближе. Кончая, она вцепилась в его рубашку, а потом медленно, постепенно расслабилась. Они еще долго оставались в такой позе. *** — Малдер, ты проснулся? — Да, просто думаю. — О чем? — О многом. О тебе, в основном. — Обо мне? — Скалли приподняла голову. Она не могла толком разглядеть его лицо в тусклом освещении, но ясно видела, что напарника что-то беспокоило. — И о чем именно? — спросила Скалли, положив руку Малдеру на грудь, туда, где билось сердце. Он накрыл ее ладонь своей и сжал пальцы. — О самых разных вещах. — Малдер повернулся к ней. — Хочешь услышать все? — Все, что сочтешь нужным рассказать, — сказала Скалли, прижимаясь крепче и положив голову ему на плечо. — А что, это что-то плохое? — Нет, конечно, нет. — Малдер поцеловал ее в кончик носа так нежно, что она улыбнулась. — Когда я думаю о тебе, то только хорошее. — Но это что-то серьезное. — Да. — Тогда расскажи мне. Он пожал плечами. — У тебя точно что-то на уме, ты недоговариваешь. Мне интересно, что именно. — Копался в моей голове, мистер Профайлер? — спросила Скалли, но в ее голосе сквозила мягкая ирония. — Нет, не специально, — ответил Малдер. — Но я прав, так ведь? — Да, но это не что-то плохое, — сказала Скалли. — Мне просто… тяжело об этом говорить. — Даже в столь роскошной обстановке? — спросил он, криво ухмыльнувшись. Она улыбнулась в ответ. — Я не очень-то продвинулась в расследовании. — Я тоже. Но это не то, что ты хотела мне сказать. — Нет. — Она молчала с минуту. — Малдер, когда ты… спас меня… в Дафни, то сказал, что я нужна тебе на этом деле. — Это правда. — Я знаю. — Скалли приподнялась на локте и посмотрела ему прямо в глаза. — Прекрасно знаю. Но я поняла сегодня, когда летела из Вашингтона, почему не продвинулась в расследовании: потому что ты тоже мне нужен. Я не могу работать без тебя. — Я и не считаю, что мы работаем поодиночке. — Я тоже. Мы же говорим по телефону, переписываемся, у нас есть доступ к общим файлам, мы почти постоянно на связи. Я думала, этого достаточно. — А теперь решила, что нет? — Все не так. Я просто не понимала до сих пор, чего мне не хватает. — Слушаю тебя. — Ты тоже знаешь. Это видно по выражению твоих глаз. — И именно его-то тебе и не хватало. Ты это хочешь сказать? — Да. Подумай сам, Малдер. Когда мы проникли на тот склад в Дафни, разве ты сказал: «Скалли, пригнись, а я пойду вперед»? Разве ты говорил мне, что откроешь дверь, а я должна потянуть ручку? — Сама помнишь, что нет. — Именно. Потому что мы и так знали, что надо делать. Я просто и так понимала, что от меня требуется. Мы всегда умели общаться без единого слова. — И ты хочешь сказать, что такого рода общение невозможно по телефонной линии. — Невозможно. — Скалли подвинулась повыше, наполовину оказавшись на Малдере, и он обнял ее обеими руками. — Это срабатывает, только когда я тебя вижу. — Она медленно поцеловала его в губы. — Или прикасаюсь к тебе. — То есть прежде чем отправляться на дело, нам лучше провести пару часов, занимаясь любовью? — поддразнил ее Малдер. — Мне эта мысль по душе, но вот время подгадать будет тяжеловато. — Малдер, посерьезнее. — Я серьезен. Честно. Я понимаю, что дела с расследованием идут не так, как хотелось бы… — Они вообще почти не идут. У меня, по крайней мере. Есть вполне реальная угроза атаки сибирской язвой, а я не сделала практически ничего, чтобы ее предотвратить. — Не представляю, что еще ты могла бы сделать, Дана, — сказал Малдер и убрал волосы с ее лба. — Ты перепробовала все, что только можно было. — Что возвращает нас к моей первоначальной мысли, — сказала Скалли. — Я не знаю, что еще искать, потому что все логические шаги мы уже предприняли. Что мне требуется сделать, Малдер, так это обратиться к сфере нелогичного, но мой мозг с ним плохо справляется. У тебя это получается гораздо лучше. — Так что ты предлагаешь? — Я просто хочу сказать, что ты мне нужен, — тихо произнесла Скалли. — Что я не могу этим заниматься без тебя. Одна я просто разрываюсь, а ты помогаешь мне собраться. Но я все равно пока еще не тот агент, которым была раньше, когда работала с тобой. — Это не так… — Это так, но мне не тяжело в этом признаваться, — продолжила Скалли. — У нас были лучшие отношения, какие только могут быть у напарников, потому что ты помогал мне мыслить шире, а я заставляла тебя подкреплять свои теории фактами. Это срабатывало. Отлично срабатывало. И сейчас мы должны сделать так, чтобы это сработало снова. Это единственное, что поможет нам остановить угрозу сибирской язвы. — Дана… — Малдер замолчал. — Что? — Мне не хотелось бы об этом напоминать в таком контексте, но наши отношения уже не такие, как раньше, когда мы работали в «Секретных материалах», — сказал Малдер. — Тогда мы были просто напарниками, а теперь стали любовниками. Может, проблема не в том, что мы не вместе, а в том, что мы вместе, но в другом качестве. — Нет, — уверенно