Наследник

      Не знаю, почему, но с наступлением следующего утра, проснувшись, я ощутил необычайный прилив сил и хорошего настроения. Ладно, раз уж такое дело, то, думаю, лучше направить весь свой пыл на что-то полезное. Что именно? Я внимательно посмотрел на свою спутницу, и решение пришло почти мгновенно. Поэтому, когда мы закончили завтракать остатками вчерашнего зайца, я громко заявил:       – Слушай мой приказ, стая: с сегодняшнего дня держи спину прямо!       Рика сразу же посерьёзнела, вскочила на ноги и попыталась выполнить приказ – сперва просто с помощью усилия спины и плеч, а потом с помощью рук, которыми уперлась себе в поясницу. Разумеется, у неё ничего не получилось. Но она решила на этом не сдаваться, а подошла к дереву поровнее, прижималась к нему то спиной, то животом, но её горб и не думал выпрямляться.       – Я не могу… – наконец, со слезами обиды произнесла Рика.       – Раз не можешь, – строго проговорил я, – мой долг, как вожака, помочь тебе!       – Как? – горестно выдохнула она. – Это же… всё…       – Эй, ты случайно не видела здесь поблизости одну очень упрямую Лису? – поинтересовался я с обезпокоенным видом. – Как же её зовут?.. Запамятовал… Вроде бы Рика…       – Так это же я!       – Вот именно! – торжествующе воскликнул я. – Знаешь, я так и не понял, что именно ты имела ввиду под “всё”, но я уверен, что это никакое не “всё”. По крайней мере, сдаваться, даже не попробовав – это неправильно. А ты в последнее время уже довольно часто показывала мне, что сдаваться – это не в твоём духе.       – Но я не знаю, что мне делать…       – Что ж, тогда тебе очень повезло, что это знаю я. Массаж.       – Что? – на лице Рики отобразилось непонимание.       – Массаж, – терпеливо повторил я. – Это когда последовательно давят на тело в целях расслабления и оздоровления того, кого массажируют. Поглаживания, растирания, постукивания, пощипывания, растягивания… Это даже приятно, если быть нежным и аккуратным.       – Мне кажется, мне не будет приятно… – с опаской предположила Лиса, и её проницательность заставила меня улыбнуться:       – Может, ты ещё и мысли умеешь читать, но тоже об этом постоянно забываешь?       Она не ответила. А я, собирающийся наконец-то приступить к задуманному, заметил:       – Было бы намного лучше, если бы ты сняла платье.       – Зачем? – в её вопросе звучали недоумение и лёгкий испуг.       – Мне оно будет мешаться.       – А в платье, что ли, совсем никак?       – Как, да не так. Ладно, – махнул я рукой, не желая сильно на неё давить – ей и так скоро придётся испытать довольно болезненные ощущения, – в платье так в платье. Ложись на живот.       Дождавшись, когда она уляжется, я присел рядом, оценивающе её разглядывая. В этом положении её горб казался даже больше, чем обычно. Во мне даже возникло желание просто взять и попрыгать на нём, чтобы быстренько его выпрямить, но я понимал, насколько это глупо и жестоко.       Чтобы не навредить, особенно и без того нездоровой спине, я принялся с помощью пальцев лучше изучать её. Поначалу Рика немного вздрагивала от моих оценивающих касаний, так что мне пришлось временно переключиться на массаж её шеи, уделяя особое внимание области возле её нижних ушей. Дождавшись, пока она разомлеет и, довольно улыбаясь, расслабится, я уже спокойно смог закончить прощупывать её спину.       Ясно. Позвонки слишком сильно выступают, связанные с ними рёбра слишком сильно выгнуты вперёд. Мышцы спины слишком жёсткие, деревянные, и из-за этого спина Рики весьма плохо гнётся. Но дело не только и не столько в этом. Основной причиной развития горба, скорее всего, являются её неумеренные занятия шитьём при согнутом положении спины. Длительная неравномерная нагрузка на межпозвонковые диски приводит к их сжатию с внутренней стороны. За годы неправильного образа жизни трудно заметить, что держать спину прямо и поворачивать ею мало-помалу становится всё сложнее и сложнее. Но тело это замечает, тело чувствует неудобства и старается двигать спиной всё меньше и меньше. Снижение подвижности спины вызывает упадок спинных, да и не только, мышц, они истончаются, деревенея, и нагрузка на позвонки становится ещё более сильной и неравномерной, и так по кругу – проблема постоянно усугубляет сама себя. И вот уже искривляются не только межпозвонковые диски, но и сами позвонки, и проблема порождает две новых цепи витков. Первая из них заключается в том, что пережимаются сосуды – и теперь хрящи, кости и мышцы получают ещё меньше жизненных сил, их сила и прочность снижается, ускоряя искривление и разрушение спины. А вторая – пережимаются не только сосуды, но и нервы, и двигать и без того угасшими мышцами спины и уже даже мышцами ног становится ещё более затруднительно. К тому времени позвоночник и спинные мышцы почти не держат спину – они настолько искривлены, что основная нагрузка приходится на внутренние органы, которые уже еле работают и постепенно, а иногда и резко, отмирают. И с первым из них умирает и сама особь. При этом зачастую даже не сумев дожить до тридцати пяти лет из привычных высшим пятидесяти.       