возразила Скалли. — Я думала об этом и понимаю, что это не так. В наших отношениях всегда присутствовал сильный сексуальный заряд, но мы просто закрывали на него глаза, чтобы это не мешало нам работать. — Ты считаешь? — спросил Малдер, удивленно приподняв брови. — Ты же знаешь, что я права. Помнишь, как ты всегда флиртовал со мной? — Я помню, как ты начала отвечать на этот флирт. Как тогда, когда мы говорили про спальные мешки… Господи. — Он покачал головой. — Ты бы только знала, какой это на меня произвело эффект. — Вот это я и хочу сказать. Секс всегда в том или ином виде присутствовал между нами. В этом нет ничего нового. Ты хоть представляешь, сколько времени я тратила, сидя в нашем подвальном офисе и думая о том, каким бы ты был в постели? — Нет, — медленно произнес Малдер, и Скалли заметила веселый блеск у него в глазах. — Правда? — Да. На самом деле в последний день, который мы провели вместе в Вашингтоне, я была так смущена как раз из-за тебя. — Ты шутишь. — Нет. Помнишь наше последнее выездное дело? Перед Дафни? — Смутно. — Мы заказали пиццу в мой номер. У меня на губах осталось немного соуса. — Ах да… — Теперь вспомнил? — Да. — Малдер вздохнул. — Помню, я подумал тогда, что мы еще никогда не чувствовали себя так раскованно друг с другом, что ты очень красивая и что больше всего мне хотелось оказаться с тобой в постели. И что, быть может, пришло время сказать тебе об этом. — А как же любовь? — поддразнила его Скалли. — Мне казалось, что с этим… и так все понятно, — сказал Малдер, словно извиняясь. — Так и есть, — мягко ответила Скалли, оставив на его губах долгий поцелуй, и почувствовала, как его руки снова сжимаются вокруг нее, словно Малдер таким образом давал ей понять, что сегодня ночью, если она захочет, то получит продолжение. А она хотела. Еще как. Но ее мысли занимало их будущее, а не только одна предстоящая ночь, какой бы прекрасной она ни оказалась. — Малдер, — прошептала Скалли и немного отодвинулась, — я хочу, чтобы мы были вместе. Всегда, а не только пару ночей. Всегда. Ты должен помочь мне это осуществить. — Скалли, — начал он, но она перебила напарника. — Я знаю, о чем ты тревожишься, — сказала Скалли. — Боишься, что Крайчек найдет меня. — Да, боюсь, — признал Малдер, еще крепче обхватив ее. — Нет никаких оснований полагать, что этим чипом у тебя в шее нельзя управлять на расстоянии. Может, у него есть возможность отключить его, и рак снова вернется. — У меня нет на это ответа, — признала Скалли. — Кроме того, что если бы Крайчек был на такое способен, то уже сделал бы это. А значит, такой возможности у него нет. И даже если есть, то лучший способ его остановить — найти и запереть в клетке в тюрьме строгого режима до конца его дней. — Нет, это не лучший способ, — мрачно ответил Малдер. — Я знаю, о чем ты думаешь, и, надеюсь, помнишь, что я тебе говорила. Если это будет оправдано — оправдано, Малдер! — я не стану мешать тебе убить Алекса Крайчека. Но ты не должен подвергать себя опасности ради меня. Я не хочу жить без тебя, а именно это мне и придется делать, если ты будешь гнить в федеральной тюрьме. По мне оно того не стоит. Он протяжно выдохнул. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Дана? — спросил Малдер. — Хочу, чтобы ты опять стал моим напарником, — просто ответила она. — Начал работать со мной в БАНСП или вернулся в отдел бихевиористики, а возможно, мы даже сможем открыть «Секретные материалы». Но что бы ты ни делал, я хочу, чтобы мы снова были напарниками, и на сей раз — по-настоящему. — А если Скиннер скажет «нет»? — Думаю, что не скажет. — Но все же? — Тогда я спрошу твоего начальника, не нужны ли ему услуги судмедэксперта, — сказала Скалли. — Мне кажется, я ему вроде как нравлюсь. Правда, умник? Малдер засмеялся, тем самым ослабив возникшее напряжение. — Да, кажется, нравишься, — подтвердил он. — Прескотт хороший человек, хотя и не может удержаться от того, чтобы не высмеивать мое образование. С ним не так уж плохо работать. — Тогда, возможно, это мне и стоит сделать. — Нет, тебе это быстро надоест, — возразил Малдер. — Служба в региональном офисе — смертельная скука по сравнению с работой в элитных отделах — бихевиористики или в БАНСП. — Значит, тем более тебе стоит попросить перевод, — сказала она. — Ты же знаешь, они убить готовы, чтобы заполучить тебя обратно. — Да, а я убить готов, только бы туда больше не возвращаться, — сказал Малдер. — Ты же знаешь, чего мне стоит заниматься профилированием. — Лишь бы ты был доволен, — сказала она. — Я просто хочу быть с тобой, а где — мне все равно. — Скалли поднялась повыше, потершись об него. — Обещай, что попытаешься? — Незаконное применение силы, агент Скалли, — прошептал он, снова принявшись ласкать ее. — У вас надо мной серьезное преимущество. — Ничего страшного, — тихо ответила Скалли. — Уверена, ты сможешь взять ситуацию под контроль.