У Рики, конечно же, пока не так всё плохо, но если срочно не начать исправлять её спину, то года через два-три её проблема усугубится настолько, что примет пусть и ещё остановимый, но уже необратимый характер. Все ужасы, о которых я только что вспомнил, прямо сейчас происходят в теле Рики, просто в намного меньшем масштабе. И даже сейчас они очень опасны: стеснённое положение внутренних органов, в первую очередь сердца и лёгких, означает, что теперь они работают не на полную мощность, и, как следствие, тело насыщается воздухом и жизненными силами уже не в полной мере. Помимо того, что это заметно снижает выносливость и запас сил, а в этом мире слишком часто нужно быть быстрым, сильным и выносливым ради выживания, так ещё и ухудшается здоровье, и какая-нибудь болезнь, вполне переносимая для большинства других особей, даже такая, которую почти никто не заметит, для горбатых с намного большей вероятностью может оказаться смертельной.       Знала ли об этом Рика? Понимала ли она всё это? Вряд ли… Но куда важнее другое:       – Рика…       – Что?       – Тебе когда-нибудь предлагали исправить твою горбатость?       – Мне… – начала было Лиса, но вдруг прервалась, задумавшись. – Нет, – наконец, чётко ответила она. – Никто особо и не обращал на это внимания.       – Даже ты? – нахмурился я. Впрочем, сейчас Рика не могла этого видеть.       – Обращала, но… просто привыкла.       – И тебя совсем не безпокоило то, что у тебя горб?       – Спать на спине не очень удобно. Смотреть вверх неудобно. Поворачиваться неудобно. А в остальном особых безпокойств не было…       Я хотел накричать на Рику – высказать ей, какая она глупая, раз сама не делает ничего, чтобы исправить себя, а не обрекать на постепенно усиливающиеся мучения, вызываемые горбатостью, и в итоге слишком скорую мучительную смерть. Но не стал этого делать. Ей ведь и без того жилось плохо. Горб – далеко не самая главная из проблем, которые её мучили каждый день, раз всё дошло до того, что у неё появились мысли убить себя. В противовес всему, что с ней было, я должен воодушевить её, показать ей, что надо бороться, даже если ты недостаточно силён, и надо уважать своё тело и заботиться о нём, поскольку по большей части именно оно определяет, кто мы и на что способны. Хочу, чтобы Рика полюбила себя.       – У тебя красивые уши, Рика. Все четыре. Красивые волосы. Красивые черты лица. Клыки не очень большие, но я много раз наблюдал, как ты ешь, и думаю, что они у тебя очень острые. Но твоя горбатость сильно всё портит. А ведь ты сумела сшить такое красивое платье, украсить его сложными узорами – это говорит о том, что ты очень хорошо разбираешься в красоте. Так разве ты не хотела бы исправить свою горбатость, став более здоровой и красивой?       – Хотела бы… – тихо отозвалась она.       – Правильный ответ не “хотела бы”, а “хочу”. Ну же, скажи.       – Я хочу… Я хочу исправить свою горбатость, – уже более уверенно произнесла Рика.       – Ну вот, другое дело. Я тоже этого хочу. И я обещаю: я сделаю всё возможное, чтобы в этом тебе помочь.       Теперь, когда мы всё прояснили, можно и начинать. Так как мышцы спины у Рики тонкие и излишне напряжённые, то, чтобы массаж был более эффективным и не таким болезненным, надо, чтобы они хотя бы чуть-чуть набухли от притока крови, таким образом, став более мягкими и податливыми. Именно поэтому я и хотел, чтобы она сняла платье – это позволило бы мне согнать к её спине ещё больше крови, немалая часть которой находится в ногах.       Я начал с лёгких поглаживаний – это плавно повысит приток крови, даст Рике привыкнуть к моим рукам и позволит мне, даже несмотря на преграду в виде ткани её платья, лучше прочувствовать расположение её мышц и костей. Я продолжал гладить её спину, а потом и шею, довольно долго – до тех пор, пока Лиса наконец-то не расслабилась полностью. Тогда я стал чередовать поглаживания с похлопываниями и частыми лёгкими постукиваниями, чтобы ещё больше увеличить приток крови к мышцам, а также встряхнуть кости и суставы. А потом, без всяких предупреждений, я начал смачно хлопать ладонями по спине Рики, каждый раз перед этим делая широкий замах – так, чтобы каждый хлопок был достаточно сильным, чтобы оставить после себя сочное красное пятно на коже, в точности повторяющее очертания моей ладони с растопыренными пальцами. И потому не было ничего удивительного в том, что каждый удар сопровождался громким вскриком или взвизгом Рики.       – Мне больно! Хватит! – почти сразу же взмолилась она, но я не мыслил не довести начатое до конца:       – Лучше пусть будет больно сейчас, но ты будешь здоровой потом, чем будет гораздо больнее потом, и ты будешь ещё более больной.       Отпечатками своих пятерней я собирался покрыть всю её спину, чтобы максимально нарастить приток крови к ней.       – Я больше… не могу~у~у! У~у~у~у... – заливаясь слезами, продолжала выть Лиса, но я был безпощаден:       – Мне нужна здоровая стая! Так что не ной.       Последние хлопки Рика уже не кричала, а только стонала, крепко сжав челюсти. Наконец, нанеся последний хлопок, ознаменовавший окончание продолжительной подготовки, я ещё раз лёгкими скользящими движениями растёр её спину и приступил к основной части массажа.       Попеременно двигаясь снизу вверх от крестца и сверху вниз от основания черепа, я проминал пальцами каждое ребро, каждый позвонок, каждую мышцу. Добравшись снизу и сверху до горба, я мял его ещё жёстче, чтобы застоявшиеся на месте кости и суставы наконец-то пришли в движение. Обладателю здорового тела, коим я себя считал, вряд ли когда-либо удастся представить, что при этом чувствовала Рика, но кричала она так, как будто я рвал ей мышцы и ломал кости. Она извивалась от боли, но я пригрозил ей, что если будет дрыгаться и не будет меня слушаться, то я расценю это как неповиновение вожаку, и она присмирела. Но продолжала кричать так, что я уже начал глохнуть. Но я, как и она, терпел, ведь понимал, что крик позволяет ей отвлечься от ощущения боли.       Завершил массаж лёгкими похлопываниями и поглаживающими движениями. Потом наклонился к затылку своей подопечной, оттянул ей сзади горловину платья и заглянул под неё: вся спина Рики была набухшая и ярко-красная, но никаких синяков, как и кровавых подкожных подтёков, не видно, так что можно считать, что массаж я провёл достаточно качественно.       – Всё, я закончил, – уведомил я Рику, поднимаясь на ноги.       А она, слабо хныкая, осталась лежать. Выждав с минуту, я, словно будя, обратился к ней тихим мягким голосом:       – Эй, Рика… Вставай… Нельзя залёживаться… Скоро пора в путь…       Она уперлась дрожащими руками в землю перед собой, попыталась их выпрямить, но, едва сумев приподнять себя на пядь, обезсиленно упала обратно и больше не пыталась встать. Непорядок… Вот поэтому и нельзя быть с ней мягким. Но и просто командовать, чтобы она лишь бездумно выполняла приказы, тоже неправильно. Поэтому я принялся объяснять:       – Ты лежишь не потому, что ты не можешь встать, ведь испытывать боль – не значит уставать. Ты лежишь потому, что твоему телу хочется и нравится лежать, из-за чего оно заставляет тебя думать, что неспособно сейчас что-либо делать, хотя на самом деле твоё тело вполне в силах сейчас же вскочить, пробежать десять вёрст, а потом забраться на вершину десятисаженного дерева. И это как минимум. Верить лжи своего тела – плохо. То, что я тебе сейчас скажу, жизненно важно знать, чувствовать и понимать. Запомни раз и навсегда, Рика: ты должна быть хозяйкой своего тела, а не его рабой. И не просто хозяйкой, а мудрой, заботливой и сильной. А теперь, чтобы понять, насколько хорошо ты это усвоила, даю тебе три секунды на то, чтобы встать на ноги, или так и оставайся здесь лежать, а я побегу дальше. Вперёд!       Сперва встав на колени, а затем с помощью рук переведя себя в положение на корточках, Рика вполне резво для своего измученного вида поднялась на ноги, уложившись в объявленный срок, после чего поспешно отвернулась от меня и стала вытирать своё лицо, сплошь мокрое от обилия пролитых слёз. Дождавшись, пока она немного приведёт себя в порядок и повернётся ко мне, я поинтересовался:       – Что чувствуешь?       – Больно… – пожаловалась она. – У меня вся спина горит… Так сильно, что хочется содрать с неё кожу…       – А ощущение давления в спине есть?       На несколько секунд Рика замерла, прислушиваясь к своему телу, и дала ответ:       – Вроде бы нет…       – Это хорошо, – заметил я. – Потому что если после массажа вместо лёгкости приходит ощущение давления, то это означает, что что-то было сделано не так, что кто-то что-то недооценил или где-то перестарался. А жжение – это хорошо, не волнуйся о нём. Тем более, что оно пройдёт очень быстро, ты и не заметишь.       Выслушав меня, Лиса, морщась от возникающей при этом боли, принялась ощупывать свою спину, где могла достать руками. Не знаю, к каким выводам она пришла, но, судя по мелькнувшему выражению грусти на её лице, они её не удовлетворили. Закончив, она спросила:       – И что, на сколько я стала прямее?       – Не всё сразу, Рика. Но теперь я буду разминать тебе спину каждый день по несколько раз, и вскоре ты станешь ещё выше! – воодушевляюще произнёс я.       – М~м~м~м~м… – расстроенно простонала Рика. Но я по глазам видел, что она смирилась с этим решением.

13.02.2020